***
— Я сам запнулся и ударился о спинку постели, — настойчиво снова и снова повторял Джисон, пытаясь вырвать подбородок из цепких пальцев Хёнджина. — Сам, понимаешь? — Я не дурак, — холодно ответил ему, наконец, альфа и, отпустив его, отошёл и встал у окна, скрестив руки на груди. — Кажется, ты снова меня понимаешь просто отлично, да Сонни? — Я не могу сказать почему, — пробухтел, сердито хмурясь, Джисон, — но я точно знаю, что тебя должно это вроде как радовать? — Радовать? — приподнял бровь Хёнджин. — Схера ли мне радоваться, если я возвращаюсь и вижу моего омегу избитым, но он не желает мне сказать, что случилось, хотя — вот чудо чудное! — опять может преспокойно со мной говорить без всяких там "не понимаю"! Так чему мне радоваться? — Я не хочу, чтобы ты влипал из-за меня... — А я большой мальчик и сам решу, во что мне влипать. — Хёнджин говорил с жестокой ухмылкой, не предвещавшей ничего доброго. И это недоброе было нацелено не только в адрес того, кто обидел Джисона, но и на него самого. — Я помог Соёну, — тихо сказал Джисон. — И меня ударил его альфа. Но за меня уже заступились, послушай! — крикнул он, кинулся к Хёнджину, который решительным шагом направился к двери, и схватил его за руку. Альфа замер и медленно повернул к нему голову. — Что? — тихо спросил он. — Послушай, нет, ты не понял, — зачастил Джисон, сжимая пальцы, чтобы ухватить альфу крепче. — Я потерял сознание, меня спас Субин, наш сосед, граничник, знаешь? Он уже побил Хогё, отнёс меня к себе и привёл в чувства, всё уже хорошо! Так что ты можешь не... — Заткнись, — внезапно злобно оскалился Хёнджин. — Просто — заткнись. И сиди дома! Не смей больше никуда выходить! Он ушёл. Хлопнула входная дверь, с силой двинутая плечом. Тёмная фигура мелькнула у ворот и исчезла за ними. У Джисона внутри всё переворачивалось от страха, непонимания, растерянности и отчаяния. Опять... Они могут говорить — но разговоры несут только лишнее недопонимание и боль. Как он упустил тот момент, когда альфа снова разозлился на него всерьёз? И да, это явно была не их очередная полушутливая перепалка. Увидев его синяк, Хёнджин сначала кинулся к нему, явно желая обнять, но Джисон ведь сам, боясь, что тот будет расспрашивать и нарвётся на драку с Хогё, почти оттолкнул его, недовольно бурча, что ничего страшного, что он сам справится — и быстро ушёл к леднику. Вроде как мясо перебрать... А потом Хёнджин притащил его в комнату — и вот. Джисону безумно хотелось метнуться за альфой, увериться, что с ним ничего не случится, что безумный в своём пьяном горе Хогё не поранит Хёнджина, что и тот ничего слишком ужасного не сделает этому мерзавцу... Если бы он послушался Есана и остался ждать в его доме!.. Почему всё так? Джисон вдруг ощутил слабость. Он опустился на постель и подтянул колени к груди, сворачиваясь клубочком. Отчаяние постепенно завладевало им, оставляя один на один с мерзкой, но вполне очевидной мыслью: он мог помочь любому, но не себе. И никто ему помочь не мог. Хёнджин вернулся где-то заполночь. Джисон, не сомкнувший глаз, услышал, как негромко хлопнула дверь, а потом — шаги. Он торопливо повернулся к стене и закрыл глаза, стараясь усмирить расходившееся сердце. Альфа вошёл тихо, подошёл к постели и склонился над ним. — Почему всё так, омега, м? — прошептал он. — Почему и для тебя я тоже так... Джисон почувствовал лёгкое прикосновение прохладных пальцев к своей шее сзади, где ставят метку. Хёнджин провёл по кругу, как бы очерчивая место, и Джисон сжался весь от предвкуше... — Не бойся. — Горько и насмешливо. — Не трону я тебя. Даже во сне ты не хочешь быть моим... Ни на что не способен... Я тебя понимаю...43.
2 августа 2022 г. в 21:00
— Эй... Омега... Очнись...
Голос был незнакомым, каким-то странно далёким и очень мешающим умирать. А умереть хотелось очень сильно, потому что всё тело как будто было налито болью, центром которой, однако, всё же было лицо. Оно горело, ныла голова, и ломило поясницу.
— Омега, эй? Ёбаный Хогё... С-сука... Слушай, омежка, если ты умрёшь у меня дома, меня братья Хван порвут в клочья! Блять, как же сказать, чтобы ты понял...
— Я понимаю... — Джисон хотел сказать это, чтобы успокоить голос, но как-то не очень получилось. Он открывал рот, но звука не было.
Тогда он сделал над собой усилие и приоткрыл глаза. Сквозь тут же утопившую его муть тумана прорезалась тёмная фигура. Над ним склонялся человек. Его запах... Что-то маслянистое, терпкое, сладковатое... Печёное и богато сдобренное мёдом и маслом... Вкусное... Джисон задышал чаще, стараясь вдохнуть глубже, и почувствовал, как его рот заполняется слюной.
— О, очнулся, да, омежка? — В голосе появилась лёгкая насмешка. — Слюни подбери, малыш.
Джисон сглотнул и стал отчаянно моргать, пытаясь прогнать мутную пелену. И она послушно разошлась, являя его взору широкое, круглое, добродушно улыбающееся лицо. Альфа. Гораздо старше Джисона. Мощная шея, толстые губы и весёлые чёрные глаза, которые смотрели ласково и откровенно, собирая в уголках милые морщинки.
— Кто ты? Где я? Почему... — прошелестел Джисон. Он всё ещё почти не слышал себя, но лицо альфы мгновенно отразило удивление, а потом и восхищение.
— Эвон ты как по-нашему-то умеешь, а? — удивился он. — А я всё думаю, как тебя добудиться.
Джисон попытался приподнять голову, но мужчина тут же зашикал на него.
— Стой, стой... У тебя на лице синяк такой, что охереть. Этот уёбок... — Он вдруг смутился и досадливо цокнул. — Хм... Тот альфа, что избил тебя, вдарил в лицо сильно. Я холодную тряпицу приложил, но всё равно след останется будь здоров.
— Сп... Спасибо... — прошептал Джисон.
— У тебя живот болит? — вдруг спросил альфа. Джисон нахмурился и посмотрел на него непонимающе, и он пояснил: — Ты всё его гладишь, как очнулся.
Джисон замер, прислушиваясь к себе, и понял, что на самом деле его рука непрестанно трогает живот. Но болели у него лишь лицо, спина и голова.
— Нет, — тихо сказал он, — не болит. Поясница немного...
— Ещё бы, — снова досадливо сморщился мужчина. — Эта сука тебя испинала. Ещё хорошо, что я быстро услышал. Он, когда пьян, вообще себя не помнит. Я ему всегда говорил, что пьянка однажды его погубит. Омегу и детей он первый раз потерял из-за неё же. И вот теперь — второго. — Голос альфы внезапно потускнел, закончил он едва слышно.
— Кто? — спросил Джисон. Он попытался привстать, но голова закружилась, и он снова тяжело рухнул на подушку.
— Чш... Не так быстро, малыш, — укоризненно пробормотал альфа, осторожно подбил подушку, чтобы Джисону было повыше, и, вздохнув, продолжил: — Я о Хогё. Он дельным никогда не был. Всегда баловался выпивкой, так и мужа потерял: надоело Джоёну, взял он детишек да ушёл обратно к папе. Там их кочевье и... — Альфа запнулся и нахмурился. Джисон испуганно замер и сжал губы, пытаясь дышать тише. Но мужчина лишь вздохнул тяжело, а потом снова начал говорить: — Нет, нет... Это всё... Неважно. И мне ли его осуждать? С тем, что я пьяным сделал, это всё равно не сравнить. И то, что он моего... я сам виноват, так что... Эх...
В голосе альфы звучала настоящая боль. Джисон молчал, не зная, что сказать и что делать дальше. Он чувствовал слабость, но понимал, что надо как-то уже прощаться со своим спасителем да идти домой.
— Как тебя зовут? — тихо спросил он.
— Чхве Субин, — с готовностью ответил альфа. — Я живу в трёх домах от вас. Но мы как-то не встречались, да? — Его глаза ласково скользнули по лицу растерянного Джисона, который совершенно не помнил этого альфу, потом он усмехнулся и продолжил: — Не пытайся меня вспомнить. Я граничник. Бываю дома нечасто. Но зато как наведаюсь — так то в драку влезу, то ис... Мхм... В общем... — Он немного покраснел и отвёл глаза. — ...удачно вышло, что я утром вернулся, да, омега?
— Да, да, спасибо, — торопливо начал Джисон, снова приподнимаясь и с радостью чувствуя, что голова уже не так кружится. — Но мне пора, наверно. Я сколько тут... у тебя... а?
— Недолго, — успокоил его Субин и вдруг откуда-то сбоку взял кружку и спросил: — Пить хочешь?
Джисон с готовностью кивнул, он хотел взять сам, но мужчина не позволил, так как пальцы омеги дрожали. Он поднёс воду к сухим губам и помог юноше напиться.
А потом тихо спросил, и было видно, что это мучило его и ему было трудно об этом говорить:
— Скажи... Тебя ведь Сонни зовут? — Он поднял голову и уставился на Джисона пытливо. Тот немного растерянно кивнул, и альфа продолжил: — Ты ведь знаешь... Знаешь омегу Хогё? — Джисон снова кивнул и чуть нахмурился, вспомнив, что ушёл от Есана, хотя они договорились, что он подождёт, чем закончится их поход к Сонхва. А альфа между тем продолжил, в нерешительности покусывая губы: — Он... Вот как ты думаешь... Просто я видел, как ты обнимал его, он тебе ведь, наверно, доверяет, да?
Альфа снова замер, будто не в силах продолжить, и до Джисона дошло.
— Ты его Обещанный? — тихо спросил он, сжимая кулаки. — Это ты его... с Хогё... на двоих...
Ему не нужен был ответ — достаточно было увидеть, как взметнулись мучительным стыдом искры в глазах Субина, как мгновенно залило его щёки закатным алым.
Удар вышел несильным, но кровь мгновенно хлынула из носа альфы. Он схватился за лицо, прикрываясь, но застыл, не пытаясь ни дёрнуться, ни дать сдачи. Просто — сидел напротив тяжело дышащего от бешенства Джисона и слушал его шипение:
— Мразь ты, вот ты кто! Я благодарен, что ты меня спас, благодарен! Но это и всё! Ты поступил с Соёном не просто подло — ты убил его! Убил его веру в то, что у него в жизни хоть что-то может быть хорошо! Эта ёбаная тварь, эта сука худая Хогё — он и то лучше, чем ты! Он ему никто! Просто очередная мразина с огромным членом и никакущими мозгами, без сердца, без души, без совести! И Соён справился бы! Всё мы с таким справлялись! Но ты! Ты!
Голос Джисона сорвался в крик, он схватил альфу за плечи и изо всех сил оттолкнул. Однако тот лишь чуть качнулся, продолжая сидеть с прикрытым ладонями лицом.
— Тебе должно быть стыдно! — выкрикнул Джисон.
Он и сам не понимал, что с ним происходит, почему так сильно его сердце ответило на то, что он может высказать этому недоальфе всё-всё-всё, как будто он высказывал это за всех когда-либо обиженных омег.
— Мне не просто стыдно, — вдруг хрипло ответил Субин. — Я умер тогда же... Вместе с ним... Когда увидел, что мы с ним сделали...
— И что ты сделал, чтобы исправить это, трусливая тварь! — в ярости крикнул Джисон. — Ты оставил его там, этому убийце, этому уроду вонючему! Зная, что он пьёт и будет бить его!
— Он его взял первым... — едва слышно прошелестел Субин. — Я не успел... Он ему принадлежал... Этот омега, он узнал меня — и так посмотрел, будто я пустое место! Он бы не принял меня всё равно! — Альфа опустил руки и скривил губы в болезненно-злой усмешке. — Мы с Хогё друзья! Были то есть... И он сказал, что этого омегу не отдаст! Как бы я мог... Как?..
— Трус! — выплюнул Джисон. — Трахать его на двоих тебе совесть позволила, да? А тут дружбу порушить испугался? И отдал своего, предназначенного твоей защите омегу пьяной твари, мучителю?!
Ему вдруг стало так противно, так мерзко, что его снова затошнило. Покачиваясь, он торопливо встал и, тяжело опираясь на спинку постели, сказал:
— Он не простит тебя никогда. Я бы не простил. И он не простит. Не смей приближаться к нему! Даже если ваш вожак нарушит своё обещание и не заступится...
— Сонхва даст им уйти, — тихо перебил его Субин. Он поднял на прожигающего его ненавидящим взглядом юношу глаза — мёртвые, отстранённые, как будто и не играли в них совсем недавно веселье и ласка — и закончил: — Дом для таких омег уже построен. Он сможет уйти от Хогё. А я... — Улыбка на искривлённых губах была похожа на оскал: — Я буду ему служить до конца моих дней. Я знаю, что он не простит. Я и сам себя никогда не смогу простить. Но и просто забыть — не смогу.
Джисон презрительно фыркнул и пошёл к двери. Как ни странно, но после того как высказался, он почувствовал себя лучше. Его всё ещё вело и пошатывало, дико саднило лицо и ныла поясница, но голова прояснела. И как-то всё вокруг стало чётче и ярче. Странно... очень странно...