Приручи мою боль, любимый (18+)

Stray Kids, ATEEZ (кроссовер)
Слэш
NC-17
Завершён
1286
Riri Samum бета
Размер:
307 страниц, 52 части
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
1286 Нравится 1361 Отзывы 381 В сборник Скачать

44.

Настройки текста
"Я хочу. Хочу безумно и страстно — быть твоим. Почему ты этого не чувствуешь? Почему не понимаешь? Всё было так хорошо! Всё было так тепло и так..." Джисон закрыл глаза и откинул голову назад, прислоняясь к стене сарая. Он только что убрался, вынес навоз, настелил новой травы, вымыл бадьи для воды и залил их. Устал, как собака. Вообще в последние несколько дней он чувствовал, что устаёт жутко. И не только от работы. Хёнджин его избегал. Вернее будет сказать — бегал от него. Он вернулся тогда, после, очевидно, "разговора" с Хогё с разодранным плечом и сломанным ребром. Но Джисону еле-еле удалось уговорить его дать осмотреть раны. И живицу, которую наскоро приготовил Джисон из запасов, что сделал во время своих походов в лес, накладывал сам, не подпуская омегу, отмахиваясь и говоря, что это ерунда и не стоит. Джисон отступил. Ему было страсть как неприятно, но он смолчал, кивнул покорно и ушёл собирать щепки на лучины. Так как-то у них и стало — маятно и душно. После целого дня, который Хёнджин проводил на стройке у Чанбина, уйдя чуть не до рассвета и вернувшись к закату, он даже не подходил к Джисону, занятому своими делами. Кивнёт издали — и смоется в купальню. Он с Чонджином больше говорил, чем с ним. И младший чувствовал, что между братом и его омегой что-то не то, пытался шутить, восторженно ахал, когда Джисон говорил и всё пытался понять, как так получилось, что омега может теперь говорить настолько свободно... А Хёнджин молчал. Усмехался, мазал себе свежей живицей раны и уходил спать вот сюда — в сарай. И почему, зачем — не говорил. И в сарае теперь пахло им больше, чем в одинокой постели, в которой он бросил своего омегу. И вот так — три дня. Мучительных и жутких три дня. Единственной радостью за всё это время был Ликс, который вчера забежал к нему, чтобы сказать, что Чанбин позвал его в крепость... то есть в замужество. Джисон охренел от неожиданности и так вылупился на него, что младший покатом покатился от смеха, счастливо чмокнул его в щёку и, махнув рукой и крикнув, что ему некогда, ускакал резвой козой. И таким счастьем, таким здоровым, сильным и чистым смешанным с альфьим ароматом веяло от него, что Джисон впервые в жизни позавидовал до слёз. Тут же устыдился себя, вытер слёзы и прошипел: — Это слёзы от радости! От радости, ясно? Ясно не было, увы. Нихера не было ясно. Но сегодня Джисон решил, что хватит. Ему надоело по утрам удобрять ненавистный куст. Ему надоело непонимание того, что происходит. Тем более, что вчера у Есана Сонхун отдал ему чудесной работы стакан. Он был не совсем такой, как тот, что разбил Джисон, но был очень красивым. Все им восхитились. Все, кроме Есана. Он посмотрел и тревожно покачал головой. А когда все стали расходиться, вдруг взял Джисона за руку, сказал Сонхуну, что сегодня Ли задержится, и потянул его на задний двор. — Не отдавай, — тихо сказал он, кивая на стакан, который бережно сжимал в ладони Джисон. — Слышишь? Не надо. — Почему? — изумился тот. — Я так ждал! Это поможет мне... Эээ... — Он смутился. — Ну, поможет, в общем. — Не надо. Это опасно. Твой волк... — Есан запнулся. — Ему и так завтра... Не надо! — Скажи почему, — тихо потребовал Джисон, пряча драгоценный стакан в небольшую сумку, что всегда носил с собой. — Есть что-то, чего я не знаю? Есан прикрыл глаза и мучительно выдохнул: — Это я ничего не знаю! Я! Звёзды наказывают меня, лишая пути к ним! И я всё слабее вижу то, чем жил! У него будто дыхание перехватило, и он сжал кулак и внезапно резко и гулко стукнул себя по груди. Джисон ахнул и схватил его руку, что хотела ещё раз с силой опуститься на грудь омеги. Есан вдруг сжал его пальцы и глубоко и чёрно взглянул ему в глаза. А потом заговорил, словно в бреду — быстро, судорожно глотая и пытаясь удержать уже сверкающие на глазах слёзы: — Я хочу избавиться от этого! Это мне мешает! Это плавит меня! Это топит меня, понимаешь? Но не могу, не могу, не могу! — Лицо его исказилось горькой болью. Джисон, не задумываясь, быстро дёрнул его на себя и прижал посильнее, ощущая, как утыкается ему в шею холодным носом омега и как бегут по коже горячие потоки его горя. — Где мне силы взять? — глухо спросил Есан. — Почему ничего не действует? Всё горит в руках! Всё ломается от дуновения ветра?! И ты... И ты! Ты тоже всё сломал — и я не могу понять, почему всё так?! — Что я сломал? — жалобно спросил ничего не понимающий Джисон. — Что, скажи? И если тебе это так нужно — я сделаю, как было! Есан запрокинул голову и рассмеялся — так горько, что Джисона передёрнуло от этой горечи. — Сделаешь... Конечно... Ты сделаешь — они снова порушат. Двое, сильные... Твой альфа, наверно, тоже не просто волк, раз так... Как я мог это упустить? Голубые глаза... А теперь вот поздно, поздно. Раньше бы смог, а теперь, когда этот... Проклятый, что же он сделал со мной! Я бы убил его, должен был бы убить — но не могу! Не могу, понимаешь?! Смотрю — и понимаю, что не смогу жить, если он... Я... Уж лучше сам!.. У Джисона кругом пошла голова, и он не выдержал: схватил Есана за плечи и встряхнул, заставляя посмотреть на себя. — Что ты мелешь? Кого ты там убивать собрался? — сквозь зубы проговорил он, стараясь сдержать непонятно откуда взявшуюся ярость. — Что ты мелешь, сумасшедший омега?! Просто скажи, что происходит? Неужели не понимаешь: вместе справляться легче! Я же помогу, помогу тебе! Просто скажи! Глаза Есана медленно обрели ясность, и слёзы в них высохли. Он вдруг шагнул вперёд и прижался к Джисону, уложил голову ему на плечо и тихо попросил: — Постой так со мной... Просто вот так — постой со мной. Я сейчас... — Он несколько раз вдохнул и выдохнул, овевая горячим дыханием шею Джисона, замершего в его руках. А потом снова заговорил: — Ты самый лучший после Минхо, Сонни. Это неудивительно, учитывая... мхм... То есть ты просто лучший во многом, понимаешь? Но я не могу сейчас сказать всего. Я ещё не совсем отчаялся. Я ещё поборюсь. И вы меня не победили ещё, нет, не думай... — Он вдруг хихикнул, и настолько это было странно и жутковато, что по спине Джисона побежали мурашки, ему отчаянно захотелось оттолкнуть омегу, но... Но он лишь крепче прижал его к себе и прикрыл глаза. — Мы победим, — сказал он. Первое, что пришло в голову, но показалось таким правильным. Есан застыл в его руках, а он продолжил: — Мы победим, потому что ты нуждаешься в нас. И если ты это почувствуешь слишком сильно — просто приди ко мне. Я помогу, обещаю. Есан чуть толкнул его, отстранился и пристально заглянул ему в глаза. — Ты ведь не понимаешь, о чём говоришь? — тихо спросил он. — Не понимаю, — честно ответил Джисон и вздохнул. — Но и не понимая — помогу. Обещаю. Они попрощались торопливо, оба смущённые тем, что произошло, а когда Джисон уже подходил к калитке, Есан окликнул: — Сонни! Не отдавай стакан. Не надо. Джисон только махнул рукой: что за ерунда? Он просто попросит прощения. Сейчас, когда они могли свободно поговорить, что могло пойти не так?

***

Утром ничего не поменялось. Он встал — никого уже не было дома. А вчера лёг, оставив братьев на кухне. Они молчали и пили взвар. Его попытки поговорить не поддержали. Чонджин лишь как-то робко улыбнулся, а Хёнджин даже глаза на него не поднял. Старший альфа злился. Явно злился. Но Джисон не решился выяснить почему, оставил на сегодня — и вот пожалуйста. Весь день он ожесточённо убирался в доме, а потом и в сараях. И вот — лежал, отдыхал и думал, что пора со всем этим кончать. Двое взрослых людей, неужели нельзя по-хорошему? Внезапно он услышал, как открылась калитка. Удивлённый, он быстро вышел из сарая и с радостью увидел Хёнджина. Тот шёл, опустив голову, по дорожке к дому. — Хён, — окликнул его Джисон. Тот вздрогнул и притормозил, поворачивая голову. — Ты сегодня так рано. Хёнджин не ответил, смерил Джисона каким-то тоскливым взглядом и, развернувшись, пошёл к дому. Джисон обозлился и сжал кулаки. "Ну, уж нет! — подумал он, стискивая зубы. — Сегодня ты от меня так просто не отделаешься!" Он поспешил за альфой и увидел, как тот решительно дошёл до кухни, а там замер в дверях. Спина его напряглась, и он издал какой-то странный всхлип. Джисон поспешил к нему, но Хёнджин был уже у стола и сжимал в пальцах стакан с красивым цветком на ручке и чёрной росписью по бокам. Однако то, что было на его лице, вовсе не было похоже на радость: скорее, он был в ужасе. Его глаза метнулись к лицу Джисона, стоявшего в дверях и растерянно теребившего свой пояс, и он приглушённо прошептал: — Что это?.. Откуда... откуда это здесь?.. — Это я, я, — поспешно заговорил Джисон, — я заказал у Сухёка вместо того, что разбил тогда, помнишь? Я просто хотел... — Сегодня?.. — хрипло перебил его Хёнджин, оттягивая пальцами горловину рубахи и судорожно поводя шеей. — Почему сегодня, а? Почему сегодня? — Последние слова он прокричал и сжал пальцы на стакане так, как будто хотел его задушить. — Мне вчера принесли... — помертвев от страха, сказал Джисон. — Я просто извиниться хотел, вот и принёс, отдать тебе, чтобы ты не... — Убери его, — резко крикнул Хёнджин и почти кинул несчастную посудину в руки ловко подхватившего его Джисона. — Убери! И никогда не... Не смей его доставать! И трогать не смей! У Джисона зубы свело от злости. Он молча отставил стакан в сторону, на небольшой стол для готовки, и тихо спросил: — Может, скажешь, на что ты так злишься? — Не сейчас, — мотнул головой Хёнджин. — И я... Не злюсь. — У тебя глаза красные, — упрямо сказал Джисон. — И ты орёшь на меня, хотя я ничего ведь не сделал такого... — Какого — такого? — вскинулся Хёнджин. По его губам вдруг зазмеилась усмешка, и он процедил сквозь зубы: — Ты ведь не отстанешь, да? Хочешь узнать что-то? Почему я злюсь, да? — Хочу, — кивнул Джисон. — А ещё хочу... — О, давай по порядку, — перебил его Хёнджин и отошёл к окну, прислоняясь к нему поясницей и складывая на груди руки. — С чего бы начать? Ну, наверно, с начала. Ты постоянно где-то шляешься, ты встреваешь в неприятности, ты приносишь эти неприятности в мой дом — и не желаешь объясняться! — Он зло прищурился на опешившего от такого напора Джисона. — Я из тебя чуть не пытками выбил, откуда у тебя на морде синяк! Толкался, говорил, что чуть ли не не моё дело, да? Ясно-понятно: признавал бы своим альфой, сказал бы, а так... — Я признаю! — выкрикнул Джисон, который уже начал задыхаться от возмущения. — Я же называю тебя так, как ты приказал, — мой альфа! — Я приказал, а ты такой у меня послушный, да, омега? — в бешенстве прорычал Хёнджин и сжал кулаки. — Только назвать и признать — разные вещи! И для тебя я никто! Именно поэтому ты гуляешь, как будто меня и нет, и делаешь всё, что только вздумается! — А что такого я делаю? — изумился Джисон. — Ты... — С чего бы начать! — взревел Хёнджин. — Ты постоянно с кем-то то лижешься, то обнимаешься! Я понял, что у вас там, в кочевье, так принято, что омеги с омегами всё, что угодно, делать могут. Это мне вроде как объяснили — я вроде как смирился. Но это было до меня! — Он хрястнул кулаком по подоконнику. — А потом я узнаю, что ты мальчишку Сухёка чуть не взасос целуешь через забор? У речки там с кем-то сосался, как последняя сука! Этого Соёна чуть не облизывал, когда сидел там, у него во дворе? Минги этого своего лешьего чуть не трахал в его доме! Это я уже сам видел: вы спали друг на друге! Я пропущу твои нежности с братцем Минхо, но этот ваш шаман! На глазах у всех! В его дворе! Вы вчера чуть не целовались! И я сам это видел, сам! Верить не хотел! Пошёл встретить тебя, поговорить думал спокойно — и что увидел! — Нет... Нет, нет, нет, послушай! — дрожащими губами выговорил Джисон, у которого всё внутри оборвалось и с лязгом ухнуло вниз, оставляя лишь противную тянущую пустоту. — Ты не так всё понял, нет... — Тебе мало меня, да? Скажи! — Голос Хёнджина надломился, он зашёлся хриплым кашлем, а потом снова с отчаянием заговорил: — Я настолько плох как альфа? Я тебя не удовлетворяю? Терпишь меня из-за... Ты ведь спал со мной! Тебе ведь вроде всё нравилось! Почему же тогда?! — Хён, Хён, что ты такое говоришь, Хён... — У Джисона начала кружиться голова, во рту всё пересохло, губы еле шевелились от ужаса и отчаяния, потому что его давили и убивали слова Хёнджина, ведь он не знал — просто не знал, что может ответить на его обвинения. — Не так... Всё не так, — только и смог, мучительно сглатывая, выговорить он. — О, я знаю, что всё не так! — откровенно издевательски согласился Хёнджин. — Всё не так должно было быть! Вы отняли у нас всё — и должны были вернуть хоть что-то! А что получается? Чтобы что-то получить, хотя бы простое уважение, мне надо было быть с тобой жестоким? Привязать тебя и держать на привязи, как раба, в спальне? Только тогда ты бы перестал думать о других, с кем тебе было так хорошо до меня? Или тебе надо именно омегу, чтобы трахнуть его, удовлетвориться, успокоиться наконец и перестать вести себя как шлюха?! Джисона качнуло, он отступил на шаг и с недоверием глянул на альфу: это же он несерьёзно? — Погоди... — Он снова мучительно глотнул, ощущая внезапно горечь во рту. — Что ты... Что ты такое говоришь? Я ведь... Нет! Нет же! — Он взметнулся взглядом к глазам Хвана, надеясь найти там хоть что-то, что подсказало бы ему: Хёнджин шутит, Хёнджин смеётся над ним! Не может же быть, чтобы он это всё говорил всерьёз? Чтобы он так думал! — А вот теперь ты ещё и заговорил снова так, как будто всегда и знал наш язык! — обвиняюще ткнул в него пальцем альфа. — И что это за херня творится вокруг тебя? Как мне вообще быть рядом с тобой, если ты постоянно что-то скрываешь от меня, врёшь мне, изменяешь, ты... — Он прикусил губу и с горечью выдохнул: — ...совсем не видишь во мне своего альфу, да? Совсем не... — Ты только послушай себя! — вне себя от страха и обиды крикнул Джисон. — Ты сам-то понимаешь себя? В чём ты меня обвиняешь?! Что я начал понимать тебя лучше? Так я ни хера не понимаю и сам, что происходит! Я не изменяю тебе! И в мыслях не было! Шлюха?! Это я — шлюха?! Ты, ты, блядь, был у меня первым и единственным, и я — шлюха для тебя?! — Джисон задыхался, его губы дрожали, и он еле мог с собой совладать, чтобы не разреветься от отчаяния. — Да Звёзды видят, сука, что я ни на одного альфу и не посмотрел! Омеги — это братья! Они... Они нуждаются в тепле! Я что ли виноват, что твои волки так мало дарят им этого тепла, что они тянутся ко мне! — Это ты тянешься к ним! — крикнул в ответ Хёнджин, в ярости топая ногой. — Это тебе значит, сука ты такая, не хватает тепла, да? Тебе?! — А может, и мне! — яростно крикнул ему Джисон. — Потому что ты только и можешь, что рычать! Ненавижу тебя! Ненавижу! И он кинулся прочь, в спальню, дрожащими пальцами закрыл дверь на защёлку и нырнул в кровать, заливаясь горячими, горькими, жгучими слезами.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.