Золотая жена

Смолл Хит, Бирмингем

      В заводском дыме терялись очертания верхушек домов, а свет уличных фонарей был настолько слабым, что едва помогал прогнать скопившийся туман. Влажный воздух просачивался даже сквозь закрытые окна, залезая во все щели рам и ставень, о которых арендодатель естественно решил не упоминать. На карниз навязчиво капали остатки утреннего дождя, а может — у кого-то просто свисали мокрые портянки с открытого подоконника.       Роуз поморщилась. Она с большим трудом сдерживала едкие комментарии по поводу нового жилища сестры — той и так было не сладко последнее месяцы — но каждая деталь этого места так и дразнила ее одним своим жалким существованием. Поэтому сотни нелицеприятных эпитетов, которые она подхватила видимо от Алфи, были заменены любимой фразой ее матери, избитой как этот мир:       — Тут по-своему миленько.       Энн только покачала головой:       — Тебе здесь совсем не нравится, Рози. Можешь оставить ложь для Джека, но мне льстить не обязательно.       Для Джека, как раз, у неё были подготовлены другие речи, без церемоний и снисхождения, но он все ещё не вернулся со своей новой работы, поэтому все самые лучшие колкости Роуз оставила при себе.       — Уж прости, но даже ради него я не стану восхвалять просторы Бирмингема. Я не умею лгать настолько искусно.       — А мне казалось, что муж тебе этому делу прекрасно обучил.       Энн не раз давала понять, что не в восторге от Алфи и его вида деятельности (хотя, кто был, если на то пошло), а Роуз в свою очередь не забыла напомнить сестре о всех многочисленных недостатках Джека. Так они и общалась — совсем не так дружно, как когда-то в детстве.       От длительных гляделок с сестрой, этого последнего признака их былого ребячества, их отвлёк детский голос:       — Мама, а папа скоро прийдет?       Малыш Джейки (да, Роуз долго плевалась, когда узнала, что ребёнка назвали в честь отца) был единственным, кто приносил мир в их надтреснутую семью. Ему еще не было четырёх, но смышленость и желания бесконечно болтать делали его старше своего возраста.       — Милый, — в тот же миг смягчилась Энн и стала вновь похожей на себя прежнюю, — ты же знаешь, что папе приходится часто задерживаться. Думаю, что и сегодня тебе нужно лечь спать, не дожидаясь его.       Улыбка Джейки поникла, а в больших карих глазах появилось чувство совсем не детское — разочарование. Сердце Роуз сжалось от этой картины.       — Ты пока иди в свою комнату, а я прийду чуть позже и уложу спать, ладно? — Энн поцеловала сына в кудрявую макушку. — Пожелай тёте Роуз спокойной ночи.       — Спокойной ночи, тётушка! — взглянув на нее, Джейки даже смог снова улыбнуться.       Роуз не смогла сдержатся и присела, чтобы крепко его обнять.       — И тебе, моя непоседа.       Это была их личная кличка, на которую Джейки никогда не обижался, а только смеялся. Должны быть, как и все дети, чувствовал нутром, что Роуз только любила его. Так как должно быть она могла полюбить только своих собственных детей.       Джейки помахал ей напоследок ручкой и ушёл по узкому коридору в свою комнату. Когда же Роуз услышала хлопок двери, то обернулась к сестре с куда менее умиротворенным выражением лица.       — Ты уверена, что Джек действительно задерживается на работе?       Энн прикусила губу и опустила взгляд в пол.       — Да, Энни, это не мое дело, но я не могу смотреть на то, как расстраивается Джейки.       — Думаешь, я могу?       — Если бы на самом деле не могла, то перестала бы, по крайней мере, передо мной покрывать Джека.       Энн нахмурила брови, прежде чем с тяжелым вздохом ответить:       — Он часто засиживается допоздна в том пабе… Говорит, что ему нужно по работе, мол, обсуждают дела в более неформальной обстановке.       — Значит пьянство после работы теперь так называется?       — Роуз!       — Что, Роуз? Как ты ещё хочешь, чтобы я это назвала? — хмыкнула Соломонс. — Энни, не принимай на свой счёт, но… Ты действительно настолько любишь его? Я бы помогла финансово, если ты переживаешь за…       — Перестань, — замотала головой Энн. — И слышать об этом не желаю. Я не собираюсь жить на подачки от «всесильного» Алфи прямо как…       Губы Роуз скривились в острой усмешке:       — Я?       — Как все люди в его окружении. Останешься должным ему до конца дней, разве не так?       Роуз ничего не ответила, но ее молчание являлось негласным согласием. Как бы сильно ее не раздражал Джек, и как бы сильно она не убеждала сестру в обреченности их отношений, у них было нечто большее, чем у неё самой и Алфи — Энн никогда не ощущала себя так, будто у неё на шее поводок. Роуз же чувствовала его на себе постоянно. Даже сейчас, находясь от мужа за сто миль, она ни на миг не избавилась от его влияния. Алфи, будто сам был здесь, прямо за ее спиной, держал крепко и не давал сделать ничего против его воли…       Или его всё-таки здесь не было?       — Так, как ты говоришь, называется этот паб? — спросила она вроде невзначай, надевая на себя клетчатое пальто и красную шляпу.       — Рози, без глупостей, — Энн попыталась перехватить из ее рук кожаные перчатки, но сестра оказалась проворнее. — Ты же не собираешься идти одна, таким поздним вечером, в паб, полный мужчин?       — Я — уже давно миссис Соломонс, моя дорогая сестра. Толпой мужчин меня уже не напугать, — Роуз вышла в коридор и натянула на себя ботинки на небольшом каблуке. — Каждый субботний вечер после синагоги для меня — это бесконечные посиделки среди скользких придурков. Привести твоего муженька домой для меня — не проблема.       — Я считаю это глупой затеей, — все тем же озабоченным тоном сказала Энн, правда без попыток ее остановить.       — Как ещё раз называется этот паб?       — Квартал прямо и потом до упора налево. Вывеска, — Энн скривилась, будто сама оказалась там, — будет гласить «Гаррисон».       — Чудно, — хлопнула в ладоши Роуз, — я как раз давненько не пила джина.       И на этих словах она вышла в промозглую ночь, подгоняемая одним желанием: может, хотя бы здесь, в этом забытом богом города, руки мужа ее не достанут.       Ожидание вполне совпало с реальностью: найденный «Гаррисон» был задымленным местом, утопающим в приглушенном свете желтых ламп. Посетителями — гадать не потребовалось — были пьяные мужчины, шумящее надрывным хохотом. Называть их можно было хоть хроническими пьяницами, хоть уставшими, но честными работягами — все зависело от точки зрения. Такие сравнения часто любил делать ее муж и… В этом Роуз была с ним согласна.       — Джин, пожалуйста, — бросила Роуз бармену, снимая перчатки и расстегивая несколько пуговиц пальто.       В баре было душно — запах перегара и чужого пота так и въедался под кожу. Роуз недовольно заметила, что придется сдавать вещи в химчистку, а самой — отмокать в ванной пару часов. Иначе от амбре этого местечка ей не избавиться, а ей очень не хотелось, чтобы Алфи задавал лишних вопросов.       Бармен неловко прокашлялся и остановился монотонно протирать стакан:       — Мисс, а вы сами или…       — Для вас я «мэм», — холодно ответила Роуз, кинув на мужчину тот самый снисходительный взгляд, которым пользовались все ее замужнее подруги, — Я заказала у вас джин, если вы не расслышали.       Он явно не знал, как на это реагировать или куда деться, но встрепенулся от насмешливого голоса, прозвучавшим где-то возле ее уха:       — Ты слышал ее, Фредди? Налей барышне чего-нибудь покрепче.       Возле Роуз присел мужчина, скорее парень в ее понимании, с лицом слишком наглым для его дорогого, явно пошитого под заказ костюма. Он расплылся в холёной улыбке, явно предназначенной для обольщения женщин.       — За мой счет разумеется, мисс… Вам рановато становится «мэм».       Роуз едва удержалась, чтобы не расхохотаться от нелепости такой безнадежной попытки флиртовать, но от бесплатного джина не отказалась. И судя по его небрежному тону в отношении бармена, парень был уважаемым и постоянных клиентом этого места, а значит мог что-то знать о Джеке или хотя бы мог видеть того сегодня. Потому что среди толпы этих пьяных мужчин разглядеть нужную физиономию она не смогла.       — Благодарю, — Роуз отпила джина, но впечатлена не была — Алфи гнал лучше, хотя хорошим и его джин было трудно назвать. — Знаете, я тут ищу одного человека…       — Для тебя сделаю, что угодно, милочка, — неожиданно заговорив более фривольно, подмигнул он.       Должно быть оценив уровень удивление, которое могло перерасти в оскорбленность, в ее глазах, незнакомец поспешил добавить в свое оправдание:       — Джон Шелби, мисс.       Роуз была на грани, чтобы закатить глаза и закончить этот бессмысленный разговор, в котором какой-то бирмингемский юнец пытался впечатлить своим «гордым» именем, пока до нее не дошло… Шелби. Твою мать — это могло закончится плохо и самое ужасное, что Алфи бы точно узнал о ее вылазке в паб. Так и не просто в паб! Если он узнает, что ее нога была на территории этих пресловутых Шелби, то… Ее точно больше никогда без сопровождения из дома не выпустят!       Роуз расплылась в лживой, но не менее очаровательной улыбке.       — Джон, знаете, мне все-таки лучше пойти.       — Да что ты, милочка, мы же только…       Она намеривалась, как можно быстрее ретироваться и наплести ему что-то о чести молодой леди, но внутренняя дверь в начале барной стойки с грохотом отворилась. Из комнаты, придерживаемый незнакомым ей мужчиной, но судя по дороговизне костюма и характерной прическе — тоже связанный с семейкой Шелби, вывалился Джек. И похоже в стельку пьяный, глядя на раскрасневшуюся морду.       Вечер вырисовывался не таким, как ей представлялось. Спасать пьяного Джека от цыганских бандитов — явно не входит в список ее возможностей.       — Эй, Джон, тащи свою тощую задницу сюда! — крикнул мужчина, придерживающий Джека.       — Я сейчас, милочка, — подмигнул ей Джон, а после ответил еще одному Шелби грубым тоном: — Да, сейчас, Артур!       Они вдвоем дотащили Джека до барной стойки и снова уселись возле Роуз, пока та лихорадочно продумывала, как бы незаметно увести из-под их носа пьянчугу Джека. Что-то из разряда абсолютно невозможного к выполнению.       Ко всему прочему ее дражайший родственник был пьян настолько, что даже не мог сфокусировать на ней взгляд, не то чтобы узнать. Прелестно.       — Что, брат, нашел себе новую подружку? — присвистнул Артур, осматривая ее, как коня на рынке. — Как зовут красотку?       — Она что-то молчит, но думаю ненадолго, — хохотнул Джон, заражая собеседника смехом.       Роуз вскочила с места, чувствуя нутром, как вся ситуация уходит из-под контроля. Она не должна находится в компании братьев Шелби без мужа за спиной. Плевать на Джека — пусть протрезвеет и возвращается домой к утру, Энн не привыкает к его загулам.       Куда было важнее уйти отсюда, пока ее не узнали, ведь тогда могли начаться настоящее проблемы, похлеще любой семейной ссоры. Не хватало еще здесь появится главному из этой цыганской семейки — вот тогда… Вот тогда, впервые за долгое время, она снова окажется в полной заднице.       — Была рада знакомству, — пролепетала Роуз, махая руками, чтобы выглядит невинной дурехой, — и спасибо за джин! Но, увы, так спешу, так спешу…       И на этих словах она резко развернулась и побрела к выходу. Кажется, она забыла на барной стойке свои перчатки, но, Бог с ними, главное — она выбиралась отсюда незамеченной. Уже почти дойдя к выходу, Роуз позволила себе облегченно вздохнуть, как услышала знакомый голос за своей спиной.       — Какими судьбами… Миссис Соломонс?       Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять — ее окликнул Томас, чтоб его побрал черт, Шелби.       У нее, естественно, был план дать деру, сделав вид, что его слова не были ею услышаны. Но сбежать, как последняя трусиха, не объяснившись… Последнее не то принесет проблем, оно насыпет их горкой на голову Алфи, заодно подпортив репутацию его фамилии.       Поэтому не оставалось ничего иного, как набраться мужества и сделать самое страшное — обернуться.       — Вот так сюрприз, мистер Шелби. — Роуз улыбнулась настолько невинно, насколько умела, что должно быть все равно не скинуло спесь с ее лица. — Кто бы мог подумать.       Томас едва заметно вскинул брови, держа тон беседы в напускной учтивости:       — Не ожидал вас встретить у нас в городе. Тем более без компании вашего мужа.       Сказать правду — что она притащилась в паб Шелби из-за милого родственника — было не самым лучшим решением. Цыгани были Соломонсам такими же партнерами, как и конкурентами, и чем меньше те знали об их семье, что равносильно слабому месту, тем было лучше. Ей бы очень не хотелось, чтобы бирмингемские бандиты прознали о существовании Энн и ее сына у них под носом.       — У меня здесь живут хорошее друзья, потому заглядываю время от времени. Но это же не проблема, мистер Шелби?       — Что вы, миссис Соломонс. Всегда рады проявить радушие.       В нескольких словах было больше лжи, чем в тостах за здоровье от тетушки Зельды, но взгляд Роуз оставался обманчиво мягким, а Томаса — нечитаемым. Хотя, казалось, он прикидывал, что на самом деле происходило.       И его догадки так удачно разрешило худшее, что могла произойти для Роуз — пьяный Джек вдруг подал голос, борясь с приступами икоты:       — Ой…! Сестрица, куда же ты?!       Роуз хотела только одного: прикончить этого идиота прямо на месте.       — А вот и ваш знакомый, верно? — оскалился Артур, все еще придерживая Джека.       Нужно было продолжать лгать. Сказать, что пьяница обознался, и она знать его не знает, но Саймонс ее опередил:       — Роуз, родная… Но что же ты, это… Как его…       Томас хмыкнул, и где-то в голубизне его глаз можно было отыскать смешливые огни. Пазл в его голове сложился.       — Так вас, миссис Соломонс, порой не величают Розой, а вполне на английский манер — Роуз?       — Старое имя, — не смотря на все усилия, в ее выверенном тоне можно было распознать печаль, — практически всеми забытое. Роза Соломонс — вполне соответствует моему настоящему. А Роуз… Когда-то ею была на документах.       — Так что же, Роза Соломонс, — с издёвкой протянул Джон, еще недавно такой обходительный к ней, — твой дружок?       Эту игру в неправду она проиграла. Придумывать новую историю было бы глупым решением, пусть и рассказывать об истине ей не хотелось. Но выбора не было — он был упущен с того момента, как она ступила ногой в этот чертов паб.       — Муж моей сестры. Я искала его по ее просьбе. Сама она прийти бы не смогла из-за маленького ребенка у нее на руках, — Роуз глубоко вздохнула и посмотрела Томасу прямо в глаза. — Поверьте, мистер Шелби, это единственная причина из-за которой я оказалась здесь, перед вами. Это никак не имеет отношения к моему мужу или вашему с ним соглашению. Мне нужно было лишь привести Джека Саймонса домой, но видимо он сейчас не в этом состоянии, чтобы я могла это совершить. Простите меня за вторжение на вашу собственность и, — она кинула брезгливый взгляд на виновника этой нелепой ситуации, — когда он протрезвеет, прошу вас, пните его под зад, чтобы он все-таки докатился до своей жены.       Артур едва сдерживал хохот, Джон удивлено переводил взгляд то с нее, то с Джека, пока тот вдруг заинтересовался люстрой и что-то бурчал про огоньки, а Томас… Старший Шелби просто внимательно смотрел на нее и не спешил ничего говорить.       — Доброй ночи, господа. Надеюсь, это недоразумение останется между нами.       И Роуз просто мечтала наконец-то уйти. Она сделала все что могла, и единственное, что ей оставалось — это корить себя за беспечность и страшится реакции Алфи, которой действительно стоило бояться.       — Ничего в этом такого нет, миссис Соломонс, — прокашлялся Томас, добавляя куда более мягким тоном. — Семья — это святое, какой бы она не была.       — Вы правы, хотя порой этой истине крайне трудно следовать.       В уголках его губ закралось нечто наподобие понимающей улыбки, и он махнул каким-то парням сидящим за соседним столиком.       — Давайте, ребята, дотащите мне скромнягу Джека до его дома!       Из рук братьев Шелби Саймонс перекочевал к высоким и вполне пугающим молодым мужчинам, что, не дожидаясь лишних инструкций, потащили его прочь из паба.       Значит… Уже и так все из группировки Шелби знали, где живет ее сестра с ребёнком. Прелестно.       — Право, мистер Шелби, вам не стоило так утруждаться.       — Это пустяки, миссис Соломонс.       — Что ж, благодарю за помощь, в таком случае, и еще раз пожелаю вам приятной ночи.       — Все-таки, — сделав шаг ей на встречу, настойчиво сказал Томас, — я бы не советовал вам идти одной по улицам в такое позднее время.       — Не переживайте, я всегда умела за себя постоять…       — Вы же не будете против, если я вас провожу?       Роуз не то, чтобы была против, она была возмущена и мечтала послать этого хитрого цыгана куда подальше, но выбора у нее, впрочем как и всегда, не было.       И хотя она пока не верила в искренность ни одного его слова, что-то в его взгляде заставляло ее во многом усомниться. Может, она за годы жизни вместе с Алфи просто разучилась доверять людям?       — Я уже думала вы не предложите, мистер Шелби.       Томас с самым галантным видом приоткрыл дубовую дверь, и Роуз вышла, оставив за собой широкие мужские ухмылки.       Холодный ветер неприятно обжег раскрасневшиеся щеки и растрепал переднее пряди высокой прически. Она быстро попыталась их поправить, но толком не успела — Шелби уже стоял возле нее и рассматривал с неподдельным интересом.       — Вы забыли у нас кое-что, — он протянул ей белые перчатки, заставив ее тем самым еще больше стушеваться.       Ей не хотелось благодарить его за то, что он подметил ее собственное невежество и забывчивость, но, кажется, Шелби и не ждал от нее ничего более, чем скупой кивок в его сторону.       — И все же, — после короткого молчания, прерываемого только стуком каблуков о брусчатку, сказал Томас, — Саймонс — ваш родственник?       — Кажется, я уже говорила об этом, — от очередного упоминания о Джеке, которого тащили недалеко от них, у нее дернулся глаз. — Так вышло, что… Да, он однажды стал мне родней.       — Удивительно…       — Что вас так удивляет?       — Удивительно, что у таких, как Соломонсы, есть семья в лице Саймонса.       — Неисповедимы пути Господни, мистер Шелби.       Казалось, его что-то сильно удивило и рассмешило в ее словах.       — Звучит не очень по-еврейски, миссис Соломонс.       Роуз лихорадочно попыталась вспомнить, что она сказала не так, пока ее не осенило, что это была любимая фраза отца-католика, а не матери-еврейки. Нельзя было терять маску, которую на нее навесил Алфи, но что-то у нее выходило из рук вон плохо.       Она просто пожала плечами с небрежным видом:       — Может, и так. Но в этом есть своя доля истины, не находите?       До дома Саймонсов оказалось меньше, чем казалось ей раньше или компания Шелби каким-то удивительным образом скрашивала ей дорогу. Они остановились у парадного входа, пока цыганские амбалы с переменным успехом затаскивали Джека во внутрь.       — Будете, миссис Соломонс? — хрипло спросил Томас, небрежно протягивая ей сигарету.       Он закурил что-то не из самого хорошего табака — ее муж покупал сигары явно намного дороже — и Роуз скривилась от резкого запаха дыма.       — Я не курю, — только и бросила она, продолжая рассматривать свои ногти, покрашенные в новомодный красный цвет.       — Ещё скажите, что не пьёте?       — Не пью. Только джин натощак. Но это разрешено синагогой.       — При всем уважении, но я в этом сомневаюсь.       — Вы — еврей, мистер Шелби? — сверкнула зелёными глазами Роуз.       — Только в вашем страшном сне.       — Тогда помалкивайте.       Роуз запрещала себе вдыхать этот дым, надеюсь, что скоро сможет смыть все напоминания о нем в своей просторной ванной. Ее муж, хоть и курил и пил не меньше, чем Шелби, так не пах — все равно пробивался дурацкий запах дрожжей. И что-то внутри нее, погребенное за тяжестями супружеской жизни, одновременно напрягало и зачаровывало в этой ночи. Может, дело в запахе, а может — в синих глазах напротив, слишком синими, и смотрящими в самую душу.       — Вы ведь не чистокровная еврейка, верно? — неожиданно спросил он, выпуская облако дыма в холодный воздух.       — Вы задаете крайне нетактичные вопросы, мистер Шелби, — фыркнула она в ответ.       — Уж простите, но вас бы тогда когда-то не звали Роуз.       Она подумала говорить ему или нет, а может — просто соврать, но почему-то решилась все же рассказать:       — Мой отец был ирландцем, а мать — верующая иудейка. А это единственное, что имеет значение.       — Ирландская еврейка… — медленно проговорил Томас, будто распробовав это словосочетания. — Кто бы мог подумать, что у Алфи такой специфичный вкус.       — О да, именно поэтому мой муж решил, что работать с цыганами — отличная идея.       Ей давно пора было идти к сестре, чтобы все рассказать, но что-то ее не пускало. Осталось, по крайней мере, то, что ей следовало спросить:       — Мистер Шелби, я могу расчитывать на честность с вашей стороны?       — В зависимости от того, что вам от меня нужно.       — Самую малость, — мягко, почти что обольстительно, улыбнулась она. — Скажите, чем именно мой дорогой брат занимается у вас?       Томас потушил сигарету и мгновения думал, что ей ответить. Должно быть, какая-то его часть выиграла этот незримый бой, и он ответил в совершенно в другим тоне, чем он вел беседу до этого. Куда спокойнее и… человечнее.       — Предполагаю, что вас тревожит благополучие сестры, но переживать не стоит. Саймонс начал заниматься у нас ставками, а это самая безопасная часть бизнеса, которым я владею.       Роуз естественно не была в восторге даже от этой малой части криминала, которая появилась в жизни Энн, но это было несоизмеримо с тем количеством вещей, с которыми сталкивалась она, как Соломонс, поэтому… Энн справиться.       — Благодарю за компанию, мистер Шелби, — Роуз кинула на него прощальный взгляд и дошла до входной двери, как вдруг обернулась неожиданно для самой себя, чтобы выпалить: — Пообещайте мне, что не станете трогать мою сестру и ее ребёнка, чтобы Джек не натворил. И если возникнут необъятные долги с его стороны, обращайтесь только ко мне, но не к ней.       Томас выглядел удивленным, и в свете уличного фонаря его взгляд стал казаться куда мягче, чем она могла себе представить. Будто он ее понимал и не смел осуждать за это.       — Даю мое слово, миссис Соломонс.       И насколько бы она не считала цыган — ворами и лгунами, в это короткое мгновение ей искренне хотелось поверить ему.