***
Спустившись по меньшей мере на два ли вглубь Сердцевины, я не могу не выразить свое восхищение мастерству старейшины Мэнмо. Было приятно узнать, что мою просьбу не беспокоить мои сны ввиду сложностей, возникших с поставками на южных рубежей, ты выполняла со всей серьезностью целую неделю. Благо, на такой глубине и в таком прекрасном месте ты не в силах усадить меня за фантомный стол, чтобы с молчаливого одобрения своего наставника вытрясти из меня душу. Поэтому здесь меня навещает только старейшина Мэнмо. Могу предположить, что, пока я пишу эти строки, где-то на поверхности ты теряешь терпение. К тому моменту, как ты прорвешься сквозь чжаны описаний пейзажей, наблюдений за местной фауной и лирических отступлений, ты истратишь его вовсе. Ведь я до сих пор не назвал причину, по которой ищу Синьмо! Я мог бы описать с дотошной точностью, у кого и когда я выкрал ценные сведения об этом мече и его местоположении, насколько трудно их было расшифровать и как сильно они отличаются от того, что я увидел, спустившись сюда… Но ты опять обвинишь меня в малодушии, назвав это «словоблудием», оттягивающим раскрытие истины. Думаю, ты прирожденная воительница. И в это слово я вкладываю свое восхищение твоим умением вести и вдохновлять. Кстати о Чжучжи-лане… пусть моя выходка поссорила вас, ты недолго держала на него обиду, верно? Знала бы ты, как вы выглядите на поле битвы. Он словно продолжение твоей длани, и если ты укажешь ею в небеса… Да, ты угадала, это не ревность. Просто я наконец осознал, что ваша длань смотрится пустовато без вложенного в нее древнейшего артефакта. Когда я объяснился, могу я рассказать тебе, как выторговал за перстень карту Сердцевины у Цзючжун-цзюня? Она так плоха, что я уж не знаю, кто из нас в итоге от этого выиграл.***
Да, я уже слышал от Мэнмо, что ты на третьем месяце… Как это скверно. Представляю, что и как ты расскажешь нашему ребенку, когда он спросит: «А что сказал отец, когда узнал, что теперь у вас есть я?» Как видишь, я плохо представляю, как говорят дети. А я оказался в затруднительном положении. Из этого зала действительно нет выхода. Я расшифровал надпись на табличке: «Проделанный путь твой тщетен. Возжелавшему не утолить жажду». Здесь есть рудник и чаша. У меня во фляге еще осталась вода, но, думаешь, следует попробовать?***
Я знаю, тебя волнует, как я надеялся справиться с Синьмо, если бы он захотел поглотить мое сознание. Ты думаешь — это безумие. Однако гораздо большая пытка для меня — находиться здесь, в этом благословленном богами месте. Я перенес на форзац письмена, что неизвестный выцарапал на стенах этой пещеры. Но сил на их расшифровку у меня уже не осталось. По возвращении я смогу всецело отдать себя этому занятию, а сейчас Мне действительно жаль. Даже если ты никогда не просила меня об этом, меня гложет совесть за невыполненное обещание. И пусть моя душа истощена отчаянием, ради тебя я сохраню благоразумие. К счастью, в том приступе я не ободрал все до голой почвы. Побеги, что я вырвал, — сложил в рукав, другим — присыпал корни землей. Ведь уничтожить островок святости в пропасти, проклятой и Небесами и демонами, — грех, непосильный даже нам. Я до сих пор боюсь пересекать этот портал, ведущий кверху. В его мутной глади я видел, как занимается рассвет и вспыхивают звезды. Но я так скучаю, Сиянь.