Глиняный идол

Кожу холодила гладкость шелковых одежд, в мягкости и упругости перин тело ощущалось невесомым, будто парило в воздухе, а от терпкости благовоний вдоль линии позвоночника растеклось тепло… но первый же вдох расцарапал пересушенное горло, и конечности отозвались ему пульсирующим жаром — словно напитанные кровью после длительного онемения. Избыток физических чувств заглушил в Шэнь Юане перенесшуюся сквозь измерения ярость. Придавленный ими, он задержал дыхание и спустя пару фэней ощутил от нехватки кислорода резь в груди. С шумным стоном Шэнь Юань задышал. А приоткрыв слезящиеся глаза, замер, окунувшись в круговерть двух чернильных бездн. Благодаря тому, кого видел всего палочку благовоний назад, Шэнь Юань тут же узнал это лицо. Теперь, приметив перемены, Шэнь Юань мог даже сказать, что с годами сходство лишь усилилось: в линии подбородка, лишившегося юношеской мягкости, в раздавшихся плечах, в закрытом крое одежды… но и — сердце заскребло предчувствие — в мертвецки бледном цвете лица. Эти крупные глаза и раньше завораживали своей выразительностью, однако ныне обрамляющие их темные круги сделали взгляд еще пронзительнее, до дрожи. Это был Ло Бинхэ. Он смотрел не моргая, и на его лице сменялись тени: то отчаянный ужас, то подавленное ожидание. Ло Бинхэ молчал, и Шэнь Юань, чувствуя сдавившую горло панику, выдохнул неестественно тонко: — Бинхэ… Это должен был быть вопрос, но на интонацию не хватило дыхания и сил. Глаза Ло Бинхэ расширились, и в сплошной черноте радужки проявились кровавые прожилки. Ло Бинхэ в первый раз моргнул, и влага затуманила его зрачок, теряя мелькнувший на миг безумный отблеск. Уронив лицо в складки растекшегося по покрывалу серебристого рукава, Ло Бинхэ задрожал, комкая его, натягивая на руке Шэнь Юаня. Словно трепетная девушка, прячущая свой румянец в букете белых лилий, он скрывал лицо в светлой ткани и хранил молчание. Припухшие губы не пропускали ни одного уродливого всхлипа и лишь прижимались к ткани, словно целуя ее. Пройдя сквозь года взросления, этот священный демон стал еще прекраснее и не в пример себе прошлому научился красиво плакать. Но сердце Шэнь Юаня прожгла жгучая досада. Он бы тоже хотел посетовать на свою судьбу, обиду и разочарование. Разреветься так, словно его голова вновь зарыта в песок на глубину нескольких цуней. Вот только Шэнь Юань сомневался, что это будет выглядеть хоть сколько-нибудь столь же поэтично, как пролитые слезы Ло Бинхэ. Сухость в горле казалась ему перетекшей из Диюя фантомной болью его последнего крика, так что своими нелицеприятными воплями он бы только напугал Ло Бинхэ, словно вышедший из себя родитель пришедшего к нему за лаской и утешением расстроенного ребенка. Внутри Шэнь Юаня прела обида, словно мозоль в неудобной тесной обуви, но рука уже опустилась на макушку Ло Бинхэ и задержалась. Дурные мысли несколько отошли на второй план, заслоненные вернувшимися тактильными ощущениями (Шэнь Юань впервые ощущал подобную мягкость волос!). С удивлением и трепетом он увлеченно наглаживал чужую голову, уже позабыв, какие слова утешения хотел сказать. Вздрогнув от первого прикосновения, Ло Бинхэ стих и замер, будто боясь вспугнуть обращенную к нему ласку. Чуть подождав, он поднял голову, тем самым легко выскальзывая из-под руки так, чтобы она сползла на влажную щеку. Слезы расставили на лице пунцовые акценты, и оно уже не выглядело столь же болезненным, хотя от взгляда глаз, мерцающих в дымке слез подобно звездному небу, нутро неприятно скребло сочувствие. Потому, пусть теперь под ладонью чувствовался холод мокрой кожи, а не шелковистых волос, Шэнь Юань не решался убрать руку. — Я боялся, — Ло Бинхэ запнулся, и слезы крупными каплями скатились к подбородку, — что это будешь уже не ты, что ты забыл меня… я… я так счастлив!.. На всхлипе Ло Бинхэ ткнулся носом в запястье Шэнь Юаня, тем самым размазав новые слезы по подставленной ладони. Кончики пальцев дрогнули, и Шэнь Юань уже против воли трепал хнычущего демона по щеке. — Да, Бинхэ, перед тобой все тот же мастер, не удостоенный чести выпить суп забвения, — улыбнулся Шэнь Юань, стараясь придушить в своем голосе горькую иронию. Но, по правде говоря, отчаянность Ло Бинхэ несколько не нравилась ему. Выдернуть душу без четкой уверенности в том, переродилась она или нет… но стоило ли вообще ожидать от демона уважительного отношения к циклу перерождения? Ведь представителей его расы даже в Диюе гораздо более увлекали одномоментные желания, чем заботы о совершенствовании души. Так что Ло Бинхэ вполне мог призвать его душу, просто сильно желая этого по какой-то причине, и считать свой поступок абсолютно правильным как и для себя, так и для Шэнь Юаня. Действительно, Шэнь Юань тогда скончался уж слишком скоропостижно, так что у Ло Бинхэ могли остаться нерешенные вопросы. Продолжая гладить трепетное личико и глядя в наполненные влагой глаза, Шэнь Юань понадеялся, что все можно будет решить довольно быстро: — У Бинхэ есть вопросы к этому мастеру? Только спросив, он тут же усомнился, что получит утвердительный ответ. Если бы Ло Бинхэ интересовала всего парочка вопросов, он бы нашел способ поговорить с его душой проще, чем переселение в живое тело. — У меня… вопросы?.. — подтвердил сомнения Ло Бинхэ. Пелена слез сглаживала цепкий зрачок, что ловил каждое изменение в лице Шэнь Юаня, начиная со слов «не удостоенный чести», в которых чуткий демонический слух не мог не уловить нотки горечи. Воздух прорезал трескучий щебет. Шэнь Юань резко обернулся, и его ослабшая рука опала бы на бедро, если бы Ло Бинхэ не перехватил ее. Но Шэнь Юань, пораженный увиденным, даже не почувствовал объявшей его жар чужих пальцев. В золотой клетке с тонкими прутьями и изысканной резьбой, украшавшей крышку, чирикала канарейка. Ее огненное оперенье слепило, подобно закатному солнцу, потерявшемуся в стволах бамбука. Бамбук. Только теперь, привыкнув к шуму крови в дышащем теле, Шэнь Юань сумел различить шелест листьев. Позади клетки с канарейкой, за распахнутыми створками окна разлилась безмятежная зелень. Поглощенный созерцанием, Шэнь Юань застыл в неподвижности и не заметил сосредоточенного на себе внимания и плотного сжатия пальцев на ладони. Ло Бинхэ не стремился объясниться первым, отчего, пригнув уши, ожидал нового вопроса Шэнь Юаня. И он получил его вместе с растерянным и вместе с тем благостным взглядом: — Так у тебя получилось покинуть Бездну, Бинхэ? — Нет. Это… восточные земли. В подножиях гор здесь текут быстрые реки, а вершины украшают рощи бамбука, — Ло Бинхэ заискивающе заглядывал в глаза Шэнь Юаня. — А эта пташка — потомок птиц, что десятки лет назад здешние племена вывезли из мира людей. Увы, если их не запирать в клетках, они не смогут прокормить себя сами и погибнут, — и только Шэнь Юаню показалось, будто взгляд Ло Бинхэ, омраченно потускнев, просочился внутрь, как Ло Бинхэ печально улыбнулся: — Я надеялся, что все эти диковинки порадуют А-Юаня. — Да… — после недолгой паузы спохватился Шэнь Юань. — Этот мастер невероятно поражен увиденным. Будто… «…Бинхэ взаправду сбежал из Бездны и навестил Цанцюн!» — но сказать это значило увеличить на пару месяцев свой вновь обновленный срок наказания. Так что Шэнь Юань поспешно стушевался и подобрал иные слова. — …этот мастер вернулся в дни пребывания в человеческом теле. Он крайне благодарен Бинхэ, но надеется услышать объяснения. Этот мастер не видит своего лица, но предполагает, что находится не в глиняном теле. А также надеется, что Ло Бинхэ не применил насилия и не отобрал тело у жителя Бездны… — с показательной строгостью завершил Шэнь Юань. На лицо Ло Бинхэ набежала тень, и он сомкнул веки, пряча трепет ресниц. Углы губ углубились в едва заметной усмешке, и это выглядело довольно зловеще (или в том были повинны клыки, что любое движение рта могли превратить в оскал). Кстати, ощупав языком собственные зубы, Шэнь Юань не заметил ничего необычного. — Твое тело… вызрело из ростков Цветка росы луны и солнца. Прости, это заняло много времени. — Ох… Бинхэ не стоило спускаться в Сердцевину… — вырвалось у Шэнь Юаня, но он тут же спрятал взгляд за сомкнутыми на переносице пальцами. Усердие Ло Бинхэ и серьезность его намерений начинали его пугать. Объяснить такому отчаянному юному демону, что душе восьмидесятилетнего старца скоро нужно будет уйти на покой, представлялось Шэнь Юаню все более трудной задачей. Но сказать о том, что затраченные усилия Ло Бинхэ бесполезны, а то и вовсе вредны, он никак не мог, особенно сейчас, когда глаза демона еще не обсохли. — Там же… очень опасно, Бинхэ! — не замечая чужого потемневшего взгляда, продолжал увещевать Шэнь Юань. — Мы это еще тогда обсуждали. Прервавшись, Шэнь Юань отрывисто вздохнул. Сильно стиснув чужую руку в своей, Ло Бинхэ пережал его пальцы и вонзил в кожу когти — ненамеренно, но налившиеся кровью царапины остались. Ло Бинхэ не услышал вздоха Шэнь Юаня, но когда тот попытался выдернуть ладонь, бросил взгляд на их переплетенные руки и выпустил. Они оба следили, как мелкие порезы быстро затянулись. Хотя Шэнь Юаню было больно, кажется, Ло Бинхэ не придал этому большого значения. — А-Юаню не о чем беспокоиться, — улыбнулся Ло Бинхэ. В этот раз улыбка была спокойнее, а взгляд — направлен в глаза Шэнь Юаня, однако, будучи знакомым с Ло Бинхэ уже сравнительно долго, Шэнь Юань ощущал в этом умиротворении что-то натянутое, фальшивое. — Помнишь путеводитель, что тебя так впечатлил? Его написал мой отец. И те зашифрованные рукописи были дневником, что он писал моей матери. Благодаря ему путешествие в Сердцевину было не таким уж опасным. Теперь-то Шэнь Юань понял, что значили те слова Тяньлан-цзюня, после которых Шэнь Юаня так не кстати вновь призвали в этот грешный мир. Осознание, что старый безбожник тянул со столь важным признанием, пока не вытряс из Шэнь Юаня все подробности его личной жизни, обожгли разум яростью. Тут Шэнь Юань вспомнил еще одно легкомысленное изречение Тяньлан-цзюня. «"Разве не вдохновляет?" Да ежели, когда Ситун будет вновь меня судить, ты будешь еще гнить в преисподней, я сам ей расскажу, как твоя писанина низвергла мою душу в пучины порока! Посмотрим, как после этого ты будешь булькать в обители гулей!» Устремив взгляд из своих мыслей на Ло Бинхэ, Шэнь Юань ненароком поймал на его лице схожее жуткое выражение, с которым тот наблюдал за Шэнь Юанем в первые фэни его пробуждения. Суженные зрачки, окаймленные красными прожилками, напомнили Шэнь Юаню взгляд Яньло-вана, который следил за ним в течение суда. Это был взгляд, просачивающийся сквозь кожу, ловящий твой сбитый пульс, скребущийся о череп, силясь уловить трепыхание твоих мыслей. Взгляд не хищника, но высшего ока, изучающего подопытного с одержимым безучастием. Дабы избавить себя от столь жуткого видения, Шэнь Юань начал поспешно подниматься с постели. После стольких лет пребывания в Диюе контроль над телом давался ему с огромным трудом. Да и само тело казалось непривычным и не вполне удобным сосудом для души (разумеется, у Шэнь Юаня было с чем сравнивать). Он не ощущал внутри себя ни золотого ядра, ни сети меридиан, потому не мог надеяться на медитации в случае нехватки энергии. По сравнению с глиняным телом это содержало довольно скромное количество энергии, конечно, большее, чем в родном теле старого заклинателя, но недостаточное, чтобы уверенно чувствовать себя в демоническом царстве. Подойдя к напольному зеркалу, Шэнь Юань убедился в очевидном: выглядел он по-прежнему как небожитель, вышедший из ледяного облака. Гораздо больше Шэнь Юаня удивили роскошные многослойные одежды, так несвойственные запомнившейся ему моде демонического царства. Даже по меркам человеческого мира они казались несколько старомодными, но вместе с тем прекрасными, словно украшение давно ушедшей эпохи. Взглянув через зеркальную плоскость на не сводящего с него глаз Ло Бинхэ, он также отметил сдержанность его закрытых темных одежд. — Мода в демоническом царстве претерпела изменения? — с беспечной улыбкой спросил Шэнь Юань, желая сменить тон беседы. Пусть выражение лица Ло Бинхэ вновь выровнилось — расслабленная линия рта, спокойный, но внимательный взгляд высохших глаз, — Шэнь Юань чувствовал необходимость укрепить это равновесие не только внешне, но и внутри странно впечатлительного демона. Ло Бинхэ улыбнулся. — Это ханьфу прислал сюнди, — поднявшись, он приблизился к Шэнь Юаню. — Когда я увидел этот лазурно-бирюзовый цвет, я засомневался, тебе так шел иссиня-черный… Но теперь я вижу, что он чудесно подходит твоей холодной красоте. Подцепив когтем газовый рукав, Ло Бинхэ расправил ткань на свету, демонстрируя блеск серебристой вышивки. На его лице не осталось и следа прежней тревоги, а глаза, любующиеся переливами шелка, светились нежностью. На губах Ло Бинхэ искрилась прежняя бахвальная улыбка, с которой юный демон показывал Шэнь Юаню дворец, выдавал одежды и отводил от застывших в коридорах слуг. От вида прежнего Ло Бинхэ Шэнь Юань испытал настоящее облегчение, будто вновь погрузившись в беззаботное время своего первого перерождения. И Ло Бинхэ, чувствуя к себе расположение, не торопился отходить, продолжая удерживать Шэнь Юаня за рукав. — Мода циклична. Сюнди, не изменявший самому себе со времен служения моим родителям, рад, должно быть, что вновь соответствует веяниям света, — и тут у Шэнь Юаня перехватило дыхание, так как Ло Бинхэ позволил себе обеими руками взяться за его пояс, выгодно подчеркивавший стройный стан заклинателя. — Чудесно. В этот раз он необычайно точно угадал с фасоном. Чуть расставив руки, Шэнь Юань застыл, ощущая на своей спине давление стремящихся сомкнуться пальцев. Столь очевидный эротизм момента крутым кипятком ударил в голову, хотя, казалось бы, прежде он позволял Ло Бинхэ и не такое, но из-за неспособности глиняного тела к каким-либо телесным ощущениям чужие прикосновения воспринимались столь же невинно, как цепляние за одежду маленьких детей. Сейчас же к Шэнь Юаню начало приходить осознание, чего он был лишен в прежние годы. Глупая смущенная улыбка застыла на лице Шэнь Юаня, являясь неубедительным ответом пухлым разомкнутым губам Ло Бинхэ. Неминуемое могла спасти лишь самая неуместная фраза. — Бинхэ, этот мастер проголодался. Ло Бинхэ изумленно распахнул глаза, а затем так широко улыбнулся, что его округлившиеся щеки расцветило румянцем. — Конги и баоцзы сойдет? И под певучее мурлыканье Ло Бинхэ упорхнул в боковую дверь. За ней оказалась пристройка с кухонной утварью. Только оставшись наедине с собой, Шэнь Юань наконец-то смог перевести дух. Отойдя от зеркала к низкому чайному столику, он опустился на подушку для сидения и устало закрыл глаза. Жар в груди тут же схлынул, когда сознание услужливо воплотило из памяти осточертевший за три года пейзаж. Воспоминания о бескрайней пустыне, которую, как казалось Шэнь Юаню, он покинул не более шичэня назад, в мгновение вернули его из жарких объятий Ло Бинхэ в незавидную реальность: на сколько бы в этот раз ни было отсрочено его гостевание в мире живых, рано или поздно Шэнь Юаню вновь придется склонить голову перед Яньло-ваном и встретиться с насмешливым взглядом Ситун. Учитывая, насколько всех подземных судей поразил факт именно межвидовой связи, Шэнь Юань боялся даже представить, каким наказанием обернется ему продолжительный роман с Ло Бинхэ. Из груди непроизвольно вырвался вздох досады и разочарования. Не сворачивать с пути, несмотря на сотни препятствий, в отношении Ло Бинхэ было бы просто, не испытывай Шэнь Юань перед ним чувства вины, да и вообще — взаимных чувств. Вестимо, вместо намеков и полутонов, сочетающихся с очевидной ответной реакцией тела и души, скоро ему придется заставить Ло Бинхэ перестать глотать финик целиком и втолковать о настоящих желаниях этого мастера. Одна лишь мысль о необходимости скорого решительного обозначения границ вызвала у Шэнь Юаня все признаки обыкновенной головной боли, вместе с чем, словно чувствуя настроение опечаленного гостя, в клетке забилась канарейка. Шэнь Юань разомкнул глаза и будто впервые увидел комнату, в которой находился с момента пробуждения. Странное дежавю накрыло его, соединясь из мелких деталей убранства — узкой скромной кровати, квадратного окна и полок, заставленных книгами и вазами. То была обычная обстановка дома не самого успешного заклинателя, но вместе с тем странно было наблюдать все это в Бездне, после каменных стен дворца Ло Бинхэ. Поглощенный внезапной догадкой, Шэнь Юань с замиранием сердца слушал легкие шаги Ло Бинхэ, шуршание каменной гальки на дорожках улицы и шепот листьев бамбука. Для полного понимания ему нужно было окинуть взглядом всю картину целиком. Он встал и приблизился к клетке с птицей. Канарейка громко зачирикала, но, по-видимому, вовсе не испуганно, так как пододвинулась на жердочке ближе к протянутой руке. — Можешь пока что прогуляться, но не отходи далеко от хижины, хорошо? Шэнь Юань вздрогнул и обернулся, встречаясь взглядом с Ло Бинхэ, заглянувшего к нему через окошко. Губы демона были раздвинуты в блаженной влюбленной улыбке, а пальцы с длинными когтями трепетно обнимали чайные листья. — Конечно, Бинхэ, — не без промедления ответно улыбнулся Шэнь Юань. — Этот мастер немного прогуляется. Стоило Шэнь Юаню ступить за порог, как легкие наполнила свежесть прохлады. Пусть небо было затянуто все той же сизой дымкой, не пропускающей ни единого луча солнца, сердце сладко заныло от тепла образов прошлого, вставших перед глазами. Замшелый камень, заменявший этому мастеру скамью, даже метла, сваленная наземь возле горки листьев — не иначе дитя, ответственное за уборку, легкомысленно бросило ее здесь, отвлеченное играми. Шэнь Юань оглянулся. Хижина и пристройка. Даже похоже сбитый конек крыши. Чем дольше Шэнь Юань вглядывался, тем ощутимее сквозь ностальгический дурман пробивался тревожный клекот сердца. — Я ведь сказал далеко не отходить, — неожиданно всплыло нежное лицо Ло Бинхэ. — От избытка запахов и звуков… может просто закружиться голова. В ладонь мягко вплелась другая, и жар чужой кожи поднялся по руке к груди, перехватывая дыхание. Ло Бинхэ повел тихого, оглушенного чувствами Шэнь Юаня обратно в дом. Сладкий аромат съестного ударил в нос. Разомлев, Шэнь Юань уже не чувствовал ног, позволил Ло Бинхэ усадить себя на подушки. — Попробуй-ка, А-Юань, — обеспокоенный чужим бездействием, Ло Бинхэ настойчиво предлагал ему тарелку с конги. — И вот еще баоцзы со свининой и капустой. Теперь-то ты можешь наесться мяса на славу. Улыбка Ло Бинхэ потонула в задумчивом взгляде Шэнь Юаня, который все еще размышлял о возможности стольких случайных совпадений. Но манящий запах пробудил в нем спящий долгие годы голод, и недолго думая Шэнь Юань подцепил одну из паровых булочек, ловким движением помещая ее в рот. Расширившиеся зрачки и довольно мычание подтвердили успех, и Ло Бинхэ заулыбался еще ярче. Чжучжи-лан тогда не врал: юный демон и вправду очень хорошо готовил. Подгоняемый возрастающим аппетитом, Шэнь Юань начал пробовать конги. Поднеся ко рту три ложки, на четвертой он остановился, прислушиваясь к осевшему на языке вкусу. Будто осознав что-то, он отложил ложку и поднял взгляд на замершего Ло Бинхэ. — Бинхэ поразительно вкусно готовит, — чистосердечно признался он, — но больше всего этого мастера удивила конги. Бинхэ сильно пересолил ее, но учитывая, насколько тонко и искусно выполнены другие аспекты блюда, этот мастер даже представить себе не может, что Бинхэ это сделал не намеренно. Признаться, этому мастеру очень понравилась конги, так как он любит ее именно в таком виде, но откуда знал об этом Бинхэ? Шэнь Юань вложил всю решимость, завершая последнее предложение, ведь взгляд Ло Бинхэ уже начал виновато бегать из стороны в сторону, словно ища укрытие. Но все же… и внутреннее убранство дома, и пристройка, и сад… все это было построено так, будто бы кто-то пытался повторить прошлое жилище Шэнь Юаня в школе Цанцюн. А о тайной страсти к пересоленной конги и вовсе знали только его ученики! Ло Бинхэ что-то скрывал, и Шэнь Юаню не нравилось это. — То же самое ты хочешь спросить меня об этой хижине и саде, правда ведь? — печально улыбнулся Ло Бинхэ. У Шэнь Юаня вспотели ладони. — Как я и говорил, твоему телу понадобилось время, чтобы созреть. И все эти дни… на самом деле, это были месяцы. Все эти месяцы я видел твое цветущее лицо, слышал мерное дыхание, но не имел и шанса услышать голос, встретить взгляд. Но все это я сумел обрести в твоих снах. Оттуда я узнал так много о тебе. Шэнь Юань притих, пораженный этим признанием. Виноватое выражение стекло с лица Ло Бинхэ, и, придвинувшись к Шэнь Юаню, он тронул его колено. — Все то время, что мне пришлось ждать, я создавал место, где нас не потревожат тяготы остального мира. В этих горах, чьи красоты способны очаровать даже пресыщенного путника, тобой всегда будет владеть вдохновение, и за написанием чудесных пейзажей тебе не придется скучать о прошедших днях. Вся Бездна подчинена моей власти, и никто не осмелится нарушить наш покой. Я сделал это все, чтобы ныне, когда ты наконец пробудился, нас более ничто не отвлекало друг от друга, — и, нащупав руку Шэнь Юаня, Ло Бинхэ переплел ее со своей, чтобы затем поднести к груди. — Чтобы ничто не потревожило цветение наших чувств. Наклонив голову, Ло Бинхэ прижался к пальцам Шэнь Юаня горячечными губами. Тот не смел даже двинуть рукой, мучительно размышляя о том, что вновь упускает момент для признания. Но что он должен был сказать этому окрыленному собственными успехами демону? «Прости, Бинхэ! Но ты зря излил всю кровь своего сердца, забил голову скучными снами о пересоленной каше и высадил бамбук! Ведь единственное, чего хочет это мастер, — это как можно скорее умереть, пока твои горячие губы не добавили ему еще парочку годков в Диюе». Шэнь Юань потер свободной рукой переносицу и затем положил ладонь на голову Ло Бинхэ — он считал этот жест со всех сторон выигрышным: и Ло Бинхэ рад, и Небеса не посмеют обвинить в блуде. — Этому мастеру остается только признать очевидные успехи Бинхэ и талант его учителя в части обучения искусству снов. Но этот мастер боится, что слишком стар, чтобы всецело разделить пылкие чувства Бинхэ. На этих словах изумительно длинные ресницы Ло Бинхэ дрогнули, пряча отведенный вниз взгляд. Казалось, будто Шэнь Юань частично добился своего: Ло Бинхэ опустил его руку на стол, хотя и продолжал удерживать в своих ладонях. Храня молчание, Ло Бинхэ невесомой лаской пересчитывал костяшки пальцев на чужой руке, пока наконец не ответил с тихой улыбкой: — Не волнуйся, А-Юань. Теперь ты можешь даже чувствовать прикосновения… а это уже много больше того, на что когда-то мог надеяться Бинхэ. Чувством, что Ло Бинхэ вложил в эти слова, был пронизан весь оставшийся день. Они ели, потом гуляли в низине, где бурлила река, стекшая со снежных шапок гор. Заставив Шэнь Юаня взять с собой тушь и бумагу, Ло Бинхэ водил его по любимым местам, а когда Шэнь Юань пытался сосредоточиться на изображении пейзажа, отвлекал неожиданными глупостями: будь то сбор грибов или свист на листьях бамбука. — Когда я увидел форму этих листков, я понял, как тебе в голову пришла та подлая техника. Только не пойму, кого в своей школе ты собирался ими наказывать? — игриво спросил Ло Бинхэ, прежде чем снова приложить к губам листок. Шэнь Юань лишь нежно улыбнулся, внимая незамысловатой мелодии. Казалось, будто они занимались чем-то незначительным, однако за праздными разговорами и маленькими делами Шэнь Юань проникся духом давно ушедших дней. Это место действительно было неплохим. — Что это? — спросил Шэнь Юань, озираясь. Когда они поднялись из низины на холм, шум воды стих, и с ветром до их ушей донеслись голоса. Вдали темнело поселение. — Должно быть, ярмарка. Даже для Ло Бинхэ стало неожиданностью, когда Шэнь Юань уверенным шагом побрел в том направлении. — Постой! — и, помешкав, Ло Бинхэ отдал Шэнь Юаню свою вэймао. — Среди демонов твой облик кажется необычным. Давай не будем привлекать внимание. Сам же Ло Бинхэ скрыл лицо газовым шарфом. И вэймао, и шарф, чем-то напоминавший пибо, вызывали у Шэнь Юаня определенные вопросы, однако он решил не сопротивляться. Главной причиной, которой Шэнь Юань объяснил Ло Бинхэ свое желание побывать на ярмарке, были фрукты, которые ему хотелось купить для канарейки. Однако истинной причиной были сами демоны. Ужимаясь от громких выкриков, оступаясь на пути у превышающих его ростом громил, Шэнь Юань в итоге смог внутренне смириться с мыслью, что не так уж они страшны. Демоны подобно людям изображали торговлю, расхваливали товар, ссорились о цене с лавочниками. В чем-то они были шумнее, эмоциональнее, но это все еще больше походило на взаимодействие в обществе, а не на борьбу за выживание. Шэнь Юань выдохнул. Ему нужно было в этом убедиться, прежде чем его душу отправят из обители демонов на круг перерождения. — Это почему ты такую цену заломил? Твои персики что, Владыка Небес собирает? Правда, стоило отметить, в этом месте и помышлять не следовало о совершенствовании души. — Мои плоды самые спелые и сочные на этом рынке. — Да ну? Как и другие, ты привез их с юго-восточных земель. — Неправда! Я скупил их на юго-западе, когда еще не перекрыли врата. Таких же сочных и свежих персиков ты не найдешь во всей Бездне! Поймав вуаль на вэймао Шэнь Юаня, Ло Бинхэ потер ее пальцами, и треск ткани, которым он хотел привлечь к себе внимание, заглушил окончание перепалки. — Не пойдем туда. После таких ссор у прилавков начинаются драки. Купив груши у дальней палатки, Ло Бинхэ поспешил покинуть ярмарку. Уводимый им Шэнь Юань же был слишком увлечен дегустацией плодов, чтобы внимать быстро разносящимся слухам. Они были все еще в пути домой, когда небо потемнело, знаменуя наступление вечерних сумерек. Чувствуя спокойное настроение Ло Бинхэ, Шэнь Юань мучительно подгадывал момент для того, чтобы рассказать о своих злоключениях в Диюе, ведь за несколько шичэней прогулки Ло Бинхэ сам так и не спросил его об этом. Что уж говорить, Ло Бинхэ как будто вовсе не желал говорить о прошедших годах разлуки, словно их и не существовало. Также он избегал разговоров об учителе Мэнмо или Чжучжи-лане, стремясь полностью погрузить внимание собеседника в рассказ о флоре и фауне восточных земель. Шэнь Юаню действительно нравилась местная природа, потому он особо не протестовал и снисходительно слушал чрезмерно пылкие речи о бамбуке и горных реках, напоминая себе о том, что Ло Бинхэ вырос в воистину ужасных условиях. Но войдя в пределы «поддельного Цанцюн», Ло Бинхэ стремительно сменил тему и начал говорить о своих (и, собственно, Шэнь Юаня) планах на будущее: — …вообще мне тоже нравится идея странствий среди мирных жителей. Мы могли бы снарядить мулов и отправиться на север. Там на долгие просторы раз в сутки встречается плотное поселение: ночью придется ютиться со всеми в большой кухне, где жарче, зато целый день — никого, только снежные просторы. На западе придется искать проводников, чтобы не увязнуть в болоте. Юго-запад ты знаешь, так что там задерживаться не будем. А на юго-востоке почти весь путь можно преодолеть на пароме. За такое-то время можно сдружиться с командой, послушать песни. Правда, тамошними землями управляет моя соратница, что вряд ли позволит нам путешествовать в приличной компании… — Мгм… — отвечал Шэнь Юань задумчиво. Помня о прошлом, он не хотел вселять в нежную душу ложные надежды, но речи Ло Бинхэ были столь сладки, а планы схожи с не самым плохим сюжетом любовного романа, что… Шэнь Юань не имел смелости оборвать его на полуслове. Войдя в хижину и осветив комнату талисманом, Ло Бинхэ продолжал увлеченно посвящать Шэнь Юаня в свои мечты: — Тогда к следующему лету ты уже будешь знать, где бы хотел встретить Сорочий день. Если будем ждать падающую звезду, лучше здесь, в горах… Шэнь Юань так и остался стоять у входа, оглушенный словами Ло Бинхэ. Юный демон смотрел на него с такой безотчетной уверенностью, что Шэнь Юаню как никогда прежде стало страшно за чистоту своей души. — Бинхэ… — начал он, крепко зажмурив глаза. — Этот старый мастер должен поведать тебе, из-за чего все эти три года отбывал наказание в Диюе. Как известно Бинхэ, до того, как встретить его, этот мастер уже склонял голову перед Яньло-ваном, и тот оценил эту душу как в высшей степени чистую и безгрешную. Но когда этот мастер предстал пред загробном судилищем во второй раз, он был приговорен к пяти годам пребывания в обители демонов, чтобы в следующей жизни ни при каком исходе не переродиться человеком. Выдержав паузу и разомкнув глаза, Шэнь Юань тихо спросил: — Понимает ли Бинхэ, за что этот Шэнь был наказан? Ло Бинхэ закачал головой, печально улыбаясь. — Эти годы я употребил на заполучение власти, что могла бы защитить нас обоих. Тебе больше нечего бояться, — он шагнул к Шэнь Юаню, протягивая руки. — Никто — понимаешь, А-Юань? — никто не сумеет навредить тебе, тем более никто не посмеет наказать тебя… — Но рано или поздно душе этого мастера суждено переродиться! — с усилием повысил голос Шэнь Юань, перебивая Ло Бинхэ и отстраняясь от его рук. — И ей вновь придется нести наказание за совершенные грехи. Ведь одним из главных проступков, что судья вменил этому почтенному мастеру, было… блудодеяние с демоном! Поэтому этот мастер просит внять его просьбе и не склонять к очевидному греху. Кровь громко стучала в раскаленных висках, а чувство стыда пламенило щеки. И в этот момент высшей степени напряжения Шэнь Юань впервые за долгие десятилетия ощущал себя настолько живым. Объяв хрупкими пальцами фитиль свечи, Ло Бинхэ зажег язычок огня. Теперь они оба смотрели на него, даже сквозь расстояние чувствуя растекшуюся в голове теплую тяжесть. — У этого цветочного тела неограниченный запас светлой ци. Даже если ты не сможешь использовать ее, она всегда будет таиться внутри, не позволяя твоему телу постареть или погибнуть. Ты будешь жить вечно и никогда не предстанешь перед судом Яньло-вана. Слышишь, А-Юань? Завороженный багровым огоньком, Шэнь Юань не заметил, как горячие ладони легли на его щеки. Глаза Ло Бинхэ были так черны… такой же темной и уютной была смерть, некогда принявшая безгрешного заклинателя в свои объятия. Ло Бинхэ склонился к его лицу, разжигая пламя на устах Шэнь Юаня. — Я люблю тебя, А-Юань. Добровольно принимая поцелуй и вкушая сладость чужого рта, Шэнь Юань не очень понимал что-либо.