Can you just tell me once You’ll never leave me I’m afraid of losing you
— Могу тебя поздравить, Фриск. Ты стремительно идёшь на поправку. Фриск сидела в кабинете своего врача. В светлом просторном помещении как всегда громко тикали часы, а на глаза только и попадались, что ряды книг на полках и бойлер с водой сбоку. — Разве? — Да, действительно так. Конечно, нам ещё с тобой нужно работать и работать, но… Я вижу, что наши старания не бессмысленны. В течение последней недели я видел, что ты была несколько пооживлённей, я прав? Ну, может, ты и не замечаешь, но думаю, медикаменты делают свою работу, — подытожил врач, видя, что Фриск нечего сказать. — Хм, кажется, ты ещё и подругу завела? Это хорошо, хорошо, — добавил Доктор, видя замешательство на лице пациентки, — общение с людьми с похожим опытом всегда идёт на пользу при лечении. Думаю, подруга также сыграла на твоём состоянии немалую роль. — Вы так думаете, Доктор? — вздохнув, спросила Фриск. Она уже не знала, чему верить, а чему — нет. — Я правда так думаю. Я часто вас видел вместе, и как ты присматривала за ней. Ты была очень внимательна. Не думаю, что тебя кто-то заставлял это делать, только если — ты сама себя. Знаешь, это тоже очень хорошо, Фриск. — Вот как… — На самом деле в этой ситуации я рад и за Чару тоже. Да, она тоже моя пациентка. Она хорошая девочка, но найти подход к ней довольно трудно. Но вот тебе, Фриск, это получилось. Далеко не со многими своими знакомыми она так близка, поэтому дорожи этой дружбой… Да, я рад: вы обе хорошая компания друг для друга. Впрочем, я как врач не должен всего этого говорить… Доктор достал один документ из ящика, начав заполнять пропуски. — Что ж, на этом этапе, я думаю… Скоро тебе выписываться. — Скоро? Уже? — удивилась Фриск. Даже она не думала, что период пребывания в клинике будет таким коротким. По крайней мере, с логической точки зрения этого времени было недостаточно. — Да, как и рекомендовал, ты пролежала тут почти ровно месяц. Думаю, для первого раза достаточно. Ну-ну, я же не говорил, что ты будешь тут лежать, пока не вылечишься до конца. Это затянется несколько надолго, а у тебя же своя жизнь вне стен клиники… Фриск немного замешкалась, это правда. Хотя с чего бы? Доктор всё это время лишь выполнял условия их договорённости с Фриск. — Или ты хочешь продлить своё пребывание в больнице? Мы можем это сделать, связавшись с твоими родителями… — Нет-нет, не надо… — перебила того пациентка. — Хорошо. Я заполню несколько документов, и через пару дней тебя уже выпишут. Ну, хорошего дня, Фриск. Можешь идти, — мужчина как всегда мягко улыбнулся и кивнул на дверь, показывая, что сказал девушке всё, что надо было. — До свидания, Доктор. Фриск встала с кушетки и вышла из кабинета в коридор. Значит, это всё? Прошёл уже месяц, как Фриск была в больнице, и пора собирать вещички? Фриск немного… запуталась. Не то, что бы она была против. Но и не то, что бы сильно горела желанием это сделать. Ну, будь как должно: если Доктор говорил, что за это время видел определённый прогресс в лечении, значит, он действительно был. С этого времени Фриск будет лечиться вне стен этой больницы. Фриск было не так тяжело, как она думала. Месяц прошёл действительно незаметно. Наверное, потому что она сама себе его и скрасила — присматривая за Чарой. Пожалуй, в конце концов, это действительно было к лучшему. Фриск не могла отрицать, что с Чарой было всё же интереснее, чем если бы Фриск тухла одна все эти тридцать дней, повторяя день за днём одно и тоже без какой-либо мотивации. Значит, и с Чарой они тоже прощаются? А ведь она ещё остаётся здесь, в то время как Фриск уходит. Девушка не знала, что чувствовала по этому поводу. Чувствовала, будто что-то не так. Что-то не на своих местах. Вот бы было ещё немного времени? Вот бы остаться ещё с Чарой? Что же это было… Фриск довольно сильно привыкла к чужой компании и, наверно, оставшись без неё, она почувствует некое опустошение. Это точно. Они ещё столько должны сказать друг другу… Должны ли? Фриск чувствовала, что хотела бы ещё что-то сказать — но от чистого сердца, которое будет полно жизни и эмоций. Не так, как сейчас. Наверно, когда Фриск вылечится, она будет и о Чаре думать по-другому? И чувства будут другие? Какого было бы их общение, будь они здоровы? Что ж, Фриск это уже не выяснить, только если не вернётся сюда через какие-нибудь полгода. Но сейчас это была не главная её проблема.***
Fear comes to me Day and night Here I’m yelling out I’m not the queen You and I can maybe make it out
Вечером того же дня Чаре снова стало плохо. В такие моменты, когда голоса доводят её до истерического состояния, Фриск не знает, что и делать. Становится немного страшно, потому что с Чарой, безусловно, происходит что-то неистовое. Никто не может знать, что она слышит у себя же в голове и через какой ужас она проходит. Конечно, в такое время сразу прибегают медсёстры, но у Фриск, которая сидит на соседней койке, от такого зрелища действительно зарождается тревога в уголке собственного сердца. Обычно спокойное и кукольное лицо Чары полностью исказилось от боли, а в больших, распахнутых глазах засверкали капельки слёз. Крик и тяжёлое дыхание под боком внушали страх и отпечатывались в сознании. Одна медсестра пыталась удержать Чару за предплечья, но вторая уже поняла, что понадобятся успокоительные. И немало. Когда, казалось, крик Чары утих, она перевернулась на бок и взглянула на Фриск. В её глазах читались чистый, животный ужас и мольба о помощи. Фриск лицезрела такое впервые. Соседка заткнула уши руками, всей силой вдавливая кулаки в лохматые волосы, и зажмурила глаза. Она была на грани, и это пробуждало во Фриск желание сорваться и сделать хоть что-либо. Но через мгновение в чужую шею воткнулся шприц, девушка дёрнулась и через пару секунд потеряла сознание. Медсёстры, наконец выдохнув, начали приводить место вокруг в порядок и подготавливать ещё какие-то лекарства, а Фриск всё смотрела на Чару, на лице которой не осталось ни боли, ни румянца от прилившей к голове крови. Только ручейки слёз, как напоминание о том, что происходило с ней минуту назад. Ослабшая Чарина рука слетела с её макушки и полетела вниз, когда Фриск резко, будто внезапно опомнившись, поймала её на весу, так же вытянув и свою руку. Было поздно. Ей надо было что-то сделать. А что она могла? Голова знала, что ничего. Но что-то во Фриск буквально кричало и разрывалось на куски от несправедливости. Нужно было что-то сделать. Только сейчас на неё накатило понимание того, что всего, что она делала для Чары, было недостаточно. Она недостаточно ей помогала, она вообще ничего не делала. Плохая из Фриск вышла сиделка. Её рука сжимала в своей чужую. Скоро исчезнет и это. Чужое тепло, чужое прикосновение. Фриск должно было быть всё равно: это правда, что она немного-то и может сделать, даже имея какие-то чувства. Но этого месяца было недостаточно ни для чего.Tears flow Sorry I’m late again Let them fall Sorry I’m late again
***
Сумерки снова опустились на улицы и прокрались в стены больницы. Это была удивительно тихая ночь. Очень спокойная. Чара всё ещё была без сознания, потому и было так тихо… Непривычно даже отсутствие тихого жужжания старого ночничка на тумбочке у Фриск: некому читать, ни к чему и свет. Непривычно отсутствие ровного дыхания на соседней койке. Сейчас там как будто и вовсе нет Чары, настолько тиха и бездвижна она была. Фриск не спалось. Она тихонько вышла из палаты и направилась в ближайшую ванную комнату, что была присоединена к помещению. Ещё раз умылась. Решила набрать воды из бойлера и попить… Только после этого вернувшись обратно, она опешила, увидев, что на соседней от неё кровати никого нет. Только пять минут назад там лежала Чара и никуда не могла уйти в таком состоянии. Сделав пару шагов вперёд, Фриск с облегчением выдохнула, увидев Чару сидящей на полу между их койками, подобрав под себя колени. — Чара?.. — сдавленно и шёпотом спросила Фриск. Та метнула на неё свой взгляд, хотя он был не такой заострённый, как обычно. Наверно, ещё не до конца отошла от успокоительных. — Куда ты уходила? — Так, воды попить… Чего ты сидишь на полу? Собеседница отвернулась: — Не знаю… Что ж, выбора не было. Если Чаре захотелось так сделать, то она будет продолжать, пока ей не расхочется. Всегда приходится только смириться, подстроиться. Можно только попытаться переубедить. Фриск садится напротив Чары, упираясь о стенку своей кровати. В комнате темно, и почти ничего не видно, только очертания лица напротив освещал слабый лунный свет из окна. Что-то было прекрасно-загадочное в сумеречной темноте. — Значит, ты в ближайшие дни выписываешься? — А, да… — отвела взгляд Фриск, не ожидав, что они будут говорить на эту тему. Она сообщила о том, что скоро ей уходить, ещё сегодня утром, и вроде бы это не расстроило Чару. Она сама сказала, что, в конце концов, это не дом и не общежитие, чтобы тут жить, и жить долго. Тут в основном никто не задерживается. — Доктор сказал, что, может, уже завтра. Максимум — через три дня. Смотря, когда все документы и анализы будут готовы. — «Может, уже завтра»… — медленно повторила Чара. — Чёрт, это уже так скоро. Фриск не могла сказать, что это и её немного выводило из колеи. Доктор только недавно сообщил, что благодаря её поправке она может вот-вот выписаться, но слишком внезапно её настигло окончание пребывания в больнице. — Кстати, тебе уже стало лучше, Чара? — поинтересовалась Фриск. — Можно и так сказать. С того момента, как меня напичкали медикаментами… Фриск присмотрелась к нахмурившемуся лицу собеседницы. — Ты сейчас видишь или слышишь что-то ещё? — Сейчас — нет. Пока что. Фриск посмотрела в сторону. — Неужели порою они говорят что-то настолько… жестокое?.. Нет, я помню, что ты не хотела говорить об этом. Поэтому не надо… — В основном они озвучивают всё, что меня тревожит, — перебила её Чара, смотря в точку перед собой, — все страхи и негативные мысли, что есть у человека — голоса обычно удваивают всё это и травят ими твоё сознание. Если ты боишься, что тебя не примут окружающие люди, голоса говорят, что так и будет, что ты отвратителен и не нужен этому миру. Например. Я привыкла слышать их и слышу многое. К некоторым их словам я уже привыкла… Всё же страшнее всего, когда они становятся громче. Они могут кричать, давить на меня, и это становится физически невыносимо. Эта какофония криков… Но от неё никак даже не уйдёшь. — Должно быть, это ужасно… — сказала Фриск спустя мгновение, опустив взгляд. — Когда постоянно тебе говорят то, чего не хочешь слышать. Чара подняла на неё свой и изучила лицо напротив, только через минуту решившись продолжить говорить. — На самом деле они не всегда говорят плохое. — Правда? — Да, иногда… Они могут сказать что-то полезное. Или натолкнуть на какую-то мысль. Или решение, — расплывчато объяснила Чара. — Например?.. Чара замолчала. Она продолжала всё так же рассматривать лицо Фриск, но теперь выражение Чары стало серьёзнее и вдумчивее. На самом деле… Они были довольно близко друг другу, а, скрестив руки на коленях и уложив на них голову, Чара становилась ещё ближе, и её стеклянные зрачки смотрели будто в самую душу. Это был такой открытый и пристальный взгляд, что под давящей со всех сторон тишины Фриск немного напряглась. — Они говорили, чтобы я сделала кое-что. Но я не уверена, что мне стоит это делать, — наконец сказала Чара сухим и будто механическим голосом. — И что это было… Фриск не успела договорить, ведь Чара быстро оторвалась от своего места, впилась руками в плечи Фриск и накрыла её губы поцелуем, прижав к кровати за спиной. Чужие губы были довольно горячими. Немного влажными. Всё, что сделала Чара, это припала к губам Фриск на пять секунд, из-за чего и времени среагировать не было, и затем отстранилась на расстояние, которое теперь Фриск казалось даже слишком большим после такой близости. Лицо Чары никак не изменилось; наверное, оно стало только напряжённее, но вот Фриск достаточно сильно удивилась и смотрела на соседку широко раскрытыми глазами, изредка моргая длинными чёрными ресницами. — Можешь ничего не отвечать. Я знаю, что для тебя это пустой звук, но я должна была это сделать. Пожалуйста, пойми, если можешь… — затихнув, Чара встала после этих слов, собираясь развернуться и ретироваться к себе в постель, оставив всё случившееся на преддверии завтрашнего утра. Но когда она ещё привстала, со шлепком её остановила чужая рука, схватившая Чарино запястье. «Что я делаю?» Фриск сама не знала, что она делала. По инерции она схватила чужую руку — хотя, так велело её собственное сердце. Остановить Чару. Не знать, что сказать, но не дать всему закончиться… так. Не дать Чаре уйти. — Это… не пустой звук. — Да ну? — усмехнулась Чара, но лицо было непривычно серьёзным, — Фриск, всё нормально. Я же понимаю. Если ты ничего не чувствуешь, не заставляй себя делать вид… Фриск сильнее сжала чужую конечность, впившись в неё ногтями и заставив собеседницу замолчать и сесть обратно, чтобы дослушать. — Это правда, что я чувствую не так сильно, как другие люди. И тем более, как ты. Иногда мне всё совершенно безразлично, но… Как говорил Доктор, я же не безнадежна, помнишь? Это правда, что в течение этого месяца во мне что-то менялось. Зарождались какие-то эмоции… И я не делаю вид, будто это так. Это на самом деле правда. Я бы не стала дарить тебе ложную надежду. Но то, что я чувствую к тебе… — Фриск отвела взгляд, на некоторое время впав в большие раздумия, подбирая слова. — Этих чувств пока что очень мало. Но мне как бы… нравится, что они есть. И мне не безразлична ты и твоё самочувствие. Поэтому… в будущем я бы хотела, чтобы эти чувства не исчезали и развивались. Фриск отпустила руку Чары. — Но я понимаю, что это будет очень долго… Отношения с людьми с подобным расстройством довольно затруднительные и не приносят обратной стороне никакой пользы и положительного опыта. Поэтому, может, тебе пока не стоит делать каких-то первых шагов, ведь со мной не особо что-то получится… На этот раз Фриск заткнула чужая рука, которая за секунду рванулась и отдала Фриск щелбан. — Ауч! — смято прошипела она. — Ты кому всё это говоришь, балда? Мы тут с тобой вместе застряли, шизофреничка и депрессия в ноль лет. Я знаю про твоё состояние, Фриск. С нами обеими нормальному человеку было бы нелегко… Но ведь мы вместе, верно? Ты мне нравишься не потому, что я выбрала тебя как самый лучший вариант или хотела получить от тебя пользу… Чара внимательно посмотрела на Фриск, приблизилась немного и положила обе её руки в свои. — Мы, как и прежде, можем справляться со всем вместе. У нас всегда это хорошо получалось. Если ты говоришь, что я хоть как-то тебе небезразлична… Я рада, Фриск. Ты же всё ещё не против моей компании, верно? А я не против продолжать составлять тебе компанию и дальше. Ну, договорились? Чара с воодушевлением взглянула на Фриск, и та облегчённо улыбнулась. Человек, который от тебя ничего не требует и позволяет быть рядом с ним самим собой. Это Чара. Она говорит почти то же самое, что и семья Фриск… Но она бы не ставила Чару в один ряд со своим братом и родителями. С Чарой Фриск связывает нечто другое… Что-то особенное. — Договорились.Now we think the same No worries on our ways And I could tell you now We’re always having each other We think the same My world is always you
***