Сказки дядюшки Томаса

— Вот так всегда, — сварливо пробурчал Белоснежка, приподнимаясь на локтях и неодобрительно разглядывая комнатку с низким потолком, в которой стояли в ряд семь маленьких кроватей. Он лежал на одной из них, подобрав ноги, упирающиеся в резную спинку. На спинке прихотливыми рунами было вырезано «Борода». Что за борода и почему именно она, Белоснежке было невдомек, да и не интересно. Он спустил ноги с постели и обнаружил на себе очередную юбку, на сей раз жизнерадостно-желтого цвета. Лиф платья был темно-синим, синие же рукава-фонарики щеголяли красными вставками, а на полу у кровати стояли красные туфельки с бантиками. Белоснежка мученически вздохнул — похоже, ему на роду написано выглядеть идиотом. Обувшись, он прошел мимо остальных кроватей, читая надписи на спинках. Злюка, Коротышка, Красавчик, Склеротик, Драчун, Зануда. Это что, имена? Белоснежка пожал плечами и толкнул дверь. Чтобы перешагнуть порог, ему пришлось наклониться. Спустившись на один лестничный пролет, Белоснежка оказался на площадке, откуда можно было разглядеть помещение на первом этаже. Довольно просторный зал занимал, похоже, весь нижний этаж дома. У стены располагался огромный очаг, в котором потрескивали дрова. В центре стоял тяжелый дубовый стол, окруженный дубовыми же скамьями, слева вдоль стены располагалась пара кресел, справа — резной буфет. Мебель была солидной, тяжеловесной, но очень низенькой. Причина ее миниатюрных размеров была очевидна — все обитатели домика как раз собрались внизу, за столом. Семь коротышек в смешных колпачках шумно спорили, размахивая руками и перекрикивая друг друга. — А я говорю, надо было просто его прибить, да и все! — сварливо настаивал бледнолицый, крючконосый гном. Одет он был во все черное, из-под колпачка, натянутого по самые брови, торчали сальные пряди черных же волос. Выражение его физиономии обещало окружающим если не крупную пакость, то уж хороший скандал точно. Судя по всему, это был именно Злюка. — Ну-ну, мальчик мой! — благостно урезонивал его восседающий во главе стола тип с неохватной белоснежной бородой и хитренькими голубыми глазками под очочками. — Разве это бедное дитя заслужило смерти? И чем, спрашивается, он же не нарочно свалился прямо на твои пробирки! — Если бы нарочно, я бы его живьем на ингредиенты пустил! — скрипнул зубами чернявый. — А так всего лишь прибить предлагаю, цените мое милосердие. — Да что ты с ним церемонии разводишь, Борода! — пронзительно проверещал самый низенький из гномов, воинственно подпрыгивая на скамье. — Давай я ему мозги проветрю, не повредит, не будь я из клана Флитвиков! И, не дожидаясь разрешения, резво полез через стол разбираться со своим оппонентом, который не стал его дожидаться, весьма шустро подскочив со скамьи и отбежав на приличное расстояние. Его преследователя это лишь раззадорило, и в комнате воцарился хаос. — Драчун, Драчун, стой! Прекрати немедленно, слышишь?.. — Не слышит, не видно, что ли?! Коротышка, держи его, держи! — Дык я, это… того… держал, пока он меня… эвон… по голове… во как… — Ай-яй-яй! А всё мозгогрызы виноваты, они опять захватили сознание нашего дорогого друга! И даже полнолуния ждать не стали. — Я всегда говорил, что этот невоспитанный хам… эй, не смей портить мне прическу, мерзавец! — Вот тебе прическа!.. А тебе пробирки! Вот вам всем, скучные вы типы! Йо-хо-хо!.. С большим трудом гномам удалось-таки скрутить своего раздухарившегося приятеля, засунуть его в мешок, оставив снаружи только голову, и усадить обратно на скамью. Голова вертелась и ругалась, но уже почти мирно. Остальные опять заняли свои места, потирая синяки и ушибы. Белоснежка осторожно кашлянул, привлекая внимание хозяев. Все семеро обернулись к нему с разнообразнейшими выражениями на физиономиях. — А, вот и ты, мальчик мой! Хорошо ли спалось? — старший, которого остальные называли Бородой, рассиялся приветственной улыбкой и распростер объятия. — Проходи, присаживайся! — Спасибо, сэр, — вежливо откликнулся Белоснежка и спустился в зал. После чего присел в неуклюжем реверансе, приветствуя хозяев. — Доброго дня вам, сэры! Чернявый Злюка смерил его взглядом мясника-садиста, которому на растерзание привели очередную овцу. — Был бы добрым, если бы некоторые малолетние трансвеститы в дурацких платьях не свалились невесть откуда на результат моих многолетних исследований, погубив его окончательно и бесповоротно! — Многолетних? — живо заинтересовался гном с торчащими из-под канареечно-желтого колпака совершенно белыми волосами и безмятежно-восторженной улыбкой. — А я думал, ты только вчера сварил эту муть… прости, декокт для отпугивания мозгошмыгов! — Черт тебя возьми, Склеротик! — рявкнул Злюка. — Ты не мог бы оставлять при себе свои наблюдения? — Вряд ли! — лениво протянул высокомерный блондин с ухоженной длинной шевелюрой под расшитым золотыми нитями колпачком. Он то и дело надменно задирал породистый нос и вертел в руках ломик, имеющий навершие в виде змеиной головы. — Склеротик, как это ни странно помнит всегда и все! Особенно то, что не надо и даже то, чего не бывает. — Это верно! — зловредно захихикал из своего мешка Драчун, подпрыгивая на месте. — Скажем, вчера он вспомнил, как ты, Красавчик, накручивал свои волосы на бигуди! — Наглый поклеп! — возмущенно подскочил Красавчик, сжимая в кулаке ломик. — Да еще и пивом смачивал! — припечатал обитатель мешка, пакостно ухмыляясь. — Я помню каждый сваренный мною бочонок пива! — потусторонним голосом провещал вдруг странный тип с круглыми белесыми глазами и отсутствующим взглядом пропылившегося чучела. — Но тот был особенным, да. Это было чудовищное злодеяние — потратить такое пиво на парикмахерские глупости! Поэтому я вправе ждать от тебя, Красавчик, великих дел! Ужасных — собирать вредителей с хмеля еще никому не нравилось — но великих! — Лунатик, заткнись! — раздраженно буркнул Красавчик, нервно ерзая на месте. Видимо, он опасался, что его заставят заниматься огородничеством, несмотря на все его многочисленные достоинства, о которых, по большей части, знал только он сам. — Во, славно будет! — возрадовался басом буйно лохматый и бородатый тип, которого окликали Коротышкой. Почему — Белоснежка не понял, гном был самым рослым из всех, превосходя прочих по меньшей мере на голову. — Мы, эта, вместе огород обихаживать станем! Красавчик, значицца, хмель, а я — того, тыквы… — И не мечтай! — прошипел Красавчик. — Тише, господа, тише! Не ссорьтесь! — урезонил присутствующих Борода и обратил сияющий взор к гостю. — Присаживайся скорее, не стесняйся! Белоснежка опасливо присел на свободный табурет. Оглядел скудное угощение — черствый хлеб, кружки с водой, полупустую солонку. Поймав его взгляд, Коротышка выбрался из-за стола, протопал в кладовую, пошуровал там и вернулся, таща объемистую миску. Со стуком приземлив посудину на стол, он от души похвалил содержимое. — Эх, хороша закуска — кислая капустка! — И подать не стыдно, и сожрут — не жалко! — захихикал неугомонный Драчун, подпрыгивая в своем мешке. — Да развяжите же меня, ироды! Вам же хуже, если я голодный останусь! — Развяжи его, Коротышка! — ласково попросил косматого Борода. — Драчун, веди себя как следует, в конце концов, у нас гость! Кушайте, друзья, кушайте. — Не обляпайтесь, — сварливо пробурчал Злюка, брезгливо накладывая на неровно отрезанный кусок хлеба капустную стружку. — Было бы еще тут что кушать! Нашли, понимаешь, вегетарианца… — А что делать? — развел руками Борода, едва не навернув на пол свою порцию. — Последний домовик сбежал позавчера, готовить некому! — А вот не надо было везде и всюду свои носки разноцветные разбрасывать! — сварливо фыркнул Красавчик, придирчиво обнюхивая хлеб. — Сам виноват! — Если проблема в этом, то я умею готовить, — робко напомнил о себе Белоснежка. Возможно, если он докажет свою полезность, его все же не выпрут отсюда. Но, увидев, какими глазами на него воззрились хозяева, невольно занервничал — наверное, даже на Спасителя Мира не таращились бы с таким восторгом. — Надеюсь, не только яичницу со скорлупой? — подозрительно поинтересовался Злюка, не способный удержать свой фонтанирующий пессимизм. — Со скорлупой я не умею, — покачал головой Белоснежка, виновато пожимая плечами. — Умею с помидорами, гренками, зеленью. Еще омлет четырех видов, с начинкой, со специями, с молоком. И с колбасой, там, сосисками, сыром… — Это замечательно! — заулыбался Склеротик, хлопая в ладошки. — Просто чудесно! А то у нас, как мы ни старались, ничего толком не получается. Наверное, морщерогие кизляки сглазили… — Скорее, руки у некоторых не оттуда растут, — пробурчал Злюка, но не стал нагнетать обстановку; видимо, он тоже пробовал стряпать и потерпел фиаско. — Значит, ты можешь приготовить нормальный обед? — поинтересовался Красавчик почти приветливо. Голод все же не тетка, любого задаваку заставит вспомнить о манерах. — А есть из чего? — осторожно поинтересовался Белоснежка, опасаясь, что в доме, помимо квашеной капусты, ничего и нет. — А как же! — жизнерадостно прогудел Коротышка, подскакивая со скамьи и стаскивая с табурета Белоснежку. — Пойдем, чтоль-ва, в кладовку, покажу! Просторная кладовая оказалась битком набита продуктами. Заметив под потолком копченый окорок и связку колбас, юноша недоуменно пожал плечами — неужели гостеприимные хозяева не способны даже бутерброды сделать?.. Впрочем, это было совершенно неважно. Главное, обед будет что надо, а значит, его вряд ли выгонят. Когда Белоснежка вернулся в зал, там царила сосредоточенная суета. Гномы сновали туда-сюда, тащили кайла и лопаты, обували высоченные сапоги и заправляли маслом фонарики. — Коротышка! — рявкнул Злюка, едва увидев рослого товарища. — Где ты шляешься, молот тащи! Проводив взглядом умчавшегося с диким топотом Коротышку, Белоснежка не удержался и спросил: — Простите, сэр, а почему его зовут Которышка? Он ведь высокий… — Мозги у него куцые потому что! — буркнул в ответ Злюка. — Чего без дела болтаешься, вон лучше фляжку принеси, на столе лежит. Белоснежка послушался. Спорить со Злюкой было бы глупо, да и смысла в этом никакого. Провожая гномиков на работу, он выслушал наставления Бороды, который доброжелательно, но твердо рекомендовал запереть дверь и одному за порог не выходить — вокруг лес, дикие звери, мало ли что может случиться. Белоснежка охотно согласился. В конце концов, он сам не жаждал бродить по непролазной чаще в одиночку, да еще наряженным в платье. И послушно задвинул тяжелый засов, когда прочная дубовая дверь закрылась. Выглянув в оконце, Белоснежка увидел, как гномы выстроились колонной и с песней двинулись по тропинке в лес. Их дружные вопли распугивали птичек и белочек, баламутя лес, еще долго после того, как идущий последним Коротышка скрылся из вида. Оставшись в одиночестве, Белоснежка вернулся в кладовую, прикинув обеденное меню. Проще всего будет сварить гороховый суп с копчеными ребрышками и запечь картофель с маслом, сыром и сметаной. И острых колбасок нажарить. А на десерт — яблочный пирог с брусникой. За хозяйственными хлопотами время пролетело незаметно. К тому времени, когда котел с супом был снят с огня и пристроен у очага, чтобы не остыл, а корочка пирога подрумянилась, солнце начало заметно клониться к закату и в комнате стало сумрачно. Поэтому Белоснежка не сразу сообразил, что к чему, когда вдруг стемнело еще больше. Лишь обернувшись к окну, он понял, что дело не только в наступающем вечере, но и в том, что за окошком торчит согбенная старушенция в потасканном плаще с капюшоном. В когтистых руках она держала большую корзину, битком набитую румяными яблоками. — Здравствуй, деточка! — дружелюбно прохрипела старуха, старательно скаля в улыбке острые гнилые зубы. — Хочешь яблочка? — Нет, спасибо, — вежливо отказался Белоснежка, бочком отползая в сторону очага, где можно было разжиться кочергой. Старуха живо напоминала ему того зеленого типа, который уже который не раз пытался причинить ему как минимум тяжкие телесные повреждения, и потому брать у ведьмы что бы то ни было Белоснежка не собирался. — Да ладно тебе ломаться, на, возьми! — старуха скогтила в корзине самое аппетитное яблочко и протянула его через подоконник. Белоснежка предусмотрительно отодвинулся еще на пару шагов. — У меня на яблоки аллергия! — ляпнул он, нащупывая на столе разделочный нож. — Врешь, небось, — зловеще ухмыльнулась старуха и, поддернув широкий плащ, бодро полезла в окно. Белоснежка не успел оглянуться, как незваная гостья уже оказалась внутри и направилась к нему, настойчиво протягивая яблоко. — Скушай, дорогуша, витаминчик! — Ни за что! — нервно взвизгнул Белоснежка, резво отскочив подальше. — Мне тетя не разрешает разговаривать с посторонними! — А ее тут нету! — просюсюкала несносная старуха, заливаясь дебильным смехом. — Она не узнает, мы же ей не скажем! Пусть это будет наш ма-а-аленький секрет! И мощным прыжком, от которого Белоснежка не успел увернуться, сшибла его на пол. Старуха оказалась очень сильной и без проблем удерживала вырывающуюся жертву. Усевшись поудобнее, она демонстративно вытерла яблоко о рукав своей бесподобно грязной накидки, выудила ножичек, разрезала румяный плод на четыре части и принялась старательно пихать их в рот Белоснежке: — Яблочко за папу, яблочко за маму, за тетю яблочко… — М-м-м-м!.. — Белоснежка упорно сопротивлялся, отплевываясь от непрошенного угощения, но не слишком успешно — несколько кусочков все-таки проскочили в желудок, вызвав ощутимое головокружение. Это испугало его не на шутку, и он принялся уворачиваться еще энергичнее. Старухе это не понравилось. Она стащила со стола большой деревянный половник — Белоснежка при этом едва не сумел освободиться — и от души врезала своей строптивой жертве между глаз. Белоснежка, сведя глаза в кучку, ненадолго перестал сопротивляться, пытаясь сосчитать вертящиеся над головой звездочки, чем не преминула воспользоваться отравительница. Ощутив проскользнувший в пищевод изрядный яблочный ломтик, Белоснежка почувствовал нарастающую слабость. Гаснущим уже сознанием он отметил доносящуюся из леса песню — гномы возвращались домой. «Может, успеют еще откачать…» — подумал Белоснежка и провалился в беспамятство под злобное хихиканье старой ведьмы.