you?

время уже близилось к десяти вечера, что означало конец смены, а заодно и рабочего дня. впереди было два выходных дня, в которые работать в книжном предстоит хосоку, хорошему другу. юнги открывает пачку мармеладных червячков с кучей сахара, кривится от кислинки и запивает ванильной колой, лишь усугубляя ситуацию сильно газированным напитком и закашливаясь. входная дверь неожиданно открывается, пропуская вечерний холодок в помещение, колокольчик над дверью громко звенит, и приступ кашля парню приходится проигнорировать, улыбнуться чуть наигранно из-за боли в горле. — добрый вечер, могу я чем-нибудь помочь? — он осматривает посетителя, кажущегося до ужаса знакомым, но никак не может вспомнить, — мы не встречались нигде раньше? холодный, едва граничащий с теплотой взгляд проходится по его лицу, и юнги очень жалеет что на нём, в отличие от незнакомца, нет маски. потому что он голодный, мин клянётся, и с толикой насмешки. парень качает головой, проходит за стеллажи и юнги обращает внимание на камеры наблюдения: не отпускает мысль, что они знакомы. хотя вполне возможно, что это очередной айдол из телевизора, потому что выглядит он так словно не хочет, чтобы его узнали. поздний посетитель рассматривает полки фантастики, выбирая книгу из новой поставки, и слишком быстро оказывается у кассы. — что-нибудь ещё? — мандариновая жвачка. юнги любит мандарины и такие глубокие голоса, в которых можно утонуть, заслушавшись. именно поэтому он тормозит, переваривая запрос, ударяется рукой о стеллаж со сладостями и шипит, слыша позади смешок. — интервью с вампиром… интересный выбор, — парень хмыкает, пробивая книжку и яркую пачку жвачки, — читал её лет в тринадцать… — а сейчас? сколько тебе? — двадцать один. как вы думаете, я хорошо выгляжу для своих лет? — ты всегда выглядишь хорошо, — бормочет, на деле лишь кивая, чем вызывает скромную улыбку на лице кассира-консультанта и розовый оттенок на щеках. — пятнадцать тысяч вон. карта или наличные? — карта. юнги кивает, кладёт книгу и жвачку в фирменный бумажный пакет и переводит взгляд на настенные часы, вздыхая: пятнадцать минут одиннадцатого. сегодня он закончит на целых полчаса позже, а значит, совсем не выспится. радует лишь перспектива двухдневного отдыха. — тысяча девятьсот восемьдесят восьмой, — выдаёт покупатель, пугая этим юнги, — в тэгу был подпольный бордель на самой окраине города, которым заправлял мой братец. в один день за долги в него были отправлены девятнадцать девушек и пять юношей невероятной красоты. они пользовались большой популярностью среди клиентов, — слышится очередной смешок, — кроме одного. он сразу понравился мне, и брат дал шанс выкупить мальчишку за огромную сумму, которую я едва потянул. мы поженились через год, а намджун погиб в перестрелке. мафия тогда процветала, поэтому я ничуть не удивился, с превеликим удовольствием занял его место, живя в роскоши за чужие деньги вместе со своим мужем. — я прошу прощения, но… — его убили на моих глазах. пустили в лоб пулю, потому что я отказался платить выкуп. решил, что кишка тонка позариться на моё, идиот. но я знал, что вновь встречу его, я всегда встречаю именно его, чтобы потом потерять. словно какое-то проклятье. — вы пугаете меня, пожалуйста, уходите, — попробовал в очередной раз юнги, но незнакомец спустил маску с лица, открыл кошелёк, залезая во внутренний карман, и достал фотографию: старую, засвеченную из-за плохой аппаратуры, но юнги чётко увидел своё лицо. счастливое, прикрытое чужой ладонью. он рассматривает лицо парня, обнимающего его копию, и узнаёт в нём своего позднего покупателя. — это какая-то шутка? она ничуть не смешная, господин, пожалуйста, покиньте территорию магазина, иначе я вызову охрану. — я оставлю это тебе и, юнги, — мин округляет глаза в шоке, щупая свою рубашку в области груди - именного бейджика нет, — это мой номер, если захочешь узнать больше. на стойке остаются маленькая фотокарточка и сложенный лист бумаги, на котором аккуратным почерком выведены цифры и имя, до ужаса знакомое «пак чимин». спустя неделю беспокойных снов и вовсе бессонных ночей он вновь рассматривает фотографию, ищет в прикроватной тумбочке листок с номером и набирает короткое «хочу знать больше» контакту, подписанному как «чимин из магазина». юнги сразу получает ответ, хотя на часах четыре утра; он хмыкает. ему предлагают пообедать в кафе на набережной, на что он, идиот, соглашается не задумываясь, желает собеседнику спокойной ночи и укрывается одеялом с головой, надеясь заснуть как можно скорее. чимин выглядит бодрым и свежим, чего нельзя сказать о юнги; он по-джентельменски отодвигает стул, помогая парню сесть, и предлагает ему заказать грушевый чизкейк, на что мин легко соглашается, не планируя есть ничего особо сытного. — это фотошоп? что за фотография? откуда она у тебя? — давай ты выслушаешь, а потом будешь задавать вопросы, ладно? — чимин удовлетворённо промычал, увидев согласный кивок, — впервые я встретил тебя почти шесть веков назад при дворце чосон, династии ли. была война, и я прибыл сообщить о потерях, а ты был воспитателем для детей наложниц, — он замолкает на пару секунд, обдумывая свои слова, — вы как раз шли прогуляться в сад, поэтому мы удачно столкнулись. само собой, никаких отношений у нас быть не могло, но мы любили друг друга больше жизни, которой тебя в итоге лишили, а меня наградили вечной. это что-то вроде проклятья, знаешь… вечная жизнь, вечная связь с одним человеком и его смерть. я постоянно переживаю твою смерть и так сильно ненавижу тебя за это, — чимин прикусывает губу. юнги оставил свой чизкейк, с недоверием поглядывая на парня и будто ища пути отступления в случае чего, — я никогда не переставал любить, поэтому видеть каждый раз твою смерть… пытка. но мы снова и снова встречаемся, и тебе всегда двадцать один, и ты всегда узнаёшь меня. — я… скоро умру? — не знаю, это всегда происходит в разное время, — парень задумывается, — если не веришь, можешь набрать моё имя в интернете. желательно чосон, там будет много всего. — мне нужно время. дай его, ладно? думаю, что напишу тебе через… пару недель. всё же я не каждый день узнаю такое. — столько, сколько тебе будет нужно, душа моя. юнги уверен, что это прозвище ему знакомо. оно звучит так сладко и правильно из чужих уст, но всё, на что он способен сейчас: собрать свои вещи и сбежать, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. если каждая его жизнь связана именно с этим человеком, он должен постараться не сойти с ума из-за такого количества бредовой информации, и найти в себе силы написать чимину снова, чтобы узнать куда больше о их прошлом, и возможно понадеяться на счастливое будущее.