you?

вечерело. лес потихоньку погружался в тишину, пугающую раньше, а сейчас успокаивающую. становилось прохладно и слишком влажно, свежий еловый запах пробирался сквозь приоткрытое окно, и омега подкинул ещё пару поленьев в печь, чтобы ночью было не так холодно. буквально через пару минут в дом забегают дети, прося чего-то съестного, и делятся, что сильно соскучились по отцу за эти несколько дней, что тот охотится в лесу. юнги гладит дочь по мягким волосам, рассматривает новые царапины на руках сына и неодобрительно качает головой, прося больше не играть с другими детьми, будучи в волчьем обличии. — папа, а минсо сказал, что его отец принесёт больше дичи, потому что он старше, — делится мальчик, облизываясь из-за яркого запаха лапши с мяском. он очень проголодался за целый день активных игр с друзьями на территории их поселения, — но я сказал, что наш отец сильнее, поэтому принесёт самую крупную. — потом минсо вызвал его на поединок, — продолжает маленькая пухлощёкая девочка, — и юнхо поцарапался о ветки, которые они притащили с границы леса. — и что же вы забыли на границе? — взрослый омега хмурится, опуская перед детьми по миске, полной лапши, и одну общую – с овощами, — а, юнхо? — папа! — мальчик дёргает ногами в недоумении, — вдруг я почувствовал бы отца? — совсем скоро они придут, не стоит более соваться на границу, вы ещё слишком малы. дети понуро кивают, уплетая ужин за обе щеки. дом постепенно наполняется теплом, поленья в печи громко трещат, испуская горячий воздух, и омега подкладывает ещё несколько, чтобы хватило на всю ночь. в дверь громко стучат, слышится голос чонгука – юного омеги, который оповещает их о прибытии охотников домой. дети тут же подрываются из-за стола, так и не доев свои порции, а сам юнги застывает на пару секунд. эти три дня казались вечностью, и он ужасно соскучился по своему альфе. фартук небрежно снимается и оказывается на столе, омега вытирает вспотевшие от волнения ладони о собственную рубаху и спешит выйти из дома, встретить мужа как подобает, и наконец обменяться лаской. на главной поляне собралось много людей: старики нахваливали молодых охотников, благодарили за добычу и вспоминали свою молодость; юные омеги восторженно охали рядом с не мечеными альфами, надеясь на ответное внимание, а дети буквально повисали на мужчинах, своих отцах, и именно в таком положении юнги застал свою семью. чимин улыбался, держа на руках дочурку наён, а вокруг них вертелся юнхо, который не был обделён вниманием. — ну что, сорванцы, слушались папу, пока меня не было? — спрашивает, зная, что много бед его дети точно наворотить не могли. — мы старались! — шепчет на ухо наён, обнимая руками сильную шею отца. — врут и не краснеют, поверь мне, — прерывает идиллию подошедший юнги, — совсем распоясались, бегают к лесу, устраивают драки последи поляны. — но папочка! — визжит мальчик, хватаясь за его штанину, — минсо вызвал меня на поединок сам! — так ты у нас отважный воин, не так ли? — интересуется альфа, опуская дочь на землю. волчонок гордо кивает головой, вытягиваясь стрункой и выпячивая грудь, чем вызывает смех у обоих родителей. наён тоже смеётся, совсем беззлобно, и хватает брата за руку, уводя к дому. папы всегда просят оставить их ненадолго в такие дни после суматохи на поляне. — я соскучился, — выдыхает юнги, врезаясь носом в чужую грудь, — дети спрашивали о тебе каждые пять минут, словно вы впервые ушли. — наши волчата самые славные, уверен, что окажись на моём месте ты, они спрашивали бы гораздо чаще. — глупый альфа, — юнги смеётся, поднимает голову и скользит плавно ладонями по альфей груди, поднимаясь ими на плечи, — я приготовил ужин совсем недавно, ты наверняка очень голоден. он ловит жаждущий блеск в глазах своей пары, притирается осторожно, носом проводя за ухом и по шее, оставляет метки своим запахом и льнёт ближе, охватываемый сильными руками. тёплые сухие губы чимина мягко касаются его тонких и покусанных, они урчат друг другу в поцелуй, мягко сталкиваясь зубами, но не углубляя его. юнги бормочет, какой его альфа замечательный охотник, как здорово он постарался для своей семьи, и улыбается. — дети очень заинтересованы в окне, — смеётся чимин, отстраняясь, и поглядывая за спину омеги. юнги знает, что их волчата нагло подглядывают, шикает на них постоянно, но те, кажется, влюблены в любовь своих родителей. — пойдём домой. возьми пару кроличьих тушек, завтра приготовлю рагу с рисом, — альфа кивает, отстраняется совсем нехотя и отходит к ставшей за время их милования небольшой куче дичи, забирая трёх мясистых кроликов. омега ждёт его, тихо интересуется делами в лесу и говорит, что они давно не выбирались из поселения вместе, по чему он очень скучает. чимин в ответ рассказывает о начавшихся миграциях водяных оленей из-за иссохшего за лето болота в южной части, обещает наконец прогуляться каким-нибудь вечером вдвоём, вспомнить былые деньки. они заходят в тёплый дом, видят на кровати заснувших детей и отмечают, что у них есть какое-то время побыть наедине. альфа довольно мычит, чувствуя аромат свежей еды, расхваливает омегу и бросает кроличьи тушки в пустое деревянное ведро. — дети твоего счастья не разделили, юнхо не съел и половины порции, — юнги бурчит, ставя две наполненные деревянные миски, и общую – с овощами, — надеюсь, хоть ты не подведёшь, — он смеётся, цепляя палочками мягкий кусочек оленины. вечер они проводят за тихими разговорами, а ближе к ночи выходят на поляну, где собралось гуляние у костра. вожак предлагал присутствующим отведать жареного мяса, благодарил охотников за славную добротную добычу и делился последними новостями. поселение постепенно наполнялось шумом голосов взрослых и стариков, смехом проснувшихся детей, и треском костра. альфа обнимал омегу, прижимаясь к спине грудью, болтал на ухо всякие глупости, обнимал руками поперёк живота, вызывая мураши. лишь поздно ночью семейство возвращается в дом, омега какое-то время хлопочет над детьми в их маленькой комнатке, рассказывает небылицы, пока уставшие волчата не засыпают на своих кроватях, а после возвращается к альфе, что ждёт его несмотря на усталость. они прижимаются друг к другу, целуются, истосковавшись, и улыбаются. — спи сладко, любовь моя, — чимин губами касается лба омеги, тушит свечу на маленьком прикроватном столике и засыпает, устраиваясь поудобнее.