Испытание повседневностью

Уснуть не получилось, как Рейстлин ни пытался. Он переворачивался с боку на бок, хватаясь за ощущение мира и тепла, которое принес лесной рассвет. На душе было неспокойно, и Рейстлин сел на кровати, опустив голову. Крисания крепко спала рядом. Уставшая от постоянных ранних подъемов в лагере и в Замане, она впервые за долгое время могла позволить себе полноценный праздный отдых. Рейстлин обернулся на жену и смотрел, как она ровно дышит во сне. По его лицу пробежала тень. Облачившись в темно-синие брюки из какой-то мягкой ткани и свободную черную тунику, он тихо покинул спальню. Каменные плиты пола непривычно холодили босые ступни. Раньше Рейстлин не позволял себе ходить по Башне в подобном виде. Любой нежданный гость должен был найти здесь таинственного и могущественного темного волшебника. Возможно, именно поэтому Рейстлин никогда не думал о Башне как о доме. Она была просто временной остановкой на пути к Пьедесталу Богов. Дверь в лабораторию легко поддалась, и к горлу подкатил ком. Стол был завален книгами по боевым и защитным заклятиям, а чуть поодаль лежали свитки с пометками Рейстлина. Множество вариантов усовершенствования магии, чтобы вступить в поединок с противником, наделенным божественной силой. Подойдя к столу, Рейстлин скомкал свиток в кулаке и застыл в напряжении. Несмотря на то, что они с Паладайном пришли к согласию, горечь поражения продолжала гнить где-то глубоко внутри, отравляя обретенное счастье. Эти строки писал человек, обладающий всем, чтобы занять место верховного бога. Даже стены Башни напоминали о громадных усилиях, приложенных для достижения цели. И он проиграл. Паладайн утверждал, что при таком развитии событий миру пришел бы конец, но коварный интриган наверняка солгал, чтобы уговорить Рейстлина сотрудничать. Неизвестно, как бы все обернулось, если бы не Крисания. Крисания. Рейстлин зажмурился. Дыхание сбилось от злости, а стыд лизал нутро жгучим языком. Эта неожиданная любовь так глубоко пустила корни в сердце, что стала частью его самого. И она же была причиной его поражения. Рейстлин вздрогнул, почувствовав, как плеча коснулась нежная ладонь. Он был не в силах поднять на жену глаза. Наверняка она наблюдала за ним какое-то время и решила, что он сожалеет. А он… - Доброго утра, - голос Крисании был по-прежнему наполнен лаской. Рейстлин немного расслабился и подался к ее теплу. – Башня такая огромная! Я боялась, что не сумею найти тебя, но предположила, что рабочий кабинет должен быть где-то рядом с нашей спальней. От слова «нашей» радость и мука одновременно сдавили сердце. Рейстлин отбросил скомканный лист и взял ладони Крисании в свои. Вместо приветствия он провел носом по ушку, наслаждаясь ароматом. - Надеюсь, получилось хорошо выспаться? Ты должна все увидеть. - С удовольствием. Но я предлагаю начать с завтрака? Рейстлин моргнул. - Об этом я не подумал. Бытовая магия и договоренности с лавочниками были по части Даламара, - он совсем забыл, что с исчезновением ученика в Башне многое изменится. - Не представляю, у кого мы закупали провиант. Пойдем посмотрим, осталось ли что-то в кладовой. Кухня в новом доме пришлась Крисании по душе. Маленькая уютная комната без окон с красивыми зачарованными светильниками. Внутри каждой лампы вращались силуэты невиданных созданий и складывались в причудливый театр теней на стенах. Крисания восхищенно любовалась представлением, но Рейстлин только отмахнулся, бросив, что это «игрушки, ерунда». Зато кладовку, в которой магическим образом ничего не портилось, он продемонстрировал с гордостью. Видимо, к ее созданию он самолично приложил руку. Внутри они обнаружили пару кувшинов молока, золотистый брусочек масла и корзинку с яйцами. - Не густо, - резюмировал Рейстлин. – Видимо, вперед Даламар заплатил только молочнику, - он проверил деревянные ящики вдоль стены. – Пшено и мука. Это несерьезно. Нам надо посетить город и договориться об оплате. Продукты будут появляться в кладовке сами, а приготовление трапезы налажу чуть позже. Придется выделить время на чары подобного рода, - Рейстлин на мгновение умолк. – И выяснить у моей жены, какие блюда ей нравятся. Собирайся, там же и позавтракаем. Красивая таверна на берегу залива должна порадовать тебя не меньше этих огоньков. Крисания в задумчивости водила пальцем по безукоризненно чистой пузатой плите. Если волшебники предпочитали использовать магию, ее назначение оставалось загадкой. - А можно приготовить что-то из этих продуктов? Крисания была смущена своим вопросом. Она знала многое о лекарствах и косметике, но почти ничего об искусстве кулинарии. - Каша с хлебом в наше первое утро? – Рейстлин скептически скривился. Он всеми силами хотел вытащить Крисанию из Башни, чтобы отвлечь красивыми пейзажами и дорогими яствами от незадавшегося дня. - А почему нет? Уверена, у тебя есть более важные дела. В Палантасе меня слишком хорошо знают. Известия о моем новом статусе наверняка вызвали смятение и пересуды. Я хочу сама встретиться с горожанами и постараюсь убедить их, чтобы по-прежнему рассчитывали на мою помощь. Заодно я могу узнать, кто из лавочников ранее работал с тобой, и продлить контракты. Надеюсь, у меня получится разобраться, как готовить на этой плите, только… - Только ты не служанка, – резко оборвал Рейстлин. – Тебе нет надобности утруждать себя подобными вещами. - Даже если они меня радуют? Рейстлин, я всего лишь прошу позволить мне заботиться о тебе. Рейстлин сам не понял из-за чего вспылил. Вероятно, потому что Крисания предположила, будто он не в состоянии обеспечить ее всем необходимым. Меньше всего он хотел, чтобы она думала о нем в подобном ключе. - Извини, - он примирительно погладил ее по плечу. – Я не стал бы тебе что-то запрещать. Делай, как пожелаешь. Только предупреди, когда соберешься в город одна. Без сильных защитных оберегов я тебя отсюда не выпущу. Нам обоим не стоит забывать, кто твой муж и как к нему относятся окружающие. Крисания не могла себе представить, что будет с Рейстлином, если она попадет в беду. После всех бед и мерзостей их путешествия она решила больше никогда не рисковать собой напрасно. Однако дорога от Башни до Палантаса проходила через Шойканову Рощу. Крисания поморщилась. - Мне снова понадобится твой поцелуй, чтобы духи Рощи пропустили меня? Рейстлин хорошо помнил эту встречу, как и первый невинный поцелуй, который он заполучил обманом. Крисанию оказалось так легко убедить, что без его «печати» через Рощу не пройти. - Стражи не тронули бы тебя в любом случае. Мне достаточно приказать им. Прости. Я лишь хотел испытать тебя на твердость. - И поцеловать меня, видимо, тоже, - сейчас у нее не было причин сердиться. Впрочем, как и тогда. Будь он ей неприятен, Крисания ни за что бы не согласилась. - Значит, я могу свободно ходить в город и обратно, не опасаясь их? - После консумации брака мы – суть одно. Они будут воспринимать тебя как повелительницу. Это очень старая магия, завязанная на клятвах и крови. Не думай о них и ничего не бойся. - А нам… очень нужны такие стражники? Рейстлина позабавили ее слова. - Разумеется. Я же богомерзкий темный колдун! Подумай, как я буду выглядеть, если по твоей прихоти сменю лес с призраками на розовый сад? Крисания опешила. Она никогда не думала, что подобные вещи могли служить для антуража. Вряд ли Рейстлину нравилось такое соседство, но по долгу службы он и впредь будет вынужден иметь дело с разной нечистью. Ей придется привыкнуть. - Но эти призраки… Они страдают? Рейстлин пожал плечами. - С учетом того, чем они занимались при жизни - не худший из вариантов существования. Мой предшественник изловил их и обязал охранять Башню пять столетий. Они верят, что на исходе срока смогут присоединиться к Реке Душ, минуя судилище богов. Ты не должна забывать, что наша защита – это и они, в том числе. Крисании пришлось с ним согласиться. - Итак, сегодня Посвященная будет молиться над кашей? – Рейстлин наигранно улыбнулся и выжидающе устроился за столом. Крисания смутилась, комкая в руках пушистое полотенце. - Видишь ли… Я очень хочу готовить для нас, но до этого… Я еще ни разу не пробовала. Возможно, в твоей огромной библиотеке найдется книга с рецептами? Я быстро учусь, это не должно быть сложнее моих микстур… Любуясь румянцем, Рейстлин подошел к ней. - Не сложнее. В нашей библиотеке собраны почти все книги Кринна. Они в твоем распоряжении, но ради каши с хлебом мы не будем тратить на них время. Рейстлин нежно поцеловал Крисанию в лоб, словно даря новую «печать», и потянулся за небольшой жестяной кастрюлькой на верхней полке шкафа. Не веря своим глазам, Крисания наблюдала, как он ловко растопил чугунную плиту, потом зачерпнул чашкой немного пшена и, смешав его с молоком и маслом, устроил кастрюлю на небольшом огне. - Не думал, что после всего пережитого тебя настолько удивит именно это, - перемешав кашу деревянной ложкой, Рейстлин снял ее с огня, накрыл крышкой и насмешливо взглянул на замершую в изумлении жену. - Откуда ты все это умеешь? - Крисания очнулась и поспешила найти какую-нибудь емкость для теста. Рейстлин невесело усмехнулся. - Мы с Карамоном выросли в деревне. И рано остались одни. Он помог отмерить муку и молоко, показал, как аккуратно разбить яйцо, чтобы скорлупки случайно не попали в пищу. – В те времена яйца были для нас деликатесом. Смотри, а вот это - дрожжи. Они нужны, чтобы хлеб вышел пышным и быстрее поднялся. Рейстлин погрузил руки Крисании в мягкую тягучую массу и начал замешивать тесто вместе с ней. Оба вздрогнули от интимности момента. Бархатная текстура получившегося шарика будоражила чувства, напоминая прикосновение к коже. Пальцы, играя, встречались и переплетались. Легкое платье чуть-чуть сползло с нежного плеча, и Рейстлин склонился к нему, лаская губами. Он мечтал остановить время, но прекрасное мгновение сменилось новыми тяжелыми мыслями о том, что он отказался от цели ради этого. Готовить завтрак с красивой женщиной. Брать ее, когда он захочет. Чувствовать, что она любит его. Мерзкий голос в голове нашептывал, что ради божественного могущества всем этим стоило пожертвовать без сожалений. Видят боги, он пытался… Рейстлин еще теснее прижался к жене, надеясь спрятаться от собственных мыслей, однако она поняла его иначе. - Рейстлин, у меня все руки в муке, - приглушенным голосом отозвалась Крисания, - я тебя испачкаю. - Или я тебя. Этого нельзя допустить. Накрой его полотенцем, пускай поднимется. В небольшом тазике на табурете сама собой появилась вода, а потом чудесным образом очистилась. - Тут та же магия, что в купальне. Можешь плескаться, сколько захочешь. Теперь пришла очередь Крисании поймать мужа в кольцо обнимающих рук и найти его пальцы под теплой водой. Она надеялась на поцелуй, но Рейстлин поспешно закончил с мытьем и позвал пробовать кашу. - Надеюсь, я сумею тебя впечатлить, - он достал тарелки с ложками и направился к плите. - Позволь мне? – остановила Крисания. – Ты готовил – я накрываю на стол. Рейстлин послушно сел, протягивая тарелку. Ее нежных взглядов он все утро старательно избегал. Если бы Крисания знала, что творилось у него в голове, не простила бы такого. Он бы точно не простил. - … достаточно? - Ммм? - Рейстлин тут же нашел ее глаза, силясь понять, что пропустил. - Этого достаточно, Рейстлин? Крисания раскладывала кашу, но взгляд намекал, что спрашивала она не об этом. Он хмуро кивнул, ничего не ответив. - Очень вкусно, - довольная Крисания отставила в сторону пустую тарелку, вызвав у Рейстлина слабую улыбку. – Послушай, - ее ладонь накрыла его руку, лежащую на столе. – Я же вижу, что ты все утро сам не свой. Если бы ты рассказал о том, что мучает, возможно, я смогла бы помочь. - Помочь? – Рейстлин зло ухмыльнулся. – Однажды я уже просил тебя о помощи, Посвященная. И как, мы преуспели? Крисания вздрогнула от его слов, и Рейстлин крепко сжал ее руку, пока она не успела высвободиться. – Давай оставим этот разговор? Поверь, все, о чем я думал в Замане – это как бы побыстрее жениться на тебе. Я хотел, чтобы ты всегда была со мной, и я все еще этого хочу. Остальное неважно. - Но теперь… ты… как будто ненавидишь себя за это? За все, что мы сделали. - Нет! И… я не знаю! - Рейстлин притянул ее к себе и сжал так крепко, словно боялся, что новые откровения заставят ее сбежать немедленно. Но она не вырывалась. - Если ты поделишься со мной, обещаю, я в любом случае никуда не уйду. Даже если мне не понравится то, что ты скажешь, - она покачала головой. – Неужели ты думаешь, будто я способна бросить мужа сразу после свадьбы из-за плохого настроения? Крисания впервые сознательно давила на него, а с другой стороны наваливалась тяжесть сложившейся ситуации. Отступать было некуда. - При чем тут настроение? Пойми, с тех пор, как я вернулся сюда, все напоминает о том, что я не смог. Твой Паладайн переиграл меня, несмотря на то, что все козыри были мои. Даже ты! Каждый из нас пытался использовать тебя, чтобы выиграть. Но я позволил себе влюбиться, и вся игра словно сместилась в другую плоскость, словно игрового поля больше нет! Спокойствие моментально оставило Крисанию. Она высвободилась из объятий и смотрела в глаза, силясь понять его. Рейстлин видел, как глубоко ранило ее каждое слово, но она все еще была здесь. С ним. - Так что же в этом плохого? - воскликнула Крисания. - Но нет, продолжай! Убеждай себя и дальше целыми днями, что тебе грош цена, раз уж мечтать о величии и мешать всех остальных с грязью тебе вдруг наскучило. Только не забывай, что это лишь образы в твоей голове. Мир же… он… он там, где мы сидим и едим эту вкуснейшую кашу! И ты такой домашний в этой одежде, такой нежный, такой мой!.. Потому что сейчас ты настоящий! - она перевела дыхание и сделала глоток молока. Несколько капель расплескались, когда Крисания с негодованием вернула плошку на стол. - Я не пытаюсь убеждать, что этого должно быть довольно. Я не наивна и понимаю, кто ты и чего хочешь. Но спроси себя - зачем ты так стремился стать богом? Помимо того, чтобы натешиться самим фактом? Рейстлин опешил. Он так зациклился на идее, что вопрос застал его врасплох. - Я хотел… исправить мир, сделать его безопаснее и лучше для всех людей, а не только для тех, кто сильнее и богаче. Для таких… каким был когда-то я, - об этой части плана Рейстлин всегда рассказывал Крисании честно. Сейчас он очень надеялся, что она все еще верила ему. - Осмелюсь предположить, Паладайн в последней беседе предлагал тебе что-то в этом направлении? - Это он тебе рассказал? - Рейстлин с подозрением прищурился. - Нет, только догадка, но, очевидно, верная? Так что же мешает сосредоточиться на этом? Если не будет разницы в результате… - То, что он снизошел до меня. - С каких пор попросить - это снизойти? - Он спас нас, Крисания! Он исцелил меня. Это не просьба, это взятка и приказ. Паладайн при всем желании не смог бы с большим пафосом продемонстрировать, насколько я ничтожен... - Только послушай себя! Неужели идея была настолько важнее, чем помощь людям? И зачем все время сравнивать?.. - Снова этот жреческий идеализм! Оглянись вокруг! Мир делится на победителей и проигравших. Приведи хоть один пример, кто не мыслит подобными категориями и смог чего-то добиться. Крисания грустно улыбнулась. - Я всю жизнь преклонялась перед другими жрицами, более мудрыми и опытными, ловила каждое их слово. А потом выбор Паладайна пал на меня, и мое вспыхнувшее тщеславие чуть не погубило Кринн! - Ты все еще веришь в это? Паладайн мог просто солгать, Крисания. Но в твоих глазах он, безусловно, непогрешим. - Вовсе нет… уже нет. Он просто делает, что может на своем месте и порой ошибается, как и все… Но речь не о нем. Это с тобой я поняла, что мой прежний взгляд на вещи – только иллюзия. Потому что ты не сравнивал меня ни с кем. Ты смотрел и видел меня! Надоедливую, гордую, напуганную… Впервые в жизни кто-то разглядел во мне не идола, а живого человека. Наверное, поэтому, когда воины стали глумиться надо мной, а истарцы ополчились на жрецов Паладайна, мне было уже легче. Я знала, кто я, потому что ты научил меня смотреть. Больше не нужно было что-то доказывать или выискивать истину в каждом унизительном слове. Но увидеть все это можно, лишь выйдя за грань сравнения. Там ты никогда не найдешь покой, как не нашла его я. Всегда будет кто-то лучше и кто-то хуже, из любой точки этой системы координат. Не оглядывайся туда, будь со мной! Я вижу тебя! Ты удивительный! Я… я даже не подберу слов… Хотя ты можешь быть и грубым, и очень жестоким. Таков ты, и я принимаю тебя всего. Может быть, пора и тебе сделать то же самое!? Рейстлин смотрел на нее, словно видел впервые. Глаза горели, волосы разметались. Сейчас она могла бы вести за собой армии, и они пошли бы за ней охотнее, чем за Карамоном. Но она звала только Рейстлина. Внезапно пришло понимание, когда благодарность и вожделение превратились в любовь. В военном лагере они часто спорили и ссорились, но Крисания больше не стремилась казаться идеальной. Ее личность обрела плоть и кровь, отважно развернувшись навстречу миру и дополняя красоту. Обаянию такой женщины было невозможно сопротивляться, и он не устоял. Ее слова удивительным образом помогли мыслям успокоиться. Наивно было думать, что Рейстлин сможет по щелчку пальцев выбросить мысли о величии и ничтожности, но… Он уже не мог отрицать, что счастье оказалось в другом месте. У Крисании хватило силы духа увидеть его настоящего. Достанет ли смелости у него? - Пожалуйста, просто подумай об этом? – взмолилась Крисания. - Не торопи себя, дай время. Рейстлин кивнул с серьезным видом, потому что за это утро слов было слишком много. Он не мог вспомнить, когда так искренне разговаривал с кем-то о наболевшем. Ощущение было удивлено освобождающим. И Крисания, кажется, не собиралась бросать его, несмотря на все, что он сказал. Над ее верхней губой застыла капелька каши. Рейстлин нагнулся и нежно прошелся языком по коже, пробуя. - И правда вкусно. Крисания смущенно опустила глаза в тарелку. – Давай закончим с твоим хлебом, а потом я покажу тебе купальню.