Полёты мыслей во сне и наяву

*** Фф « Во Вселенной виноватых нет» Я — твой ручной дракон, Прошу, не бойся, не страшись… Доверься мне, друг мой, На прошлое без боли оглянись. Раскрою руки-крылья над тобой, Прикрыв от глаз, пустых и жадных, И от беды тебя спасу, закрыв собой. Ведь я люблю безумно, безоглядно. Отдам любовь тебе, её я сохранил, Не тратя на других, чужих и разных. К ногам твоим прильну, упав без сил, Поймав слезу из глаз твоих прекрасных. И пустоту в душе моей заполни ты собой, Не отвергай меня, любимый, беспричинно. Люби меня, мой мальчик неземной… Знай, без тебя Вселенная пустынна. И в нашем космосе лишь двое — ты и я, А прошлое — безумных дней неясный свет. С тобою новые откроем наши грани бытия, Ведь во Вселенной виноватых нет… *** Фф « Gassa d’amante—королева узлов» 1 На моих рисунках лишь один виден образ, Он повторяется бесконечно, раз за разом. А я снова тону в собственном соленом море, Разъедающем тихо мой неокрепший разум. 2 Ты — единственный, кто меня понял, Позаботился, как щенка обласкал. Но боюсь, что нашей дружбы законы Захлестнул другого чувства накал. 3-4 С шершавых губ своих стирать улики не хочу, Не понимаю, то ль тону, то ль к звёздам я лечу. Ты обнимаешь и целуешь снова нежно, чуть дыша. За горизонты бытия плывёт моя влюблённая душа… 5-6 Пересечься разве было возможно Параллелям нашей грешной любви? Все слова, что с тобой произносим Душ мятежных терзанья понять помогли? Шторм бушует в груди, устремляя Наши чувства к высотам небес. В тихом шёпоте смысл постигая, Растворяюсь туманом в тебе. 7-8 Как хочется тебе быть для него и первым, и последним. Но тихо произносит он , — Прости, я не твоя судьба… А ты — как яблоко запретное садов прекрасного Эдема, Вкусив которого, так хочется остаться рядом навсегда. 9 Осколки страха, ревности и гнева Пронзают кожу, остро раны бередя. И больно так, что можно резать вены! Но ты кричишь почти навзрыд, — — Я так люблю тебя! 10 Ты стал храбрым, волчонок, старше стал и умней, И волнуешься в снах, что ночами приходят теперь. В них ныряешь, будто в пропасть костров горячих, Только крепкие руки мои держат тебя всё сильней. Вдвоём с тобой летим на лёгких парусах парящих Тех кораблей, что потонули в чувственной мечте. 11 Зачем страдать тебе, считать, что некрасив? Его слова, поступки, мысли — золота дороже, Ты — чудо для него. Ведь он так говорит, Ему ты слепо веришь, потому что любишь тоже. Но держат рамки чистой юности твоей Его от безрассудства, лишь целует пальцы. Ты для него сейчас табу великое, запрет! Но уж запутан он в твоих морских узлах, Мой мальчик… 12-14 Мы сладко пахнем сахаром и имбирём, Печём пирог, как символ единенья. А после — тихий плеск воды… И мы вдвоём Сметаем все барьеры совершеннолетья… И пыль корицы глаз твоих родных, поверь, Мои глаза вбирают абсолютно без остатка. В пожизненное плаванье пускаюсь я теперь, Вкусив любовь, как яблоко Эдема, вероятно. 15-16 Обрушилось градом холодным нёбо серо-белое, Под ливнем слёз ты как будто кукла тряпичная. Эй, взрослые, что же вы, право, наделали?! Растоптали чувство твоё светлое, первичное… Ты стучи кулаками в грудь ему, по рёбрам, Рычи, скули, круши, люби, топчи, ломай и вой! Вынуть бы сердце его горячее и Данко подобно, Путь к свету из тьмы осветить тебе, мальчик мой. Он был для тебя от одиночества сладким лекарством, Теперь твоё — «Предатель!», казнит его, пригвождая. «Я буду любить всегда тебя» — для него как плаха… А в глазах напротив — душа, как прежде, ещё живая. Развели вы мосты над реками тайн познания, Взгляды глаз ваших сплелись узлом правильным. И жизни петля, что когда-то была прочно затянута, Стала крУгом любовным для вас спасательным. *** Фф «Camel flags» Тело твоё покрыто шрамами, как сетью пожизненной, На коже рисунок синий — щенок и свирепый Цербер. Спасибо, что смог ты поверить в меня искреннего, Теперь нам будут подвластны пространство и время. *** Фф «Наука о моногамных»             1 Я многое в жизни ненавижу с тихим отчаянием. О, как некстати с тобой мы встретились снова! Это рок какой-то или же простая случайность? И тлеют в душах наших угли чувства былого.             2 И снова «грейпфрут, купающийся в марципане». Его вдыхаю, вспоминая образ твой ненавистный, И… наслаждаюсь запахом твоим, будто в нирване. Всё так же быть рядом с тобой хочу ненасытно! Ты глаза опускаешь на щеку мою левую — Будто целуешь взглядом шрам застарелый. В памяти всплывает касание пальцев смелых И губы твои в кроваво-красном откровении. Воспоминания мои о тебе ядовиты по-прежнему, Задыхаюсь снова и ненавижу себя за слабость, Утопая в низком голосе и пряности безбрежной, В своей моногамии истинной, таящей опасность.             3 Нас разделяет тёмный холод космический, В шесть световых лет расстояние между нами. Я давно отбросил мечты свои утопические, И с тех пор уже больше нет тебя со мной рядом. Но до приятной одури желаю слышать твой голос, Вспоминая, как о семье мечтали с восторгом щенячьим. Теперь я старше уже и стал убивающим скорпионом, За нелюбовь накопившимся ядом жаля всех в настоящем. Как же много во мне ненависти! Но ведь даже за ней Надежда всегда лавировала всё же между шипами, Что любят тебя по-настоящему в твоей новой семье, С корнем вырвав половину души моей моногамной…             4 Всех, кто раньше тебя обижал и задевал больно, Я талантливо и в одиночку жалил, и отравлял ядом. И мышцами убеждал мстительно, часто и много, Выстраивая стены вокруг крУгом непробиваемым. Но лишь от меня смог ты принять боль особенную, Иммунитет от другой выработать навсегда желая. За это я готов был убить себя жалом собственным, С кровью, злостью отравленной, ненавистью пылая. Но вот сердце моё глупое всё по-прежнему чувствует, Вспоминать продолжаю шоколад волос твоих прежних, Слова не забыл: ласка, нежность, избранность, чуткость… И как в шестнадцать лишился тебя — семьи и надежды! Скажите, ведь любить — это вовсе не грех, правда? Это чувство, что прилетает внезапно кометой яркой, Ослепляет разум светом, обжигает огнём жарким И готов ты теплом поделиться, даже дотла сгорая. «Жизнь — это болезнь, которая нас убивает», Но привит я по капле давно, выбрав твою вакцину. И всё равно готов искалечить себя, уничтожая. Кем же был для тебя я всегда? Узнать бы истину…             5 Я жидкости все ненавижу: и снег, и дождь — слякоть, Лишь разозлённый ветер яростный может быть хуже. Осадки — это плохо, тяжело и мокро, похоже на плач. И бессонная ночь сушит на коже моей солёные лужи. Нужно спать, чтобы не думать и ничего не чувствовать, Чтобы сны снились, где лебеди от боли корчатся и ядов. Среди них и сам я, с крыльями сломанными, измученный, И жалят меня снова, иммунитет мой выше ещё поднимая. Голая лампочка в коридоре у самого потолка туманит, У двери — ты, весь в палитре осени оранжево-жёлтой. Я замираю, потому что сердце реально болит и тянет, И одно лишь желание — нагрубить, растоптать словом. В блестящих глазах твоих карамель затвердевшая, Губы неожиданно красные, будто бы нацеловался. А у меня опять приступ обиды и злости поспешной, Но под взглядом твоим острым капитулирую. Сдался! Обидно, что был отдан младенцем тому, кто меня предал, Давно уж не принадлежу себе, взращённый под одеялом, Вспоминая куртки краденые, оставаясь единожды верным, В бесстрашной преданности и заботе безотлагательной.             6 Между нами, кажется, миллионы километров пути, Как между Землёй и Марсом, и я злюсь, и ропщу: Мне до тебя не долететь уже никогда, и не дойти, Но не вырвать из памяти ту нашу орбиту общую... Ты взрослый теперь, крепкий, обновлённый, другой: С осенью на плечах и остротою ключиц под серым. А я — как тряпьё моё старое, с изношенною душой, Сбежать поскорее отсюда хочу под дождь с лезвиями. Зачем ты квартиру эту ненужную мне показываешь? Как будто откупиться совестью продажной хочешь! И грызём мы друг друга словами злыми без жалости, И отрекаешься от меня, разрывая клятву наотмашь…             7 Как же бешусь я, зная, что буду корить себя одного, И с карамелью солёной не желаю навечно остаться! Но всё так же, как раньше, готов хоть вниз головой… По одному лишь приказу взгляда, движению пальца. Нас так жестоко обманули обоих, убили почти, Каждого в клетке неведенья долго держали. И всё же мы встретились снова всем вопреки, Откровением ложь разорвав, правду узнали. Но ты хочешь остаться один и просишь уйти, Я всегда подчинялся тебе и отползаю тихо. Скорпион бесхребетный… Где же силы найти, Чтобы снова жить без тебя? Как же мне лихо…             8 Я никогда, как и прежде, не был взыскательным И в свои шестнадцать вовсе не думал о будущем. «Люби и выживай» была моя главная заповедь! Ты же всегда умел приспособиться как-то лучше. Твоей заповедью верной было всегда «Люби и живи». Выживай и Живи — в приставке всего лишь разница! Но люди пообрывали корни наши и безродность смели, Зная, что добровольно друг от друга нам не отказаться. Ты клятву верности через года сумел сохранить, А мне стыдно и больно за секс с похожими на тебя: Ведь каждый раз это было лишь желанием мстить. Ругаю теперь себя, но вернусь, о прощении моля…             9 У парапета спиной ты стоишь, закутанный в осень. — Если вниз хочешь прыгнуть, возьми и меня тоже, Мы с тобой из науки о моногамных, выбор свободен, Не отталкивай, умоляю. Ты простить меня сможешь? Руки грузом висят, смотришь в небо серо-пыльное, Снежными вихрями тёртый миндаль волос спутан. Голубой, красно-жёлтый, агат — красиво стихийно. — Я к тебе хочу, — скулю, до дрожи напуганный. Стократ тебе повторяю своё «прости» на коленях, Всхлипами рву свой шёпот, телом от плача дрожа: — За всё, что сделал я, за слёзы, за оскорбления! Ты целуешь за шесть лет впервые, больно, спеша…             10 По подушечкам пальцев — лишь уколом, соединяя взгляды, Как прекрасные демоны из легенды старой и бесконечной, Кровь ложится на губы наши тёпло-красной яркой помадой. И приносим моногамно клятву другу другу, теперь навечно: В тебе мои корни, мой путь, мой исход, моя середина. Ты — мой приют, плоть, наука обо мне, путь и карта. Если ты лекарство — приму, если же яд — привыкну. Я присягаю на верность. Нас двое отныне и навсегда.

***

Фф «Философия винных ягод» Фф «Реинкарнация для начинающих» Фф «Форма этой планеты» Фф «Ночью мир совсем другой»