***
Фф " ЦУГЦВАНГ "
1
Далёкие и тёмные, таинственные северные земли,
Высокие крутые горы и сильные холодные ветра.
А на утёсе крепком, за подвесным мостом над бездной,
Стоит, как будто в сказке старой, дивный замок короля…
2
Когда опустится вампир перед омегой на колени так внезапно,
Тогда, как молнии разряд, сверкнёт навстречу яркий взгляд.
Касанием руки к плечу вдруг будет пройдена та точка невозврата,
Когда уж бесполезно отступать, ведь никакого нет пути назад.
3
Как призрак-мотылëк с лазоревыми омутами глаз,
Порхаешь ты по тёмным длинным коридорам замка,
Не ведая, друг мой, что отдан королём уже приказ
Тебя готовить на священное закланье, будто агнца.
4
Преподнесла природа щедрая подарок драгоценный королю…
А он, как дикий зверь почуявший вкус тёплой крови на охоте:
Поймал свою прекрасную добычу молча, не сказав «люблю».
Не растерзал, но всё ж распял её на королевском эшафоте…
5
Как неуютно лекарю младому одному в покоях пышных короля,
Ведь он влюбился, бедолага, и сам теперь уж тянется за лаской.
Вот только он забыл, наверное, коварных шахмат ход цугцванг,
Напоминающий всегда, что этот шаг для игрока таит опасность…
6
Возможно ли спасения для них у неба попросить?
Лежит, кровавое, как жертвенник, меж ними поле боя,
Но друг без друга, знают, им никак уж не прожить.
Вдвоём сгореть в аду пылающем готовы эти двое!
7
Испробовав немного вкус тёмной крови короля-вампира,
Наивный лекарь молодой свою ему уж предложил теперь.
И для обоих первая любовь — как звуки райской лиры,
Которая им, кажется, открыла в счастье золотую дверь.
8
Из тысяч лиц других людей король вновь выберет одно,
Всегда, везде, каким бы ни был, знает точно — лишь его.
Он — как алмазное звено в цепочке королевской ДНК.
Тот яркий свет, который путь укажет королю наверняка.
«Вернись уже…» — тяжелым взглядом он безмолвно говорит.
Готов он снова окунуться в горячечные чувства с головой.
А вспыхнувшее сердце лекаря от истинной любви огнём горит,
И трепетно дитя своё невинное уж любит травник молодой.
9
Прими, король-вампир, в дар лекаря прекрасного склонённую главу,
Утри его слезу, ведь сам себя избрал он, чтоб всё ж тебя утешить.
Кольцо в подарок поднеси, как истинную принадлежность королю!
Жаль, что по замку слухи уж ползут, шипящие и ядовитые, как змеи.
10
Дарует титул графа лекарю король пред светским шумным балом.
Голубоглазый для него — как драгоценность, чистейший дар небес:
Он — золото, фарфор, алмаз сверкающий, его любовь, избранник,
И все теперь открыто, не тушуясь ложно, их вместе могут лицезреть.
Да, сотни любопытных жадных глаз устремлены сейчас на эту пару.
Они легко танцуют, не стесняясь, будто больше в мире никого уж нет.
Не всем приятно это лицезреть, не всем красивый их тандем по нраву.
Но… «Я люблю его!» от короля, как будто слышится для них в ответ.
11
И вот уже живут влюблённые, как настоящая и дружная семья.
И спят втроём в одной кровати — король, наследник, странник,
Который уж давно лелеет крохотное королевское в себе дитя,
Как плод неукротимой и горячей, жадной королевской страсти.
Уж как не стелется пред королём младая королева,
Как ни старается его соблазном в спальню затащить,
Вампиру до её капризов нет никого, в общем, дела,
Он одного лишь лекаря умеет страстно так любить.
Но всё же слЫшны оскорбленья за спиной, шушуканье.
Оно — как звуки ядовитых гадов с шипением ползущих,
С завистливой подачи их королевы молодой отвергнутой,
С тупой маниакальной жаждой мести этой паре любящей.
12
Король уже вернулся в тёмный замок свой, а лекаря давно там нет,
И по бумаге буквы горькие бегут «Прости, я не могу так больше!».
Беснуется от этого предательства король и страшен зверский его гнев!
— Убью! Найти, вернуть! — о, как же зол вампир! Он жаждет крови…
13
И снова этот страшный сон: обрыв, внизу река без дна,
Треклятый водопад несущейся бурлящей крови красной.
Туда толкают травника невинного родные руки короля,
Летит он вниз… «Не отпускай!» — как крик души звучит.
Напрасно…
14
У малышки темная родинка на носу, как у лекаря,
Вересково-голубые глаза чистые, тоже его, ясные.
И будоражат короля фантазии о нем, на коленях…
Вампир без него живёт, страдая, как в аду ужасном!
А южанина бедного воры на цепи держали, как щенка дворового.
Теперь на улицу, в холод и дождь, израненного, просто выкинули.
Тихо выбравшись из лужи грязной, он стал хуже бродяги убогого,
Надеясь, что король всё же примет его даже такого. Не правда ли?
Он вернётся к нему, обнимет нежно, крепко к груди прижмётся,
Раны глубокие душевные будут вместе лечить ночами тёмными.
Но, как предателя страшного, схватили его и одурманили снова.
Было это уже, так же грубо! Опять его демоны терзают злобные!
15
Король скорей в глаза прекрасного предателя желает заглянуть,
Казнить указом королевским или миловать — всегда он сам решает.
Чтоб обелить себя, вампиру нужно непременно лекаря чернить,
Но перед ним — не смертник, лишь слабый человечек маленький.
Солёных слёз ручьи, с улыбкой нежной он встречает короля,
А тот упрямо всё притворством называет, ложью и обманом.
«Моё, моё, моё!» — стучит набатом громким кровь в висках,
И разрывает гнев вампира изнутри, бушует чёрным ураганом.
Себя держать в руках король-вампир не хочет. Что за эго?
И злобный демон вырывается, безжалостно терзая жертву!
Зачем тогда в плену нечеловеческом ты выжил, лекарь?!
И ангелом распятым ты пригвождён ко мраморному полу…
Но всё же граф раскрыл преступный заговор коварной королевы.
Что натворил, безумец! В ужасе король за свой поступок скверный!
Теперь вину в отчаянии слепом замаливать он будет вечность…
Ведь правда горькая звенит в ушах, и лекарь не беглец, а пленник.
16
Всем сердцем раненым униженный южанин ненавидит короля!
Убить хотел вампира, но боль тому он не способен причинять.
И всё звучит в ушах: «Ваше величество, теперь я — для тебя».
Для короля он — собственность и должен лишь ему принадлежать.
Он хочет быть один и думает: «Как оправдать жестокость? Как?
Ведь изуродовал, унизил, растоптал и оскорбил, свой суд верша».
Будь проклят трижды этот замок и король, и всё, что окружает!
«Оставьте все меня, хочу покоя…» — тихо просит лекаря душа.
От всех подальше спрятаться уж дикое желанье разум застилает,
И он стоит одной ногой на грани, шёпотом безумства одержимый.
Но травника король, как неразумного младенца, на руках качает ,
Винит себя во всём и просит. — Молю, не покидай меня, любимый.
17
Не говорит ни с кем, сидит один наш бедолага скромный,
Нет ни единой искорки в потухших голубых глазах его.
Душа — пустыня, выжженная ярким королевским солнцем,
Засыпана песком неверья. Она молчит, не хочет ничего…
Король не трогает его, он лишь взглянуть на лекаря желает.
Однажды на руках приносит он южанину их крохотную дочь.
Тот, видя, что она жива и невредима, глазам своим не доверяет.
Дрожа, протягивает руки, чтоб с тихой лаской покачать её…
18
В библиотеке светлой пахнет пылью и книжными страницами…
О, этот незнакомый запах, как дивный аромат, так лекаря влечёт.
И он сравнил себя с летающей под солнечным лучом пылинкой,
Кружащей в пустоте и ожидании, когда ж закончится сей хоровод.
Южанин оживает телом и душой неспешно. И постепенно боль слабеет.
Залечивает раны, видя дочь, ей улыбается. Как хорошо, что он живой.
Король … «Ты для него — никто» — внутри у лекаря всё голос шепчет,
А тот уж видит на лице его те чувства, что казались обгоревшею свечой.
— Ты хочешь быть свободнее? Возможно всё, но нужен поцелуй-оплата.
— О, чёрт! — и травник горячо и с жадностью целует королевские уста.
А руки короля уже гуляют по нему, сминая тело. Всё же не сдержался.
— Гори в аду! — бросает лекарь, но понимает, что любовь ещё жива.
19
И вот опять король на лекаря гневится почему-то,
Оставив после разговора отвратительный осадок.
Как будто в душу чистую он ядом грубо плюнул,
Разворошив потухшие из прошлого воспоминанья.
Южанин вдруг к порогу забытой истерии вновь шагает,
Обидой выжжено опять нутро, и вновь отравлено до дна.
Так кто же всё-таки из них двоих здесь ненормальный?
Король? Не сдерживает он в зверином бешенстве себя.
Как излечить свою израненную душу, страдалец точно знает,
Ведь лучшее лекарство для него сейчас — родной ребёнок:
Омоется он с девочкой в большой бадье водою ароматной,
Которая очистит тело раненое, в шрамах всё от преисподней.
Но бьётся в ярости король, гневится, что травник так бездумно
Отправился один в бескрайний лес дремучий, в злую чащу.
Подвергся он опасности ужасной неосторожным сим поступком.
Не позволял себе он поступать так безрассудно глупо раньше.
Куда же спрятаться бедняге лекарю от этой вспышки злобы?
Опять, как в ратуше тогда, так страшно тёмен облик визави.
Нет, лучше умереть, чем пережить всё то, что было, снова!
И лишь мольба разносится по комнате:
— Чудовище… Не подходи…
Стоит король, остолбенев, и видит он туман в глазах бездонных:
Где ж мальчик синеглазый прежний? Скорее мне его верните!
И лекаря он с тихой лаской в одеяло кутает, как в мягкий кокон,
Слегка покачивая на руках. Как милое дитя тот беззащитен…
20
Король бесценным призом молодого травника считает.
За что такое счастие однажды преподнесла ему судьба?
А тот мечтает побывать у дальних бурных водопадов,
Там, у бездонного обрыва, не отпускающего игры сна.
21
Затяжные морозы колючие отступили, как прошлое,
На небе нежное солнце, кажется, пробивается новое.
И южанин, разомлевший под лучами яркими тёплыми,
Так искренне этому радуется, как ребёнок довольный.
Рядом с маленьким кругленьким столиком
Притаился куст изящный цветущей сирени,
Источающий тонкий дурман благовония.
И пестрая бабочка порхала лёгкою тенью.
22
Перезвон колокольный пробирается в сердце гулкое,
Льётся чистой звонкой мелодией, все очищая пороки,
Прогоняет он думы грустные, непозволительно глупые,
И рассеивает выбор мучительный, отпуская тревоги.
Пустоту он заполнил, что в сердце когда-то зияла,
И лекарь уж крутит на пальце тонком кольцо золотое,
Размышляя старательно о поисках своего оправданья,
Улыбнувшись слегка растерянно личному кукловоду.
23
Принцессе милой маленькой, стать королевой жаждущей,
Ответил лекарь неожиданно. — Прости, но это МОЙ король.
А тот, влюблёнными глазами глядя на своего южанина,
С улыбкой говорит. — Ты моя Лу… Моя прекрасная любовь.
И неожиданно на локоны вампира травник руку опускает.
Невинно гладит, дав понять принцессе — занят уж король.
А император от нежности простых прикосновений тает,
Приникнув тихо к лекаря плечу, и трётся уличным котом.
Как горячо ладонь мужская на талии клеймо «моё» уж выжигает,
Хотя готов отдать себя во власть любимого южанина вампир,
И сердце от любви безмерной вдруг горячей кровью истекает
От стрел, что пущены из лука Купидона метким лекарем самим.
24
Побыть наедине с собой, поразмышлять о бренном, желает лекарь.
И наслаждаться одиночеством, что ставит всё законно на свои места,
Уж проросло густой словесной зеленью зерно сомнений прежних,
Приподнята завеса прошлого, южанин понимает — без короля скучал.
Холодный и промозглый дождь приносит старые воспоминанья,
Порывы ветра — как объятья урагана, вихри страстные, стихия.
Как истина для лекаря — да, без сомнения, всё же было счастье,
И с императором-вампиром их чувство жаркое сейчас взаимно.
Его Величество в халате чёрном, с ним уже не страшно, нет.
И лекарь мягкою ладонью поглаживает нежно скулы короля,
В глазах которого желанием туманным густо сумрак стелет,
Южанин тихо произносит. — Ты снова приручи к себе меня…
Поплыли ласковые руки короля, как корабли, по грубой ткани,
И тело, как пушинку лёгкую, подбрасывают в воздух, торопясь.
Впивается он в губы трепетные, чтоб ничего меж ними не осталось,
Так близко, кожею врастая в кожу, глубже, почти на атомы делясь.
И будто в лихорадочном бреду всё лекарь повторяет
Заветные слова для короля. — Люблю я лишь тебя…
Как самый драгоценный в жизни императора подарок,
Зубами вырвавшего счастье. Вернулся лекарь навсегда.
В цуг шахмат вновь попал король. — Я больше не игрок!
А лекарь всё ж уверенно перемещает пешку, усмехаясь.
Да, проиграли оба эту шахматную партию! Ну что ж…
Зато осталась вечная любовь — судьбы изменчивой подарок.
***
Фф «За честь и достоинство»
1
Что гости с любопытством наблюдают после интересной ссоры
Между графиней престарелой и дерзким молоденьким послом?
Дуэль словесную, которую ведёт он с камеристом пылко априори,
А звонкая пощёчина вдруг станет настоящим вызовом ему потом!
2
Посол, лениво потягивая виски и рабочих не касаясь тем,
Ведёт с министром иностранных дел неспешный разговор,
А вызванного на дуэль он ядовито припечатал "Профурсетка!"
И пожелал тому «под юбку заглянуть», настаивая на своём.
Но план меняется. Посол в свою усадьбу камериста приглашает,
Нет, совсем не на дуэль, а недвусмысленное делает предложение.
Решает соблазнить, унизив? Но на ковёр случайно как-то валит —
Оказываются оба вдруг в довольно жарком странном положении.
Сценарий мести рушится, а щёки заливаются густым румянцем,
Взгляд загорелся, мигом вспыхивая от воображенья разыгравшегося.
Глаза посла уже темнеют и ослепляющим вдруг застятся туманом.
Что происходит, господа? Никто из вас не баловался этим раньше!
Пока рука посла гуляет по-хозяйски вдоль худого тела,
Кусается, как дикий зверь, в капкан попавший, парень.
О, как же это нравится послу! Так может в том и дело,
Что хочет уж любовником его теперь он сделать, право?
3
На светском рауте посол шпионит — камериста ищет.
А вот и он! И сразу вспоминаются горячие пощёчины,
Внутри поганенько становится, под ручку ж, видит,
Вышагивает чинно с неудачником тот разведённым.
Потом — прогулка в дивный сад, идёт по лабиринту тростника,
Всё слишком романтично, подобное посол совсем не понимает.
У круглого фонтана «барышня» спиной стоит, та самая, да-да,
И в дерзкий плен из рук пленительных «она» внезапно попадает.
Играют, как будто кошка с мышкой, не подпуская близко.
Посла уже ничто не удивляет и к чёрту посылает оправдания!
Эмоций не скрывая, он целует, вспыхнув, словно спичка,
А камерист кусает, в ход пускает когти. И оба падают в фонтан.
В укромном уголке, в одежде мокрой на скамейке сидя рядом,
Посол услышал знакомое до боли слово «женоненавистник».
Как будто вспоминая, внимательным окинув парня взглядом,
Он просто двигается ближе и целует губы страстно и порывисто.
Седьмой заслуженной пощёчины дождался он резонно,
И в гневе пылком нос разбил послу до крови. Не девчонка!
Да, оказался камерист за прошлое вполне отмщённым,
Посол же на руках унёс его. Увидит, что ж там под юбчонкой…
***
Фф "Сын Адама"
1
Я потомок Адама, древних богов или шутка природы всё же?
Кто создал меня таким, что выбор делать нужно какой-то?
Одно из естеств моих хотят изменить, попросту уничтожить.
А я жить спокойно хочу, люди! Оставьте уже меня все в покое!
Брат мой, прости, но я смотрю на тебя по-особенному,
Совсем не по-родственному, и ничего не могу поделать!
В нас обоих течёт, правда, половина отцовской крови,
А я с чувством к тебе борюсь… Как жить мне теперь с этим?
2
Все говорят вокруг, что я красив невероятно, но совсем не по-мужски:
Довольно невысокий рост и стройная фигура с узкой талией девИчьей,
На кукольном лице — веснушек россыпь, губки бантиком, нет бороды.
Надеть парик и платье — и вот легко уж спутать с девицей симпатичной.
Ты тоже в тайных мыслях красивым божеством меня стал называть
И слишком пристально разглядывал, в авто ты среагировал позорно.
Потом вдруг отдалился вовсе, упорно убеждая самого себя — женат,
Но жизнь семейная была всего лишь навсего надеждой иллюзорной.
Отец в твоё отсутствие затеял глупость, устроить мою жизнь решив —
Отдать бракованного сына какому-то мужчине, как товар ненужный.
К тебе лишь одному за помощью я обратиться смог, внезапно разбудив
Своим ночным звонком, и плача безутешно, в трубку говорил натужно.
И ты примчался моментально разъярëнным коршуном по зову моему,
Набросившись с упрёком на удивлëнного отца, забрал домой к себе.
Я разревелся, как девчонка, ведь вырвался из цепких похотливых рук!
Склонившись к твоему плечу, решил покорно предоставить всё судьбе.
Вот только в твоём доме «неправильного» тоже встретили скандалом,
А тайна чувств взорвалась в воздухе гранатой громкою словесной!
И выползают обвинениями ядовито фразы-гадости, кипящим адом.
Хорошее слово «браком» не назовут, значит, ставим точку в конце.
3
Совершеннолетие я встретил даже не дома, а вдалеке от родины.
Сбежал или спрятали? Да какая разница, дело-то не в названии!
И только два года спустя мы встретились, по печальному поводу,
Пообщались лишь на рассвете, подбирая слова тихо сказанные.
Раскинул ты руки крыльями, приглашая меня по-братски обняться,
Но прижался теснее, чем было бы нужно, чувства свои не скрывая.
Мы так крепко держали друг друга, будто боялись опять потеряться.
А я прятал глаза в смущении лёгком, видя тебя таким и снова желая.
«И Бог сотворил мир за семь дней. В начале сотворил небо и землю»…
А мы, чтобы что-нибудь не натворить, прятали желания свои грешные!
Сказано дальше «Земля была безлика и пуста, тьма была над бездной»…
Нам же с тобой хотелось поделиться друг с другом чувством светлым!
«Бог назвал свет днём, а тьму — ночью. Был вечер и было утро»…
Из тьмы вынырнув, мы шагнули к свету, ночи будущие напророчив.
Ты улыбаешься, за кончики пальцев удерживая, рассуждая мудро,
Искушать не стесняешься и поцелуй, называя невинным, просишь…
Туманное раннее утро, вместе едем в авто по дороге пустынной,
Звук дождя и тихий шум радио… Наши пальцы снова сплетаются,
Волнуем друг друга нежными и тёплыми прикосновениями своими.
Мы — наш дом! Оба — лукавые, но всё же нам не за что каяться…
4
Я всё горизонталь событий свою упорно найти пытался,
Ты вертикаль терпения искал в большой квартире пустой.
А с именинами я скульптурой необычной тебя поздравил:
Так тщательно и со смыслом исполненной мужскою рукой.
Внутри себя я тоже, наконец, увидел настоящего мужчину —
С характером и знающего, чего от жизни он желает получить.
Тебя я мучить не хочу и самому себе не буду лгать отныне:
Вдохнув глоток свободы, пора страницу жизни новую открыть!
Ты вскоре прилетел ко мне внезапно, без всякого предупреждения,
Чем удивил до ступора немого — увидеть тут тебя совсем не ожидал!
И мы, как будто бы впервые, смотрели друг на друга с вожделением,
Но ты решительнее стал и первым сделать шаг вперёд теперь желал.
Фиаско полное! Ведь ты увидел множество развёрнутых творений,
На них лишь ты один изображён, как личный мой иконостас.
Но главная картина молнией сразила — сюжет почти библейский,
Где оба мы с тобой нагие, как в «Сотворение Адама», без прикрас.
— Ты меня любишь? — тихо и мягко, заглянул в глаза мои шалые,
И ответа совсем не ждал, зная его наперёд, просто лишь уточнил.
Душа моя мятущаяся всё же не выдержала, я снова расплакался,
Но, как дитя неразумное, успокоился, едва объятия твои получил.
Ты вдруг напугал меня внезапным своим признанием откровенным,
Я же твердил упрямо «спать не буду ни с кем, нельзя, неправильно»,
Что отец никогда не признает связь для него противоестественную,
А ты лишь нежно покачивал меня, будто убаюкивая, как маленького.
Мне нужно немного времени, чтобы принять себя окончательно:
Наши прогулки, поцелуи, объятия, обычный сон в общей кровати.
Вот и отпуск уже закончен, чемодан в коридоре скрипит печально…
И я, наконец-то, решаюсь, ведь не готов просто так тебя отпускать.
— Ты меня… своим сделаешь? — и собственной смелости не удивился,
Столько лет томился безропотно, в одиночестве своём спрятанный.
Сейчас я — живой голый холст для тебя, податливый, расхристанный.
Ангел чистый неискушённый, не желающий теперь идти на попятную.
«Плодитесь и размножайтесь…» — реальность потеряна безвозвратно.
«И стало так!» — тела испустили дух, взглядами встретились порочными,
Ласку растворили под кожей, любовью делились друг с другом страстно.
«…Но избави нас от лукавого», поэтому между Богом и мной всё кончено.
Вот теперь я жить хочу совсем по-другому —
Чуда не ждать и в тени глухой не прятаться,
Любить себя такого, как Бог и ты создали,
Быть человеком и тебя любить не бояться.
***
Фф «Мамур»
Пролог
Бежать, бежать скорее, несмотря ни на что!
Боже, прошу, выдержать силы пошли мне!
Нефтяные тучи давят, бьёт ветер шальной
И гонится страх по пятам сизым дымом…
1
Самая большая твоя мечта — балет,
Стихия покорения танцем изящным.
Ты этим живешь, а удачно иль нет,
Лишь время и люди позже покажут.
2
Первый день. Знакомство. Сплетни. Репетиции…
Это какой-то настоящий аквариум с пираньями!
Страсти здесь кипят поистине шекспировские,
Не получится выжить с одними лишь правилами.
3
Никто никогда не говорил ему о любви,
Это светлое чувство ему совсем незнакомо.
Он видит лишь ясную цель свою впереди,
Шагает, не тратя времени попусту на другое.
4
В рубашке бело-голубой почти акварельной
Ты — как прекрасная картина художника.
Отнюдь не глупый, наивный и очень несмелый,
А внутри почему-то занозой сидит тревога.
Взбрыкиваешь, как жеребëнок строптивый,
Тщетно пытаешься напугать своего визави,
Но после ужина он не кажется уже противным.
Быть может, будут встречи ещё у вас впереди?
5
Парит орёл пятном на солнце в небе высоко,
Преследующий молчаливой тенью на земле.
Сон странный! Ты думаешь, забыть его легко.
О, как наивно! Нет, это только кажется тебе…
На ладони — заводная шкатулка, подарок чудесный:
На белоснежной крышке рояля маленького —
Фигурка изящная, в прекрасном застывшая арабеске.
И околдовывающая звонкая мелодия Ханса…
6
***
Фф «Улитка»
Как же всё-таки легко обмануть самому…
А, может быть, стоило так обмануться?
Ведь уже совсем не хотелось жить одному
И в квартире пустой утром проснуться.
Ты неожиданно преподнёс мне жестокий урок!
Я так глупо доверился, подпустил к себе ближе,
Но с одиночеством не смирился. Так и не смог.
И хочу познакомиться снова, Улитка. Слышишь?..
