Рикошет

Рико сломался. Что-то в нем сломалось, перевернулось, исказилось. Противоречивые чувства внутри разрывали на части, будто конечности привязали к четырем лошадям и отправили их в разные стороны. В одном Рико был уверен точно: ряд последних решений был правильным. В его понимании, конечно. Неважно, что имелось сейчас, в будущем пазл должен был сложиться так, как надо. «Спаси меня, Рико. Пожалуйста». Чужая голова на плече, горячее дыхание, пробирающее до дрожи во всем теле, аккуратные касания пальцев. А затем такое податливое поведение, как у лоснящегося кота, совершенно обескураживающее, выбивающее из колеи. И все. Крышу снесло окончательно и бесповоротно. И стало страшно от того, какую власть над ним имеет этот человек, умеющий одним взглядом пригвоздить к полу, сделать тело неподвижным, в отличие от бешено стучащего сердца. И стало тревожно от того, сколько еще человек претендовало на этого человека. Стратегия была проста: убирать каждого конкурента по одному, медленно, мучительно, чтобы никто и никогда не посмел приближаться к Натаниэлю. Первые две цели, самые близкие, были намечены. Эндрю Миньярд. Управлять было легко, поскольку болевые точки, словно красная метка, четко светились на его лбу. Одно слово — семья — и все становилось ясно. Манипулировать данными на бывшего брата-наркомана и нерадивых родителей кузена, каким-то образом накачавших Веснински, надавить на эти факты, и Доу оказался в безвыходном положении. Однако бить лежачего Морияма не хотел, не из благородства, естественно, а потому что так скучно. Поэтому были выдвинуты условия с обеих сторон: от Эндрю требовалось посетить Эвермор на зимние каникулы и принимать активное участие в тренировках. Это было нужно не только Рико, но и Тецудзи, вновь заинтересовавшимся вратарем после серии удачных игр Лисов. А Миньярд в свою очередь запросил физическую неприкосновенность, продолжение снятия с таблеток и разрешение на то, чтобы носить ножи. Последнее, скорее, было гарантией: при невыполнении условий сделок, тот обязательно воспользовался бы ими. Морияма предоставил все, что было нужно. Не самым гуманным способом, конечно, но кто говорил, что он считает Эндрю за человека? Вторым был Жан Моро. Изначально Рико задумывал оставить его в качестве рычага давления, пока не осознал: в сложившейся ситуации Морияма стал единственной точкой опоры Натаниэля и заставлять его делать что-либо, манипулируя Жаном, уже не столь необходимо. А значит, француз, как лишнее звено, отпал сам собой. Трус, что печется лишь о своей безопасности, пока друг жертвует всем ради него, не заслуживал стоять рядом с Веснински. Это стало понятно после случая с Дрейком, когда Жан отступил и отстал с расспросами при упоминании наказания с Воронами. Поэтому Моро оказался втянут в новогодний план и стал соучастником. Когда он согласился передать бутылку со смузи, Рико не сдержался и полоснул его грудь острыми лезвиями. Внутри Мориямы полыхали гнев и смятение. От таких людей стоило избавиться на ранней стадии. Что, если Жан попадет в чужие руки? Натаниэль бросится и к их ногам, чтобы спасти друга? Нет, так не пойдет. Рико не позволит. Не допустит. Он собирался сдернуть пелену с глаз жениха, показать ему истинные лица тех, кого тот так бережно защищал и за кого боролся. Но… Рико сломался. Взгляд Натаниэля потух, застекленел, словно из него выбили душу. Он почти не разговаривал, не пререкался, не возражал. Выполнял все, что от него требовалось, и в то же время будто не делал ни-че-го. И это беспокоило, тревожило. Раньше Морияма бы ухмыльнулся, не обратил внимания, забил. Не в этот раз. Его терзали сомнения. Боль, словно змея, переползала от Веснински к нему, проникала под кожу, подбиралась к сердцу, замыкалась плотным кольцом и душила. Особенно по ночам, когда Натаниэль стонал, мучаясь от кошмаров. Рико не спал. Наблюдал. Дергался от каждого вскрика. Напоминал себе каждый раз, что этот шаг был необходим. Для Веснински. Для него. Потому что скоро им вновь придется расстаться. Натаниэль отправится в Лисью Нору. До досрочного освобождения Натана оставалось меньше полугода. Здоровье отца, Кенго, ухудшалось с каждым днем. И Мартинес, личный помощник, докладывал, что Ичиро перенимает все больше власти. Он мог в любое время заявиться в Эвермор и потребовать отдать им сына Мясника. Но забрать его из Пальметто намного тяжелее: команда по экси там немногочисленная, к тому же, в свете последних событий у всех на слуху. Так что Натаниэлю там действительно безопаснее. По крайней мере, это давало отсрочку для того, чтобы Рико разобрался с угрозой в лице старшего брата и Натана. И в то же время ему стоило предотвратить продолжение тесного сближения Веснински с Лисами. Раз Морияма не мог повлиять на то, что всякие ублюдки слетаются к жениху, как мотыльки на свет, он сделал так, чтобы тормоза срабатывали у самого Натаниэля. Новогодний акт стал метафорой, а Рико — тем самым огнем, в котором погибали бедные насекомые. — Ему снятся кошмары с твоим участием, — рассказал Эллиот во время ужина, когда Веснински еще жил с ним. — Он тебя как будто ненавидит. — Пусть так, — ответил Морияма. Он сам занялся обучением и воспитанием Мэйна, поэтому они стали проводить больше времени вместе. Мальчик держался в границах дозволенного, но иногда смелел и задавал глупые вопросы. — Разве ты не хочешь, чтобы он любил тебя? — удивился ребенок. — Как думаешь, какое чувство самое сильное на свете? — Любовь? Рико усмехнулся, будто оказался в комнате кривых зеркал и сейчас смотрел на свое искаженное отражение. Мальчик, которого не ждало ничего, кроме темного и жестокого будущего, пока еще сохранял в себе детскую наивность. И Морияма собирался уничтожить в нем эту раздражающую черту. — Ты любил своих родителей? Эллиот растерялся, его брови подскочили вверх, а ладонь, тянувшаяся к тарелке с фруктами, застыла в воздухе. — Да, — после недолгого молчания вымолвил он. — А что теперь, когда они тебя бросили, ты к ним чувствуешь? — давил Рико. — Я их ненавижу, — сквозь стиснутые зубы прошипел Мэйн. Морияма взял яблоко и вложил его в руки пораженного ребенка. — Эта ненависть останется с тобой навсегда. И никогда не позволит тебе их забыть. — Парень отодвинул стул и поднялся. — Урок окончен, Мэйн. — Он запустил пальцы в каштановые пряди, сжал их грубо и резко запрокинул его голову, чтобы их взгляды встретились. — И больше никаких попыток лезть в мою душу, понял? Любовь приходит и уходит, она нестабильна и губительна. Любящий человек слаб и уязвим. И если кто-то любит, спустя время он может разлюбить. Но разненавидеть нельзя. Даже слова такого не существует. А значит, у Натаниэля всегда будут чувства к Рико, пусть и негативные. Однако большего Морияма и не ждал.

***

Мартинес стоял неподалеку от входа в кофейню с неприметной вывеской и курил. Он выбросил сигарету, как только увидел приближающуюся машину Рико и закинул в рот жевательную резинку. Парень ненавидел курящих людей, и помощник отлично об этом знал. Мужчина виновато поджал губы и почтительно поклонился в знак приветствия. Морияма обвел его презрительным взглядом и прошел за ним внутрь. Заведение было немноголюдным: несколько человек сидели за баром, парочка в дальнем углу у окна. Мартинес повел Рико в другой конец. Они быстро сделали заказ, дождались его в молчании и, только когда официантка отошла от них, начали разговор. Первым делом Мартинес подал ему плотный конверт. — Здесь то, что вы просили. Прошу, распорядитесь ими с умом, поскольку Младший Лорд недоволен тем, что Дрейк Спир остался жив, пусть и в таком состоянии. Морияма недовольно спрятал конверт во внутренний карман пальто. — Что касается людей Мясника, — продолжил помощник, — они активно готовятся к его возвращению, так как поддержка Натана Веснински очень важна для господина Ичиро. — Как отец? — не удержался от долго мучившего вопроса Рико. — Очень плох, — честно ответил Мартинес. — Следующие несколько месяцев станут решающими. Но не беспокойтесь, у вас тоже много сторонников. У любой власти всегда должна быть оппозиция. Кенго держал клан в ежовых рукавицах, такую же мощь от него перенял и старший сын, однако были и те, кто недоволен таким положением дел. Они-то и были сторонниками Рико: те, кто хотел посадить на трон марионетку, которой легко управлять. Все они были глупцами, раз думали, что Рико так прост. — Я смогу увидеть отца? — Боюсь, что это невозможно, — покачал головой мужчина, от чего сердце парня болезненно сжалось. Его пальцы впились в керамическую кружку, ногти оцарапали гладкую поверхность. Рико заставил себя вдохнуть и выдохнуть глубже обычного, и все же легкие наполнились жаром горечи вместо того, чтобы принести ожидаемое облегчение. Маленький ребенок внутри него все еще жаждал увидеть родителя, хотя бы перед смертью. Почему-то очень захотелось увидеть Натаниэля. Прямо сейчас. В эту секунду. И Морияма поспешил закончить встречу, переходя сразу к сути. — Ты купил мне билеты в Калифорнию? — Да, с руководством клиники тоже переговорил, — отрапортовал Мартинес неуверенно. Во всем его виде читалась жалость, отчего Рико стало неприятно. Он ненавидел, когда на него смотрели так, словно он слабое ничтожество. — Сделай так, как договаривались. Ни слова дяде. Морияма поднялся и поспешил к выходу, Мартинес встал вслед за ним. Они сухо попрощались, и Рико поехал обратно в Гнездо. Он и подумать не мог, что беседа настолько заденет его, ведь парень считал, что отпустил ситуацию с отцом. Тогда почему чувство было такое, будто все внутренности перекрутили и связали в тугой узел? В общежитие Морияма вернулся уже ночью полностью опустошенным, уши заложило, словно его погрузили под воду и закрыли сверху толстым стеклом: ни выплыть, ни вдохнуть. В голове роились мысли о родственнике, упущенных шансах хотя бы взглянуть на него, и боль, угловатая, острая, пронзающая при каждом движении. Она шла рука об руку со злостью, как огненный ураган, возгорающейся и закручивающейся в районе солнечного сплетения. Ноги сами привели его на стадион. Рико скинул обувь, прежде чем войти, с тоской оглядел помещение. Вот и вся его жизнь — поле, экси и одиночество. Неважно, сколько человек им восхищались, аплодировали, «поддерживали»: все они рано или поздно покидали трибуны и забывали о нем. И только двое оставались рядом, когда свет на стадионе потухал и стихали овации. — Я никто вне игры. — Ты прежде всего человек, а уже потом экси-игрок. Рико осел на пол, уперся лбом о свои колени. Усталость тяжелым грузом упала на его ссутулившиеся плечи, когда он уловил приближающийся скрип кроссовок. Натаниэль резко остановился в нескольких шагах от него: его одежда пропиталась потом, дыхание стало прерывистым, а глаза — вновь живыми. Что-то необъяснимо чарующее плескалось на глубине его взгляда, недостижимое и недосягаемое. Морияма вытянул руку. И Веснински покорно подался вперед. Их пальцы соприкоснулись. Едва это произошло, Рико накрыло новой волной тоски, и он потянул Натаниэля к себе, заставив упасть рядом. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — тускло спросил Натаниэль. — Обними меня, — еле слышно прошептал парень. «Как в детстве». Веснински прислонил голову Мориямы к своей груди и расположил ладони на его спине. Рико хотелось рассказать ему о том, что он не встретится с отцом, поделиться тем, что терзало его душу изнутри: своими слабостями и печалью. Но не мог, потому что не заслужил его сочувствия. И потому что… Пусть парень и чувствовал тепло чужого тела, от этих касаний все равно веяло холодом и неискренностью. Морияма прижал Веснински к себе, схватился за него, как за спасительный круг. Закрыл глаза, пытаясь отогнать мысли о том, что жест со стороны другого человека был лишь иллюзией. «Если хочешь, чтобы я помог, ты будешь подчиняться и делать все, что я тебе говорю». Так он сказал Натаниэлю, когда тот попросил спасти от участи быть шавкой старшего брата. И надо сказать, Веснински отлично отыгрывал роль послушного подданного. Если бы тогда, три года назад, Рико отогнал старые обиды и встретил его, как старого друга, а не как предателя, могло ли все сейчас быть по-другому? «Предавший один раз, предаст и второй», — пронеслись в сознании слова дяди. А затем один за другим всплыли образы Мэри, Лисов и Эндрю. И эти воспоминания послужили отрезвляющей пощечиной, ведь Натаниэль сейчас рядом не по своей воле, он никогда не выбирал Рико. Если бы его силком не притащили в Гнездо, сам бы он никогда не вернулся. Он оставил своих друзей, превратил их в чудовищ, убил все человеческое своим побегом. Уныние сменилось гневом и внезапным желанием причинить боль Веснински. Морияма грубо закинул ладонь на шею парня и притянул его к себе для властного и жесткого поцелуя. Натаниэль ожидаемо подчинился, разомкнул губы и впустил язык Рико в свой рот. Но вдруг Веснински резко отстранился, отшатнулся в сторону, согнулся пополам. По его позвоночнику пробежалась мелкая дрожь, и спустя мгновение его вырвало. — Прости, — сразу же извинился Натаниэль. — Я слишком плотно поел перед пробежкой. — Он содрогнулся, и его вывернуло еще раз. — Я сейчас… Веснински попытался подняться, но вместо этого шмякнулся об пол и затих. Морияма тут же дернулся к нему и обнаружил, что жених не двигается, потерял сознание. Грудь сдавило от тревоги. Рико пошлепал его по щекам и, так и не дождавшись реакции, ловко подхватил, перекинул через плечо, чтобы отнести его в комнату, а там уже вызвать врача. По пути он пнул дверь Эллиота, от чего испуганный мальчишка тут же отворил ее. Эндрю полусидел на кровати и читал книгу, но стоило ему увидеть Морияму с бессознательным Веснински на руках, как он тут же напрягся. Его лицо было пропитано лживым равнодушием, и только при внимательном рассмотрении можно было заметить, что взгляд его наполнился беспокойством. — Уберись на стадионе, — прорычал Рико. — Возьми с собой Моро, и сделайте все до возвращения тренера. Понял? Мэйн попытался задать вопрос, но благоразумно заткнулся, прежде чем совершить ошибку. — Понял, — пролепетал Эллиот. Морияма донес парня до комнаты, уложил аккуратно, протер уголки губ влажной салфеткой и набрал врачу, найденному Мартинесом, и который теперь был приставлен к Веснински. Доктор Роджерс прибыл через пятнадцать минут. Все это время Рико сидел рядом, щупая неровный пульс и слушая сбившееся дыхание. Его захлестнуло волнением и страхом. Все проблемы отошли на задний план, превратились в фоновый шум. Только одно сейчас имело значение: привести в чувства жениха. После тщательного осмотра доктор вынес вердикт: переутомление. — Я ведь предупреждал, что стоит исключить тяжелые нагрузки из его расписания после случившегося, — сказал мужчина. — Понимаю, он спортсмен, но прежде всего человек. Передайте ему, что если хочет продолжить играть, то хотя бы на время каникул ему следует воздержаться от тренировок. Пусть питается, как следует, и не подвергает свой организм стрессу. Мужчина сделал укол и, выписав необходимые лекарства, покинул общежитие. А на следующее утро Рико сообщил Натаниэлю, что тот не выйдет из комнаты вплоть до отъезда в Пальметто: более никаких пробежек, даже походов в столовую или библиотеку, никаких сидений на трибуне и наблюдений за игрой. — Привяжешь меня к кровати? — постучав по наручникам, свисающим с прутьев, спросил Веснински. — Если потребуется, — ответил Морияма. Губы Натаниэля тронула горькая ухмылка. Что-то изменилось в нем, и это «что-то» не давало Рико покоя. Он приблизился к жениху, подцепил его подбородок, пристально всмотрелся в сверкающие недовольством глаза. Подавил в себе порыв поцеловать его, граничащий со страстным желанием ударить. — Если ты не сможешь играть за Лисов, потому что выдохнешься, тебя вернут раньше положенного срока, — зачем-то объяснил парень. — Ты этого хочешь? — Нет. — Тогда будь послушным мальчиком, На-та-ни-эль. Рико нехотя оторвался от жениха и отправился на тренировку. В сознании он слышал тиканье часов, приближающих день отбытия двух человек в Южную Каролину, и это отлично очищало разум. Тецудзи предпринял еще одну попытку подписать контракт с Миньярдом, на что получил твердый отказ. Эндрю, пусть и терзался без своих таблеток, все же сохранял трезвость ума. Морияма ждал, что после данного чистильщикам приказа избавиться от препаратов, тот заявится с ножами, но подобной реакции не последовало. Просто сиротка лажал чаще обычного, и это позволяло полностью отыграться на Жане. Натаниэль теперь не хотел видеть своего бывшего друга, а значит, Моро остался без защиты. Впрочем, Морияма был доволен. План по избавлению от двух надоедливых мошек успешно реализовался. И плевать, что дядя был вне себя от ярости из-за провальных стараний завербовать вратаря, ведь племянник вел собственную игру, первый раунд которой остался за ним. Оставался еще один ход, который он приберег напоследок. Перед тем, как выпустить Миньярда из Гнезда, Рико вручил ему два конверта. — Поздравляю, Доу, ты официально снят с таблеток, — пропел Морияма. — Специалист из Истхейвена подготовил все документы и отправил копии Бетси Добсон. — Эндрю сохранял каменное равнодушие. — Улыбчивым ты нравился мне больше. Но, может, содержание второго конверта обрадует тебя сильнее? Миньярд распечатал его и достал фотографии, на которых было запечатлено существо, больше похожее на животное, чем на человека. Ни единой эмоции не промелькнуло на его безучастном лице. Морияма наклонился к нему и прошептал в самое ухо: — Мой жених очень важен для меня. Это было одолжение. И это было предупреждение. — Вот, что происходит с прилипчивыми людьми. Или с их родственниками. Ладони Эндрю тут же напряглись, пальцы неосознанно смяли бумагу. — Здоровья тебе и твоим близким, Миньярд. Спасибо, что посетил наше скромное место обитания. — Рико победно усмехнулся. — Натаниэль тоже скоро прилетит. Надеюсь, вы встретите его как полагается. На этом их прощание окончилось. Миньярд не промолвил ни слова.

***

Веснински вышел из душа, обернув бедра полотенцем, когда Морияма прижался к нему всем телом, уронил подбородок на плечо, уткнувшись носом в шею, и вдохнул его запах. Сегодня Натаниэль уезжал. А Рико не хотел его отпускать. Неожиданно для себя, он осознал, что прямо сейчас его влекло к жениху не физически, а морально. Морияма слишком привык засыпать и просыпаться вместе, ощущать рядом присутствие живого человека, а не призрачных воспоминаний о Кевине. И также он понимал, что нахождение Веснински рядом будет сильно отвлекать его внимание от важных вещей. Дядя позволил ему позабавиться с игрушками на праздниках взамен на то, что племянник покажет высший класс на матчах. К тому же, перед началом сезона нужно было разобраться с еще парочкой дел. Поэтому Рико прильнул губами к чужой шее, слегка оттянул кожу зубами и оставил красный засос. — Пора собираться, машина скоро приедет. Натаниэль почти ничего не взял, все его скудные вещи поместились в потрепанную сумку. Перед выходом он сел на стул и вытянул ногу. — Что ты делаешь? — спросил Рико. — Жду, когда нацепишь трекер слежения. — О, дорогой, он тебе больше не нужен. И то была правда, теперь Морияма знал: Веснински никуда не сбежит, потому что их связь укрепилась обещанием после той самой просьбы и потому что не осталось никого, кроме Рико, способного помочь. — Ты прав, — скривившись, согласился парень. — Хочешь попрощаться с Жаном? — Нет. Но Моро все равно выглянул из своей комнаты, остановился на пороге, так и не осмелившись что-либо сказать. Он так и стоял там, провожая их грустным взглядом. Морияма улыбнулся ему едко и положил руку на талию Веснински. В автомобиле Рико прислонился бедром к чужому бедру и расположил ладонь на его колене. Он долго думал, что скажет ему напоследок перед их недолгим расставанием, однако все слова в сознании расплывались, не давая сформулировать дельные мысли. Все, что в итоге Морияма смог из себя выдавить, было: — Веди себя хорошо и не вздумай мешать мне. Он подтолкнул Натаниэля к стойке регистрации и развернулся, чтобы уйти, однако внезапные объятия со спины огорошили его. — Рико. Спасибо за то, что делаешь для меня. — Иди, — сдержанно отозвался парень. Хотелось бы ему верить, что эти поступок и слова были искренними. Очень хотелось бы. Только вот Морияма слишком хорошо читал людей и знал, что лжецам и актерам доверия нет. Убедившись, что самолет до Южной Каролины вылетел, Рико отправился на свой рейс до Калифорнии, где его поджидало следующее звено цепочки, очередная жертва. Один из самых противных и ненавистных ему людей. Когда-то сильная и волевая личность, а ныне — заключенная под особый контроль жалкая женщина. Ее содержали в особых условиях и специальном месте, откуда невозможно было сбежать и выбраться. Морияму тщательно проверили и обыскали, прежде чем допустить до встречи. Настолько серьезно она охранялась. И тому была причина, ведь эта женщина являлась… — Мэри, рад тебя видеть, — улыбнувшись, поздоровался Рико.