Верный | драбблы

Голиаф думал было, что это ловушка. Они обменивались ударами всего с минуту, бой ещё не успел как следует разгореться. Голиаф маневрировал крыльями и уклонялся от ударов Занатоса; мелькнула мысль, что противник сегодня как-то беззуб. Ни один из его ударов пока что не достиг цели; все они были странно маломощны, не то, что выстрел из лазера или изобретательная новая ракета, которая нанесла бы городу вокруг значительный ущерб. Занатос между тем оказался близко. Он поднял руку, и металлический наруч на предплечье замигал красным. Голиаф инстинктивно уклонился в сторону, но удара не последовало. Движение поднесло его ближе к противнику, оставило открытым. Он попытался выставить руки перед собой, — блокировать следующий удар или нанести собственный, прежде чем Занатос успеет его убить, — но сделал это слишком медленно. Голиаф ощутил кожей прохладный металл экзоскелета. Что-то ударило по голове и на миг сбило с толку. Он моргнул; стальные руки Занатоса обхватили его грудь в жёстком объятии. Они плыли в воздухе, прижавшись друг к другу, и теряли высоту. — Сдаюсь, — сказал Занатос. Голиаф запоздало сообразил расправить крылья. Спуск замедлился и сменился неторопливым скольжением — большего Голиаф не мог сделать, пока Занатос цеплялся за него, держа двигатели своей брони на самой низкой мощности. — Что это? — спросил Голиаф. Он попытался вывернуться, но Занатос крепко его держал. — Что ты делаешь? Занатос был без шлема. Он оставил его где-то на крыше, как поступал всегда, сражаясь с Голиафом, — пренебрегал безопасностью ради того, чтобы смотреть врагу в глаза. Над его левой бровью зиял неровный порез, и по лицу струилась свежая кровь. Голиаф не сразу понял, что Занатос порезался о его собственные рога — это его череп столкнулся с головой Голиафа. Голиаф скривился. Он вырвал руку из хватки Занатоса и вытер кровь большим пальцем, на миг натянув открытую плоть раны. Занатос закрыл глаза. Он чуть поморщился, но выражение его лица... черты расслаблены, ни напряжения в челюсти, ни морщин... он, казалось, расслабился. — Это ещё что за фокус? — спросил Голиаф, теряя терпение. Он потянул Занатоса за руку, но тот его не отпускал. Он прижимался к телу Голиафа, обхватив руками его талию — танец в воздухе, как Голиаф когда-то летал с Демоной наедине, сплетясь друг с другом телами — до её предательства, до гибели их клана. Стиснув зубы, Голиаф снова дёрнул Занатоса за руку. — Это не фокус, — спокойно сказал Занатос. — Я же сказал, сдаюсь. — Да, я слышал. — Ну и что ты будешь делать? — Веки Занатоса дрогнули и поднялись. Его карие глаза, обычно полные мрака, были светлы, теплы. Взгляд скользнул по лицу Голиафа, от запачканного кровью рога на челе до губ. — Что ты со мной сделаешь, с твоим пленником? Упс. Голиаф вдруг нашёл в себе силы освободиться от хватки Занатоса и оттолкнуть его прочь. Занатос рухнул вниз под весом своего экзоскелета и пролетел несколько метров к асфальту улиц, а его смех нёсся вверх с воздушным потоком. Когда он включил двигатели и остановил падение, Голиаф уже летел прочь. И если щёки его были в тот момент пурпурней обычного, никто этого не увидел.