Верный | драбблы

Это было временно. Всё временно; Демона знала это лучше всех. Но она знала и цену отдыху: родному лагерю, крепости, остановке в пути — месту, где можно закрыть глаза и переждать бурю. Здесь, не включая свет, она могла закрыть глаза и отдаться этим до боли знакомым прикосновениям. Руки Голиафа, чуть грубей привычного; его низкий рык, вибрирующий в груди. Взмах его крыльев, кожистый поцелуй их объятий; изгиб его клыков, его когтей. В юности они вместе парили в небе — под звёздами, над высокой травой. Ветерок холодил их кожу. Они летели, сплетясь, её ноги вокруг его талии, его руки нежно держали её поясницу, прижимая к себе, защищая. Долго, медленно и нежно — так нежно, как он только мог — Голиаф целовал раны, которые он ей нанёс, и влёк её обратно к замку, к зубчатым стенам; там она ждала целительного восхода солнца. С Фаилогом было не так. Он был слишком груб и заканчивал слишком быстро. Он изо всех сил старался не прикасаться к ней больше необходимого. А в глазах его был отстранённый расчёт, поволока рассеянности, будто мысленно он пребывал в другом месте. Тело Голиафа. И совсем другое сердце. Но она возьмёт что есть.