Избавляясь от одного врага, мы наживаем ещё двоих.
© Игра Престолов
~~~~~🪦🪦🪦~~~~~
Истошно молящие вопли людей, обрывающиеся короткими выстрелами, доносятся из динамиков ноутбука. Девять человек на экране синхронно двигаются, как отлаженный механизм, а в центре кровавого безумия: главный герой, режиссёр и художник — Хван Хенджин, глава клана Девятихвостых Лисиц. Феликс с отрешенным видом разглядывает немного размытую фигуру альфы, заснятую камерой в клубе, как тот в одиночку поднимается на второй этаж, двигаясь словно в замедленной съемке и наслаждаясь процессом, криками отчаяния и мольбами о помощи разносящимися по помещению. Новая автоматная очередь с лаем разрезает оглушительную тишину, потому что кричать больше некому, а тела личной охраны сползают по стенам клуба, оставляя после себя грязно-бурые разводы. Хенджин отбрасывает заглохший автомат, а из кобуры под пиджаком достаёт пистолет, загребает пятерней ядовито-красные волосы, растрепавшиеся из-за перестрелки. Сняв пистолет с предохранителя он входит в приватную комнату, прикрывая за собой дверь. Картинка меняется, а звук глохнет: камеры в тех комнатах не оснащены микрофонами, и омега с сожалением отмечает, что мужчины на видео о чем-то разговаривают. Феликс скидывает неудобные лодочки прямиком на стол, сидя в головном офисе компании, и, зевая, с удовольствием растягивается в кресле. Омега расслабляется, не сводя прищуренных глаз с последних минут жизни сводного брата и думая о том, что голова кабана, висящая на стене офиса, выглядит довольно омерзительно и неплохо было бы снять ее или полностью переделать интерьер в кабинете, когда в офис входит Сынмин, держа в руках папки с бухгалтерией. Альфа закатывает глаза и с хлопком закрывает крышку ноутбука. — Сколько раз ты уже это посмотрел? — злясь, спрашивает он, а Феликс прикрывает веки, под которыми навсегда отпечаталось лицо красноволосого альфы, покрытое каплями крови, и алчный оскал, брошенный в камеру напоследок; Феликс бы соврал, если бы сказал, что видел нечто прекраснее, чем эта картинка. «Даже немного жаль…» — думает Ликс, перенимая у Кима папки, и молча глядит в бумаги. — Ён… Феликс, не отрывая взгляда от столбиков и цифр, тыкает пальцем в голову кабана. — Будь добр, сними уродца со стены, эта башка портит мне аппетит, — перебивает его омега и довольно ухмыляется; несмотря на все трудности — доход у змей стабильный: казино, клубы, рестораны и плата за крышу, капает в казну, превращаясь в хрустящие купюры, оседающие на личных счетах. Правда, репутация слегка пошатнулась из-за кровавого побоища, устроенного в одном из клубов, но ничего… репутацию всегда можно вернуть. Феликс никаких средств не пожалеет для этого, потому как его репутация стоит на кону. Он снова зевает и устраивается поудобнее в кресле, откинув голову на подголовник; разглядывает, как Сынмин, пыхтя будто паровоз, пытается снять со стены тяжёлое чучело. Последние несколько дней омега пользовался тем, что официально у него траур и за это время успел изучить почти всю бухгалтерию, правда... пришлось пожертвовать сном, но все это было таким незначительным, по сравнению с обнаруженной проблемой. Кусок земли на набережной реки Ханган, где должна была вестись застройка нового отеля с казино, четырьмя ночными клубами и ресторанами с приглашёнными именитыми поварами, оказался чёрной дырой для выкачки денег. Вот уже месяц проект не двигался с мёртвой точки. — Что с комплексом на набережной? — Ликс откладывает бумаги и тянется за сигаретой, закуривая, выпускает сизый дым из легких. — Ай, блядь, — голова кабана, выскользнув из рук Кима, приземляется тому на ногу, отчего он злобно шипит, пнув по клыкастой морде с досады. — А нихуя со стройкой, — агрессивно выпаливает он в ответ, — встала. Причем отговорки у прораба самые нелепые: то рабочих нет, то материалы не подвезли, то техника сломалась. — Может быть, им кордон выставить из парней с битами, чтобы шевелились быстрее? — лениво тянет омега, вытягивая носки затёкших ног на столе. — Ага, — саркастично соглашается Ким, бросив надоедливую голову; он садится в кресло по другую сторону стола и закуривает. — Много они настроят трясущимися руками. Феликс усмехается и кивает, соглашаясь с правотой заместителя. — Думаю, у прораба приказ свыше, — выдвигает предположение альфа. — Глава Лотоса? — удивленно вскидывает бровь Ликс, а Сынмин задумчиво кивает, сминая между пальцев желтый фильтр. — Тогда поехали, — быстро туша недокуренную сигарету в пепельнице, омега подхватывает туфли и, опустив ноги, надевает шпильки. — Куда? — удивляется альфа. — Навестим господина Со Чанбина в его офисе и узнаем, почему тормозится процесс строительства из первых уст, — Ликс поправляет ультрамариновый приталенный пиджак и устремляется на выход из кабинета, а Сынмин нехотя встает следом и догоняет его уже у лифта. — Было бы неплохо для начала тебя представить ближнему кругу. Официально. — предлагает альфа, входя в кабину, и думает что Феликсу было бы действительно это полезно, ибо кто знает, чем обернётся разговор. — Успеется, — жмёт плечами Ликс, засовывая руки в карманы узких брюк, и входит в лифт.~~~~~🪦🪦🪦~~~~~
К офису строительной компании, что принадлежит главе клана Багряного Лотоса, подъезжает белый бентли в сопровождении двух гелендвагенов. — Это официальный визит или дружеский? — спокойно уточняет альфа, сидя рядом с Ликсом. — Станет официальным, — едко скалится омега, а Сынмин с кислой миной выходит из машины и направляется к багажнику, откуда вытаскивает белую куртку с эмблемой клана на спине и катану в ножнах, давая понять ещё пятерым широкоплечим охранникам, что нужно сделать так же. Феликс равнодушно разглядывает переодевающихся мужчин, меняющих привычные кожанки на форму, и с усмешкой качает головой: дурость, да и только, но никуда не денешься. Со стороны выглядит, конечно, устрашающе, но только для обычных обывателей, для таких как глава Со — не более, чем пыль в глаза, хотя и от пыли сейчас отказываться Феликс не станет. Он должен дать понять, что пытаться сосать деньги из клана — очень плохая затея и спускать на тормозах попытку кинуть Змей, не намерен. Шестеро альф клином шагают за спиной одного омеги, перед которыми расступаются многочисленные работники офисов, перешептываясь за спиной и оборачиваясь, бросают испуганные взгляды на идущих. Охрана здания пропускает их без лишних вопросов, вся процессия поднимаются на шестидесятый этаж в гробовой тишине, пока омега пытается мысленно собраться и подготовить себя к серьезному разговору, стараясь не заводиться раньше времени. Видя, как в приёмную генерального директора кто-то заходит, щуплый омега подскакивает с места секретаря, пытаясь преградить путь вошедшим агрессорам, и, повышая голос на пару октав, визгливо щебечет: — К нему нельзя, у него совещание, — Феликс пакостно ухмыляется, остановившись перед рыженьким омегой, что встал на пути, и коротко кивает охране. Один из альф подхватывает омежку, принимая удар на себя, и усаживается вместе с ним на гостевой диван, тут же расстёгивая его блузку, а Сынмин прикрывает дверь в приёмную. — Только шума лишнего не наводите, — хмыкает Ликс, глядя на лишившегося одежды омегу с раскрасневшимися от смущения щеками, и толкает дверь в кабинет. — Я занят, Сухо! — не поднимая головы от своей писанины, которой так увлечен, рычит Чанбин, не обращая внимания на незваного гостя. — А я не Сухо, — проплывая по просторному кабинету и сунув руки в карманы брюк, весело отвечает Ликс и садится в кресло без приглашения; скалясь во все свои тридцать два, он разглядывает альфу. И посмотреть есть на что: недостаток роста, мужчина компенсирует шириной плеч и объемом бицепсов, что обтягивает накрахмаленная серая рубашка с подвернутыми рукавами, а пиджак от костюма висит на спинке кресла. Под светлой кожей на запястьях бугрятся мышцы от сильно сжатой ручки в пальцах, а тыльную сторону правой руки украшает татуировка с распустившимся цветком лотоса. Сразу видно, что альфа набивал ее еще подростком, когда не думал, что будет сидеть в кресле главы крупнейшей в Корее строительной корпорации. Но даже несмотря на респектабельный вид, дорогой костюм и шикарную укладку — потускневшие чернила выдают в нем смердящий запах криминала. — Вы? — удивляется альфа. — А кого вы ожидали увидеть, когда решили, что можете тормозить процесс застройки набережной? — насмешливо интересуется Феликс, склоняя по-птичьи голову, и откидывается в гостевом кресле, не вынимая рук из карманов, и закидывает ногу на ногу, оголяя щиколотки обтянутые тканью узких брюк. Со отбрасывает ручку и расслабленно зеркалит позу омеги, откинувшись в кресле. — Стало быть, вы заняли место Ли Дохёна. Брата? — вопросительно уточняет альфа, потому как ему известно, что покойник не успел наделать детей, несмотря на зрелый возраст, а Феликс спокойно кивает, подтверждая предположение. — Честно говоря, на похоронах я был удивлён, — глаза его сужаются в невысказанном презрении, и омега замечает, что тот не принимает его всерьез абсолютно, — ведь увидеть омегу с татуировкой клана столь необычное явление, — он молчит, выдерживая паузу и вглядываясь в лицо Ликса, — но прошлые договорённости, что были у нас с Сынмином и вашим братом, увы, больше не работают, — кивает на дверь, — так что, прошу на выход. Мне нужно работать. — И, видимо, по своей забывчивости вы забыли предупредить об этом другую сторону, а разорвать контракт не хватило чего? Яиц? — нагло хмыкает омега в ответ, даже бровью не поведя, на то, что Чанбин пытается его спровадить. — Господин Ли… — Со трёт переносицу и устало выдыхает, но по утяжелившемуся пряному запаху мускатного ореха, омега чувствует, как он напряжён, просто в бешенстве, и едва сдерживается, чтобы не схватить за шкирку наглеца, явившегося без приглашения. — Зовите меня Феликс, — спокойно поправляет тот, — мы же пытаемся наладить дружеский контакт, поэтому обойдемся без церемоний. Чанбин глядит на него темными глазами, в них абсолютно ничего не видно, никаких эмоций, никаких вопросов, кроме тотальной усталости и нежелания вести разговор, в принципе. — Феликс, — голос альфы немного смягчается и тот смотрит на своего собеседника, будто на избалованного ребёнка, — вы влезли на чужую территорию, а мне ясно дали понять, что будет, если я продолжу работать с Дохёном и змеями. — И мы не можем договориться на новых условиях? Дополнительные расходы, так сказать. Чанбин усмехается: — Даже если вы мне предложите трахнуть вас на моём же рабочем столе, мне не нужны проблемы с Хван Хенджином, и уж тем более война с Лисицами и передел всей территории после, меня все устраивает. Абсолютно, — руки в замок, запах альфы, витающий в воздухе усиливается. «Ну ещё бы тебя все не устраивало, пиявка, сосущая деньги из госконтрактов и проектов реконструкции», — думает омега. — Вы так архаичны, Чанбин, — усмехается он вслух и в голосе его звучит скрытая угроза, — мне не обязательно компрометировать себя, чтобы добиться желаемого. — Мне нечего вам больше сказать, — пожимает он плечами, — поэтому покиньте кабинет. Не сказал бы, что приятно познакомиться, Феликс. — Не могу, — самодовольно разводит руками Ликс, — мои мальчики сейчас трахают вашего секретаря, нельзя же людям обламывать кайф. Чанбин тяжело вздыхает и встаёт с кресла, подходя к столику с хрустальным графином. — Хотите выпить? — Не откажусь, — кивает омега, а Со наполняет стаканы янтарной жидкостью и протягивает один Ликсу. — Вы новичок в нашем деле, Феликс, ещё и омега, не то что бы меня это беспокоило, но вы пытаетесь совершать дела в обход устоявшихся традиций. Если Змеи приняли вас, как своего главу, то это не значит, что главы других кланов это проглотят. — Значит, в этом причина? Боитесь вести дела с омегой? Не доверяете или же вам страшно, что омега может оказаться лучше вас? — хрипло смеётся Феликс, отпивая скотч. — Забавно, что вы думаете, что можете тягаться с теми, кто сильнее и умнее вас, — эхом усмехается Со в свой бокал. Феликс растягивает губы в хищной улыбке, толкнув язык за щеку, и скептично продолжает дразнить собеседника: — Я бы поспорил с утверждением: умнее. — А вам палец в рот не клади, да? — ухмыляется альфа, смакуя шотландский виски. Черт, не будь у него договоренностей с другим кланом, будь другие обстоятельства, Чанбину бы мог понравится этот омега, но… — мой вам, Феликс, совет: решите вопрос с Хваном, тогда я возобновлю стройку. — Эта территория принадлежит нам, — отрезает Феликс, сжимая побелевшими пальцами стекло бокала. — Да? — вскидывает бровь Со. — А вот господин Хван утверждает обратное, и его я знаю, много лет, а вы для меня… пока что темная лошадка, и я не поставлю на вас, Феликс, ради единичной сомнительной сделки. — Я понял вашу позицию, господин Со, — разъярённый неудачей Ликс медленно поднимется с кресла, — и нашим и вашим, — колко хмыкает он, — но тоже дам совет: усидеть на двух стульях не получится и за простой придётся платить по счетам, — бросает омега напоследок и вылетает из кабинета. В приёмной телохранители поднялись довольно быстро, оставив в покое растрепанного секретаря, утирающего слезы. — Всего доброго… — мямлит он, всхлипывая, и прикрывает обнаженное тело блузкой. — Вот это дрессура, — усмехается Феликс, стоя в лифте, а мысленно закипает словно разъяренная фурия в аду, матеря Со Чанбина на всех доступных ему языках, — что, порезвились? — беззлобно интересуется омега у охраны, чтобы отвлечься от сцен, в которых он препарирует альфу на столе без анестезии. — Скажете тоже, хенним, — фыркает телохранитель, — так, легкий перекус. — Ладно, сегодня выходной, шлюхи, выпивка за мой счёт, оторвётесь как следует, — смеётся Феликс, думая, что скоро им будет не до этого и работы у парней прибавится, так пусть хоть удовольствие получат. — Домой? — тихо спрашивает Сынмин, сгибаясь над ухом омеги, и тот отрицательно мотает головой, нервно кусая губы. — Сначала на стройку.~~~~~🪦🪦🪦~~~~~
Вид замороженной стройки — воистину удручающее зрелище. У Феликса итак настроение ни к черту после разговора с Со Чанбином, и он решает добить себя руинами вместо желаемых построек окончательно. Проект, что должен был собой украсить вид на набережной и взвинтить цены на землю в этом районе, сейчас напоминает больше развалины после бомбежки. Омега стоит привалившись к багажнику бентли и курит уже третью сигарету подряд, пиная туфлей ни в чем не повинное колесо машины пяткой, а от тишины, доносящейся со стройки, только бесится ещё больше. Он прикрывает веки и давит ногтями на мягкость ладони, пытаясь успокоиться. Это должен был быть его триумф, его Статуя Свободы и Эйфелева башня в одном флаконе. Он слишком долго ждал возможности взойти на трон, который по праву принадлежит ему, а теперь имеет лишь кусок бесполезной земли, и Феликс уверен, что если Со тормозит со стройкой, то разрывать контракт в одностороннем порядке и соваться к другим застройщикам, нет смысла. Долбанный Хван Хенджин… ему мало было убийства Дохёна, так тот ещё решил и весь клан изничтожить, перекрывая кислород экономике и задушивая зачатки на восстановление репутации и безопасности в заведениях Змей. — Сука, — рычит омега, резко отщелкивая окурок пальцами. — Этого стоило ожидать, — вторит ему Ким, пожимая плечами. — Я вообще удивлён, что Хван до сих пор не нанёс визит тебе лично. Феликс хмыкает: — Они по ходу не в курсе, что я перенял бразды правления. Во всяком случае, Чанбин — это ясно дал понять, что для того, чтобы вести дела в городе, мне нужно, видимо, пригласить их на светское чаепитие. — И что думаешь? — А нихуя я не думаю, — лениво произносит омега, потягиваясь — Хотят чаепития, я им его устрою. У смотрящего в доме, — хмыкает он. — Снова акт устрашения? Шесть лет прошло, Крис изменился за это время, а вы не общались, — пожимает плечами альфа. — Мне он не откажет, — Феликс еле сдерживает шипение вместо спокойного голоса. — И очень интересно знать, почему ты так уверен? — омега замечает ревнивые нотки в его голосе и кривит лицо. — Прекрати! — Что прекратить, Ен? — усмехается Сынмин. — Ты возвращаешься домой и тебя как подменили, ты уходишь от ответа от любой попытки с тобой заговорить и указываешь мне на мое место, будто я тебе шелудивая псина, а не… — А не кто, Мини? — перебивает Ликс, ведь он пытался дать понять, что все кончено. — Не любовник? Парень? Муж? Возлюбленный? Телохранитель? Нянька? Кем ты себя считаешь? — Я не об этом. — Да нет же, Мини, об этом, — злится Феликс. — С этого дня ты больше не ездишь со мной. — Наказываешь непослушного пса, что посмел перечить хозяину? — хмыкает обиженно альфа. — Дурак ты, Ким Сынмин, и не лечишься. — тяжело вздыхает Феликс и уже спокойно продолжает: — Ты значишь гораздо больше для меня и для клана, чем быть просто моим телохранителем тире жиголо. Я не хочу, чтобы ты сидел рядом, ты не мясо и не должен пытаться меня защитить. Я без тебя, это все равно, что змея без хвоста, Мин. Пойми уже простую вещь, что отношения между нами значат для меня гораздо больше, чем отношения между альфой и омегой. Любовь и долго и счастливо не про нас, Сынмин, мы из другого мира. — грустно улыбается Ликс, переводя взгляд в пасмурное небо. — Ты хотя бы пытался, сидя в своём Вашингтоне. — Тц, и каждый день думал о том, как вернуться, — жмёт плечами омега и открывает пассажирскую дверь машины. — Поехали домой, устал я, как черт.~~~~~🪦🪦🪦~~~~~
Последние несколько дней вымотали Феликса так, что он чувствовал себя пережеванным обедом, хотя привык к нагрузкам к долгому высиживанию за учебниками и конспектами, но как привыкнуть к тому, что все, такие умные и знающие, блядь, и считают, что ему не место за большим столом, — омега не знает. Чанбин четко дал понять, четче не бывает, что не горит большим желанием менять сложившиеся устои, и Феликс не знает, что с этим делать. Затеять драку и показать всем, что в городе новый шериф и с его мнением придется считаться остальным? Или же найти самого агрессивного здоровяка в песочнице и сломать его машинку? И все дороги снова ведут к Хван Хенджину, как не прискорбно это признавать... А ведь альфа сделал Феликсу одолжение, убрав с шахматной доски фигурку короля, и теперь, видимо, считает игру оконченной и не важно с кем придется тягаться: с рассудительным Сынмином или же со слабым омегой, которому можно переломать хребет ребром ладони. Войдя в дом, Феликс просит охрану растопить камин в старом кабинете отца и отпускает парней на заслуженный отдых, а сам поднимается наверх и принимает горячий душ. Вымывшись до скрипа, он спускается вниз и растягивается на медвежьей шкуре, облаченный в чёрный шелк короткого халата, и упирается пустым взглядом на потрескивающие брёвна в камине. Дерево, которым отделано помещение, впитало в себя запахи прошлых владельцев, и Ликс невольно вспоминает, как лежал здесь прежде и слушал рассказы отца. И внутри все сжимается от мысли, что ему и правда не место здесь, будто он воришка, укравший чужое место под солнцем. Он бесцельно пропускает бурую шерсть мертвого зверя сквозь пальцы и прикрывает устало глаза, согреваясь от исходящего тепла потрескивающего огня. — Змеи, говорят, любят тёплые места, — усмехается Мин, входя в кабинет с чашкой зелёного чая и глядя на растянувшегося омегу. Феликс фыркает в ответ. — Почему не уехал с парнями? — Потому что захотел приготовить тебе чай, — пожимает плечами он, садясь и рядом, и протягивает заваренный напиток с нотками цитруса. — Ты не прислуга, Сынмин… — Помолчи, а? — морщится альфа, — в конце концов, могу я сделать такую малость, для любимого босса? — Босса, — иронично смеётся омега и отпивает чай, присаживаясь на шкуру, а затем, отставив чашку на блюдце, забирает ее из рук альфы и отворачивается, глядя на языки пламени, лижущие брёвна. — Ты бы мог занять это место, парни бы приняли тебя. Я для них никто, а ты был все время здесь, они уважают тебя. — Что за приступ жалости к себе? — усмехается Сынмин. — Это тебе Чанбин такую чушь сказал? Омега жмёт плечами. — Не знаю, Минни, просто кажется, что я не на своём месте. Смешно, правда? Ты всю жизнь жаждешь чего-то так сильно, что идёшь на все ради достижения желаемого, а получив не знаешь, что с этим делать. Ладно, — вздыхает он. — Не бери в голову — омежья дурость. — Ён, — тихо зовёт альфа, обнимая сзади и устраивая его между своих ног, и Ликс расслабляется в надежных руках. — Это нормально — сомневаться в себе, когда все вокруг наточили ножи и только и делают, что ждут, когда ты споткнёшься и упадёшь. Но не давай этим сомнениям заставить тебя отказаться от цели, тем более, что до неё остался только шаг. Феликс отрешенно кивает, думая совершенно о другом, что альфа в чьих руках он чувствует, что его тыл всегда прикрыт, никогда не сможет переступить черту и стать чем-то большим, чем другом, сколько бы омега не пытался внушить себе чувство любви, но так и не вышло; и отвратительнее всего было осознавать, что Сынмин глубоко внутри чувствовал, что им никогда не стать, этим большим. — Крис ждёт тебя завтра вечером, — отрывает альфа задумавшегося омегу. — Я же говорил: не откажет. — Я даже не знаю, что ты такого сделал, что глава Безликих, делает тебе одолжение, ничего не потребовав взамен. — Ничего, — пожимает плечами Феликс и грустно усмехается. — Это я, если честно, обязан ему. Мы познакомились, когда мне было кажется двенадцать, а Крису… восемнадцать? — задумывается он на секунду. — Да и не важно в общем-то, разница не слишком большая, и мы ее никогда не чувствовали друг с другом. — Так он что, тебя… — Фу-у, — хохочет Феликс, шлёпнув того по руке. — Извращенец, о чем ты думаешь? Нет, — мотает он головой, — мы просто были теми, кто хотел выбраться из всего дерьма, к тому моменту Дохён уже изрядно потрепал мне нервы, а Крис уже успел вкусить жизнь по эту сторону закона. И мы просто сбегали вдвоем в выдуманный мир: он садился за руль и увозил нас в пригород, находил какую-нибудь семью, и мы, как два чокнутых сталкера, заглядывали в окна, сидя в его тачке, и представляли на их месте себя. Смотрели, как они ужинают, как папа-омега укладывает младшего спать, а старший готовится к поступлению и все в таком духе… глупость, — Феликс устало мотает головой и откидывается на плечо альфы. — И, отчасти, только это позволило мне не сойти с ума окончательно. Так что... вот такое странное у нас знакомство со смотрящим. — Ты никогда не рассказывал, — в ответ звучит не прикрытая обида, что, несмотря на близкие отношения, Феликс редко делился с альфой прошлым. — Таким не делятся, Мини, ну-ка кому расскажи, что даже злой и страшный серый волк в тайне мечтает стать золотистым ретривером, — смеётся он в ответ сквозь мурлыканье от поглаживаний альфы по бедру. — Репутации конец, засмеют ведь. Феликс отставляет чашку и потягивается в объятиях Кима, разморенный теплом, пока альфа поглаживает мягкую кожу между бёдер, а губами находит шею, сдвигая в сторону влажные волосы. — Ещё немного и ты меня уболтаешь… — тихо произносит он, когда Сынмин терзает мочку его уха, и сам разводит ноги, приглашая его продолжить. — А ты надеешься, что я буду джентльменом и откажусь от приглашения? — хрипло хмыкает Мин, кончиком языка проводя за ухом омеги. Феликс облизывает губы и выгибается в его объятиях, поворачивая голову. — Надеюсь, что джентльменом ты не будешь, — игриво подначивает он, проводя носом по щеке, а альфа тянет за кончик шелкового халата, под которым ничего нет. Сынмин накрывает сочные губы, просящие ласки, смакует неторопливо руками, поглаживая тонкую талию Феликса. — Ляг на спину, — просит Ким, и тот незамедлительно выполняет просьбу, растягивается на шкуре, сбросив остатки чёрного шёлка. Жесткая шерсть зверя щекочет ему спину, а тепло от камина и вид полуобнажённого альфы, стягивающего с себя футболку, распаляет внутри желание оказаться в сильных руках и отпустить свой контроль. Сынмин ложится сверху между разведённых коленей, обхватывает тонкие запястья, сводя руки у Ликса над головой, и тот вверяет себя в его власть, доверяет и знает, что альфа не навредит. У Сынмина широкие плечи и руки с витыми венами, где сплетаются его змеи чёрными чернилами, вбитые под кожу. Он настойчиво сминает губы омеги, толкается языком в его рот, и Феликс плавится под горячими требовательными ласками, нетерпеливо стонет, когда Сынмин, оторвавшись от него, спускается по шее, проводит языком по впадине между ключицами, вдыхая сладкий омежий флёр. Ликс кусает губы, жмурится от удовольствия, вжимает в себя альфу сцепленными ногами за его спиной и выгибается со сладким стоном, когда губы Сынмина касаются темных сосков, всасывают во влажный рот возбужденную бусину; кончик языка альфы кружит вокруг ореолы. Он отпускает руки омеги, которые тут же оказываются в его каштановых волосах и прижимают к себе. Сынмин потрясающий любовник, изучивший тело Феликса вдоль и поперёк, знающий, где погладить, а где сжать посильнее, чтобы вырвать из омеги умоляющий скулёж. И Ликс обещает себе провести между ними черту, отпустить альфу, не держать его, но это будет только завтра, завтра, обещает себе омега и выгибается с хриплым стоном, когда пальцы Мина проникают в него, сгибаются внутри и выходят, а смазка, стекая между ягодиц, тянется прозрачными ниточками за ними. Сынмин влажными подушечками даёт попробовать собственные соки омеге, смазывая ароматной влагой его губы. Ликс раскрывает уста, вбирает в рот его пальцы, пошло обсасывает и приглушенно постанывает, сглатывает и выпускает из влажного плена, облизываясь. Альфа не торопится, растягивает его, поглаживая внутри комок нервов, пока другой ласкает розовую головку, медленно водит по стволу. Феликс сжимается вокруг фаланг от стимуляции, ерзает попкой по шерсти и шепчет, хрипло умоляя о большем, хватая ртом раскалённый воздух комнаты. Мин отстраняется, разглядывает распятого омегу, вытянутого в струну под ним и изнывающего от желания, тянущего к нему руки; голодным взглядом облизывает очертания тела, скользит по острым, подобно бритвам, ключицам и шипящим змеями под ними, белыми чернилами выведенными рукой мастера, с дерзкими хвостами, что уходят за плечи и напоминают своими изгибами вечное ожерелье. Темные возбужденные соски и впалый живот с тонким поперечным шрамом под пупком. Альфе голову сносит от такого Ликса: податливого, мягкого как пластилин, что выполнит любую его прихоть. — Сынмин-а, — тянет Феликс, открывая потемневшие от возбуждения глаза, в которых плещутся языки пламени, и кусает губы, самостоятельно насаживаясь на пальцы альфы. — Потерпи, Ён… — хрипло проговаривает тот в ответ и мягко целует, склонившись как можно ближе. А затем выходит из тела омеги, одним движением переворачивает на живот, легко шлепает по ягодице и сжимает ее рукой, пока другой расстегивает молнию на джинсах и спускает их на бёдра вместе с бельём. Член альфы изнывает от желания, воздух в кабинете наполнен сладким запахом сирени с нотками ванили и собственной горечью бергамота. Ким проводит несколько раз между ягодиц, собирая смазку крупной головкой от увлажнившейся дырочки, а омега выпячивает попку, хватаясь руками за шкуру. Сынмин одним движением заполняет его, заставляя выгнуться кошкой с громким несдержанным стоном. Альфа с ума сходит от того, как плотно сжимается вокруг него Феликс, как нетерпеливо он насаживается, подмахивая бедрами, и фиксирует его за ноги, крепко обхватив ладонями: выходит, снова загоняет член в хлюпающую от смазки дырку, двигается размашисто, будто пытается вытряхнуть из омеги душу. Ликс стонет громко, срывая голосовые связки, принимая в себя толстый член, и становится невыносимо жарко: в комнате нечем дышать, тяжелый запах Сынмина оседает в легких, лишая мыслей, воли и желания остановиться. Феликс чувствует, как по его спине медленно стекают капли пота, слышит загнанное дыхание Мина, что грубыми толчками натягивает омегу на себя, и звуки обнаженных тел, бьющихся друг об друга, отражаются от стен кабинета. Феликс несдержанно громко выстанывает имя альфы и, мелко дрожа, выгибается в оргазме, кончая на шкуру. Сынмин переходит на быстрый темп, в несколько движений догоняет собственный оргазм и, выйдя из растраханной дырки омеги, доводит себя рукой, кончая тому на поясницу и заливая горячими каплями кожу. Мин склоняется над Ликсом, целует его едва дышащего и выпускает из рук, ложась рядом. Он уже почти дремлет, где-то сквозь сон он слышит тихое: «Люблю», — чувствует дыхание альфы на своём затылке, а в его голове витают мысли о том, что завтра прислуге будет что обсудить, о том, что завтра снова нужно заставить себя встать с постели и выгрызать себе место под солнцем, о том, что завтра он непременно проведёт черту между их отношениями с Альфой, и он больше не даст слабину и не попросит ласки, что дарят знакомые до боли руки, и не будет выть в одиночестве, лёжа в пустой постели, потому что таких, как Феликс, не любят, — они не заслуживают долго и счастливо. Но это будет только завтра, сегодня он позволяет себя обнять, позволяет прижать к себе и позволяет себе забыться на короткий миг, прежде чем окунуться в грызню за кость.