Не знаю надо ли
Нам было встречаться
Но знаю, чем закончится
Если не расслабляться
Друг друга замочим мы
© Animal ДжаZ — Поджигай
~~~~~🪦🪦🪦~~~~~
Сизый дым от зажженной сигары кружит под потолком, рассеиваясь маревом. По крытой ложе спортивного комплекса разносится аромат табака с нотками арахиса. Внизу, на ромбовидном ринге, окружённом сеткой, двое альф, обнаженные по пояс, сходятся в спарринге, опасливо кружа друг перед другом, будто танцуя смертельный танец. Заведённая толпа учуявшая кровь беснуется подобно животным, поддерживая своего чемпиона, борющегося, как древнеримский гладиатор, на потеху толпе и императору. Только за право получить звание чемпиона ММА. Феликс косо поглядывает вниз на сражение незаинтересованным взглядом, пока его слух обращён к речам поседевшего альфы. Тот, лениво раскуривая сигару, постукивает пальцем по голове серебристого грифона на рукояти трости. Омега продолжает вести глазами по его морщинистой руке с размытыми чернилами татуировки, на которой изображена голова королевской кобры, а туловище змеи скрывается под белоснежной рубашкой с поблескивающими бриллиантовыми запонками на рукавах. Феликс устало вздыхает, сдерживаясь от того, чтобы не закатить глаза, и уговаривает себя не торопить старика, вежливо слушая его рассказы, а сам витает в мыслях. За прошедшую неделю между кланами мало что изменилось. Мелкие стычки между непримиримыми врагами вспыхивали по всей стране и в тот же момент затухали, как отсыревшие угли. Хотя, казалось, только Феликс считал Хенджина своим врагом. Тот же развлекался, пихая омеге палки в колёса. Всего за неделю Феликс потерял пару мелких клубов. Те сгорели дотла. Неожиданно, правда? Между делом его подкрышных периодически потряхивали за карманы Лисицы, но особо не прессовали. Зато верные Феликсу люди теряли головы. В буквальном смысле. Впрочем… Ликс признавал, что конфликт стал немного утихать. По крайней мере, Хенджин вел себя примерно. Оставалось лишь догадываться что так повлияло на альфу, потому как подарков под воротами Хван больше не оставлял. Феликс хмурится, обеспокоенный затишьем и не понимающий, что оно означает. Один из вариантов — Хенджин прощупывает слабые места. Другой — он просто потерял интерес к войне, хотя Феликс не особо рассчитывает на такой вариант, ранее ощутивший вспыльчивый характер альфы на себе. Странно, что тишина от Хенджина заставляет Феликса нервничать больше, чем его ярость. Спалить тачку Хвана было приятно. То, что она взлетела на воздух прямо перед его носом — вдвойне. Однако омеге это кажется мелочью. Такого, как Хенджин, нужно атаковать со всех сторон. Потому и сидит сейчас Феликс, вдыхая запах тяжелых сигар, вертит в руке бокал красного Пино-нуар и слушает разномастный бред. Омега едва сдерживается, чтобы не вскочить с мягкого диванчика и не встряхнуть старикашку за лацканы его итальянского пиджака, потому как он устал терять время за бессмысленной беседой. Но он вынужден мило улыбаться, делая вид, что очень заинтересован в собеседнике. Старик Чон Сонхун давно покинул пост правой руки, что служил ещё при отце Феликса и Дохёна, но даже на пенсии этот альфа умудряется знать секреты других кланов, те, что скрываются ото всех: личные, семейные, запертые за высокими заборами особняков. Омега думает, что Чон Сонхуну подошло бы прозвище «Паук», потому как об обширности сети из его осведомителей стоит только догадываться. «Интересно, а я в старости буду таким же занудой?» — думает Феликс, хотя искренне считает, что до такого преклонного возраста, он вряд ли доживет. — Каков твой следующий шаг, Феликс? — скрипучий голос альфы звучит, как ноготь, скользящий по стеклу, и Ликс выныривает из омута мыслей, переводя взгляд на лицо альфы. Феликс неоднозначно пожимает плечами, покручивая бокал с вином. — Было бы идеально накрыть их разом и перебить, пока они не сделали это первыми, — отвечает он. Сбоку фыркает Сынмин, сидящий на диване рядом с омегой. — Их в три раза больше, — комментирует Мин таким тоном, будто сомневается в успехе затеи и насмешливо смотрит на Феликса, что посылает ему гневный взгляд. — Почему бы тебе не нанять киллера и просто убить Хван Хенджина? — Выйди, — приказывает Феликс. Сынмин поджимает губы, превращая их в нитку. По нему видно, что он чувствует внутри обиду на босса, будто его вышвырнули из дому, как собаку в непогоду. — А он в чем-то прав, — кивает Чон, когда альфа покидает ложу. — Сейчас это бессмысленный ход, — отвечает Феликс. — Хенджин чувствует себя королем города. Он на подъеме и полон стремлений, как и его люди. Отрубить голову гидре сейчас, означает отрастить на ее месте ещё две, и тогда война никогда не закончится. Он станет их знаменем во имя кровной мести, — омега качает головой и отпивает из бокала вино. — Нет, для начала нужно уничтожить его как лидера, а затем можно и убить. — Хочешь уничтожить его в глазах «Лисиц»? — уточняет альфа. — Да. Хенджин намекнул мне, что я беспомощный котёнок, который пытается играть в игры взрослых. Что я, как глава, не способен защитить своих людей и бизнес от его нападения. Однако, — Феликс ухмыляется, — он не в курсе, что мне терять нечего. Он окружён не только людьми, готовыми пойти ради него на войну, но, как я предполагаю, и близкими. У Хвана есть семья. Старик улыбается, одобрительно кивая, понимая, к чему клонит молодой глава. — Ты похож сейчас на своего отца в его лучшие годы. Он тоже берегов не видел когда ему было что-то нужно. — Думаете, кто меня учил? — смеётся Феликс и становится серьезнее, меняя тон. — Господин Чон, вы же прекрасно понимаете, что я здесь не за тем, чтобы развлекать вас своим обществом. Мне нужна информация. — И что ты хочешь узнать? — альфа явно начинает набивать себе цену. — Сынмин собрал достаточно всего о финансовом состоянии Девятихвостых, но нам так и не удалось выяснить ни пути передвижения главы, ни его место жительства, ни то, где сейчас находится его семья. — Ты же понимаешь, что это не бесплатно? Феликс кивает в ответ, понимая, что в этом мире, прежде чем что-то получить, приходится отдавать. — Чего вы хотите? — Я хочу, чтобы ты приблизил моего младшего сына Уёна к себе, сделал своей правой рукой. Феликс хмыкает. — Коней на переправе не меняют, — медленно мотает головой омега. — Не думаю, что смена генерала сейчас скажется благотворно на общем деле. — Ты уверен в нем настолько? — альфа обращает внимание на входную дверь ложи. — Дело не в этом, господин Чон, — улыбается он в ответ. — Моя доля — слишком сладкая добыча, а сейчас — тем более, когда акулы учуяли кровь. Поэтому предпочту держать подле себя того хищника, которого хорошо знаю и могу просчитать. Возможно, в будущем, когда все уляжется, я подумаю над вашим предложением. К тому же, если дам согласие сразу, не буду ли выглядеть в ваших глазах ненадежным и слабым? — Ты хочешь получить от меня что-то, но не хочешь давать ничего взамен, — альфа неодобрительно смотрит на него, но не может сдержать улыбки. — Я же не отказывался, — нарочито равнодушно пожимает плечами Феликс. — Если я потороплюсь, это скажется на клане. Тем более, что я могу обойтись и без ваших знаний о Хване, но с ними дело пойдёт куда быстрее. Альфа задумывается и тут же ухмыляется. — Хорошо, — соглашается Чон. — Как насчёт аванса? Так я выражу свою лояльность к новому главе, — старик отпивает из бокала коньяк и скалится. — Допустим, я знаю, где Хван Хенджин появится через две недели. Это совсем не то на что омега рассчитывал, приходя сюда, но все же лучше чем ничего. — Я весь внимание, господин Чон. — Через две недели. В отеле Хилтон Кристофер Бан проведет алмазный аукцион, на нем он выставит уникальное колье, примерная стоимость которого пять миллионов. — Хенджин заинтересован в нем? — Феликс не понимает, что такого в этом колье особенного. — О… дорогой мой. Это не просто колье, кроме того, что его украшает единственный в мире желтый сапфир весом в пятьдесят карат. Хван желает его вручить своему омеге на помолвку, — смеётся альфа. У Феликса глаза разгораются азартом. Вот оно! Омега жадно впивается в лицо Чона, не веря своему счастью. Это просто подарок судьбы! — Господин Чон, — уголки губ Ликса дрожат в возбуждении, — омега Хван Хенджина ему очень дорог? Альфа щурится, выпуская сигарный дымок. — Вот уж чего не знаю, того не знаю, — разводит руками, хотя Феликс ни на грамм не верит, что у Чона нет информации. Омега даже не удивится, если выяснится, что в доме Хенджина найдутся шпионы. — Интересно… — задумывается Феликс и, откидываясь на спинку диванчика, разглядывает рубиновое вино в бокале. — Феликс, хочу тебя предупредить, не нацеливайся на его омегу. Хенджин коллекционер. Только представь что произойдет, если один из его экспонатов пострадает? — Вы беспокоитесь за меня или мне кажется? — омега насмехается. — Не стоит, право. Спасибо за информацию, господин Чон. Давайте вернёмся к разговору о вашем сыне позже и простите, что потревожил вас. — Какие уж тревоги, — отмахивается альфа. — Ты скрасил скучный вечер старику. Но будь осторожен, Хенджина мало кому удавалось обвести вокруг пальца. «А вот это мы ещё посмотрим», — думает Ликс, вставая с места. Сынмин без стука врывается внутрь, матеря кого-то по телефону, отрывает трубку от уха и ошарашенным взглядом глядит на омегу. — Горит «Фортуна», охрану перестреляли! Феликс спешно кланяется Чон Сонхуну, прощается и подхватывает кардиган, висящий на спинке дивана. — Поехали! Фортуной называлось одно из крупнейших казино в центре города, в котором всегда толклось много народа. Заведение проносило хороший доход. На четырёх одинаковых гелендвагенах омега со своими людьми несётся в центр, превышая скорость в два раза и распугивая кортежем простых граждан на дороге. — Черт, затишье длилось не долго… — бормочет омега, сидя на заднем сидении и не выпуская из пальцев сигарету. Значит, Хенджин не потерял интерес, просто готовил ответ. Ликс яростно кусает губы, отчего те становятся алыми, пока нервное напряжение давит ему на виски. Что ж ответ хороший. Феликс это признаёт. К его приезду казино уже выгорело полностью. Омега матерится сквозь зубы, пнув от досады колесо джипа. — Полиция, господин Ли, — предостерегает Минги. — Уже вижу, — отзывается омега, глядя на проблесковые маячки полицейских машин, — валим, пока не заметили. Не хочу ни с кем объясняться. Дома он напивается так, что к утру совсем перестает отличать сны от реальности. Когда Сынмин приносит очередные дурные вести об очередном нападении на ночной клуб «Soho», Феликс не сразу вспоминает, где это. Альфа зовёт на помощь Чонхо. Они вдвоём суют брыкающегося босса под холодный душ, а затем долго отпаивают антипохмельными таблетками, пытаясь привести в сознание и хотя бы частично вернуть рассудок. Когда омега трезвеет настолько, что готов воспринимать информацию, он садится в кабинете с сигаретой и чашкой кофе. — Излагай, — велит он Сынмину, затягиваясь и выстукивая по фарфору чашки ногтем: «Хван Хенджин, сукин ты сын!» — Разнесли всё. Охрану перестреляли, погибли парни из отряда офицера До, и сам он тоже. — Много? — спрашивает Ликс, устало потирая лоб и сожалея о потери молодого офицера в его армии и верных солдат. — Восемь. — Паршиво… К концу третей недели конфликта гибнет ещё двадцать пять человек. На воздух взлетел самый большой ночной клуб. Выгорело ещё одно казино. Но и Феликс в долгу не остался: Хенджин потерял почти треть своих бойцов. Феликс спалил старейший из борделей Лисиц вместе с работниками, а грузовые корабли, с перевозимым на них кокаином из Вьетнама, прибывали в порт пустыми. Его люди брали не числом, а наглостью, навыками и «отмороженностью». Пресса и телевидение вопят о новой волне криминала переделе территории, что захлестнула страну, и обвиняют в этом кого угодно, только не Ли Феликса и Хван Хенджина. Полиция тоже не беспокоит, и омега даже знает, кого нужно благодарить за то, что держит под контролем СМИ и правоохранительные органы, не иначе как серый президент постарался. В ночь перед долгожданным «днем Икс» Феликс дремал, после того как несколькими часами ранее его люди изрешетили любимую яхту Хвана с красивым названием «Eclipse». Своё затмение судно встретило в нескольких километрах от берега в живописной бухте на дне Жёлтого моря. Феликс старается ни на секунду не покидать людей, которых ведет. Его бойцы видят омегу на каждой масштабной диверсии, пусть он и не может участвовать полноценно, но считает, что так его небольшая армия не потеряет боевой дух. Полностью довольный своим достижением по вытряхиванию звонких монет из карманов Хвана, омега абсолютно не испытывая никакого чувства вины за содеянное, растягивается на кровати, сладко зевая. Феликс измотан войной. Больше морально, чем физически. Его маленькая победа в череде потерь, от которых омега так страшно устал, является для него стимулом продолжать. Он устал сопровождать верных людей в последний путь, словно Харон, и терять тех, к кому едва успел привыкнуть. И не известно, сколько еще он потеряет из-за сраного клочка земли. Громкий рингтон телефона вырывает Феликса из тёплых объятий одеяла. Он кривится и не смотря на дисплей, лениво тянется за телефоном, мурлыча в трубку: — Да… — Шлюха, я поймаю тебя и ноги вырву, тварь ебаная. Начинай молиться и прятаться по углам… — отборный мат льётся из уст явно пьяного Хенджина, а омега бросив капризное: «Фу, как грубо», — тыкает на отбой и с ехидной улыбкой переворачивается на живот, просовывая руки под подушку. Ох, хотел бы он видеть рожу Хвана сейчас, его чёрные глаза, что сочатся злостью. У Феликса от этой картинки в голове трясутся поджилки, а возбуждение ноет внизу живота. Наконец-то эту самодовольную физиономию проняло настолько, что он готов разорвать омегу на кусочки. Ликс прекрасно понимает, что играет с огнём, но игры с Хенджином приводят его в неописуемый восторг, отчего кровь в его венах всегда бежит быстрее. Он измученно стонет в подушку. Тело требует альфу в себе настолько сильно, что внутри все зудит от желания. Ли почти перестал думать о Хенджине в таком ключе за эти недели холодного молчания между ними. И вот. Снова. Стоит скрипучему, как снег под ногами, голосу прозвучать, так зверь внутри воет от жажды. Такими темпами Феликс вскоре заведёт себе жиголо. Омега мысленно усмехается, пока внизу живота скручивается сладкий ноющий узел, а похоть такая, что в пору на стенку лезть. Он гадает: позвонит ли Хенджин снова? Феликс терзает губу, рыча в подушку глухое: «Блядь», — и сползает с кровати, когда телефон снова звонит. Феликс ухмыляется, ждёт несколько секунд томя альфу, и берет телефон. — Блять, малыш, ты пустил полмиллиарда долларов, на дно… — пьяно смеётся Хенджин, кажется он больше не злится, быстро же его отпустило. — Так хочешь оставить меня без гроша? Планомерно уничтожаешь мой бизнес, ломаешь любимые игрушки. Чего ты пытаешься добиться этим? — Чтобы ты отвалил от моей земли, либо я и дальше продолжу опустошать твои карманы, пока у тебя не останется ни гроша за душой, — почти честно отвечает омега. — Останешься без денег, и Лисицы сами побегут от тебя будто крысы. — Умно, — хвалит Хенджин. — Но за мои карманы можешь не беспокоиться, они бездонные. Бордель-то зачем, ещё и с ни в чем неповинными шлюхами? Феликс сглатывает ком слюны скопившийся в горле и до боли кусает губу, нахмурившись. — Мне не понравилось место, которое ты для меня подготовил, так что… я решил что для будущего короля минетов, требуется что-то более помпезное, — отшучивается омега. Хенджин заливается звонким смехом, а у омеги перед глазами его счастливое лицо. Он почему-то думает, что не попади он в этот дом, то мог бы встретить Хвана при других обстоятельствах. Хотя тогда бы и Феликс наверняка был другим человеком. Вероятность, что альфа никогда бы не взглянул в его сторону, была очень высокой. Он прикрывает увлажнившиеся по непонятной причине глаза и пытается отогнать непрошеные слёзы. К чему они? Пора бы смириться с тем, что они с Хенджином по разные стороны баррикад. Ликсу требуется холодный душ, чтобы прогнать неразборчивые чувства, сворачивающиеся внутри души клубком ядовитых змей и отравляющие собственное слабое сердце. — Рад, что повеселил, но хорошим омежкам пора спать. И если у тебя всё… — грустно бормочет он, пытаясь свернуть разговор. Настроение как рукой сняло после невеселых мыслей. — Приезжай… — альфа будто чует неладное, что творится с Ликсом. — Если хочешь найти компромисс по земле, — добавляет он, — советую воспользоваться возможностью, пока я пьян и оплакиваю утрату любимой яхты. Ты и я. Наедине. Без охраны. Феликс в момент вспыхивает и фыркает. — Нашел лоха, как же! Уже бегу и волосы назад, — смеётся омега. — Чао, придурок! Ли еще долго негодует после того, как отключился. Он ставит телефон на беззвучный режим, чтобы его больше не доставали звонками, и пытается вновь уснуть. Крутится с боку на бок, пока дисплей смартфона не загорается, а на экране всплывет уведомление. HH: У тебя полчаса, малыш. А ниже адрес одного из пятизвездочных отелей на нейтральной территории. Феликс вздрагивает и нервно сдирает зубами кожу с губ. Он уверен, что Хенджин не шутит с предложением, и компромисс они обязательно найдут. Вот только омегу не устроят условия, которые выдвинет альфа. Он злится на себя, на собственную гордость, через которую Хван вынуждает его переступить, и от досады строчит смс в ответ: Banshee: Отвали, импотент!~~~~~🪦🪦🪦~~~~~
— Сучка, — ухмыляется Хенджин в экран телефона, отбрасывая тот на дубовый стол. Он отхлёбывает из стакана скотч, в котором топит утрату любимого судна и прикрывает глаза. В голове шум от выпитого. Внутри пожар виски, стекающего по стенкам пищевода, а на душе… Полная неразбериха. Феликс треплет нервы альфе. Беспардонная сука, что вторглась на его территорию, в его жизнь, мысли и чёрное сердце. Кажется, Хенджина отравили. Он уже и не знает, что думать. Черный, как глаза Феликса, яд попал в кровь, течёт теперь по венам, выжигая на рёбрах енохианскую печать с одним единственным именем. — И когда Он снял четвёртую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными, — звучит голос за спиной альфы. Хенджин вздрагивает и крутится на стуле, оборачиваясь на резкий звук. Он ошалело смотрит на видение. В кресле для посетителей восседает мужчина: темные волосы слипшиеся от крови, расстегнутая белая рубашка, обнажившая крепкую грудь альфы. Тот сидит вальяжно привалившись к подлокотнику кресла и глядит на хозяина кабинета пустыми глазницами, в них копошатся белесые личинки. Трупный запах врывается в ноздри удушливым маревом. От мерзости увиденного зрелища желудок альфы болезненно скручивается, он быстро моргает, но видение не исчезает. — А ведь я предупреждал тебя, Хенджин, предупреждал… — мужчина скалится, обнажая чёрные зубы, в которых застряла сырая земля. — Катись в ад, Дохён, — рычит Хван, запустив в видение стакан, но тот, пролетев сквозь призрака, приземляется на ковёр абсолютно целым. — Конченый нарик! Ты сдох так, как того и заслуживал. Альфа смеётся, сплевывая темный сгусток на пол. По его подбородку стекает слюна, глаза горят адским огнем. — Какой же ты идиот, Хван! Я был мёртв задолго… Тихий стук в дверь отвлекает внимание Хенджина, а когда он вновь смотрит на кресло, там уже никого нет. Альфа мотает пьяной головой. Полный бред, привидится же… Пора завязывать пить, мертвецы к нему ещё не являлись. Так недолго и до больнички осталось. В дверь проскальзывает омега, одетый в розовую пижаму с забавными прыгающими кроликами. Он ступает по кабинету и сонно хлопает ресницами. Ноги его утопают в мягких тапках с заячьими ушами. Он смотрит на Хвана недоуменно, словно не понимает, почему его альфа в таком пьяном виде. В комнате накурено, и омега морщится, крутит носиком и громко чихает, отчего Хенджин, ласково улыбается. — Сонни, зачем ты встал? — напряжение от дурных новостей снимает как по волшебству, когда он глядит на растрепанного рыжеволосого паренька. — Я проснулся, а тебя нет, — Джисон горестно вздыхает, теребя нижнюю пуговицу на пижаме, и становится перед альфой. — Мне без тебя страшно засыпать. — Иди ко мне, пташка, — Хван тянет его за руку и усаживает к себе на колени, а свободная рука скользит под рубашкой. — Ты напился! — укоризненно тянет Джисон. — Терпеть не могу, когда ты пьяный лезешь ко мне. Хенджин сжимает сосок омеги, предостерегая его от резких слов, и Хан тут же замолкает. Альфа ухмыляется тому, как же быстро соображает Джисон. Его идеальный омега: знает, когда должен заткнуться; знает, кого должен благодарить за то, что вытащил уличного певца и сделал его сияющей звёздочкой; знает, где его место, не пытается прыгнуть выше собственной головы. Его идеальный, особенный Джисон, что поёт словно райская птица, затрагивая в очерствевшей душе что-то, что ещё кажется живым. Его маленькое сокровище, которое он стремится уберечь от грязи их мира. Джисон свет несёт через свои песни. Хенджин неохотно отрывается от терзания нежной кожи ерзающего на нем омеги. — Иди ложись, Сонн-и, завтра у тебя выступление, нужно как следует отдохнуть, — произносит Хенджин, потянувшись к стакану со скотчем. Джисон оборачивается, глядя обиженным взглядом на Хвана, а на глазах наворачиваются слёзы. — Ты больше меня не хочешь? — омега поджимает губы и опустив голову боится взглянуть в чёрные колодцы в глазах Хенджина. — С чего ты это взял? Джисон мнётся, набирает в грудь воздуха. — С моей течки прошло три недели, с тех пор ты ко мне не прикасался. Не ночуешь дома, где-то пропадаешь, а если возвращаешься, то от тебя несёт омегами. Ты меня не любишь больше, да? Хенджин одаривает Хана ледяным взглядом. — Ты переходишь границы, пташка, — чеканит альфа. — Я приготовил тебе сюрприз, — выруливает с острой ситуации Джисон и съезжает с его колен, он тут же тянется к ширинке брюк альфы и расстёгивает их. Омега преданно заглядывает в глаза Хенджина, поглаживая его член через бельё, а альфа, откинувшись в кресле, запускает руку в рыжие волосы, мягко массируя, давит на затылок. — Обожаю твои сюрпризы, пташка, — стонет он, когда влажный язычок касается головки. Маленький рот Джисона приоткрывается впуская горячую плоть, он сосет медленно, смакуя член, широко лижет его, как леденец, и толкает за округлую щёку. Хенджин гладит бугорок на щеке омеги и сажает восстающего внутри него альфу на цепь, который желает выебать этого омегу в глотку. Команда «нельзя» звучит в голове Хвана. Нельзя так с Джисоном. Ему всего восемнадцать, он быстро сломается, если окажется под теряющим контроль во время секса альфой. Хенджина беспокоит собственное состояние с появлением Феликса. Чертов омега! Даже сейчас не выходит из головы. Будто сидит там, как на троне, и смеётся над Хваном, а в глазах так и плещется: «Ещё не устал пытаться заменить меня?» Хенджин устал. Устал сдерживать свои инстинкты. Устал от того, что желание убить этого омегу сливается в желание обладать им. Вся его коллекция дорогих игрушек меркнет перед сияющими созвездиями на бледной коже. Альфа выгибается, обильно кончая в рот Джисона. Тот морщится от вкуса спермы сдерживая рвотные позывы сглатывает, утирая рукавом пижамы остатки. Хенджин наклоняется целуя с нежностью алые губы, утыкается лбом в макушку. — Ты чудесный, Сонни… пойдём спать. Хан облегченно выдыхает, буря миновала, нужно быть осторожнее в словах и не давить на альфу, тогда он обязательно получит его в полное и безраздельное владение. Отправляясь в спальню следом за Хенджином, Хан мечтательно думает о том, что осталось совсем немного, совсем чуть-чуть. Еще один маленький шажок, и Хван никуда от него не денется. Он привяжет его к себе и станет полноправным владельцем этого дворца, а по итогу будет обеспечен на всю жизнь. Ему больше никогда не придётся возвращаться в свою деревню к дедушке, никогда не придётся зарабатывать на улицах и прозябать жизнь уличного певца, жить в заплесневелой квартире с запахом сырости, жить в нищете не зная, сможет ли он завтра поесть. Больше он не вернётся к этой жизни. Нет. Никогда, блять, больше! И альфа, которому он мозолит спину своим кротким взглядом, обеспечит ее и Джисону, и их будущим детям. Уж Хан постарается обзавестись целым выводком.~~~~~🪦🪦🪦~~~~~
Феликс с самого утра не в духе. Нервное напряжение бьет ключом внутри, выдавая странное состояние босса тремором в пальцах. Омега так не нервничал даже на своей первой операции, как сегодня. Он успокаивает себя, убеждает в том, что план идеален, просчитан до мелочей. Феликс продумал все свои шаги и возможные реакции Хенджина, однако в голове все равно сотня возможных сценариев. И все негативные. Омега пытается отпустить контроль, не накручивать себя. Он медленно спускается на кухню, даже не умывшись. Пробурчав недовольное: «Доброе утро», — сидящему с чашкой Чонхо, который тут же подрывается со стула и мчится варить боссу кофе. Феликс садится за стол, откидывая салфетку, под которой стоит его завтрак, и с интересом разглядывает спину телохранителя. По кухне разносится аромат кофейных зёрен и пряностей. — Откуда узнал? — с удивлением спрашивает он. Чонхо оборачивается, чуть не опрокинув на себя полную джезву горячего напитка, а омега замечает, как краснееют кончики его ушей, чуть прикрытые волосами. — Сынмин подсказал. Сказал, что вы любите пряный кофе. — Чонхо… — Вы не подумайте, я не подкатываю… просто, — альфа как-то странно вздыхает, держа полную чашку с напитком и ставит ее перед омегой. — Вам сейчас и так приходится не легко, не для омег такая жизнь… — Чонхо осекается, натыкаясь на напряжённый взгляд Ликса, — что-то я не то говорю. Мы с Минги не так давно у вас в доме, но за эти недели, заметили, как вы осунулись. Этот конфликт выматывает. Так что кофе — сущий пустяк, чтобы приободрить вас. Феликс спокойно улыбается, наслаждаясь обжигающим язык кофе. — Сегодня все закончится, я надеюсь на это. — Не переживайте, мы с Минги давно работаем в паре. Так что все пройдёт, как нужно, можете доверить нам свою жизнь. Ободрённый словами омега кивает. — Кого вы охраняли до меня? Можно сказать, что живем под одной крышей, а я так и не знаю толком ничего о вас. — Одного инвестиционного банкира. — И что с ним случилось? Чонхо пожимает плечами. — Подался заграницу, сказал, что там себе новых телохранителей наймёт. — Обидно? — Не то слово. Будто для заграницы мы рожей не вышли, — грустно хмыкает Чонхо и треплет солому вместо волос на своей голове. — Ну, на мой счёт можете быть спокойными. От меня сами не уходят, только если ногами вперёд, — успокаивает Феликс и, допив кофе, поднимается к себе. Весь оставшийся день омега проводит наводя марафет: долго отмокает в горячей бурлящей ванне с гидро-массажем, прячет темные круги под глазами толстым слоем консилера и подводит их карандашом, чтобы стало менее заметно то, как они ввалились. Он едва трогает губы матовой помадой и натирается лосьоном для тела с мелким шиммером. Затем с такой же методичностью выбирает наряд в гардеробной. Он останавливает выбор на расшитом мелкой золотой чешуей комбинезоне с открытой спиной, подкалывает небрежно волосы шпилькой и замирает посреди комнаты. Омега слегка покусывает накрашенные губы и хмурит подведённые брови, сведя их у переносицы. Если верить словам Сынмина, то желание Хвана вполне понятное, но… слишком много дел было сделано с момента их встречи в доме Криса, и омега сомневается, что без помощи со стороны, все пройдёт как нужно. Он тянется к верхней полке в гардеробной, доставая маленькую шкатулку, в которой звякает стекло. Подняв крышку Феликс глазами пересчитывает ампулы с бледно-желтой жидкостью, достает одну вместе со свернутым резиновым жгутом и шприцем. Набрав жидкость из ампулы, Феликс перевязывает предплечье и быстро сжимает-разжимает кулак, а затем, когда венка вздувается, вводит инъекцию. Препарат слегка жжёт вены, растекается по организму, смешиваясь с кровью. Феликс надевает не слишком вычурную пару лодочек, чувствуя, как его начинает накрывать. Запах омеги тяжелеет, наполняет спальню сладкой вуалью. Ликс глотает таблетку подавителя, было бы настоящей глупостью сесть в одну машину с альфами и доехать до места не разорванным. Омега ждёт несколько минут и спускается вниз, где его уже ждут телохранители, а Сынмин мечет в него ревнивые взгляды, отчего он закатывает глаза. — Я должен поехать с тобой, — ворчит Мин, подавая короткий полушубок из белоснежной норки. — Ты будешь только мешать, — отрезает Феликс, выходя на улицу. Сынмин выбегает за ним. Промозглый ветер остужает кожу, кусает ее мелкими зубами, когда грудь разрывает от горячей обиды. — Ты собираешься лечь в постель с этим чудовищем? — орет он, грубо хватая омегу за плечи. Феликс выходит из себя мгновенно. Так и знал, что с ним будут проблемы. Он с силой бьет коленом в пах альфе, а тот сгибается от боли. — Место, псина! — голос Феликса раскатом грома проносится по двору, и даже курящие парни у машин затихают. Омега хватается за каштановую шевелюру Сынмина и поднимает его голову. — Ты мелкая пешка, возомнившая себя ферзем. Кто ты? Раз решил, что можешь диктовать мне что и как делать? Вспомни, кем ты был, если бы не я! И это вся благодарность за мои старания? Не расстраивай меня, Сынмин-а-а. Ликс выпускает из ладони волосы, разворачивается на каблуках и садится в машину. Он бросает равнодушный взгляд на крыльцо, куда поднимается сгорбившийся альфа, и растекается по сидению. Феликс знает, что перегнул и не стоило отчитывать Сынмина при всех; расшатывать его авторитет перед парнями, однако тот перешёл грань своей ревностью. Отель Хилтон не был самым крупным в их городе. Восьмиэтажное здание внешне напоминает собой большой наконечник стрелы. Острие состоящие из открытых балконов за дверями которых скрывались банкетные и конференц-залы, и две отходящие грани с номерами. Бентли подъезжает ко входу. Феликс немного загнано смотрит на маячащего на входе швейцара в красном, осознавая, что как только он покинет машину, обратного пути не будет. Он судорожно выдыхает воздух из легких. — Минги со мной. Чонхо, на тебе вся операция, — обращается он к сидящему за рулём альфе, и тот коротко кивает в зеркало заднего вида. — Только без лишних жертв, ладно? Это территория Смотрящего, не будем наводить шум. — Не беспокойтесь, босс! Я при понятиях. Сделаем все, как нужно! Повеселитесь там! Омега усмехается и качает головой, оптимизм его телохранителя никогда не перестанет удивлять. «Ну, понеслась», — думает Ликс, подавая руку Минги, что открывает перед ним дверь авто.~~~~~🪦🪦🪦~~~~~
Банкетный зал отеля заполнен людьми. Феликс протягивает конверт с пригласительным распорядителю, и тот, сверившись со списком и бледнея на глазах, поднимает взгляд на омегу, а затем суматошно проводит гостей к их столику в первом ряду. Ликс проплывает мимо присутствующих, идёт приветствовать хозяина вечера и расплывается в очаровывающей улыбке для Кристофера. — Потрясающий вечер, смотрящий! — хвалит он, обводя взором шикарное убранство зала, утопающее в переливах хрусталя. — Спасибо, — коротко благодарит Крис, целуя руку омеги. Феликс стреляет взглядом на стоящего подле альфы Чонина наряженного в прозрачную блузу с объемными рукавами из шелковой органзы и огромным бантом на шее. Омега выглядит как котёнок, на которого дети нацепили ленточку, завязав ее слишком туго, и бедному животному теперь нечем дышать. — Это впервые, когда ты на подобном мероприятии? — интересуется Феликс у него, мягко улыбаясь. — Так заметно, что я чувствую себя не в своей тарелке? — Ян сконфуженно хмурится, перебирая бриллиантовый браслет на запястье, и будто сжимается до размера атома. — Не переживай, скоро привыкнешь, а если захочешь поговорить с нормальным человеком, а не… — Феликс кивает с многозначительным взглядом куда-то за спину, где альфы в смокингах вывели свои аксессуары в свет, — с этими. Позвони мне. — Ну нет! Ты научишь его плохому! — шутливо возражает Кристофер. Феликс картинно закатывает глаза. — Не делай из меня монстра! Ему полезно вести нормальный образ жизни, — подмигивает омега Чонину и едва сдерживается от того, чтобы показать альфе язык. — Двадцать восемь лет, — закатывает глаза Крис, — а все такой же ребенок. — О, может отшлепаешь меня, папочка? — Чонин от реплики Феликса несдержанно икает. — Брысь! — шипит Крис, убирая руку в карман, которая зачесалась от желания дать щелбан. Феликс хохоча удаляется к своему столику. Минги словно тень не выпускает его из своего обзора дальше вытянутой руки, недобро поглядывая на окружающих. — Да расслабься ты, — просит омега, снимая полушубок и отдавая его телохранителю, — сядь рядом. — Я должен быть бдительным, — отрезает альфа, присаживаясь спиной к сцене, чтобы видеть зал. — Сынмин сказал, что если с вами что-то случится, он с нас шкуру спустит. — А с каких это пор Сынмин стал отдавать приказы моим личным телохранителям? — вскидывает бровь Феликс. Он холодно смотрит в глаза стушевавшегося альфы, препарируя его словно лягушку. — Извините, — бормочет он. — Я просто подумал… — Минги, думаю здесь я, это понятно? Если я говорю: расслабиться, значит, расслабься. Если я скажу: исчезни, ты исчезаешь. — Я понял, вы здесь босс, — кивает он. — Чудненько, рад что мы поладили. Феликс украдкой разглядывает присутствующих, выискивая среди них Хвана, но тот, видимо, еще не появился. Омега заметно нервничает, не только из-за отсутствия занимающего его объекта, — вся атмосфера светского раута вызывает аллергическую реакцию. У Ликса словно обожженный участок плоти снаружи, чёрный обугленный некроз, что вызывает невыносимую боль. Наверное, не будь у него стойкой непереносимости к подобным мероприятиям, вечер и правда мог бы ему понравиться, но он трёт шею, закованную в тончайший воротник его наряда, будто там кожаный ошейник. Он залпом осушает бокал белого вина, к которому подали устрицы, но омега к ним не притрагивается. Желудок сворачивается, а в горло кусок не лезет. Минги тоже смотрит на деликатес с недоверием. — Что такое? Не привык к изыскам? — улыбается Ликс, глядя на перекошенную физиономию телохранителя. — Я без мяса жить не могу, а это что за слизь? — бурчит он в ответ, потягивая сок из стакана. — Альфы, — закатывает глаза Феликс, хихикая, и немного расслабляется, наблюдая за сценой, где выступает комик, пытающийся рассмешить немного чопорный зрительный зал. И весьма успешно, — отмечает мысленно омега, пока официант подливает в пустой бокал. Ликс расправляется и с ним в считанные секунды, а телохранитель глядит на него с немым укором и не выдерживает. — Вы бы не налегали на спиртное, — Феликс кривится, а Минги продолжает: — Не то уснёте в самый неподходящий момент. — Собираюсь нажраться до комы, — хмыкает омега, — раз уж буду лежать под врагом, то лучше, если я этого не запомню. — Хотите потанцуем? — неожиданно спрашивает он. — А ты умеешь? — удивляется Феликс. — Восемь лет в танцевальном кружке, — заявляет альфа с гордым видом, а Феликс соглашается, и Минги, стоя напротив, протягивает руку и помогает подняться. Комик сменился ансамблем играющим неспешную музыку, и гости плавно перемешались от столиков к небольшому пространству для танцев. Минги кружит омегу в медленном танце, держась на почтительном расстоянии между ними. — Почему вы решили возглавить клан? — интересуется альфа невзначай. — Сынмин говорил, что вы долгое время учились в США. — Тебе нужно поменьше слушать то, что говорит Сынмин, — усмехается Феликс. — А ты? Почему стал телохранителем? — А я больше ничего и не умею, только кулаками махать, — пожимает плечами альфа. — Ну, танцуешь ты весьма сносно. — Сочту это за похвалу, но танцами много не заработаешь. Вырос я в маленьком городе, родители всю жизнь на фабрике, а я едва смог закончить школу со средними оценками. Выбор был не велик, или фабрика или бутылка. — Тебе не понравилась ни та, ни другая перспектива? — Да, и я ушёл в армию, в учебке с Чонхо познакомился, так с той поры вместе. Сначала контракты, а потом и вовсе в частный сектор ушли. Но у вас-то был выбор? — Был, — соглашается омега. — Только… не уверен, что ты поймёшь. — А вы попробуйте, я сообразительный. Феликс раздумывает над ответом несколько секунд, а сзади раздаётся покашливание с развевающимся пьянящим ароматом мирры. — Могу я похитить тебя на один танец? Продолжение следует…