***
Парень вышел из ванной, полностью вытерев своё тело и даже ту повреждённую долгим трением руку. Было не особо приятно, когда ворсинки его махрового полотенца застревали в царапинах и раздирали их, выпуская наружу ещё больше красных капелек, но можно было и перетерпеть. Зайдя к себе в комнату, он долго думал, уставившись в одну точку. Его глупую голову все ещё никак не покидала мысль о том, что стоит попробовать избавиться от душевной боли тем самым способом. Парень около пяти минут смотрел на рабочий стол, где в высоком прозрачном стаканчике, среди всех ручек и простых карандашей, находился канцелярский нож. Если бы Чимин сейчас был в каком-то сериале или фильме, то скорее всего бы этот момент смонтировали так, что лезвие ножа бы засверкало, а вверху появилась надпись: «Он же не сделает это?». Но он не в фильме, поэтому кинул мокрое полотенце на незаправленную кровать и схватил тот самый нож. Его сердце билось чуть сильнее обычного, а руки начало слегка потряхивать от подступающего волнения, но всё ведь когда-то бывает впервые. Чимин сделал это быстро, не сразу почувствовав боль. Он зажмурил глаза, когда провёл лезвием по запястью, но стоило ему их приоткрыть, как он увидел, что крови нет. Парень понял, что одного раза недостаточно, поэтому прошёлся по этому же порезу ещё раз, и после того, как увидел красную дорожку, он успокоился. Пак, как какой-то маньяк, сидел на полу и делал все новые и новые порезы. Ярко красная кровь большими каплями падала на паркет и соединялась там в маленькие лужицы. Чимин совсем забыл о том, о чем думал все эти три дня. Из его головы вылетела вся ненависть к себе, ведь парень был слишком занят доставлением себе боли, что все сознание было забито тем, что ему сейчас адски больно шевелить рукой и что по-хорошему нужно бы наложить хоть какую-то повязку. Но Чимину было слишком в тягость этим заниматься, поэтому он лишь протер руку влажной салфеткой и ей же вытер лужицы крови на полу. Было смешно, очень смешно от того, что он творил. И Пак даже засмеялся вслух, когда выкидывал грязные салфетки в мусорку. Он чувствовал себя психопатом, но таким счастливым, что наконец избавился от тех мучительных раздумий, которые терзали его все это время.***
Чонгук не звонил и не писал Чимину уже целых три дня, и он все никак не мог перестать думать о том, что произошло с ними. Ему было непонятно, но в то же время любопытно, как Пак умудрился в него влюбиться. И вообще все это понятие «влюбился» не может применяться к Чимину. Он не может говорить, что у него есть чувства к Чонгуку, ведь это неправильно. Это все неправильно. Потому что не существует романтики между парнем и парнем, ровно так же, как между двумя девушками. Да, Чонгук любит Чимина, но как друга. Ему нравится то, как щурятся его глаза, когда тот улыбается, ему нравятся его милые крохотные руки с не менее милыми пальчиками, на которых всегда надеты кольца. Чон и представить себе жизни своей без яркой и широкой улыбки друга не может. Чонгук не хочет принимать ту реальность, в которой нет его Чимина и где он не знает, что с ним происходит и играет второстепенную, а не главную роль в жизни Пака. Это убивает его и заставляет сейчас сидеть в спортивном зале на полу, схватившись обеими руками за волосы. Чонгуку тяжело решить, что ему делать сейчас. Оставить все как есть и мучаться всю оставшуюся жизнь, жалея, что вот так оборвал все связи с бывшим лучшим другом, или все же принять его чувства. Нет, это бред. Какие чувства? О чем вообще думал Чимин, когда говорил об этом Хосоку? И почему, черт его возьми, он рассказал это именно ему? Злость и обида прожигают в нем дыру, остатки здравого рассудка тлеют и превращаются в пыль, которую Чонгук благополучно запьёт вином и прибьет к стенкам своей души. Но позже. Сейчас к нему придут дети заниматься борьбой. Сегодня четверг, поэтому он тренирует старшую группу, куда ходят даже девочки. Почему даже? Потому что Чон считает борьбу сугубо мужским занятием, ведь для девочек созданы танцы и пение, а тут они тренируют будущих защитников своих дам. Но его дело научить, а остальное его не касается. Просто убеждения у парня такие, своеобразные. Они совсем отличаются от убеждений большинства людей в двадцать первом веке. Однако Чон — не большинство, и если он так решил, значит так оно и есть. Зал постепенно наполняется подростками: высокие спортивные мальчики и низкие миниатюрные девочки с улыбками на лицах здороваются с Чонгуком, некоторые даже пожимают ему руки. Чон любит всех детей, любит видеть в их взгляде заинтересованность и нескрываемую любовь к тому, что они делают. — Тренер, здравствуйте! — к Чонгуку подходит самый старший парень, ему девятнадцать лет. Но для Чона они все ещё несмышлёные малыши. Парень крепко жмёт ему руку и поправляет спортивную сумку на плече. — Привет Чжисок, — он пытается выдавить из себя улыбку, потому что в голове все ещё крутится мысль о Чимине и его чувствах. Парень хоть и самый старший, но на самом деле самый скромный. Чонгук заметил ещё давно, что Чжисок довольно стеснительный, особенно тогда, когда он тренирует его отдельно. Но Чон много за все это время видел детей и подростков, и они все разные, поэтому он не считает это чем-то плохим, но порой это всё-таки настораживает. — Я хотел бы спросить у вас насчет соревнований, которые будут на следующей неделе, — он вновь поправляет сумку, которая второй раз спадает с плеча. — Я могу… — Нет, Чжи, ты не можешь, — Чонгук даже слышать об этом не хочет. Он знает, что сейчас ему скажет парень: «Я могу не поехать? У меня просто мастеркласс по флористике». Чжисок хочет стать флористом, поэтому посещает все мастерклассы и курсы, которые только имеются в их городе. Он пару раз даже летал в Китай и Японию, но ему там не понравилось, потому что языковой барьер очень мешает его обучению. — Но в этот раз он, правда, у очень крутого мастера, — препирается парень, делая жалобный вид. Чонгука такое раздражает. Он не любит, когда его занятиями жертвуют в пользу чего-то другого. Если не хочешь связывать свою жизнь со спортом, а хочешь уйти во флористику, то и делать нечего, нужно уходить. — Чжисок, я повторюсь, — Чон потирает двумя пальцами переносицу. — Если ты собираешься стать флористом, тогда зачем ты ходишь сюда? Ты прекрасно знаешь, что сюда ходят те, кто хочет связать свою жизнь с борьбой, — он строго смотрит на парня. — Чжисок, здесь занимаются победители. И ты тоже победитель, но я не могу заставить тебя тут остаться, если душа желает другого. Парень снова смущается, потому что реальной причины, почему он хочет здесь остаться, он пока назвать не может. Это его личный маленький секрет, о котором знает только его лучший друг. — Тренер, — сумка окончательно валится с плеча подростка, но он не думает ее поднимать. — Можно с вами после занятия поговорить наедине? Чонгук напрягается всем телом. Вот не нравятся ему эти разговоры наедине, потому что он понимает, что если это что-то безобидное, то и сказать об этом можно прямо сейчас, а не тянуть до конца тренировки. Из него, кажется, решили все жизненные соки выжать, потому что ну как по-другому ещё это издевательство над его психикой можно назвать? Чон не выдержит ещё одного потрясения. — Можно, — нехотя отвечает Чонгук и поднимает сумку парня с пола. — Не роняй ее больше, у тебя ж там телефон лежит, — он говорит это без задней мысли, так как для него забота об окружающих — вещь обыденная, тем более, что это его ученики. Но отворачиваясь от Чжисока и уходя к горе матов, он не замечает, как щеки парня краснеют, а дыхание сбивается. Чжисок, улыбаясь во все тридцать два, идёт в раздевалку, потому что все остальные уже переоделись. Парни снова смотрят на него странно, из-за того, что не понимают, зачем он постоянно разговаривает с их тренером. Да, он самый старший из них, но неужели такому взрослому человеку, как их тренер, интересно вести беседы с ещё не выросшим до конца Чжисоком? Ребят это немного обижает, так как они чувствуют, что парень знает больше, чем они, поэтому и смотрят на него постоянно искоса. — Ребята! — обращается к детям Чон, стоя в середине зала. — Сегодня мы отрабатываем захват ног, разбейтесь по парам. Подростки начинают бродить по залу в поисках пары, наиболее подходящей им по росту и весовой категории. — Так, я не понял, — Чонгук ставит руки по бокам и хмурит брови. — Почему одному не хватило пары? — по иронии судьбы без пары стоял Чжисок, переминаясь с одной ноги на другую. Ребята начинают перешёптываться, а потом резко замолкают и самый активный из них начинает говорить. — Тренер, Минджи заболела, — шестнадцатилетний парень поворачивается в сторону Чжисока. — Надо же, я не удивлён, что ты остался один. Что же тебе теперь делать? Все, находящиеся в этом зале, прекрасно знали, что если кто-то остаётся без пары, то его парой становится тренер, и это не могло не бесить, потому что во всех случаях один оставался именно Чжисок. — Так, давайте без сарказма и стеба друг над другом, — он подходит к парню. — Мы не в цирке и мы не клоуны, поэтому все сейчас молча приступают к тренировке. Если я вижу какие-то недочеты, то вы будете отрабатывать это уже со мной, — Чонгук проводит правой рукой по волосам и в который раз не замечает восторженного взгляда Чжисока. — Соревнования на следующей неделе, вы должны показать мне лучший результат! Подростки начинают отрабатывать захват ног, тела по очереди шлепаются об пол, не всегда приземляясь на маты. Чонгук ждёт от Чжисока хоть каких-то телодвижений, но парень просто стоит смотря в пол, и Чон решает проявить инициативу и сделать захват первым. Он делает это резко, подхватывая ноги парня и держа его в воздухе несколько секунд, роняет на пол. Чжисок начинает шипеть от пронизывающей все его тело боли, ноги будто немеют. — Эй, сильно ударился? — Чонгук впервые видит, что парень не успел сгруппироваться, а просто грохнулся на мат. — Давай, поднимайся, — он берет его за подмышки и хочет перекинуть тело на себя, чтобы донести того до своего кабинета. — Чжисок, будь добр, обхвати мою шею руками, так мне будет легче тебя нести. Подростки, увидевшие всю эту ситуацию, начинают возмущаться, цокать и громко это обсуждать. Никому не нравится то, как Чжисок ведёт себя с тренером. Они тут серьёзными делами занимаются, актерский кружок в соседнем здании. Сердце парня лихорадочно стучит, а щеки становятся пунцовыми даже в такой ситуации. Спина тренера такая широкая, а руки крепкие настолько, что он так легко поднял его. А ещё его волосы пахнут клубничным шампунем, хотя Чжисок не фанат этих ягод, он все равно ради тренера готов их полюбить. — Как тебя угораздило так шлепнуться? — Чонгук кладёт парня к себе на кресло, сразу хватая его лицо и раздвигая веки, чтобы рассмотреть глаза. — Вроде все хорошо, давай ты скажешь, что у тебя болит. У Чжисока все разумные части мозга отключились, его умение говорить тоже, ведь его только что нёс на руках тренер. — Эй, ты меня слышишь? — Чон щёлкает пальцами перед лицом парня. Подростку приходится вернуться на землю со своего седьмого неба и сказать то, что у него болят ноги и стопы. — Так, понятно, — Чонгук опускается на корточки и снимает с Чжисока кроссовки, оставляя того в одних белых носках. — Сейчас будет не очень приятно, но так нужно, — он принимается массировать ноги пострадавшего подростка. Чон очень ошибается, парню очень даже приятно, особенно тогда, когда он чувствует большие и тёплые руки тренера на своих лодыжках. — Тренер, — подаёт голос Чжисок, а Чонгук отвлекается от массажа и смотрит на парня снизу вверх. — М? — Чтобы не тянуть до конца тренировки, — он замолкает. — Я скажу то, что хотел, прямо сейчас, — Чонгук мысленно уже его на тридцать частей разрубил, потому что он явно не готов ни к каким новостям. Он не хочет ничего слушать и тем более нести ответственность за то, что ему же и скажут. — Тренер, вы мне нравитесь. Можно пригласить вас на прогулку сегодня? Это конец для психики Чонгука. Полный конец. Он эмоций не показывает, потому что один раз он уже показал, ему хватило, но в голове столько всего сейчас. Мысли буквально сплетаются воедино и запутываются в клубочки, не оставляя никакой ясности в голове. — Чжисок, ты же понимаешь, что это не взаимно? — спокойно говорит Чон, продолжая делать массаж. — Я готовился к этому вопросу, — неожиданно для Чонгука говорит парень. — Я и не просил от вас взаимных чувств, просто дайте мне один шанс. Давайте прогуляемся сегодня, и если все будет плохо, то я больше не пристану к вам. Хорошо? Чону это все откровенно не нравится. Если Чимин влюблён в него, хоть это и абсурд, то у него хотя бы есть основания для этих чувств. Пак видел Чонгука пьяным в стельку, плачущим навзрыд, он знает, что Чон любит сигареты и не может жить без крыш, он знает, что он матерится как сапожник. И вместе со всем этим он ему нравится, как бы тупо это не звучало. А вот у Чжисока какие на это основания? Влюбился во внешность? Грустно, но всё-таки больше противно. Однако Чон соглашается, потому что решает, что если он это сделает, то тот быстро от него отстанет и все это закончится.***
Чимин выходит на работу, как ни в чем не бывало. Рано утром он открывает свой магазин, пуская в него сентябрьский промозглый ветер, но он ему не страшен, потому что сегодня парень решил надеть толстовку. А она не простая, ее он украл у Чонгука, и вещь до сих пор пахнет его одеколоном и ментоловыми сигаретами. Только в ней Чимин может чувствовать себя спокойно, так, словно Чон рядом с ним, словно он никогда не бросал его. Паку приходят звонки от клиентов, желающих заказать у него букеты, а потом ему пишут те, кто сегодня должен прийти на его мастеркласс. Он создал для начинающих флористов общий чат, где они могут задать ему интересующие их вопросы и где он может разместить подробную информацию о своём мастерклассе. Чимин раньше их не проводил, но прошло довольно много лет с тех пор, как он начал заниматься флористикой и открыл свою цветочную студию. Поэтому он решил, что уже готов поделиться всем своим мастерством с другими людьми, которые только начинают свой путь флориста. Парень раскладывает цветы по коробкам, достаёт все запасы упаковочной пленки и крафтовой бумаги, как вдруг из колонок звучит уже привычная ему песня Бритни Спирс. Он откладывает своё занятие, потому что звонок не на рабочий телефон, а значит звонит ему не клиент. Чимин берет смартфон в руки и принимает вызов с неизвестного номера. — Алло, — говорит Пак, выгибая спину. — Чонгук с тобой? — шепотом произносит знакомый голос. Чимин усмехается. Он ведь совсем забыл, что Хосок не знает о той ситуации. — Нет, — отвечает парень, крутя между пальцев шнурок толстовки. — Короче, если вдруг он зайдёт, то просто скажи: «Соён, цветы вянут», и я пойму, что он здесь, и не буду задавать провокационные вопросы. Чимин смеётся громко, но на душе все равно осадок, поэтому порыв счастья длится недолго, он замолкает спустя несколько секунд. — Хён, — обнадеживающе произносит Пак. — Он больше не зайдёт, — на другом конце трубки человек давится воздухом, непрерывно кашляя. — Как не зайдёт? Что случилось? — с волнением в голосе интересуется Хосок. — Он узнал о моих чувствах, хён, — тихо говорит Чимин, но друга сразу прорывает на эмоции, он начинает неистово орать в трубку о том, что такого просто не может быть. — Чимин! — вопит Хосок. — Я сейчас же приеду, слышишь? Не плачь только и не вздумай что-то с собой сделать! Пак садится на крутящийся стул и делает на нем два оборота, потому что так легче, иначе чувства снова возвращаются к нему из-за того, что Хосок ворошит всю эту ситуацию, пускай и не специально. — Не надо, со мной все в порядке, — он прокручивается в другую сторону. Конечно, после того, как все руки себе изрезал, не оставив и живого места, будет легче. — Я сейчас на работе и сегодня я провожу мастеркласс начинающим флористам, так что думаю, это поможет мне отвлечься. Хосок громко выдыхает прямо в трубку, чем оглушает не ожидавшего этого Чимина. Пак хватается за сердце и если бы с ним сейчас был его друг, то тот бы обязательно подколол его и припомнил бы ту ситуацию, когда Чимина чуть не хватил инфаркт. Но сейчас парню не нужны знакомые рядом, ему определенно нужен отдых от друзей, поэтому он с нетерпением ждёт начала мастеркласса.***
— Ребята, всем спасибо за тренировку, все большие молодцы! — Чонгук прощается с учениками, уже вышедшими из раздевалки. — Жду вас в двенадцать в субботу, не опаздывайте! — все хором кричат: «Хорошо, тренер» и выходят из зала, махая руками. — Ну что, теперь и мы пойдём? — говорит Чжисоку Чонгук, а тот плывёт прям на месте, превращаясь в смущенную лужицу. Не передать словами то чувство, когда он слышит от тренера слово «мы», это так будоражит. — Да, — парень хочет взять Чона за руку, но тот не даёт, спешно покидая зал. Всю дорогу они идут молча, что было в принципе ожидаемо, потому что тем для разговора, очевидно, у них нет. Но на пятнадцатой минуте ходьбы Чжисок подаёт голос. — Тренер, а я могу назвать вас хёном? — парень слегка дёргает Чонгука за его чёрный бомбер. — Что? — выпучивает глаза Чон. — Конечно нет. Чжисок парень вообще-то настойчивый и непослушный, он спросил это лишь из вежливости, но подросток все равно собирался это делать и без согласия тренера. — У меня сегодня тоже мастеркласс, вы не могли бы дойти со мной до того места, где он будет проводиться? Ну наглости у этого парня не занимать, Чонгук зря думал, что он скромный и что Чон сможет обидеть его своими словами. Это ему не Чимин, который вечно считает себя виноватым во всех смертных грехах, даже тогда, когда он серьезно не имеет к этому никакого отношения. — Парень, у меня нет выбора, — обреченно вздыхает Чонгук, когда чувствует, что его берут под руку, спрятанную в кармане. — Правильно мыслишь, хён, — Чжисок улыбается, щуря глаза. Но это совсем не то, Чимин улыбается намного милее, поэтому Чон кривит лицо. — Блять, я не разрешал называть меня хёном, — Чонгук впервые матерится при своём ученике. Но ему как будто что-то подсказывает, что Чжисок заниматься борьбой больше не будет. Главное, чтобы Чон его по пути на мастеркласс в нокаут не отправил, а то у него нервишки-то не железные, он и вспылить может, если его бесить долго. — Да ты такой грубый, оказывается, хён, — он делает акцент на последнем слове, ухмыляясь. Чон уже о многом пожалел. И если этот скрепыш сейчас не перестанет его провоцировать и так противно улыбаться, то он точно не выдержит. — Сколько ещё до твоего этого мастеркласса переться? — раздраженно спрашивает Чонгук, сплевывая слюну на асфальт. — Так вон же, — Чжисок тыкает пальцем на цветочный магазин через дорогу. — Там такой милый мастер, он даже создал групповой чат и написал, что лично встретит каждого участника. Чонгук уже ничего не слышит, потому что уши закладывает, а голова начинает гудеть. Голос Чжисока отдаётся эхом в ушах и причиняет дискомфорт. Чон только что встретился с тем самым взглядом, с теми самыми глазами-полумесяцами.***
Чимин уже постепенно начинает принимать гостей, выйдя из своего магазина. Он добродушно улыбается каждому человеку, который подходит к нему со словами: «Я на мастеркласс». Ему это доставляет огромное удовольствие, он ждёт не дождётся, когда уже сможет показать участникам, на что они способны. Несмотря на то, что на улице довольно прохладно, а Пак стоит в одной толстовке, его согревает только одна мысль о том, что это вещь Чонгука и что он в ней, словно в его крепких объятиях. Запах ментоловых сигарет успокаивает его и расслабляет, поэтому с каждым приходящим гостем, он ощущает прилив сил. В чате ему отписались все участники и только один промолчал. Но по всей видимости он ещё не дошёл, поэтому и не оповестил об этом. Однако Чимин человек ответственный, поэтому будет ждать до последнего, ведь до начала осталось ещё целых пятнадцать минут. И буквально через минуту он видит, как какая-то пара на другой стороне улицы, смотрит в его сторону. У Чимина зрение плохое, поэтому он просто вглядывается в лица, но не видит чётких очертаний. Он понимает одно: это два парня. Вдруг в чат приходит сообщение от последнего человека со словами: «Я вижу вас, я сейчас подойду к вам со своим парнем». Чимин завидует белой завистью, что парень так открыто заявляет о своих отношениях. Хотя это только у Пака друг такой, гомофобный. Все остальные в большинстве своём уже приняли тот факт, что однополая любовь — тоже любовь. Ну что же поделаешь, не все такие неудачники, как Чимин. У кого-то жизнь позитивнее, чем у него. Высокий парень, стоящий рядом с тем, что пониже, находится в каком-то трансе, по крайней мере так думает Пак, потому что второй его пытается тормошить за плечо, но он не двигается, уставившись, по всей видимости, вперёд. Странно, но не ему судить. Пара двигается медленно, потому что тот самый высокий парень уж очень нехотя идёт, постоянно останавливаясь и что-то недовольно бурча своей половинке. Возможно поссорились, кто знает этих влюблённых, что у них на уме. Но стоит им перейти дорогу, Чимин теряет дар речи, потому что либо у него галлюцинации, либо он реально видит в том высоком парне Чонгука. Сердце снова бьется как бешеное, вырываясь из груди, глаза слезятся, но Пак быстро мограет, чтобы не упасть в грязь лицом, а порезы на руках начинают чесаться от волнения. Ещё хуже ему становится, когда пара подходит к нему впритык и парень, что поменьше ростом, крепко обнимает Чонгука и целует его в щеку. — Хён, спасибо, что проводил, — снова лыбится Чжисок, трогая Чона за плечо, но тот почему-то молчит, не издавая ни единого звука. Надо же, какая идиллия. Пара года прям, одно заглядение. — Здравствуйте, — широко улыбается Чимин, натягивая рукава толстовки по самые фаланги пальцев. — Вы к нам парой или как? Чонгук в ступоре. Куда делась его прежняя смелость и решительность? Почему бы ему сейчас не начать материться, как тогда, у подъезда Чимина? Он отчего-то и слова вымолвить не может, как будто ему рот скотчем заклеили. — Не не, — Чжисок подходит к Паку ближе. — Это я пришёл. Он сейчас уйдёт. Чимин негромко прокашливается, но потом снова натягивает улыбку. — Проходите в магазин, садитесь на оставшееся свободное место, — он открывает ему дверь. — Я через несколько минут тоже зайду, — Чжисок кивает и скрывается за прозрачными дверьми магазина. Они остаются один на один. — Ну что, я могу поздравить тебя с началом новых отношений? — с издёвкой произносит Пак. — Хотя нет, подожди, я же умер для тебя. Ты меня, наверное, даже не видишь и не слышишь, — он разворачивается, чтобы зайти в магазин, но его внезапно хватают за руку, задевая самые свежие порезы. Чимин ойкает, потому что больно очень, а Чонгук понимает, что что-то не так. — Отпусти, — грозно говорит Пак. — Я не хочу тебя видеть. — Позволь мне все объяснить, — Чон отпускает руку Чимина, замечая, что тот сейчас стоит в его толстовке. Пак начинает истерично смеяться, а потом внезапно замолкает и внимательно смотрит Чонгуку в глаза. — Позволь я объясню тебе, — он поправляет толстовку правой рукой. — Ты умер в моих глазах, Чонгук. Я думаю, нам уже точно и без намёков на какие либо шутки нужно забыть друг друга. Чон пытается что-то сказать, но Чимин вновь пресекает это. — Ненавидит он геев, — фыркает Пак. — Додумался прийти со своим парнем к моему магазину, сука, к моему магазину! — Хён, я прошу… — Проваливай, гомофоб, — Чимин открывает стеклянную дверь студии. — Не волнуйся, я не перережу твоему парню горло секатором. Спи спокойно, — он заходит в магазин как раз ко времени начала мастеркласса. Чонгук остаётся на улице один. Его разум вдруг одолевает дикая злость, он со всей силы пинает рядом валявшийся камень. — Блять, Чжисок ебанный! — орет Чон, отходя от магазина. — Ненавижу, нахуй! Всех ненавижу! Плохо, когда в таком состоянии человек находится на безлюдной тёмной улице, ведь неизвестно, что может случиться с ним, когда адреналин бьет из всех щелей.