***
- Мне теперь нужно звать тебя папой? - спросила Василиса, окуная в чай ложку. Она насыпала в кружку две ложки сахара и принялась размешивать его так, как учила ее Юля. Как-то раз старшая сестра пошутила и сказала, что приличные девочки размешивают сахар так, чтобы не слышно было звона ложки, но Василиса оказалась слишком маленькой, чтобы понять, что сестра шутила. С тех пор она приучила себя размешивать сахар практически бесшумно. Девочка облизала ложку, положила ее на блюдце, в которое Олег навалил печенья, и серьезно уставилась на мужчину. - Ты можешь звать меня так, как тебе захочется… - Борисыч развел руки в стороны и беспечно поджал губы, словно ему было все равно. На самом деле ему ужасно хотелось, чтобы эта маленькая кудрявая девочка звала его папой, но давить на нее он не хотел. - Даже вонючкой? - лицо девочки озарилось хитрой улыбкой, и она склонила голову набок. Совсем недавно у нее выпал зуб, и когда та хихикала, через щель, где совсем скоро вырастет новый, был слышен легкий свист. - Можно и вонючкой… - кивнул Олег. Он отвернулся, чтобы Василиса не видела его улыбку, а потом потянулся рукой к сковородке и положил в тарелку немного омлета с сыром. Мужчина поставил завтрак перед Василисой и сделал шаг назад. Девочка с интересом рассматривала предложенное ей угощение. - И подушкой-пердушкой? - она резко подняла взгляд на Олега, от чего тот даже немного растерялся, и уставилась на него тем самым детским взглядом, который мужчина никогда не сможет увидеть у своей дочери, потому что она уже выросла. Он задумался над тем, в каком возрасте у детей из глаз пропадает живой огонек. Существуют ли такие существа, как Гасты в скандинавской мифологии, которые ходят по свету и лишают детей радости? - Или, может… - девочка сделала вид, что задумалась, приложив палец к подбородку и подняв глаза к потолку. - Ну… Какашкой..? - Так, ну все! - театрально прохрипел мужчина, схватил Василису под руки и поднял над головой, принимаясь кружить ее по кухне. - Это уже перебор!!! Девочка завизжала и захохотала у Олега в руках. Она заболтала ножками и инстинктивно вцепилась пальчиками Борисычу в запястья. Олегу показалось, что ничего красивее он в жизни не видел. Более того, эти неосознанные движения перенесли его на много лет назад, когда они с Ларисой сидели на пляже, где веял легкий ветерок, доносивший до его носа опьяняющий запах девичьей кожи. С грустью он отметил, что от Василисы веяло теми же сладковатыми нотками, что когда-то касались его носа.***
Услышав визг сестры сквозь шум льющейся воды, Юля оставила все, чем занималась, и понеслась вниз, прокручивая в голове ужасные картины того, что Олег мог сделать с Василисой, будто слайд-шоу. И уже остановившись в дверном проеме, девушка выдохнула, увидев, что отец просто держал сестру под потолком, и судя по тому, что Вася хохотала, ей было совсем не страшно. - Юля!!! - Василиса стала извиваться, и Борисычу не оставалось ничего другого, кроме как поставить девочку на пол. - С днем рождения! - завопила она и кинулась к сестре. Юля присела на корточки, чтобы обнять сестру за шею, а потом принялась целовать ее щеки, как в последний раз. - Ты пахнешь зубной пастой… - хихикнула Василиса, вытирая ладошками следы от мокрых поцелуев. Юля слегка отстранилась и приподняла сестре верхнюю губу, чтобы посмотреть состояние ее десны, где недавно выпал зуб. В прошлый раз у Васи все болело, и Юле даже пришлось обратиться за помощью в аптеку, где ей дали каких-то трав и велели делать Василисе компрессы. Настроена Юля была скептически, поэтому сильно удивилась, когда это помогло. - Мне совсем ни капельки не больно… - девочка улыбнулась, а потом прошлась кончиком языка по тому месту, где раньше был зуб. - Ой, вот! - ее лицо округлилось, и она резко развернулась, чтобы взять со стула нарисованную открытку. На листке бумаги детской ручкой были нарисованы три непропорциональных человечка, в которых Юля тотчас узнала Васю, себя и отца. Их освещало солнце, а вокруг были разноцветные цветы, летали бабочки и птички. Юля нахмурилась, осознав, что у человечков под ногами не было земли. Когда отец начал пытаться растлевать Василису, она совсем закрылась в себе. Тогда Юля обратилась за помощью к единственному человеку, которому могла довериться: к тренеру Мари. Женщина договорилась, что Васю посмотрит психолог. На сеансе девушка, которая выглядела так, будто только что закончила школу, попросила Василису нарисовать себя. И тогда девочка нарисовала себя, собаку, птиц и тучи. Психолог объяснила Юле, что ее сестра чувствовала себя потерянной и никому ненужной. Со временем на ее рисунках тучи превратились в солнышко, а у персонажей на лицах кроме глаз появились еще и улыбки. Но утверждение о том, что Василисе было некомфортно в мире взрослых не давало Юле покоя. - Тебе нравится? - наконец спросила девочка. - Очень нравится! - Юля натянуто улыбнулась, стараясь отогнать от себя все дурные мысли: если ей было так тяжело позволить отцу стать частью их жизни, то каково было этой крошечной, но сообразительной девочке. - Ты такая талантливая! - брюнетка потрепала сестру по щеке, и та смущенно захихикала. - А у нас с дядей Борей для тебя еще кое-что есть… - Вася отпрыгнула в сторону и указала пальцем на Олега. Мужчина сделал несколько неуверенных шагов вперед, чтобы обнять дочь. И хотя Юля обычно не сопротивлялась, ему все равно было боязно, что даже сейчас она может не хотеть, чтобы он участвовал в ее жизни. Что она могла затаить на него обиду за все эти не звонки, не встречи, не тепло, о которых его дочь так мечтала, будучи маленькой девочкой. Но едва она оказалась в его объятиях, Борисыч вдруг почувствовал себя целым. Словно его ребенок был недостающей деталькой пазла, которая идеально вписывалась в его объятия. - Мне хочется так много всего наверстать… - прошептал Олег и почувствовал, как Юля крепче сжала объятия, словно боялась, что он исчезнет снова и навсегда. Он уже сотни раз перед ней извинялся за то, что знал о ее существовании, но даже предположить не мог, что являлся причиной, по которой она существовала. У Юли пересохло во рту, когда она хотела ответить, что отец был самым лучшим подарком на этот день рождения. - Каково это, когда тебе исполнилось шестнадцать? - весело спросил Олег, стараясь разрядить обстановку. - Чувствуешь себя абсолютно другим человеком… - Юля отстранилась и поджала губы. Игривые нотки зазвучали в ее голосе, а потом она улыбнулась. - Артрит начинает пошаливать… - пошутила Юля, щелкая костяшками пальцев. Стоящая рядом Василиса встрепенулась и затрясла головой, словно это помогло бы ей понять шутку. Олег засмеялся. Он театрально похлопал себя по бедрам, словно в его карманах что-то лежало, но Юля обратила внимание на то, что карманов на его пижамных штанах не было. Тогда он закрутился вокруг себя в поисках чего-то, и Юля едва удержалась, чтобы не засмеяться. - Ага! - воскликнул мужчина, вызывая у Василисы смешок. Он потянулся рукой за горшок с каланхоэ, что стоял на холодильнике, и Юля удивилась тому, что он цвел, а ярко-оранжевые цветы были слишком яркими на фоне холостяцкой кухни. Лепестки колыхнулись, словно рыжие локоны, и девушка внезапно подумала о Лене. Подумала о том, правильно ли она сделала тогда — в раздевалке, когда сказала ей, что та недостаточно верит в себя. Подумала, имела ли она на это право. Подумала о том, что если бы она и дальше продолжала делать вид, что ничего не случилось, возможно, у Лены в груди открылась бы дыра. Вспомнила, как впервые расплакалась в Лениных объятиях. Всхлипы сотрясали ее тело, как ураган гнет дерево. Несколько ночей после этого она глазела, как Лена качалась на брусьях, пытаясь совладать с элементами, которые не хотели ей подчиняться. Глазела и улыбалась. Не потому что Лена выполняла их неправильно, и это выглядело уродливо, а потому что ничего более удивительного Юля в своей жизни не видела. Это было все равно, что смотреть на солнце: стоило ей только отвести взгляд, как она больше не могла видеть ничего другого. Юля вспомнила, как улучив минутку в один из дней у Лены дома, она стала разглядывать ее детские фотографии. Лена часто говорила ей, что ненавидит свои непослушные волосы и веснушки и считает их уродливыми. В тот день Юля вглядывалась в круглое, маленькое личико и все больше находила подтверждение своей теории: для любви не важно, на кого смотреть. Для любви важно, кто смотрит. И с каждым новым взглядом на Лену Юлю все больше и больше одолевало это горько-сладкое ощущение несовершенства общества: каждый ребенок рождается прекрасным. Уродливым его делает то, что окружающие на него проецируют. - Вот, держи! - Юля подпрыгнула, когда отец шагнул к ней с коробкой, завернутой в блестящую оберточную бумагу зеленого, как молодая трава, цвета. - С днем рождения, доченька… - С-спасибо… - протянула она, принимая подарок из рук. Ее вдруг обдало невероятной горячей волной, а потом все тело похолодело. От осознания, что это был первый настоящий подарок за последние несколько лет после той фоторамки, что вручила ей Лена, Юлю затрясло. - А что это..? - Олег с Василисой озадаченно переглянулись. - Ты не узнаешь, пока не откроешь! - девочка подпрыгнула на стуле, а потом кинула быстрый взгляд на часы. - И поторопись! Я тут не молодею… - Вася рассекла воздух рукой и поджала губки, будто что-то ее расстроило. Она получила то, чего добивалась: Юля с Олегом засмеялись. Продолжая хихикать, Юля осторожно сняла кусочки прозрачного скотча и развернула упаковку. Она ахнула, увидев первые буквы на коробке, и принялась разворачивать подарок еще быстрее, безжалостно разрывая обертку. - Это же… - выдохнула брюнетка, не веря своим глазам. В коробке лежал новенький CD-плеер с функцией воспроизведения фильмов в формате «VCD». Юля смотрела на него уже целый год, но в силу обстоятельств не могла себе его позволить. Она сощурила глаза и резко повернулась к сестре. - Твоя работа? - Василиса кинула загадочный взгляд на Олега, подперла ладошками подбородок и расплылась в самодовольной улыбке. - Мы тут на семейном совете подумали… - Олег подошел к младшей Волковой, бережно положил ладони ей на плечи, и Юля заметила, как девочка осторожно сжала ладошками отцовские пальцы. - И решили, что тебе просто необходима эта вещь… - он смущенно отвел взгляд, отказываясь признаваться в том, что не имел ни малейшего понятия о том, что подарить девочке-подростку. И тогда Василиса рассказала ему о том, что Юлин старый плеер-кассетник сломался, и она уже много месяцев заглядывалась на серебристый CD-плеер, смотрящий на них с каждой витрины магазинов. - Вот еще кое-что… - Олег щелкнул пальцами, словно только что вспомнил об этом, а потом резко шагнул к холодильнику, доставая из-за горшка две одинаковые коробки сиреневого цвета. - Это не в честь дня рождения… - поспешил оправдаться мужчина. - Это нужная вещь, чтобы я всегда мог с вами связаться… - взяв по коробке в каждую руку, он протянул их каждой девочке. - Это что, телефон?!! - взвизгнула Василиса, широко открывая рот. Ее глаза загорелись, как вспышки салютов на девятое мая. Она разорвала коробку и выудила оттуда крошечный серебристый телефончик-раскладушку с антенной. Открыв его одним резким движением, она зажала кнопку с красной телефонной трубкой на ней. Раздалось три коротких писка, и на экране заплясало монохромное изображение планеты со спутником. Когда телефон нашел сеть, Вася принялась щелкать по кнопкам. - Они зеленым светятся!!! - ахнула девочка, будто никогда до этого не видела светящиеся кнопки. - Спасибо!!! - она вскочила и обняла Олега за талию. - Вбей мой номер! - он погладил ее по голове, а потом присел на корточки. - Давай покажу, как… - Василиса закатила глаза и важно выставила ладонь перед его лицом. - Дядя Боря, мне семь лет! - укоризненным тоном протянула она. - Технологии — мои лучшие друзья! - она ловко принялась щелкать по кнопкам, а потом потребовала у мужчины назвать цифры. К тому моменту хихикающая Юля уже включила свой телефон и быстро забила номер отца, как «папа». Василиса поколебалась. Она подержала палец над цифрой шесть, покусала губы, но в итоге все же записала мужчину, как «дядя Боря». - Держи… - сунув руку в нагрудный карман своей футболки, он вытащил подвеску с маленьким динозавриком и вручил ее Василисе. Девочка ловко просунула шнурок в отверстие на корпусе телефона и закрепила висюльку, чтобы та не упала. - Теперь мы не перепутаем, да, Юль? - девочка кивнула сестре, и та, отложив телефон в сторону, кивнула ей в ответ. - Да, кнопка… - нежно подтвердила она, а потом встала, чтобы снова обнять отца. - Спасибо… - она помедлила, но потом все же еле слышно прошептала: - …папа…***
Лена распахнула глаза и недовольно замычала. Вставать по утрам она не любила и искренне не понимала, почему все вокруг сосредоточено вокруг ранних подъемов. Даже четырнадцать лет в спортивной школе не смогли переделать ее. Усевшись на кровати, Лена обнаружила, что Иры рядом с ней не было. Однако, это обстоятельство совсем не удивило ее: Ирин отец был самым настоящим садистом, и то, что у Лены ей удалось поспать на пару часов дольше, вменяло девушке чувство вины. Из ванной комнаты доносился шум воды, и Лена догадалась, что Ира принимала душ. Когда она вчера под покровом ночи появилась на пороге дома Катиных, Лена ничуть не растерялась. Она знала, что отношения с родителями у девушки обострились из-за предстоящих соревнований, и она едва держалась, чтобы не сорваться. Двери ванной комнаты распахнулись, и на пороге, охваченная плотным паром, появилась ее подруга. Лена перевела на нее взгляд и замерла, обрывая свою мысль на середине. Она смотрела на подругу целую минуту практически в упор. Девушка так и не произнесла то, что хотела. Отвернувшись, она стала разглядывать пейзаж за окном, где уныло тянулись по серому небу еще более серые тучи. Лена снова осторожно посмотрела на Иру, надеясь, что ей почудилось. Девушка подошла к зеркалу, и то, что увидела Лена, напугало ее: плечи у Иры выглядели такими костлявыми, будто на них вообще не было мяса. Ключицы выпирали, туго обтянутые бледной кожей, так что она казалась слишком тонкой, почти прозрачной. Руки напоминали Лене крылья пташки: кожа да кости, ни капли жира. Лена ахнула от неожиданности, и Ира повернула к ней голову. Глаза у нее были широко открыты, а во взгляде читалось предостережение. - Не надо… - вздохнула она, верно истолковав озабоченное выражение у Лены на лице. - Ир… - начала Лена, но подруга пробуравила ее взглядом, и она поняла, что все разговоры будут бессмысленными. Ире было пятнадцать, когда Лена с Лизой заметили первые тревожные звоночки в ее поведении. Сейчас Лена не могла припомнить, как все начиналось, потому что в то время была сильно занята тем, что у нее начала стремительно расти грудь, и она жутко болела и мешала ей выполнять сложные элементы, от чего Лена даже выпала из одних соревнований. Стояла августовская жара, когда Лиза отдыхала с родителями в Португалии, а Лена с Ирой по обыкновению уже вернулись с отпусков и проводили все свободное время вместе, как попугаи неразлучники. В тот день температура воздуха была близка к сорока градусам жары, они пошли на пляж, и Лена с трудом смогла впихнуть их полотенца между наваленными на песок людскими телами. Они расположились у самого берега, чтобы брызги от волн могли немного охлаждать нагретую солнцем кожу. Рядом с ними носилась детвора, пожилые пары отвлекались от чтения газет, чтобы пожурить неугомонных детей. На Лене был надет новый купальник, который родители купили ей перед отпуском, но даже он уже с трудом скрывал внушительные формы. Солнце пекло так сильно, что Лена потела. Пот струился у нее между грудями и собирался бисеринками над губой. Ира сидела рядом в спортивных штанах и шерстяном свитере и дрожала от холода. Лене потребовалось много дней, чтобы уговорить ее пойти на пляж, потому что подруга упиралась, аргументируя это тем, что ей нужно тренироваться, чтобы быть готовой к новому сезону. Теперь, когда они все же оказались на пляже, Ира наотрез отказывалась идти в воду, под предлогом, что не хотела оставлять их вещи без присмотра. Лена удивилась, потому что на двоих у них было по полотенцу и по книжке, но настаивать не перестала. Сначала она думала о том, что Ира просто комплексовала, ведь к ее пятнадцати годам грудь у нее так и не появилась. Через несколько минут непрекращающегося нытья, Ира сдалась. Лена вдруг вспомнила, как подруга начала стаскивать свитер через голову. Тогда ее плечи и ключицы выглядели еще хуже: косточки выпирали из-под тонкой прозрачной кожи так, словно отчаянно стремились вырваться наружу и покинуть ее тело. Когда Ира стащила с себя штаны, ее ноги показались Лене двумя бесплотными палочками. Ира с вызовом посмотрела на нее, словно ожидала реакции на ее болезненную худобу, но Лена промолчала. От природы худая Ира стала выглядеть почти прозрачной. С тех пор Лена старалась усиленно пичкать ее едой. Иногда она что-то ела. Иногда отказывалась. Потом Лена с Лизой узнали, что Ирин отец заставлял дочь сидеть на строгой диете, чтобы как можно дольше оставаться маленькой и субтильной. Отец научил ее считать калории и стал убеждать дочь, что ей нужно употреблять не более тысячи калорий в день. Желая угодить отцу, Ира старалась есть вдвое меньше установленной им нормы, чем практически загнала себя в могилу. Отец был для нее авторитетом, но как же могло быть иначе с наивной уверенностью, что она на самом деле знала человека, который был рядом с ней с самых первых минут ее жизни? Примерно через год наступило улучшение: Ира перестала себя ограничивать в еде и старалась дистанцироваться от влияния отца, но чем больше она сопротивлялась, тем сильнее он ее душил. Именно тогда за нее вступился Иван Николаевич, и отец немного отступил. Ира набрала так необходимый ей вес, от чего стала более жилистой и перестала выглядеть болезненно. - Не надо так на меня смотреть… - сказала Ира, стараясь прикрыться собственным леотардом. - Будто привидение увидела… От этого заявления Лена не смогла удержаться и вскинула бровь. Ее унесло в то время, когда все это только началось. Лене постоянно снились кошмары про труп Иры. Ей снился сон, и вдруг в мелькающем калейдоскопе — спортзал, бревно, посиделки с родителями, брусья, маленькая Олеся в своей колыбельке — Лена обнаруживала бездыханное тело своей подруги, посиневшее и окоченевшие, с широко раскрытыми стеклянными глазами и впалыми щеками. Каждый раз Лена просыпалась вся в поту и, дрожа, хватала ртом воздух. - Да, блин… - процедила Ира, натягивая на себя гимнастический купальник. - Все нормально! Я в порядке! - она отвела взгляд, и Лене вдруг захотелось обнять ее и закричать, что все будет хорошо, сказать, что ей не нужно скрываться и прятаться от нее, потому что Лена понимала: не всем было суждено вырасти теми людьми, которыми они мечтали стать в детстве, разглядывая перед сном причудливые узоры на обоях. - Все наладится… - вместо этого прошептала Лена. - Мы обязательно с этим справимся. - Когда Ира устремила на нее свой взгляд, в ее глазах застыли слезы. Лена стала ругать себя за то, что обида и злость на Иру, чувства к Юле так поглотили ее, что она забыла о том, что они с Ирой были лучшими подругами с пеленок. - Не думаю, что с этим можно справиться… - Ира покачала головой. - Я никогда… - она скривилась, словно испытывала отвращение к самой себе: - Не вылечусь… - Но… - Нет… - Ира перебила ее. - Вся эта книжная канитель — не про меня! Я уже не первый год не та, кем когда-то была. - Ира уселась на край кровати и утопила лицо в ладонях. - Эта дрянь меня убьет… - пробормотала она, и голос ее звучал приглушенно. Внезапно она повернулась к Лене и посмотрела на нее слишком серьезным взглядом. - Ты это знаешь. И я тоже это знаю. Все закончится именно так… - Да ну тебя, Ирка! - возразила Лена. Она выбралась из-под одеяла и уселась рядом с Ирой так, что их бедра соприкасались. - Брось эти глупости! Есть масса способов победить эту гадость… Ты лучше меня знаешь, ведь ты уже несколько лет ее побеждаешь… Лена знала, что говорила, и что это могло быть правдой, ведь сколько по телевизору показывали историй людей, которые победили анорексию. Однако, ей было известно и другое: по ту сторону кладбища находились миллионы людей, которые никогда не смогут рассказать свои истории. Ира всегда казалось Лене с Лизой стойким оловянным солдатиком, и все же в какой-то момент им стало абсолютно ясно, что Ира была надломлена, и что несмотря на все усилия, она продолжала тонуть. И Лена корила себя за то, что пока она тешила свое самолюбие, ее близкий друг стал существовать где-то на краю жизни, населенном лишь скелетами, обтянутыми кожей, и недоступном для всех остальных. Песочные часы, скрытые в глубинах ее сознания, продолжали по крупице отсчитывать ее утекающую волю к борьбе. - Ты сможешь! - не сдавалась Лена. - Ты сильная! - А толку-то? - хмыкнула девушка. - Я больна. И мне становится хуже… - внезапно Лена встрепенулась, словно ей в голову пришла мысль, о которой она до этого и не думала. - Постой… - осторожно протянула она, зная, что во всех Ириных проблемах был виноват лишь один человек. - Что он сделал на этот раз..? - Ничего… - обреченно хмыкнула Ира. - Ничего необычного… - она повернулась к Лене и заметила ее пристальный взгляд, преисполненный уверенности. Ира помедлила. - Он хочет, чтобы я весила, как Волкова… У него есть ее медицинские записи, и… - Это же конфиденциальная информация… - перебила ее Лена, не веря своим ушам. - Ты что, отца моего не знаешь? - Но ты не можешь весить, как Юля… - не унималась Лена. - Ты ее на три года старше и на голову выше… Даже если ты сбросишь весь жир, ты все равно не будешь весить, как она… - Лена вскочила и принялась расхаживать по комнате. - Юлька жрет, как лошадь! У нее конституция другая! Она маленькая и легенькая, как пушинка… Ты не сможешь… - снова повторила она, пытаясь собрать мысли в кучу. И тогда Ира сдалась. Слезы хлынули из ее глаз, и Лена решила, что ей, должно быть, ужасно грустно и страшно, но не исключала того, что Ира просто испытывала невероятное раздражение от того, что даже сейчас ее сравнивали с Юлей и говорили, что она никогда не будет, как она. Или, возможно, что Ира чувствовала чудовищную усталость от невероятного количества людей вокруг, которые были неспособны понять ее недуг, который она и сама до конца не понимала. - Это как любовь… - вздохнула Ира. - Когда ты поглощен целиком и полностью. Когда она во всем, что ты говоришь или делаешь… Или чувствуешь… - рассуждала девушка. - Анорексия ничем не отличается… Она поглощает без остатка. - Нет! - отрезала Лена, вскакивая и принимаясь ходить по комнате взад-вперед. - Ты сейчас описываешь какой-то ужасный настоящий кошмар! - она замерла. - Любовь — это прекрасно. И я тебе обещаю, что однажды ты сама в этом убедишься!***
Юля вставила свой единственный потрепанный диск с песнями Бритни Спирс в подаренный отцом плеер, воткнула в уши наушники-вкладыши и нажала «плей». Маленькая серебристая кнопка на корпусе щелкнула, и уши девушки наполнились любимыми песнями. Она погладила пальцем буквы «SONY» над маленьким монохромным дисплеем, обвела кнопки «меню» и «радио», а потом довольно хихикнула. О CD-плеере Юля мечтала не первый год. С тех самых пор, как увидела такие на витринах магазинов в Японии на очередных соревнованиях. А когда их начали продавать в России, девушка стала буквально одержима желанием иметь один у себя в кармане. После того, как тетя разбила ее магнитофон и разломала все ее кассеты и CD-диски, брюнетка успела уберечь только этот диск с песнями ее любимой исполнительницы. Но даже после этого возможности прослушивать его у Юли не было, и теперь она наслаждалась любимой музыкой. Она прошла всего один квартал, когда в ее кармане запищал телефон. Юля подскочила от неожиданности, совсем забыв про аппарат. О плеере Юля мечтала сильнее, а без мобильного телефона она обходилась без проблем. «Я в школе» — гласило сообщение от Василисы. Следом за ним Юля получила еще одно: — «Дядя Боря меня заберет, и мы пойдем за тортом!» «Васька, смс-ки стоят рубль двадцать!» — пожурила сестру Юля. «;)» — ответила девочка. Брюнетка с улыбкой покачала головой и бережно сунула телефон в карман, задумавшись о том, что теперь она могла связаться с сестрой в любое время, а Вася могла связаться с ней. Внезапно ей вспомнился тот день, когда она разбила коленки и была вынуждена ждать, когда за Олесей приедет мама, чтобы попросить ее отвезти ее к Юле. Теперь же она могла просто позвонить. В наушниках заиграла песня «Girl in the mirror», и Юля снова достала телефон. Она подняла крышку движением большого пальца и зашла в список контактов: всего два номера — Василисы и отца. К вечеру этот список должен был пополниться еще номером Лены. Когда подсветка на экране погасла, Юля увидела в отражении часть своего лица и удивилась едва заметной улыбке, что сидела на ее губах. Она хмыкнула, захлопывая крышку телефона, и покачала головой. Девушка никогда не считала себя одной из тех девчонок, которые способны внезапно влюбиться. В Юлиной душе не было ни потребности в нежных чувствах, ни пустоты, которую хотелось заполнить, ничего такого, без чего она чувствовала себя неполной. Юля просто осталась с Леной наедине и сразу инстинктивно поняла, что ей просто необходимо узнать ее получше. При помощи слов, которые за многие годы превратились в синонимы любви, Юля могла бы рассказать, что чувствовала, но в ее случае эти до ужаса заезженные клише не имели никакого отношения к тому, что она действительно чувствовала. Земля из под Юлиных ног никуда не уходила, как пишут в книгах. Наоборот: она почувствовала, что стояла на ногах так прочно, как никогда до этого не стояла. Не было ни дрожи в руках, ни замирающего сердца, ни помидорно-красных щек. Бабочек в животе тоже не было. Просто, глядя на Лену, она осознала: вот он — дом, в котором она так нуждалась, и которого у нее, по сути, никогда и не было. Перед ее внутренним взором предстали нежно-голубые глаза, и Юле внезапно захотелось протянуть руку и погладить Лену по щеке. Подумав об отце, Юля нахмурилась: хоть именно он и дал ей дом, ощущения были другие. Возможно, потому что они оба искали ту недостающую и давно потерянную частичку себя. Впереди маячили многие годы, и ни один из них не хотел провести их в одиночестве. Радость, которую испытали Юля с Олегом, когда нашли друг друга, была приправлена ошеломительным ощущением облегчения. Минорная мелодия сменилась зажигательной и вывела Юлю из ступора. Глянув на наручные часы, она вдруг осознала, что безбожно опаздывала. Застегнув молнию на кармане с плеером, брюнетка рванула в сторону спортивного зала, перескакивая через редкие лужи. Где-то вдалеке послышался какой-то гул, и Юле вдруг показалось, что вокруг нее много людей, и все они что-то кричали. Кроме того, ей показалось, что ее освещало множество прожекторов, но когда она в недоумении остановилась и огляделась, улица была пустой. Девушка уставилась в пустоту, думая о своем, когда за ее спиной послышался рокот двигателя, похожий на рев мотора трактора, а потом мимо проехал хлебный фургон. - Блин, время! - ахнула Юля, развернулась на пятках и понеслась в сторону спортивного зала. Время неумолимо бежало и, казалось, опережало Юлю, но когда та с трудом затормозила у главного входа в центр «Корбут», девушка с удивлением обнаружила, что у нее было еще целых пятнадцать минут. Нахмурившись, Юля потянула дверь и вошла в холл, переводя дыхание. Быстрый вдох и долгий — на шесть счетов — выдох: совсем как учила Марина Васильевна. Брюнетка добралась до раздевалки, попутно выключая плеер и сворачивая провод от наушников, чтобы сложить его в специальный кармашек на чехле, который шел в комплекте. - Вот ты где!!! - послышался сердитый голос за ее спиной. Юля интуитивно обернулась и обнаружила Лену: она поджала губы, а лоб ее прорезала вертикальная морщина. Брюнетка прыснула, протянула руку и попыталась разгладить морщину на рыжем лбу большим пальцем. - Я думала, ты решила подарить себе на день рождения выходной… - буркнула Лена, отводя взгляд. - Чтобы Ваня потом меня сожрал и не подавился?! - усмехнулась Юля. - Ты же его знаешь… - На носу соревнования… - Лена вытянула лицо, имитируя низкий голос тренера, что давалось ей довольно легко, ведь ее голос сам по себе был довольно низким. - За протирание штанов олимпийские медали не дают… - Юля расхохоталась, а потом ахнула. - Ой, опоздаю же… - она дернула дверь и ввалилась в раздевалку, едва не сбив выходящую вслед за Лизой Иру с ног. - Извини… - бросила девушка, прошла к своему шкафчику и стала судорожно стягивать с себя слои одежды. - Подожди! - вскрикнула Лена. Она метнулась к своему шкафчику и выудила оттуда небольшой подарочный пакет. - Я не хотела ждать вечера… - она смущенно провела рукой, убирая непослушную кудрявую прядку за ухо, но та была слишком короткая, поэтому снова вернулась в исходное положение у девушки над ухом. - С днем рождения, Юляш! - Лена не знала, почему покраснела, но все равно отвела взгляд. Юля бережно взяла пакет из протянутых рук и осторожно заглянула внутрь. Сверху на подарке лежал кусок упаковочной бумаги, который был наскоро запихан поверх лежащей внутри вещи, чтобы предотвратить попадание чего-либо на сам подарок. Дернув за уголок тонкой бумаги, Юля вытянула ее наружу и, широко распахнув глаза от удивления, уставилась на то, что лежало на дне. - Это же… - она медленно подняла взгляд на Лену, засовывая руку в пакет. Едва пальцы коснулись гладкой и холодной ткани, волоски у Юли на руках встали дыбом. - Это же… Очень дорого… - она наконец вытянула предмет из пакета, который тут же упал на пол. Осторожно придерживая ткань пальцами, Юля расправила новенький дизайнерский купальник, о котором даже боялась мечтать из-за его цены. Нежно-голубая ткань поблескивала в свете флуоресцентных ламп, и Юля буквально потеряла дар речи: в ее руках находилось две ее месячных стипендии. - Я — олимпийская чемпионка! Могу себе позволить… - отмахнулась от нее Лена, лишая свой подарок какой-либо материальной ценности. - Такая крутая гимнастка не должна носить что попало… - смущенно прошептала она. - Думаю, тебе очень пойдет… - Спасибо… - выдохнула Юля, и Лена различила в ее голосе едва уловимую дрожь. Брюнетка шагнула вперед и так крепко прижалась к Лене, что та почувствовала, как все ее органы сместились. Юля оставила осторожный поцелуй у девушки на оголенном плече, а потом погладила пальцем место поцелуя, стирая мокрый след с молочной кожи. - Я его никогда не сниму… - у Лены подкосились ноги, но она устояла. Она готова была каждый день дарить Юле новые купальники, только бы та всегда вот так осторожно целовала ее в плечо. - Тебе лучше поскорее его надеть… - нехотя протянула Лена. - Иначе Ваня нам его в задницу засунет за опоздание… Юля ахнула, резко отстранилась и принялась стаскивать с себя одежду. Она поправила бесшовное белье, которое гимнастки надевали под леотарды, потому что швы на обычном белье натирали кожу во время тренировки. Ленин подарок сел на ней, как влитой, словно и сшит был специально на нее. - Подожди… - заботливо протянула Лена, сделала шаг вперед и заправила тоненькие лямки Юлиного лифчика под ткань купальника. - Срежут одну десятую балла… - хихикнула она, робко пожимая плечами. - Спасибо… - шепнула Юля, глядя Лене в глаза. Она не знала, за что благодарила ее: за подарок, или за то, что относилась к ней с той заботой, которую никто не проявлял по отношению к ней. Лена кивнула и поманила Юлю за собой. - Знаешь… - сказала Юля, догоняя девушку. - Обычно мой день рождения не приносит особой радости… В этот день всегда происходит что-то плохое… - она на мгновение остановилась и задумалась, а потом снова припустила следом за Леной. - Но сегодня все было не так… Папа подарил мне плеер и мобильник… - О, наконец-то! - Лена остановилась так резко, что Юля едва в нее не врезалась. - Мне нужен твой номер… - Я его не знаю… - вздохнула Юля. - После тренировки… - Лена утвердительно промычала в ответ, потянула на себя дверь в спортивный зал и шагнула внутрь. Гул приглушенных голосов давал ей понять, что тренера еще не было. Они с Юлей скинули тапочки, поставили их на полку со своими номерами и трусцой побежали в сторону своей группы. Юля отметила, что сквозь окно с мыльными от некачественной уборки разводами пробивался тонкий солнечный луч. Она едва заметно улыбнулась, потому что весь месяц не переставая лил дождь. Не успела она как следует насладиться первым за многие годы идеальным днем рождения, как воздух прорезал громогласный голос, и Иван объявил построение. Он оглядел воспитанниц, затем вставил в лежащий на его ладони кекс свечку и коротко поздравил Юлю с днем рождения, предлагая ей загадать желание. Настроение у нее было приподнятое, поэтому даже почти военные методы Ивана ничуть не омрачали ее день. Юля пожелала, чтобы это утро никогда не заканчивалась и вернулась в строй.