Карточный домик

*** Было совсем раннее утро. Двое детей забрались на крышу. Он в предвкушении восторга. Она позевывая и потирая глаза. — Что ты хотел мне показать? Ещё же так рано.. Он приложил палец к губам. — Тебе понравится! Дети залезли на дерево, потом перебрались на крышу. — Смотри. — мальчик ткнул пальцем в безграничное темно-синее небо, по которому ещё только начинали расползаться розовые отблески. — Сейчас начнётся. И действительно. Не прошло и минуты, как их глазам открылось удивительное зрелище. Небо светлело, становилось голубым, потом нежно-розовым, открывая путь восходящему солнцу. Природа, укрытая до этого красками ночи, начала просыпаться. Первые лучи света и тепла ласково оглядывали свои владения, бережно касаясь листьев, травы, ветвей деревьев и их двоих, восторженных наблюдателей, очарованных красотой пробуждающегося мира. — Это заря. — тихо сказал мальчик. — Я давно хотел тебе показать. — Как красиво! — единственное, что смогла вымолвить его спутница, все мысли которой охватила ни с чем не сравнимая картина. Небо, шаг за шагом вдыхающее в себя жизнь. Игра света, радость самой жизни, простому её естеству... Девочка обняла своего друга. — У меня нет слов... *** Первое, что он сделал, вернувшись, это был глубокий вдох. Словно человек, только что вынырнувший из длительного погружения. Потом он сидел на кровати, смотря перед собой шокированными и растерянными глазами. Да, таблетки помогли бесспорно, но... Но что-то другое произошло. Произошло глубоко внутри его души. Что-то странное. В это утро А-325 совсем забыл последовательность действий, которой обычно придерживался. Отмахнулся от необходимости заправить кровать, пропустил завтрак и забыл посмотреть на часы, из-за чего чуть не опоздал на работу. -Эй, приятель, с тобой все хорошо? — спросил человек, который вчера был его сменщиком. — Ты что, бежал? — А? — А-325 впервые осознал, что он даже толком не причесался и, вдобавок, бежал сломя голову, из-за чего на него странно оборачивались степенно шествовавшие на работу прохожие. — Да, немного. — впервые не насильно натянутая, а естественная улыбка, полная иронии над собой самим. Он вспомнил, что чувствовал, когда бежал. Воздух, бьющий в лицо, быстрое движение ног, что-то нелепое, смешное, не столь отчаянное, сколько живое. — Да, я бежал... И... Господи, это было нечто... — Тебе не помогли таблетки? — в глазах собеседника обеспокоенность. — Помогли, нет, что ты... — А-325 хотел было рассказать, как восторженно и смешно он бежал, но встретил стену непонимания и постепенно до него начало доходить, как он, должно быть, выглядит. — Они очень помогли. — спешно поправился А-325. — Всё хорошо. — Ладно... Но, знаешь, шеф не оставит без внимания, что ты пришёл на минуту позже назначенного... И в таком виде. — в глазах жалость, смешанная с отвращением. Так смотрят на испачкавшегося ребёнка или больную собаку. "Какая разница, как я выгляжу, если мне сидеть сейчас в пустой комнате до позеленения..." — но он этого не сказал. Молча пошёл к своему месту работы.