***
Из кранчика одна за другой падали капли, монотонно ударяясь об водную гладь снизу. Полина навалилась на ставший влажным мрамор и скатилась по нему бесшумно вниз, обхватывая себя руками за колени. Горло вновь свело спазмом, а в глазах защипало, будто насыпали песка. Мысли роем жужжали в голове, принося с собой картинки минувших дней. Пальцы впились снова под кожу и оставили новые следы. В последнее время она делала так достаточно часто. Рыжеволосая отчётливо вспомнила, как очнулась тогда в лазарете от нестерпимой ломоты. Над ней кружила лекарша, говорила, что всё будет хорошо, потерпи милая. Но откуда было взяться хорошему, когда разрывало нутро и тело вместе взятых? Не было сил терпеть: она кричала и плакала от невыносимой боли. Однако девушка представить не могла, что ее ждало дальше... Страшнее всего было увидеть собственное отражение. Хюррем отпрянула в сторону от зеркала, зажала рот ладонью, тихо застонав от испуга, что сковал рёбра и боли от прикосновения ко шву, проходящему от подбородка вдоль уголков губ. Полина не поверила, что девушка в отражении - это она. На неё смотрела чужачка с краснючими, припухшими глазами, по лицу растекались огромные, уродливые лилово-чёрные синяки, ко всему прочему ссадины нашлись так же под грудью в районе рёбер и на бедре. Рыжеволосая отчаянно замотала головой, отказываясь принимать себя такую. Добрая женщина-лекарша остановилась рядом, и мягко положила ладони на подрагивающие плечи. — Всё пройдёт. Синяки сойдут. Снимем швы. Шрам истончится, побелеет, однако останется.«Не всё пройдёт. Этот шрам станет клеймом мне. Я теперь сплошное уродство. Истязали не только тело, но и душу, твари.»
Полина тяжело вздохнула. На трясущихся ногах кое-как поднялась и медленно двинулась к месту, где оставила свою одежду. Отныне ей всё острее требовалось оставаться наедине с собой. Идеальным местом оказался именно хаммам. Эти стены успели услышать рыдания, крики и проклятия. Почувствовали на себе удары небольших кулачков. Здесь девушка полностью открывала себя и выпускала всё наболевшее, что с каждым днём только прибавлялось, превращалось в огромный ком, который становилось невыносимо носить в себе. — Ай! Ммм... Проклятье... Хюррем стиснула зубы, борясь с очередным приступом, которое вызвало неосторожное движение. Собственное тело стало одним сплошным источником боли и вызывало лишь отвращение. Наконец одевшись, рыжеволосая прикрыла лицо платком, чтобы никто не увидел ужаса, что творился на нем. Покинула хаммам.***
Каждый раз возвращение в те стены требовало усилий. Там уже ничего не напоминало о произошедшем, кроме самих обитателей и памяти, которая словно издеваясь подкидывала воспоминания. Полина двигалась тихо, как тень, не желая с кем-то столкнуться или чтобы ее увидели даже просто мельком. Факелы на стенах сами по себе воспроизводили в носу тот противный запах сожженных волос... Войдя в покои, рыжеволосая застала Фирузе около зеркала. Та будто заворожённая почти невесомо касалась ожогов на лице и только глаза выдавали ту нестерпимую боль. Каждый раз, видя перед собой госпожу, Полина вспоминала её вопль, что резал по ушам. Они постоянно смотрели друг на друга с сожалением, печалью. И Фирузе больше не являлась обладательницей длинных, роскошных волос. Как лицо и участки тела они пострадали тоже. Пришлось состричь практически половину... — Знаешь, смотрю на себя и думаю: как смогу поцеловать своих детей, когда они вернутся? Я не хочу, чтобы они видели этот кошмар... Полина сократила расстояние и приобняла за плечи, устремив взгляд на зеркало, где в отражении смотрели две покалеченные девушки. — Они ещё совсем маленькие. Не поймут. Да и даже если бы уже осознавали всё, то уверена, ничего бы не изменилось. Дети ваш мир, покой, как и вы для них. Фирузе положила ладонь на запястье рыжеволосой и слегка сжала. — Я думала умру в той пламенной агонии. Когда открыла глаза после всего, даже не поверила, что жива осталась. Внутри руины будто. Нас здесь ломают, мы позволяем. — Потому надо двигаться, превосходить. Заполучить расположение в гареме. Фирузе повернула голову, встретившись взглядом со своей служанкой. — Предлагаешь золотом, да подарками уважение заработать? Хюррем пожала плечами. — Иначе никак. Ещё можно, конечно, беседу душевную устроить. Сесть, собрать всех вокруг себя, да и узнать, как дела у них обстоят. Лишним не будет. Даже плюс. Они ведь не знают вас настоящую. Только лживых речей с подачи Махидевран Султан впитали. — Дорогууу Валиде Султан Хазретлери! Обе только вздрогнули, мимолётно переглянулись и склонили головы. Фирузе успела натянуть платок. В покои, удерживая всю статность, не спеша прошла Айше Хафса и остановилась напротив невестки. Та выпрямилась. — Приветствую, Валиде Султан. Женщина мазнула взглядом по прикрытому лицу фаворитки и не выдала какой-либо эмоции. Только лишь еле заметно кивнула. — Здравствуй, Фирузе. Как ты? Перед тем как ответить, девушка выдержала паузу, подбирая более мягкие слова. — Как видите жива и относительно здорова. Полагаю, вам уже всё известно? — Более чем. Не переживай. Все виновные понесли наказание. Фирузе втянула воздух и слегка вздёрнула голову, позволив себе небольшую дерзость: — Прямо уж все? Мы обе знаем в лицо главного виновника, однако он остаётся безнаказанным. Где ваша справедливость? На мать ваших внуков совершенно тяжкое покушение, но вы упрямо закрываете на это глаза! Валиде сделала шаг вперёд и вместе с этим выпадом шикнула: — Замолчи! Откуда такая дерзость вдруг? Забыла, кто перед тобой? Впредь держи язык за зубами или думай хорошенько, перед тем как говорить! Хафса развернулась, махнув подолом платья, однако услышала в спину: — Хорошо. Только после возвращения из похода Повелитель узнает правду. Я ничего не скрою. Женщина не стала как-либо комментировать эти слова и покинула покои. Фирузе выдохнула, как и Хюррем рядом с ней. — Не пойму, что на меня нашло? Теперь она явно будет против меня настроена. Госпожа протёрла переносицу, пока на плечо легла тёплая ладонь. Полина произнесла: — Всё правильно. Хватит терпеть.«Надеюсь, Махидевран прилетит хороший такой бумеранг, как и бунтовщицам. Впервые меня так злость распирает, что хочется лично придушить. Да и навряд ли Султан когда приедет что-то сделает. Только пальцем погрозит. И как я потом на Ибрагима взгляну? Синяки то точно пройдут. Но шрам этот огромный... Не нужна буду такая...»
***
В свете солнца блестела промокшая трава. Из-за испарения влаги воздух стал плотнее, что даже дышалось тяжелее, чем обычно. Две фигуры медленно брели по тропинкам в небольшом саду. — Всё-таки хорошо, что матушка уговорила меня поехать сюда. В Топкапы мне словно воздуха не хватало, а здесь я будто оковы скинула. Правда от мыслей всяких избавиться не удается. Посмотрев в сторону, Хатидже протянула руку к листьям на кусте, скользнув пальцами. Упали капельки. — Сменить на время обстановку всегда полезно. Во дворце вы ведь никуда толком не выходили даже, госпожа,— отозвалась Гюльфем. Хатидже подняла взгляд на небо, где проплывали пушистые облака. — Сама ведь знаешь причину. Скоро судьба мне незавидная уготована. Вряд ли я осмелюсь с братом поговорить. Да и как решение такое отменить, когда наверняка сам жених и его семья осведомлены? Покориться только. И до конца дней терзать себя. Гюльфем коснулась плеча госпожи и ободряюще сжала. — Мехмед Челеби неплохой человек. И не старый Паша. Не всё так плохо. К тому же, я не оставлю вас. Хатидже слабо улыбнулась. — Спасибо тебе, Гюльфем. Но знаешь, ещё огонёк надежды во мне горит. Может образуется? В ответ пожимание плечами. — Как знать.***
Тень мелькнула в коридоре, скользнула вдоль стены, передвигалась крадучись, оглядываясь по сторонам. Дошла до конечной цели, ещё раз осведомилась, что поблизости никого и отворила двери, нырнув внутрь. Выдохнула. Втянула воздух, пропитанный здесь влагой. Прошла дальше и остановилась, мазнув по периметру взглядом. Разглядела нужное. Довольно заулыбалась.«Говорила мама, никогда не мсти, однако всё зашло слишком далеко. К тому же, это всего лишь мелкая пакость. Махидевран заслуживает большего. Я ещё гуманный способ придумала для этой стервы.»
Полина достала маленький мешочек из пояса и взяла в руку мочалку.«Этот порошок оказалось достать не так просто. Я за него чуть состояние не отдала! Но оно того стоило. Он очень едкий. Смыть не так просто. Зато какой эффект! Гореть и чесаться розочка будет аж до самого утра! Хотя... Если с дозой переборщить, то и на пару дней растянуться может. А чего мелочиться? Всё до крошки использую. Мне не жалко. К тому же на мочалке при таком свете он совсем незаметен. Хмм... Может ещё полотенце обсыпать? Ладно, поторопиться надо. Скоро у нее время хаммама. Тут как раз пока всё пропитается. При первом контакте с водой и мылом свойства никуда не денутся. По крайней мере мне так сказали. Хорошо Гюль-агу уговорить просто оказалось.»
Сделав всё быстро, а главное аккуратно, практически без вреда для себя, Хюррем напоследок всё осмотрела, чтобы не осталось каких-либо следов и покинула хаммам.«Ммм... Всё-таки попало немного. Пальцы теперь чешутся. Ну ничего. И не такое терпела.»
И тут как подтверждение вновь дала о себе знать рана. По левой стороне лица растеклась волна ноющей боли.«Это какую силу нужно было иметь, чтобы такие последствия остались? Там халк что ль вместо девушки был? Хотя кочерга сама по себе вещь не из лёгких. Как ещё голову не проломило...»
От этого заключения передёрнуло.«Видимо кто-то свыше меня хорошо оберегает. Только вот жить как раньше уже не получится. Я сама себе противна стала. В отражение страшно смотреть. На людях показываться стрёмно. Как все сложится теперь неизвестно. Нет уже надежды на что-то хорошее.»