***
Через некоторое время Фирузе возвращалась с непонятным грузом на сердце. В какие-то моменты она ловила неприятные мысли, словно так просто отдавала рыжеволосую как какую-то ненужную вещь. Персиянка одёргивала себя, ведь ее действия и решения во имя благополучия и любви, но от тяжести все равно избавиться не получалось. В покоях стало только хуже, ведь нужно было как-то поведать о своем решении Хюррем. Кажется, ее пугала неизвестность реакции, которую могла выдать служанка. С другой стороны Фирузе понимала, что в страхе не было смысла. Рыжеволосая только обрадуется... верно? — Госпожа, мы уложили детей на дневной сон. Голос заставил вынырнуть из пучины мыслей и Фирузе рассеянно заморгала, видя перед собой Хюррем. — Хорошо, — персиянка благодарно кивнула и приблизилась к Полине, взяв ту под руку и повела на тахту. — Нам нужно поговорить. Девушка крайне растерялась и образовалось предчувствие чего-то нехорошего.«Обычно эти слова похвалы не сулят. Неужели я успела натворить что-то? Страшно...»
В порыве волнения госпожа взяла со стола стакан и отпила из него воды, чтобы прочистить горло. За этот миг постаралась собрать волю. — О чем же, госпожа? — Полина внимательно наблюдала за Фирузе, пока сердце в груди начинало биться сильнее. — Я долго думала и приняла решение касательно твоей дальнейшей судьбы... Дышать становилось труднее. Страх обволок нутро. Хюррем принялась нервно заламывать пальцы, томительно ожидая продолжения.«Мне это не нравится... Отправит куда-то? Замуж выдаст? Неужели не нужна стала? Провинилась чем-то?»
— Я отдаю тебя в услужение Великому визирю. Скоро ты не будешь принадлежать к гарему Султана. Все внутри перевернулось. Рухнуло и вернулось на место. Полина словно онемела, сраженная шоком и сидела обездвижено где-то пару минут, осмысливая слова госпожи.«Я сплю?! Не может быть... Не может... Как дышать? Воздух! Это невозможно словами описать... Не могу поверить...»
Губы безмолвно задвигались, как у немой рыбы в воде. Рыжеволосая завертела головой, не зная куда себя деть, но одна мысль ударила резко, и девушка кинулась в ноги Фирузе, целуя подол платья. — Госпожа, ваше решение благодать для меня. Не знаю, способна ли буду когда-то вас отблагодарить за него сполна. Спасибо... Фирузе коснулась подбородка, заставляя Полину взглянуть на себя. Мягко улыбнулась. — Ну вот ты и созналась окончательно.«Да какая теперь уже разница?! Я тебя обожаю!»
— А теперь вставай. И не делай так больше, пожалуйста. Все то время, что Хюррем сидела в ее ногах, Фирузе было крайне не удобно, а так же неловко. Подобное с ней случилось впервые, и она не желала повторения. Боялась понравится... — Простите... Девушка неуклюже поднялась и принялась судорожно расправлять платье. Губы сами по себе расплывались в чертовски довольной улыбке, и Хюррем еле сдерживалась, чтобы не запрыгать ликующе. Смотря, как расцвела рыжеволосая, на душе у Фирузе потеплело и былые страхи испарились. Значит всё правильно. — Сходим к Мустафе? Он сегодня снова грустил, — неожиданно выдвинула предложение госпожа. Полина ответила не сразу, ведь голова теперь была забита мыслями о том, как отныне изменится ее жизнь. — Да, конечно. Только лишь через несколько минут, когда чувства были уже не так обострены, Хюррем оценила ситуацию трезвым взглядом.«Между нами образуется дистанция. Я так к ней привыкла. Мёда не бывает без ложки дёгтя, к сожалению. За счастье нужно чем-то жертвовать.»
***
— Что-то Хатидже не торопится... Валиде Султан с беспокойством кидала взгляд то на дверь, то на окно, мысленно уже перебрав несколько десятков вариантов, где и почему задерживалась ее дочь. Шах сидела подле и скучающе глядела в тарелку перед собой, изредка попивая шербет. Мать решила отведать обед с дочерьми, что крайне не понравилось темноволосой госпоже. Но ради Хафсы она поборола свое нежелание и всё-таки явилась. — От конюха своего отлепиться не может, — пробормотала девушка под нос, чем вызвала внимание матери. — Что ты сказала? Шах-и-Хубан вскинула голову и подарила короткую улыбку. — Говорю, загулялась сестра немного. Вы не замечали, что она стала часто проводить время в саду? Особенно в конюшне... Валиде засияла, мягко коснувшись плеча дочери. — Это ведь очень даже хорошо. Раньше она ходила темнее тучи и толком не дышала воздухом, заперевшись в покоях. Ее изменения меня радуют. Губы искривились. Шах вздёрнула подбородок, усмиряя бурю внутри себя. Постаралась сказать спокойно: — Хатидже всегда волновала вас больше остальных. Словно роднее... Слова стёрли свет с лица женщины. Валиде уже не улыбалась. Болью в груди отзывалась давняя проблема, которую они старались подавлять, но та упрямо всплывала иногда так не кстати. — Шах, снова ты за своё. Ты ведь знаешь... С возрастом кажется, что детские обиды притупляются или вовсе исчезают, однако это совсем не так. Внутри они копятся, готовясь вырваться в любой момент. Шах-и-Хубан многое держала в себе: что стоит озвучивать и что нет. — Да, знаю! И держу язык за зубами только ради вас! Правда оправдания вам все равно не могу найти... Девушка отвернулась, не желая смотреть в глаза матери, где точно найдет осуждение и возможно разочарование. Валиде лишь обречённо покачала головой и почувствовала неприятный укол под ребрами. Схватилась за ту область, прикрыв глаза, и глубоко задышала. Шах краем глаза уловила что-то странное. — Мама, что с вами? Госпожа дёрнулась к ней, но Хафса резко выставила ладонь и в этот момент в покои вошла Хатидже, улыбаясь каким-то своим мыслям. Однако, увидев сестру и мать, что вела себя странно, вернулась в реальность и забеспокоилась. — Валиде?! Мать Султана натянула улыбку и выпрямилась, чувствуя, как ее начало отпускать. — Всё хорошо, мои красавицы. Хатидже, присаживайся. Мы тебя заждались. С сомнением покосившись на мать, девушка плавно опустилась на подушку и вклинилась недобрым взглядом в Шах. — Простите. Решила наконец-то прочитать книгу, которую брат привез из Родоса и не заметила, как быстро пролетело время. Шах-и-Хубан усмехнулась, не сдержав комментария: — Правда? Я думала ты снова с лошади не слезаешь. С тобой она бедная умаялась, наверно. Хатидже сжала ложку, что конечно не укрылось и втянула воздух, мысленно посчитав до трёх. Таким образом она успокаивалась. — Сестра, лучше займи свой рот едой. — Помолчите обе. Ешьте! — отрезала Хафса, сверяя дочерей красноречивым взглядом. Те покорно уткнулись в тарелки. Безмолвие растянулось на минуты, пока у каждой в голове были свои мысли. Шах Султан не отпускал минувший разговор с матерью, поэтому девушка исподлобья поглядывала на Хатидже, которая старалась не смотреть в ее сторону. — Весна уже скоро, а как я помню, моя дорогая сестрица должна выйти замуж. Когда забирала Мустафу с уроков пообщалась с Мехмедом Челеби. Очень приятный молодой человек. Тебе повезло. Не трать время на глупости, а лучше присмотрись к нему. И улыбнулась так невинно, на сколько умела, пока Хатидже выпрямилась и поджала губы. — Смотрю за время брака ума набралась, что советы раздаёшь. Лютфи Паша хорошо на тебя влияет. Тебе тоже очень повезло. Нужно сказать Валиде и нашему покойному отцу спасибо, за то что ваш брак состоялся. Обстановка накалялась. Напряжение становилось осязаемым, будто ложилось на плечи. Взглядами они давно бы уже убили друг друга. — Вы хотя бы пять минут можете не цепляться друг к другу?! — не выдержала Валиде Султан. — Мама, я же говорила, не стоит звать нас в одно пространство. Шах слишком ядовита. Аппетит испортила. — Хатидже, на себя взглянуть не хочешь? Одним своим видом в уныние загонишь. Хафса с грохотом опустила стакан на стол и девушки синхронно вздрогнули. Гром и молнии метались в черных глазах женщины, готовые сокрушить все на свете. — Достаточно! Убирайтесь обе! Надоели... Пыл спал. Хатидже, отражая на лице сожаление, вытянула руку к матери, чтобы успокоить ее и смягчить, однако Валиде пресекла ее попытку. — Хатидже, я неясно выразилась?! Контрольная точка была достигнута и сестры поняли, что лучше не накалять обстановку дальше. Глубоко поклонились и отправились к выходу, пока Хафса устало откинулась на спинку тахты. Уже в коридоре Хатидже не смогла сдержаться и грубо схватила Шах за запястье. — Что ты ей наговорила?! Шах-и-Хубан попыталась выдернуть руку, но лишь доставила себе дискомфорт. Сестра держала крепко. — О чем ты? Хатидже угрожающе приблизилась, смотря прямо в глаза. — Я видела ее состояние, когда пришла. Не делай вид, будто не понимаешь меня. Я знаю тебя слишком хорошо. Ни один мускул не дрогнул на лице госпожи. — Я ничего не говорила. Приди в себя. И каждое следующее слово Хатидже произнесла особенно едко: — Жестокая, лицемерная, лживая эгоистка. Тебе всегда было плевать на чувства других! Будь то семья или любимый человек. Сказанное неприятно отозвалось внутри, вынуждая вспоминать то, что так хотелось забыть навсегда. По взгляду Хатидже всё поняла. — Тоже вспомнила тот день, когда воткнула нож мне в спину?Маниса. 1519 год.
— Хатидже, куда ты так нарядилась? Войдя в покои вместе с Махидевран, Шах никак не ожидала увидеть сестру у зеркала, что крутилась по сторонам, осматривая новый наряд, пока по распущенным волосам скользили лучи уходящего солнца. — Я решила действовать. Отправила Ибрагиму послание. Через час он будет ждать меня в саду. Хатидже широко улыбнулась и взглянула на Шах-и-Хубан, что заметно помрачнела. Забеспокоилась. — Сестра, ты чего? Пришлось приложить усилия, чтобы натянуть улыбку, пока внутри всё немело и стягивалось в болезненный узел. Видя состояние госпожи и зная причину, Махидевран аккуратно прикоснулась к ней. Так она выражала поддержку. — Н-ничего. Удачи тебе... На ватных ногах девушка покинула покои под недоумевающий взгляд Хатидже. В коридоре она прислонилась к холодной стене и выдохнула. — Махидевран, я не должна это допустить. Когда две девушки питают чувства к одному мужчине - это убийственная смесь, которая может привести к непредсказуемым последствиям. О том, что Хатидже приглянулся Ибрагим Шах-и-Хубан узнала не так давно и на тот момент он уже занимал место в ее мире. Сестра доверилась ей, рассказала тайну, что хранило сердце, пока Шах боролась с чувством ревности внутри себя. Почему-то девушка не предположила, что в какой-то момент сестра начнет действовать. — Не волнуйтесь, госпожа. Хатидже точно неинтересна Ибрагиму. В его сердце вы... Шах резко подняла голову, и Махидевран вздрогнула от ее пробирающего взгляда. — А если нет? Я не смогу спокойно сидеть, зная, что сестра с ним по саду гуляет и щебечет о любви! На самом деле дочь Султана была глубоко неуверенной в себе, хоть и скрывала это тщательно, на сколько могла. Поэтому она боялась подпустить Хатидже к возлюбленному. — Тогда нужно помешать их встрече. Допустим, написать от него ответное письмо, мол, госпожа простите, с шехзаде дела, не приду. Или в покоях запереть. — Нет. Нужно, чтоб наверняка. И кажется я знаю...***
Перед тем, как отправиться на встречу, Хатидже приказала приготовить для нее шербет, который вскоре пила у окна и мечтала о прогулке с человеком, который плотно поселился в мыслях и сердце. Вот только неожиданно рассудок начал мутнеть, и девушка потеряла контроль над телом, крепко заснув... Очнулась она лишь следующим утром и то только потому что по телу разливался жар и становилось невыносимо дышать. Как оказалось, у Хатидже обнаружилась непереносимость одного из компонентов в снотворном, что подлила ей сестра, да к тому же слегка переборщила. Лекари буквально вытаскивали ее с того света и ещё долго госпожа приходила в себя. Началось выяснение обстоятельств. Хатидже уверяла, что не принимала ничего накануне и тогда возникли вопросы к лекарше, которую обнаружили мертвой в одном из коридоров дворца. Тогда всех охватила паника, пока истину знали лишь единицы. Но через некоторое время узнала и Хатидже. Сначала она замечала Шах и Ибрагима в саду, после чего неприятные догадки вселялись в разум, но она упорно не хотела в это верить. Не могла же родная сестра так поступить? Оказывается могла... Ее вера в нее разрушилась одним дождливым днём, когда девушка стала невольной свидетельницей разговора Шах с евнухом, что ей служил. — Расследование не заканчивается. Повелитель всё-таки надеется найти виновника. — Вот проклятье! Откуда только у нее взялась эта непереносимость? Ты точно следов никаких не оставил? Учти, если поймут, что лекаршу ты убил, то останется лишь молиться. Хатидже не верила ушам. Хотелось ущипнуть себя и понять, что это всё лишь сон. В ней смешалось многое: обида, злость, горечь, месть. В порыве эмоций она выдала всё матери и отцу как на духу, однако ей конечно никто не поверил. Лишь обвинили в клевете. Сестру для себя Хатидже похоронила. — Четыре года прошло, а я помню всё, словно это было вчера. Ты умело играла роль любящей сестры. Хорошо что твое истинное лицо мне открылось. Почти ценой смерти... Хатидже грустно улыбнулась и развернулась, оставив Шах теряться в своих мыслях и чувствах.***
В дорого обставленное помещение, проникали лучи солнца и, казалось, будто всё здесь было сделано из золота, даже человек, на котором искрился дорогой кафтан. Мужчине навскидку лет тридцать пять, однако кожа уже покрылась морщинами и в волосах поблёскивала седина, а взгляд был холодным, как одинокий айсберг в океане. — Солнце наш друг... Смотри как высоко, как греет и не смотрит, что власть у зимы ещё, — он будто сказал это больше себе, чем человеку, что стоял напротив и покорно ожидал. Мужчина перевел на него скучающий взгляд. — Напомни, сколько времени прошло? Почему Султан Сулейман ещё жив? Если они переметнулись... Человек резко вскинул голову и удержал порыв подбежать к ногам, лишь залепетал: — Нет-нет! Просто... Вы же знаете, ситуация осложнилась. Мужчина потёр переносицу, качая головой. — Никому ничего нельзя доверить. Либо не справятся, либо попадутся. Махидевран Султан представляет угрозу нашему плану. Мы и так отошли от начальной задумки, поэтому стоит принять меры. Виктория пусть поторапливается. С уходом Сулеймана на трон взойдет его маленький сын и тогда османы существенно ослабнут. Это нам на руку. — Я передам ваши указания...***
— Хюррем! — кто-то окликнул ее в вдогонку, и Полина обернулась. Брови взметнулись вверх, так как к ней спешно шла Нигяр Калфа. Рыжеволосая двинулась навстречу. — Нигяр? Калфа обернулась по сторонам и вручила в одну свободную руку служанки небольшой бумажный свиток, потому что второй она держала напиток, что несла госпоже. — Смышлёная. Сама догадаешься от кого, — прошептала коротко Нигяр и снова метнула взгляд влево и вправо. Нельзя, чтобы кто-то заметил. Даже в пустом коридоре. — Спасибо тебе. Калфа коротко улыбнулась. — Здесь редко встретишь светлое чувство. Любовь должна жить и процветать. Цени ее. Хюррем ответить не успела, как Нигяр быстро попрощалась и упорхнула, оставив ее саму с собой.«Ладно. Что он мне там написал...»
Полина нетерпеливо развернула листок и вцепилась взглядом в текст.«В твоих локонах свела гнездо птица сердца моего. Моя душа всегда с тобою, где б не находился я.»
«Такое ощущение будто прощается.»
Но Хюррем не позволила плохим мыслям заполнить голову. Строчки нашли свое место в сердце, где царила любовь к автору записки.***
Вдали, где все было покрыто снегом расстилался замёрзший Босфор, а на противоположном берегу горели огни. Вместо луны на темном небе обосновался полумесяц в окружении мерцающих звёзд. Шах Султан стояла у окна, обнимая себя за плечи и смотрела в одну точку, пока не послышались шаги за спиной. В не чётком отражении она увидела подошедшего Лютфи, что замер рядом. — Снова в вашей головушке хитрые планы? — спросил он насмешливо, но без цели уколоть. И в ответ получил фирменный жест: закатанные глаза. — Как остроумно. Аплодирую. Поняв, что снова все бессмысленно, мужчина стал серьезен. — Вы назначили встречу Ахмеду Паше? Шах нехотя кивнула. Лютфи хмыкнул. — Вы упоминали, что у Ибрагима отношения с девушкой из гарема. Почему бы это не использовать против? Внутри что-то вспыхнуло, но быстро потухло. Подобное она старалась подавлять. В душе не было место сантиментам. — Оставь это. Мне нужно раз и навсегда, а узнай об этом повелитель, максимум его выговор ждёт. Ты не представляешь на сколько крепки их отношения. Лютфи, соглашаясь, кивнул. — Вам виднее, госпожа. Я тогда пойду. Мужчина не спешил двигаться с места, наивно ожидая, что супруга ответит ему. Она молчала. Он горько усмехнулся.***
— Госпожааа, — протянула Гюльшах, что с первыми лучами, как обычно, заглянула в покои Махидевран. Однако замерла, потому что постель пустовала. Служанка огляделась по сторонам и заметила открытые двери, что вели на балкон. Только сейчас она ощутила, какой холод стоял в комнате. Поёжившись, Гюльшах прошла на террасу, но Махидевран там не нашла. Девушка впала в замешательство. Где же она? Может в хаммам ушла? Служанка решила отправиться туда и проверить, только нечто необъяснимое подсказало подойти к балюстраде и посмотреть вниз. Гримаса ужаса застыла на лице. Госпожа лежала на снегу в луже собственной крови, одетая в лёгкую ночнушку... Дикий крик Гюльшах разнёсся на весь дворец плача...