Месяц спустя
В Стамбул пришла довольно ранняя весна. Солнце теперь чаще радовало глаз на небосводе и уже можно было чувствовать ласковое, тёплое прикосновение его лучей. Снег таял быстро, оставляя вместо себя холодные лужи, и темнота окутывала город теперь чуть позже, чем прежде. Жизнь в Топкапы продолжалась, но вот, если у простых слуг ничего толком не менялось, то в высших кругах атмосфера теперь иная и причиной тому некоторые события... — Госпожа, вы снова грустите. Разделите груз на сердце со мной... Фирузе еле заметно вздрогнула, когда Хюррем опустилась рядом. Все это время персиянка находилась словно под водой, и голос девушки прозвучал для нее лишь как шелест листьев. — А? Ты что-то сказала? Полина тяжело вздохнула. Эмоциональное состояние госпожи ей крайне не нравилось. С каждым днём она будто мрачнела, чаще уходила в себя и меньше говорила.«Иногда я искренне желаю, чтоб на Сулеймана упало что-нибудь тяжёлое и вправило мозги. После самоубийства Махидевран Фирузе бегала к нему как дура в роли носового платка, а через две недели он снова фаворитку принял, словно не было ничего.»
Личность девушки до сих пор скрывали. У Султана она была ещё несколько раз и, казалось, эта была причина, из-за которой Фирузе угасла, однако Хюррем предполагала, что был ещё один фактор. И госпожа о нем умалчивала. — Говорю, что тревожит вас? Помимо повелителя... Рыжеволосая резко прикусила губу, ведь не хотела лишний раз давить на больное.«Надо сначала думать,мысль фильтровать, а потом говорить.»
Фирузе перевела взгляд куда-то в сторону и задержала его. Полина поняла, что внимание персиянки было обращено на комнату, где были дети. — Я не могу забеременеть повторно. Раньше я не замечала эту проблему, либо просто отмахивалась, но с появлением в жизни соперницы все поменялось.«Ааа... Вот в чём ещё дело. Ну не дано может больше? Все ведь разные.»
О своих мыслях рыжеволосая тактично умолчала. — Обратитесь к лекарю. Другого выхода нет, — заключила девушка. Фирузе опустила глаза и сжала ткань платья. Тон стал ниже. — Я боюсь... Боюсь услышать, что больше не смогу... Хюррем без раздумий придвинулась ближе, накрыла ладонь госпожи и слегка склонила голову, пытаясь поймать взгляд персиянки. — Но хуже метаться в неведении. Лучше сразу проблему выявить, — и на том Полина резко поднялась, продолжив уже решительно и, кажется, непоколебимо. — Давайте прямо сейчас позовём? Фирузе вскинула голову, на лице отразился страх, а затем госпожа вскочила следом и схватила служанку за руки, взглянула так умоляюще, что у Хюррем на миг сжалось сердце. — Нет! Прошу! Я...— персиянка панически замотала головой по сторонам, словно в чем-то искала поддержку. — Сейчас не готова. Завтра. Да. Точно! Завтра! Рыжеволосая несколько секунд внимательно смотрела Фирузе в глаза и снисходительно улыбнулась, прекрасно осознав, что пойти против не сможет.«Границы тоже видеть нужно. Не буду давить. Пусть сама созреет.»
— Хорошо, госпожа. Ваше желание для меня закон, — в шуточном жесте Полина чуть поклонилась. В ответ Фирузе подарила благодарную улыбку. Хюррем даже показалось, что девушка облегчённо выдохнула и тихо сказала: — Спасибо. Служанка слегка стушевалась. — Не за что меня пока благодарить. Фирузе уже было дёрнулась оспорить, но прервал стук в двери, и в покои прошел Гюль-ага, явно сюда спешивший.«В последнее время его приход не сулит чего-то хорошего.»
Видимо у госпожи тоже промелькнули подобные мысли, от чего она вздохнула и напряглась, заранее готовя себя к тому, что ее явно не обрадует. — Гюль-ага, что снова случилось? Перед ответом он выдержал паузу, ведь собирался с мыслями, как бы мягче озвучить новость. Хотя понимал, что при любом раскладе госпожа останется опечалена, чего евнух не желал, однако смолчать тоже бы не смог. — Госпожа, вы же знаете, в гареме я держу ухо в остро и наблюдаю за всем зорко. Вот и выведал, что к повелителю нашему снова фаворитка отправляется... Фирузе прикрыла глаза, чувствуя, как в груди вспыхнуло знакомое пламя, что каждый раз медленно сжигало нечто важное. От безысходности она села на тахту. Смотря на госпожу, Гюль и Хюррем переглянулись и досадливо поджали губы.«Вот козел огородный! Какие слова теперь для нее подобрать? ”Не печальтесь, всё будет хорошо, он любит только вас и тд“ уже не сработают. Конечно, можно посоветовать, чтобы она больше не подпитывала его эго своими эмоциями, и Сулик сдастся сам, однако, какова вероятность, что это сработает? Если хуже станет? Вообще о ней забудет? Начало пути ещё не пройдено. Высока конкурентность. Да и я знаю, что Фирузе долго играть равнодушие не сможет. Тупик в общем.»
— Давно ее готовить начали? — голос Фирузе прозвучал глухо, кажется безжизненно, потому как госпожа закрыла лицо ладонями. — А... Ээ... Точно не скажу. Но судя по времени, с минуты на минуту двинутся. Полина аккуратно прошла к персиянке, однако не успела до нее дотронуться, как та неожиданно вскочила и молча, с решительностью в глазах отправилась к выходу. Евнух и служанка только удивлённо поморгали и не сразу сообразили кинуться за Фирузе. В коридорах они кричали ей что-то вдогонку, но госпожа их не слышала, ведь все внимание было сосредоточено на цели.«Лишь бы сгоряча дел не натворила. Ибо неизвестно, как Сулейман отреагирует.»
Осадив стражу, что готовилась преградить путь, Фирузе без колебаний ворвалась в покои Султана, оставив в коридоре растерянных Хюррем и Гюль-агу. — Ох, что делать?! Как бы не разгневался повелитель! — качая головой, проговорил евнух. Рыжеволосая зыркнула на него недовольство и шикнула: — Беду не клич! Нормально всё будет. Но этим она хотела лишь немного утешить себя и евнуха. — Гюль-ага?! Оба синхронно развернулись на голос и увидели неподалеку замершего Сюмбюля с девушкой, лицо которой было скрыто. — Чего разорался?! Обратно веди! Фирузе Султан у государя! — Гюль двинулся на них, махая руками. При иных обстоятельствах это могло бы вызвать смех.«Так-так, а вот и птичка наша. Мы уже выяснили, что девушка на этаже фавориток лишь прикрытие. Но кто настоящая? Чутье намекает, что Садыка. В то же время оно намекает, что я могу ошибаться.»
Пока у евнухов случилась перепалка, Хюррем медленно зашагала в их сторону, желая лучше разглядеть фаворитку. Девушка только ниже опустила голову.«Хитрая какая... Просекла.»
А тем временем, Гюль-ага, пользуясь случаем, взмахнул рукой и при этом задел вуаль, скрывающую лицо незнакомки. — Пёс плешивый! Убери руки! — разозлился пуще прежнего Сюмбюль. — Сам ты пёс, шакал! Не смей указывать мне!«Чуйка не подвела. Ай, да Гюль, хорош, собака. Ой...»
Гюль-ага и Сюмбюль продолжали препираться, и это медленно могло выйти за границы. Поэтому Полина решила вмешаться. — Вы с ума сошли?! Идите выясняйте отношения подальше от покоев повелителя! Беду навлечь хотите?! И слова немного сбавили пыл. Никто не нашел повода возразить, потому евнухи отправились прочь, всё ещё кидая друг другу нелицеприятные выражения. Рыжеволосая выдохнула и прижалась к прохладной стене. В висках начинало пульсировать от перенапряжения. Девушка потёрла их, и невольно взгляд зацепился за кабинет Великого визиря... Сердце заныло в тоске по человеку, что долгое время находился за тысячи километров и именно сейчас Хюррем остро ощутила, как его не хватало.«Почти месяц назад Султан отправил Ибрагима подавлять восстание в Анатолии. Как же я безумно скучаю... Даже переписываться нельзя в целях безопасности. Скорей бы он вернулся и забрал меня. Но Фирузе... Как же оставить ее? Ох, разрываюсь.»
— Хюррем! Хюррем! Рыжеволосая дёрнулась и повернула голову, увидев, как к ней мчалась Назлы Хатун, что не так давно назначили няней старшего наследника. — Что такое?! Девушка перевела дыхание и сбивчиво поведала: — М-мустафа снова сбежал! Я... Я не стала панику разводить. К тебе сначала. Ты ведь... ты ведь знаешь где он может быть?! И то было правдой. Побег мальчика не первый. Смерть матери для ребенка почти непосильное потрясение и так он старался убежать от своей печали, скрыться и подумать обо всём в одиночестве. Это он поведал рыжеволосой, когда она нашла его в уголке сада, скрытом от посторонних глаз. Без желания не заметишь сразу. — Да-да, знаю! Только успокойся! На всякий случай проверь ещё раз его любимые места во дворце, а я пойду в сад! Назлы судорожно закивала. — Х-хорошо. На том они разошлись. Полина молнией забежала в покои и взяла первую попавшуюся накидку. Сердце бешено колотилось в груди, ведь сад был окутан мраком, а в такое время может случиться всякое...«Бррр... Хватит накручивать себя!»
Хюррем поёжилась, когда прохладный ветер добрался до кожи. Обходя лужи, она двигалась с надеждой на то, что мальчик был в том же месте. И с облегчением выдохнула, обнаружив одинокую фигуру на лавке в полумраке. Мустафа болтал ногами и смотрел на звёздное небо, высоко задрав голову. Уголки губ были приподняты. Он казался счастливым, мечтательным. — Мустафа... Полина опустилась рядом, и шехзаде резко повернулся к ней. Глаза стали шире, будто девушка оказалась приятным сюрпризом. — Привет, огонек! — резво поприветствовал он ее. Хюррем выжидающе смотрела на ребенка, пока тот делал это в ответ. В конечном итоге она сдалась. Выдохнула и приобняла мальчика за плечо, прижав к себе. Мягко заговорила: — Мы ведь уже обсуждали... Когда хочешь побыть здесь один обязательно предупреждай. Почему ты снова сбежал? — Я отпрашивался у Назлы. Она не отпустила. Просто так сильно захотелось... — И правильно. Время уже позднее. Слушать сердце, конечно, хорошо, но должен преобладать голос разума. Умоляю, не делай так больше, — а затем в голове возникла неожиданно идея. — Иначе защекочу... Мустафа испугано округлил глаза, потому что отчётливо помнил «силу щекотки», которую ему однажды продемонстрировала Хюррем. — Не надо! Рыжеволосая хитро прищурилась и опасно возвысилась над шехзаде, в тот же миг начала воплощать угрозу. По саду разнёсся громкий, заливистый смех. — Хвххвхв! Хюррем! Обещаю больше не буду! Ребенок изворачивался в ее руках, однако в силе Полина его превосходила. Выбраться было не так-то просто. — Точно? — Хахвхвх! Да! Пытка маленького беглеца закончилась. Девушка заключила мальчика в объятия, пока тот счастливо улыбался и тяжело дышал. — Я запомнила твое обещание. Держи его как настоящий и верный воин! — получив в ответ утвердительный кивок, Хюррем продолжила. — А теперь пойдем. Скоро спать. Мустафа понимал, что противиться не имело смысла, да и в общем-то не особо хотелось. Шехзаде покорно позволил взять себя за руку, и они побрели по мокрым дорожкам, на которых в некоторых местах ещё не сошел снег. Полина мельком поглядывала на мальчика.«Увы, знаю, какого это потерять близкого человека. От Махидевран я такого не ожидала. Думала будет там сидеть в тихую и коварные планы строить, а оно вот как вышло. Или она не сама?...»
От подобной мысли неприятно передёрнуло.«Бред. Кому она нужна была? Видимо поняла, что дорога назад ей не светит и не выдержала. Даже жаль немного... Но с другой стороны Махидевран никого не жалела.»
— Ибрагим! — внезапный крик Мустафы пронзил и заставил моментально вернуться в реальность. Мальчик вырвался и рванул к человеку, что замер, услышав свое имя. Хюррем осталась на месте, в непонимании хлопая глазами, пока не спеша подкрадывалось осознание. Она смотрела на него и не верила глазам. Вот он здесь, а не за несколько километров, улыбается, держа на руках шехзаде и их взгляды встречаются... Становилось жарко от накатывающего волнения. Рыжеволосая неспешным шагом двинулась к ним. Ладони вспотели. Она не могла подумать, что их долгожданная встреча состоится так внезапно, когда солнце давно уступило место луне, но тем даже приятнее. В этот момент в сад вышла Назлы, которая извела себя поисками и предположениями. Визирь опустил Мустафу на землю и попрощался, доверив служанке. Взволнованная девушка увела мальчика, а Хюррем приблизилась и замерла, глядя мужчине в глаза. Без слов он притянул ее к себе и бесстыдно впился в губы, целуя с голодной жадностью, до нехватки дыхания. Уже ничего не имело значения, кроме их чувств, что рвались наружу яркими искрами. — Наконец-то я вижу и чувствую тебя рядом, — прошептал он, обжигая губы горячим дыханием. Проводил ладонью по волосам, пропускал их через пальцы. — Разлука была безжалостной пыткой. Ибрагим, я не хочу так больше,— рыжеволосая обняла Паргалы на столько сильно, на сколько могла и уткнулась в плечо. — Потерпи лишь ночь, милая. Завтра я тебя заберу. Слова ударили, словно разрядом, и Полина резко подняла голову, удивлённо спросив: — Уже? Ибрагим улыбнулся и нежно провел пальцем по щеке. — Да. Дворец готов. Тянуть я больше не желаю, — но после ехидно задал вопрос. — Или передумала? Гамму эмоций, что отразилась на лице девушки сложно описать словами. Грек держался, чтобы не рассмеяться. — Конечно нет! Неожиданно просто! И Хюррем снова оказалась в таких теплых и надёжных объятиях. — Наше счастье близко. Очень.***
Приятный, сладковатый аромат обволакивал покои. Разум словно выбивался из некой дымки. Голова впервые свободна от всяких мыслей, и каждая мышца в теле была расслаблена. Очень давно она не ощущала себя на столько хорошо, однако непривычный запах защекотал нос и заставил чихнуть. — Ты не заболела? — Сулейман обеспокоенно приподнялся и окинул взглядом Фирузе рядом. До этого мужчина прибывал в безмятежном полудрёме, но внезапный звук вынудил открыть глаза. Персиянка нахмурилась, шмыгнув носом. — Нет. Просто аромат здесь странный... Раньше был другой. Непривычно. Султан вскинул брови и выдержал паузу, принюхиваясь. — Правда? Я не замечал... Фирузе вздохнула и прошептала себе под нос: — Куда уж тебе... Сулейман, благо, не услышал и лёг обратно, повернувшись на бок. Держа лёгкую улыбку, провел подушечкой пальца по оголённому плечу. Пробежали приятные мурашки. Девушка взглянула на него и попыталась понять, в какой момент их ссора переросла в животную страсть. Кажется, тот переход бесследно затерялся на задворках сознания. — Ай! Султан резко поднялся и согнулся пополам, схватившись за область живота. Фирузе метнулась за ним и приобняла за плечи, не на шутку забеспокоившись. — Что такое?! Стиснув челюсти, от колющей боли в желудке, мужчина процедил: — Н-ничего. Всё хорошо... И застонал, завалившись на бок. В панике персиянка выбралась из постели и заметалась туда-сюда. — Ох, какое хорошо?! Я сейчас лекаря позову! Превозмогая боль, корчась в муках от нее, Сулейман ответил: — Не надо! Пройдет! — и уткнулся в подушку, пока со лба стекал пот. Но Фирузе не была с ним согласна. Страх за любимого сковал, но и послужил импульсом действовать. — Не упрямься! Так дело не пойдет! Девушка быстро нашла свою одежду и впопыхах нацепила платье. Кинулась к дверям. — Немедленно позовите лекаря! Только тихо! И в этот момент разнёсся за спиной сдавленный полукрик. Фирузе рванула обратно. Устроилась рядом с Сулейманом и принялась успокаивающе поглаживать его по спине. — Потерпи немного. Скоро тебе помогут...***
На следующий день Полина не могла найти места. Рыжеволосая встала довольно рано, да и в целом спала не особо много, ведь в голове переплеталось множество мыслей. Предстоящее будущее завораживало, тянуло попробовать себя, но в то же время дарило лёгкий страх, ведь все ещё было туманным.«Вот что может пойти не так? Ничего! Главное не накручивать себя. Всё будет хорошо, всё будет хорошо, всё будет хорошо.»
Хюррем ходила по покоям туда-сюда с нетерпением, томительно ожидая возвращение Фирузе, чтобы обсудить ее побег к Султану и внезапный переезд.«Хоть бы Сулик не испортил ей настроение. Передумает ещё...»
От волнения девушка принялась заламывать пальцы и кусать губы. Слишком долго тянулось время.«Я так сорвусь и побегу забирать ее.»
И двери наконец-то отворились, впустив внутрь госпожу. Полина развернулась с широкой улыбкой, однако она быстро стёрлась, ведь вид Фирузе был понурый. — Госпожа, что-то произошло?!«Глупый вопрос. Учитывая, что она вчера ворвалась к нему вместо другой. Хотя ночь провела...»
Фирузе опустилась на постель и разнёсся усталый вздох. — Сулейману плохо стало. Лекарь сказал, что дело в желудке. Под утро только отпустило. Хюррем поджала губы, подбирая слова. — Всё обошлось, слава Аллаху и это главное. Не сомневаюсь, повелителя вылечат.«Нет. Сомнения всё-таки есть.С другой стороны он мог съесть что-то не то.»
— Ещё запах в покоях странный был. Я чихала как от пыльцы цветов. Сейчас вот тяжесть в голове...«А это уже странно и повод задуматься. Но скорее всего простая аллергия на благовония. Или... Садыка... Она ж у него тусовалась! Может возникшие проблемы с желудком с этим как-то связаны? Хм... Нет, не думаю, что обычный дым может влиять на столько. Однако, змея вполне могла что-то подсыпать или подлить в еду.»
— Ты, кстати, собралась уже? Полина не поняла. Смутившись спросила: — В смысле? — Я Ибрагима Пашу встретила. Пришло время расставаться. Фирузе грустно улыбнулась. Отпускать тяжелее всего. Шокированная Хюррем простояла несколько секунд, а затем села рядом и без стеснения обняла госпожу. — Мы не прощаемся навсегда, лишь говорим до свидания. Я буду навещать вас каждый день. Фирузе мягко отстранилась и расположила ладони на плечах служанки. — И оставаться, когда настанут долгие дни похода.«Клянусь, я сейчас расплачусь! Фирузе мне стала так дорога. Глотку перегрызу любому, кто обидит ее!
Обе знали: что друг за другом хоть в огонь хоть в воду.***
— В очередной раз убеждаюсь, что принял правильное решение, когда отдал тебе печать. Ты молодец, Ибрагим. Если хочешь можешь отдохнуть. Паргалы поклонился, взглянув исподлобья на Султана. Минутами ранее грек явился с подробным отчётом об поездке, однако заметил некие изменения. Сулейман был непревычно бледен и под глазами отчётливо выделялись темные круги. Это насторожило. — Повелитель, с вами все в порядке? Мужчина поднял на визиря усталый взгляд, и ответ прозвучал достаточно лениво. — Да. Не беспокойся. Ибрагим не спешил уходить, ведь была ещё новость, которую стоит ли теперь сообщать. Сулейман приметил метания друга. — Ты не все мне рассказал? На раздумья больше не было времени, поэтому визирь решил сказать здесь и сейчас. — Верно, Повелитель. Дело в том, что по дороге в столицу на меня было совершено покушение. Погибло несколько моих людей. До меня им добраться не удалось. В ушах зазвенели клинки, а в глазах промелькнули образы людей в черных повязках. — Кто посмел?! Немедленно разыщи и я хочу лично отрубить подлецу голову! От переизбытка эмоций Сулейман заходил из стороны в сторону. — Не переживайте. Я уже отдал нужные указания. — Хорошо. Можешь идти.***
Сегодня для нее все казалось особенным. Полная луна на небе, что не давала полноправной власти ночной тьме, звёзды, что сверкали ярче прежнего, холодный воздух, в котором нотки весны и даже голые деревья, покачивающиеся из стороны в сторону. Полина стояла у окна и изучала за ним новый вид, не скрывая лучезарную улыбку. Топкапы остался где-то позади. Пару часов назад, как и обещал, Ибрагим забрал ее и привез в новую жизнь. Но в сердце ещё томилась тоска. Рыжеволосая думала о Фирузе, о детях, даже Гюль-ага в мыслях мелькал и Нигяр Калфа. Она знала, что увидит их вновь, однако как прежде ничего уже не будет. — Госпожа, Ибрагим Паша просит вас спуститься на первый этаж. Хюррем вздрогнула и поначалу не поняла, к кому обращалась служанка рядом. Осознала быстро. По приезде всем обитателям дворца визирь строго наказал обращаться к новоприбывшей «госпожа». И это было на столько не привычно, что казалось бредом. — Хорошо. Я иду. Задерживаться девушка не стала. Очень уж сильно хотелось узнать зачем ее звал мужчина.«Неловко как-то. Пришла тут непонятно кто и госпожа сразу. Надеюсь, обиду никто не затаит. Хочется пожить спокойно.»
Полина спешно спускалась по лестницам, однако на последней слегка оступилась и влетела прямо в объятия Ибрагима, чьего присутствия она не заметила сразу. Над ухом разнёсся добрый, бархатный смех. — Пожалуйста, осторожней. Я как бы планирую прожить с тобой всю жизнь. Она подняла на него взгляд и скромно улыбнулась. — К тебе вот спешила. Зачем звал? Не ответив, визирь взял рыжеволосую за руку и повел куда-то вглубь первого этажа, где вскоре Хюррем увидела приоткрытые двери неизвестной комнаты. Они подошли ближе и остановились, начав наблюдать за происходящим внутри. Там на подушках сидели четверо: старец с чалмой на голове, перед которым был открыт Священный Коран, по правую сторону Матракчи Насух Эфенди, по левую неизвестный девушке человек и ещё двое, которых она так же не знала. Доносились слова: — Принимаешь ли ты Хюррем Ханым, в мужья Ибрагима Эфенди? — старец обратился к человеку, сидящему с левой стороны. — Принимаю, — кивнул он. — Принимаешь? — Принимаю. — Принимаешь? — Принимаю. После старец обратился к Матракчи: — Принимаешь ли ты, Ибрагим Эфенди, в жены Хюррем Ханым? — Принимаю... — утвердил мужчина. Земля медленно начинала уходить из-под ног, и Полина пошатнулась. Вовремя ее удержал Ибрагим, прижав за талию к себе и оставил долгий поцелуй на виске. — Это... Это ведь всё правда? Не сон? Голубые глаза были на столько сильно распахнуты, что девушка была похожа на маленького ребенка, который познавал удивительный мир. — Правда. Теперь ты моя. Навсегда, — дыхание защекотало ухо.«Мы женаты.... Женаты!»
Было сложно поверить, что произошедшее перед глазами чистая реальность. Хюррем прикрыла рот ладонью, а глаза заблестели от подступивших слёз, пока Ибрагим с удовольствием наблюдал за ее эмоциями. — Об этом я могла лишь мечтать. Спасибо... что воплотил в жизнь. Паргалы крепко сжал прохладную ладонь девушки, переплетя пальцы и потянул за собой обратно. Уголки его губ были приподняты. Невольно взгляд рыжеволосой упал на кольцо, которое украшало безымянный палец.«Муж и жена... Эх, принарядиться хотя бы нужно было. Такое событие важное. Не думала, что он решит скрепить наш союз на столько быстро. Это ведь теперь для нас запретов нет. В плане любви, конечно. Куда он меня снова ведёт? В спальню супружеский долг выполнять?»
От подобных мыслей щёки налились румянцем, и Хюррем коротко прокашлялась, только сейчас заметив, что они вошли в покои, где полумрак придавал таинственность, а кровать, скрытая за балдахинами, интимность. Полина слегка вздрогнула, когда почувствовала прикосновение пальцев на спине. Они скользнули вверх вдоль поясницы по линии позвоночника. Тело отозвалось приятными мурашками, и рыжеволосая прикрыла глаза, уже теряясь в ощущениях. Ибрагим наклонился, убрал пряди волос и в тот же миг Хюррем почувствовала, как он легонько прикусил кожу на шее. Она задышала тяжело и прерывисто. Внизу живота медленно стягивался тугой узел. Мужчина кончиком носа коснулся ее уха, дыхание защекотало кожу, что вызвало короткую, но лучистую улыбку. — Моя Хюррем... — прошептал он с придыханием и неспешно оголил одно плечо девушки, начав одаривать его мягкими поцелуями. Невольно рыжеволосая выдохнула стон. Внутри разгоралось пламя желания, которое с каждой минутой удерживать становилось труднее. Разум словно окутывал туман. Ясная его часть селила слабый страх неизведанного, однако всё меркло благодаря прикосновениям мужчины, которому Полина доверяла. — Мой Ибрагим... — Хюррем ответила тем же и развернулась, потянулась вверх, прильнула грудью к его груди, и губы нежно скользнули, целуя особенно чувственно. Дыхания смешались, вызвав дрожь по всему телу. Ладонь Паргалы легла на затылок девушки, пальцами он зарылся в волосы, притягивая к себе сильнее, и тем самым он углублял поцелуй. И Хюррем вдруг осознала, что нестерпимо хотела его рук на обнажённом теле. Визирь словно прочитал ее мысли и принялся торопливо расстёгивать пуговицы на платье. Грек дрожал, будто вот-вот окончательно потеряет голову и сорвётся, но сдерживал себя, потому что в первую очередь думал о ней. Ткань скользнула на пол и рыжеволосая предстала перед ним не только обнажённая телом, но и душой. По инерции захотелось прикрыться руками, однако Ибрагим удержал ее за запястья и с восхищением оглядел изящные изгибы, пока взгляд Полины забегал туда-сюда. Воздух стал разрежённым, горячим. Он снова до безумия жадно завладел ее припухшими губами и слегка подтолкнул, надвигаясь, а когда они добрались до кровати, то плавно опустил ее на прохладный шелк. Паргалы навис над ней, смотря точно в глаза и видел там многое: отголоски страха и сомнения, нежность, любовь, а самое главное - желание. Томить дальше становилось невыносимо. Мужчина опустился к груди и приласкал сосок, плавно прошёлся вокруг него языком. Хюррем охнула и пальцами сжала плечи грека, почувствовав ткань. Он был ещё одет. Рыжеволосая сглотнула слюну и, поборов смущение, нашла пуговицы рубашки. Пальцы дрожали, однако она расправлялась поочередно с каждой, пока ткань не слетела в неизвестном направлении. Взору открылась его мощное тело, на котором хранились следы сражений в виде шрамов. Их было не так много, но за каждым таилась своя история. Почти невесомыми поцелуями Ибрагим спустился к животу. Каждое его прикосновение было подобно касанию пера, что она чувствовала каждой клеточкой тела, которое гудело и пульсировало. Неожиданно Паргалы отстранился и Хюррем чуть не дёрнулась за ним с желанием вернуть обратно. Грек ухмыльнулся и провел рукой от бедра к лодыжке, поднял ногу и оставил нежное касание губ на щиколотке, а затем освободил себя от последней преграды в виде штанов. Полина задышала быстрее. Ибрагим снова навис над ней и сказал мягким полушёпотом: — Потерпи чуть-чуть... Сейчас она не смогла бы связать ответ, поэтому лишь кивнула. Втянула воздух и выдохнула, когда визирь устроился меж ее ног. Вошёл плавно, чтобы рыжеволосая перенесла миг боли лучше. — А-ах... Выждав несколько секунд, грек задвигался медленно, не сводя взгляда с Хюррем. Темные зрачки будто поглощали ее. Ибрагим жадно наблюдал как она кусала губы, выгибалась навстречу, впитывал ее тихие стоны. Эта близость творила нечто невообразимое. Окрыляла, доводила до головокружения. Казалась таким приятным сном, что после точно не захочется просыпаться. Тени скользили по балдахину. Паргалы сплёл их пальцы, губы встретились вновь в ненасытном поцелуе и визирь удовлетворённо излился, поймав финальный стон девушки. Сквозь тяжёлое дыхание Ибрагим произнес: — Люблю тебя... И оставил несколько поцелуев на лице, пока Хюррем ответила: — Я тоже.