Твоя лживая сущность

Женщина берёт в руки бокал с вином, вертит, любуется как сверкает стекло и медленно попивает спиртное, наслаждаясь сладким, с лёгкой кислинкой, вкусом. Сегодня был насыщенный день. Ремонт храма в процессе. Она смогла поговорить с юным Господином Сано, дать пару советов. Её сын договорился отпраздновать Сэцубун в Эримосе. Что может быть прекраснее того, когда две семьи вновь объединяться? Экзорцисты из семьи Сано весьма талантливы и о них всегда слагали много легенд, передавая из поколения в поколение, но глупый старик Мансаку решил скрыться от богатства и славы, заселяясь в какой-то глуши. Основать собственную деревню, жить в мире и гармонии. Чушь. Госпожа отвлекается на сына, хищно сверкая зелёными глазами. Если бы не его ошибка, совершённая несколько лет назад, то всё было бы хорошо. Семьи продолжили бы ладить, а мальчишки стали братьями по оружию. Род Ханагаки имел бы не кровное, но хоть какое-то родство с Сано. Юноша чувствует, как взгляд матери прожигает в нём дыру. Кусок в горло не лезет. Глаз не поднимает. Знает, что она этого и ждёт. Потом начнёт задавать странные вопросы и все они будут связаны с Майки. Терпение женщины на пределе, и поэтому она наступает в открытую.  — Не перетруждай себя, Мичи, — это прозвище, которым раньше называли парня близкие друзья, звучало слишком противно из губ матери. Она недавно стала к нему обращаться по имени, и это очень сильно раздражало. Сердце пронзил маленький, но такой болючий укол. — Даже юный Господин Сано забеспокоился о тебе. Такемичи хотел фыркнуть на эту нелепицу, но воздержался, а то женщина быстро бы ему мозги обратно вправила. Как же болит голова...  — Он просто соблюдает формальности, мам. Не стоит придавать этому большое значение. Женщина хитро ухмыляется, ставя локти на стол, заключает пальцы в замок и подбородок пристраивает, поддаваясь вперёд. Ближе к сыну.  — И крутился возле твоей комнаты тоже только из-за формальностей. Господин Сано не отходил от неё ни на шаг, как бы я не уговаривала. Тоже из-за формальности. Юноша понял, что подобрал не те слова, но теперь спорить с матерью бесполезно.  — Я видела, как ваши энергии слились. Это было впечатляющее зрелище, — Госпожа Ханагаки замечает, что её чаду не особо интересен разговор. Точнее он только делает вид. — Только подумай, Мичи, как красиво звучит. «Синее золото», — женщина закатила глаза в блаженстве, представляя какое изысканное украшение выйдет. Такемичи тихо выдыхает.  — Мам, мы не состоим с семейством Сано в родстве. И не сможем. На конце юноша явно выделил точку, давая понять матери, что пора остановится и сойти с этой темы. Украшения, о которых говорит Госпожа Ханагаки — это традиция её рода. Когда дочери и сыновья находят спутника жизни, то их мастер наблюдает за слиянием энергии молодожёнов и придумывает особое изделие, которое будет подчёркивать особенности пары. Такемичи видел их с отцом кольца, и они сделаны просто изумительно. Тонкие серебряные нити переплетаются, создавая паутинку, а бирюзовые и темно-синие камушки разбросаны в виде брызг. Тонка работа, но… Она предназначена мужу и жене. Юноша не поминал и до сих пор не понимает одержимость своей матери обзавестись с семейством Сано хорошими отношениями. Тем более она не упустит момента, чтобы не сказать:  — Да, — грустный вздох, — жаль, что ты не родился девочкой. У меня были такие планы на тебя. И этот её разочарованный взгляд доводил Такемичи до грешных мыслей. Что ж она тогда в реке меня не утопила? Юноша из последних сил сдерживает порыв, пока что ещё контролируемой агрессии. «Жаль, что ты не девочка». Эта фраза сопровождала его на протяжении всей жизни. Госпожа не упустит момента, чтобы не напомнить сыну про свои сожаления, но это ей это не мешало осуществить некоторые свои замыслы. Это действует на нервы. Такемичи бесится, но терпит. Потому что так надо. Потому что если он проиграет своим эмоциям, то и не справится со всем остальным. Поэтому впитывает упрёки матери, словно губка. В голове промелькнуло неприятное воспоминание о тех временах, когда мальчика спустя пять дней нашли в лесу. Весь в грязи, растрёпанный, некоторые раны начинали гнить, от него неимоверно несло феромонами суккуба и всё тело было осквернено. Мать, когда увидела своё потерянное дитя, слегка нос поморщила, окинула того холодным взглядом и выкинула следующее: «Хорошо, что ты не девушка. А то бы считался грязной потаскухой». Это было первым и последним разом, когда она посчитала его пол удачным, ведь «грязных девок» замуж выдать сложнее. Да и какой замуж?! Она уже головой поехала! Такемичи дергает рукой, роняя тарелку на пол. Осколки вместе с едой разлетаются по всей комнате. Юноша не может сдержать улыбки. Такой отчаянной и наполненной искренней ненавистью. И я с ней вместе… С ума схожу. Зелёный взгляд медленно переводят с парня на тарелку и обратно. Ехидная улыбка пропадает, и они ещё минуты три молча играют в гляделки. Сейчас словно меняясь ролями. Они бы так могли долго просидеть, но Такемичи некогда. В отличие от кого-то, у него есть дела.  — Я не голоден, — он отодвинул стул и хотел было уже выйти, но добавил, тем самым прерывая мать. — Не переживай, мам. Мы обсудили с юным Господином Сано всё по поводу праздника и танца. Женщина довольно кивнула и отпустила сына со спокойной душой. А юноша идёт, убегает из зала, не желая больше видеть этой ядовитой ухмылки на родном лице. Как же я ненавижу… Но мысль не заканчивает, потому что не решает кого сильнее. Прошлое, мать, семью Сано или сегодняшний ужин.

…

Солнце светит и радует всех своими тёплыми лучами. Ни облачка на ясном небе. Врата отворились, впуская незнакомых, слегка напуганных, но таких улыбчивых людей. Гостей принимают с распростёртыми объятьями. Детишки быстро находят общий язык, поэтому, с тануки под ручку, бегут путаться под ногами Изаны, говоря, что их священник самый лучший и сильный. Беловолосый парень потрепал ребятам волосы и дал по конфетке, что очень обрадовало детишек из Вайтейи. Их Гудзи не плохой, но вселяет страх своей громадностью. Кстати, о нём. Тайджу направился к родному дому. Воспоминания накрыли его, но они были не из приятных. Четыре серые стены пропахли страхом, и он долго ещё не сможет выветрится. На пороге стояли Хаккай с Юзухой и с некой печалью оглядывали с ног до головы старшего брата. Да, он был ещё тем тираном и в своё время младшие успели настрадаться, но когда Тайджу покидал Эримос, то попросил прощение. Брат с сестрой восприняли это извинение по-своему. Один считал, что слова старшего брата были искренними. Вторая же решила, что они пусты и ничего не значат, но оба простили. Простили, но не забыли. Из дома выбежали две резвые девчушки, обнимая Хаккая и Юзуху. Лавандовые глазки любопытно сверкнули и неотрывно разглядывали огромного мужчину.  — Братец, сестрица, пойдёмте! — и маленькие ручки потянули их в толпу. Родственники только кивнули друг другу в знак приветствия и разошлись. Мана отпустила руку девушки и подбежала к брошенному, но такому грустному здоровяку. Тянет сиреневый платочек с аккуратной вышивкой и робко улыбается.  — Братик говорит, что когда грустно, то стоит поплакать, — Тайджу с непониманием смотрел на ребёнка.  — Мне не грустно, — девочка нахмурила брови, пытаясь сделать свой вид более грозным, но… Боже, она такая милая.  — Вы врёте, дяденька Гудзи. Вас выдают глаза, — мужчина неосознанно тянет руку к лицу. — Пойдёмте с нами. Я покажу, как рыбок ловить надо!  — Рыбок? — не успел священник одуматься, как его хватают за руку и тянут за собой. Развлечения в Эримосе резвее, что ли? Если в Вайтейе люди спокойно устанавливают палатки с разными товарами или священными статуэтками, смотрят на проведение обряда, позже на танец Госпожи и юного Господина, и сами пускаются в пляс, то в этой деревне… Это просто какой-то хаос. Палатки с развлечениями и разными конкурсами больше походили на унижение перед всей толпой. Ну вот кто придумал ловить ртом яблоки на скорость? Люди из Вайтейи с изумлением наблюдали за Па-чином, который эти фрукты не то, что отлавливал, да так ловко, но и съедал. Баджи уже тошнило от кислого привкуса во рту, но проигрывать другу не собирался. А толстяк лишь смеётся на жалкие попытки Кейске и подбородок задирает, когда публика ему аплодирует. Близнецы Кавата бегают за детишками, пугая их масками демона и ангела. Учат трубочки скручивать из листьев и в мыльную воду окунают, пузыри надувают. А ребята весело кружат и лопают один за другим. Казутора с Коко переглядываются и ухмыляются. Следят, чтобы у этих буянов ничего из-под контроля не вышло. Доракен с мужиками соревнуется в армрестлинге, люди ставки делают, ликуют. Как-то быстро вышло растрясти гостей из состояния «шока и неприязни» в «сейчас я покажу, как надо!». Инуи затаился в тени и наслаждается праздничной атмосферой. Госпожу Ханагаки занимает Эмма разговором. Точнее девушка даже не успевает за мыслью женщины, ведь она балаболит обо всём и ни о чём. Голубые глаза переводят на рядом стоящего Такемичи. Наконец-то юноша не выглядит, как ходячий мертвец. На лице лёгкая улыбка. Он глубоко вдыхает тёплый воздух и медленно выдыхает. Надо отдохнуть, потому что впереди тяжёлое путешествие. Ханагаки наблюдает за неугомонным высоким парнем, который затиснется в любую компанию и попробует разные закуски, хотя его предупреждали, что стоит дождаться обряда, а потом уже за стол садиться. Ханма на это носом вертит и говорит: «Я не верующий, значит всё можно». Этого демона не исправить. Он очень долго и муторно выпрашивал у Такемичи выйти и полюбоваться праздником. Всё равно его силы запечатаны на время контракта и никакого вреда не принесёт. «Безобиден», как тот выразился. За плечи демона хватает Изана, натянутые уголки губ нервно подрагивают и Шуджи уводят в храм Хатиман. В одной из домишек слышались крики и глухие удары тканью.  — Если бы ты не ёрзал, то и закончили вовремя! — у Такеши глаз дёргается.  — Я не могу! Можно сделать наряд свободнее? Он ужасно- Майки обрывают ещё одним ударом.  — Ещё раз это сделаешь, и я за себя не ручаюсь.  — Острый перец.  — Понял. Мицуя продолжает копошиться с нарядом Сано, а тот разминает затёкшие плечи и шею. Молится Богам, чтобы это поскорее закончилось.  — Волосы надо будет собрать.  — Только попробуй какую-нибудь шпильку всунуть, — лучник замер на секунду, прошептал ругательство и продолжил работу.  — А что ты предлагаешь? — Манджиро только открыл рот, как его вновь прерывают. — Помимо того, чтобы снять всё к чёртовой матери и щеголять в праздник в порванных штанах и футболке, — Такаши поднимает измученный взгляд. — Майки, где ты умудрился порвать штаны на заднице? Прости конечно, но тебя что ли в очко еба- Парню не даёт завершить вопрос раздавшийся стук.  — Вы там скоро? Изана говорит, что всё готово, — Доракену не дают заглянуть в комнату.  — Кенчи-ин, спаси меня! Мицуя заканчивает с нарядом и смотрит как можно заплести волосы. Роется в своей шкатулке. Рассматривает шпильки, брошки, заколки и в итоге останавливается на одной. Косо поглядывает на главу.  — Нет, ну ты уже умудрил! Не стану я это носить! — Майки в спешке надевает любимые тапки и пулей вылетает из дома.  — А ну стоять! — Такаши следует за Сано, грозясь эту шпильку ему в черепушку воткнуть. Народ расступался перед парнями, что-то шепча и посмеиваясь. Местные детишки кричат лучнику, чтобы быстрее поймал беглеца, а Манджиро на это обижается и язык показывает. Они наворачивают круголя вокруг Рюгуджи, который всё не решается кого стоит поймать. Майки ловко проскальзывает между Луной и Маной, успевая щёлкнуть по носу обеим. Но тут его хаори цепляется за что-то. Парень валится на землю, а Мицуя не успевает затормозить, спотыкается о тело главы и придавливает того сверху.  — Молись, Майки, чтобы там всё осталось целым, — рыкнул экзорцист. Откуда-то доносился звонкий смех Нахои, перекрывающий хихиканье Ханмы. Сано любовался красивым небом, пока его не накрыла тень союзника. Ханагаки… Сегодня выглядит по-особенному. Белый цвет ему к лицу. Чёрный мех, обшитый у рукавов и горла, придавал контраста. Одеяние более походило на женское, этим придавая большее очарование, но удобно ли в передвижении? Вечно непослушные волосы смогли зачесать назад, но лишь одна прядка торчала, делая укладку не совсем идеальной. Такемичи протягивает руку, чтобы помочь Майки подняться. На белых перчатках выделилось золотое кольцо. Довольно простенькое, но не менее чарующее. Это так называемый талисман рода Ханагаки, который передаётся из поколения в поколение.  — Надеюсь, юный Господин Сано наигрался. Только Вас и ждём.  — И тебе привет. Такемичи прищурил глаза. Что-то он часто стал забывать о правилах этикета во время общения с Майки. Юноше это не нравится. Скоро так и на «ты» перейдёт, хотя придерживается сохранению дистанции между ними. Мицуя поднимается, а Манджиро ещё пару секунд лежит. В небо смотрит и чувствует, что-то в нём не так. Вроде все обычно, но ядро слегка подрагивало, предвещая об опасности. На руку союзника смотрит, принимает, поднимается. Всё хорошо, мы изгнали всех демонов в округе, да и барьеры на границах стоят. Что может пойти не так? Такемичи улавливает задумчивый взгляд союзника и хочет спросить, как толпа начинает шуметь и потихоньку приближаться к храму Хатиман. Со всей этой неразберихой в голове Манджиро упускает момент, когда его волосы всё-таки закрепляют золотой шпилькой. Люди ожидали, когда распахнуться двери и оттуда покажутся Гудзи, но неожиданный крик ребёнка заставил забеспокоится. Среди фигур мелькал знакомый силуэт, заглядывая в лица зрителей и пугая ребятишек. Толпа давала проходу Ханме, переодетого в костюм страшного чудовища. Это работа Изаны, чтоб его чёрт побрал. Пока Шуджи развлекал толпу, то и двое главных священников с работниками храма подоспели. Одного мужчину выделили на должность «изгнанника» в этом году. Он кидался бобами в чудище, а Ханма тихо ойкал, бубнел проклятия и то, что в контракте точно такого момента не было. Святые приговаривали «Демоны — вон, счастье — в дом». После они раздали маленькие мешочки всем желающим людям, в особенности детям, те со счастливой улыбкой бросались в демона бобами, приговаривая то же самое, что и служители храма. Безбашенные ребятишки бегали за Ханмой хвостиком, но как жаль, что ему нельзя трогать их. Так бы въебал, чтоб больше в лицо эту херню не бросали. Крепись. Экзорцисты хихикали словно гиены, наблюдая за мучениями нечисти и не удержались, чтоб тоже парочку бобов не подкинуть. Майки всё никак не давала покоя погода. Как-то слишком жарко сегодня. Он успел запарится в наряде, хоть и ткань не слишком плотная. Тайджу зачитывал строки молитвы. Люди слушают, склонив головы, а по окончанию огромный костёр зажигают, и двое молодых людей выходят из массовки. Музыканты принялись наигрывать мелодию. Такемичи и Майки двигались плавно, точно чувствуя атмосферу, настроение музыки и друг друга. Ткань красиво развивалась при каждом взмахе руки, парни синхронизировали. Мелодия набирала темп. Движения становились резкими, краткими. На спинах хаори изображены символы «Свастонов» и «Драконов», что так же переплетались в танце от дуновения ветерка или же взмаха экзорциста. Инь и Ян. Промелькнуло у всех в голове. Этот союз точно не был ошибкой. Наоборот, лучшее, что могли предложить главы. Такемичи заглядывал в тёмные глаза, улавливая всё ту же искру волнения. Слегка хмурится, но танец продолжает. Майки притягивает Ханагаки ближе, кружит, снова отдаляется. В этот промежуток, когда их тела были слишком близко друг к другу, Сано прошептал: «Будь на готове». Музыка затихает, и парни садятся на землю под громкие аплодисменты. Момент. Землю затрясло, и это заметили все без исключения. Люди переглядывались, в их глазах можно было прочитать испуг и негодование. Последовал ещё один толчок, что дало понять экзорцистам. Пора действовать. Сверху в барьер долбились огромные птицы, протяжно крича и выдыхая пламя. Последовали маленькие фиолетовые трещины и в следующий момент барьер пробивают, позволяя нечисти ворваться к людишкам на праздник. Коко стоял в недоумении. Как им удалось разрушить заклинание, которое он наложил? Такого раньше никогда не было! Люди в панике метались кто куда, стараясь укрыться в своих домах, но крик главы «Свастонов» приводил в чувства.  — Коконой, поставь щит. Никто никуда не убегает! — из-за пазухи достают Бабу, покрывая лезвие золотистой молнией.  — Что происходит?! — Ханагаки растеряно смотрит на союзника.  — Сам не знаю, но эти твари как-то смогли прорваться. Такого никогда не было. Обычно за три недели до праздника всю нечисть истребляли, чтобы спокойно отпраздновать, а потом людей не тревожить какое-то время. Но что изменилось на этот раз? Такемичи посмотрел на Ханму, а тот плечами пожимает.  — Я тут ни при чём. В это время стая басан пролетала над крышами домов, поджигая их и выпуская из когтей что-то. Демоны. «Свастоны» достали оружие. Первые понеслись близнецы, повалив за несколько секунд уже шестерых. Малиновые молнии окутывали копьё Кена, грозясь разорвать тварей на несколько тысяч кусочков. Баджи широко ухмыляется, так же выпуская энергию.  — Понеслась! — только Майки хотел кинуться на демонов, как они сами окружили их с Ханагаки со всех сторон. Чёрт, ещё и без нагината. Голубые глаза бегали в поисках хоть чего-то и пали на заострённое украшение Сано. Без замедления он вынимает его, распуская пучок и бежит в толпу, перерезая всем глотки. Рваные синие молнии прошлись по каждой нечисти, заставляя ту закричать от боли. Откуда их столько взялось? Чёрные тени нападали со всех сторон и было такое чувство, что их становилось всё больше и больше. Коко еле удерживал барьер, так как помимо того, что нечисть нападает, так и на большое количество людей рассчитан. Он чувствует, как его кто-то берёт за руку, переплетая пальцы, и делится своей энергией, придавая сил. Подняв взгляд, он встречается с меловыми искрами и лёгкой улыбкой. Эмма кивнула ему и расширила их щит, тем самым укрепляя его прочность. Инуи метался из стороны в сторону, пытаясь не подпустить демонов слишком близко к людям. Блеск зелёных искр на лезвие одати переплетался с каплями крови. Па с криком в рукопашку разносил демонов. Спину ему прикрывал его верный друг Пэ-ян. Женщину окружили существа, рыча и предвкушая её сочную плоть на своих зубах. Та спокойно попивала алкоголь и одарила их хитрым взглядом только после того, как один из нечисти осмелился поднять на неё свои когти. Вмиг их охватила бирюзовая энергия, которая и без применения оружия хорошо шпалила.  — Вы посмели испортить мне праздник? — в голосе прослеживались холодные нотки. — Что ж, если хотите потанцевать, — метал катаны заигрывающе сверкнул, — то давайте начнём. Мощь этой женщины чувствовали все. Даже Майки стоит признать, что Госпожа Ханагаки очень сильна, но нельзя расслабляться! Ещё один взмах и кровь брызгает ему в глаза. Ничего не видать, но он продолжает наносить удары, пробираясь к своему тренировочному двору. Хватает первое попавшееся оружие и кидает Такемичи. Меч? Ну, лучше, чем шпилька. Юноша бросает украшение на землю и моментально окутывает меч своей энергией, но взгляд бросает на свои руки. И тут пришло осознание. Кровь… Красная. Это осквернённые!  — Сано, это живые люди! — Манджиро мешкает всего секунду после слов союзника, но уже получает порез на щеке. Как-то во время боя и не заметил сразу, но так оно и есть. Это обычный люд, в который насильственным способом запихали скверну.  — Блять, ребята! Это осквернённые! Не убиваем их!  — Спасибо, что предупредил тогда, когда мы уже сотню повалили, — съязвил Нахоя и из его рук выбивают клинок, за что нечисть получает кулаком по лицу.  — Бьём по слабым местам! — командует Доракен.  — Мы с Казуторой приготовим всё к ритуалу, — откуда-то донёсся крик Чифую. Майки выпускает золотые молнии, которые распространяются на всю деревню, парализую осквернённых. Это даёт парням время собраться и обезвредить существ. Женщина же с восхищением смотрела на мощь младшего сына семьи Сано. Потрясающе. В глазах полыхнула искра. Ой, а кимоно-то уже давно порвано. Всё-таки Мицуя прибьёт. Ханма под праздничным столом прячется, периодически плюшки всякие тырит и выглядывает, чтобы проверить обстановку. А потом с протяжным «оооо, понятно» возвращается обратно на базу. Дети плакали и закрывали уши с глазами, стараясь не видеть этого ужаса. Женщины молились Богам, а мужики, осознавая свою бесполезность в данной ситуации, смирно стояли на месте, скрипя зубами от нахлынувшей ярости. Одно дело знать, что детишки, которых ты видел ещё совсем крохотными, борются с демонами не на жизнь, а насмерть. Совсем другое лицезреть этот кошмар собственными глазами. Как все в крови и скверне они не покладая рук делают всё, чтобы защитить свой народ. Ханагаки метался от одного осквернённого к другому, оставляя за собой синюю протяжную полосу. Пока энергия Майки парализует врагов, надо действовать и желательно очень быстро. Обычно его техника боя больше смахивает на танец, но сейчас движения слишком резкие, что очень сильно нагружает ядро. В груди снова появляется режущая боль, но Такемичи игнорирует её. Быстрее. Нужно быстрее! Обломки горящих досок чуть не обрушились на Мицую, но Ханагаки того подхватывает. Они отлетают на несколько метров. Экзорцист изумлённо смотрит на главу «Драконов» и робко благодарит, но у того нет времени и прибавляет скорости. В глазах темнеет. Не только скверна, но и дым заставляют пошатнутся сознание, но юноша будет на ногах до конца. Нет, нужно держаться, обуза! Майки так же вступает в бой, помогая Баджи и Кену. Казутора выносит из храма свечи со склянками. Изана с Тайджу следуют его указаниям.  — Нужно всех в одну кучу! — Мацуно достаёт нужный свиток, прогоняя строки взглядом и вспоминая структуру проведения. Плач детей и рёв существ возвращал в тот самый день, когда впервые эти твари напали на Эримос. Боли в голове Сано не придаёт значения, продолжая обездвиживать осквернённых. Ты же хочешь разобраться с этим быстро. Я ускорю процесс, только дай мне своё тело. Светловолосый парень мотает головой, прогоняя надоедливый голос. Не сейчас. Бирюзовая молния обхватила тела лежавших существ. Лассо закидывали и подтягивали к середине. Такемичи замечает, что мать хорошенько приготовилась к празднованию. Его пронзает очередная боль. Юноша кашляет в руку и замечает на перчатках свежие кровавые следы. Его следы. Да как так. Я даже не особо старался. Он заливается новым приступом кашля и валится на колени. Сзади замахивается нечисть, но её протыкают на сквозь, расщепляя малиновыми искрами. Доракен наклоняется к главе «Драконов» и спрашивает о самочувствие. Дрянь! Его рвёт кровью!  — Я в п-порядке, — хрипит Ханагаки и пытается подняться, но его накрывают плащом и уводят ближе к храму. — Что Вы-  — Заткнись, сейчас не время строить из себя героя. Такие же хамы, как и их глава. Женщина краем глаза наблюдает за сыном и презрительно цокает, что не ускользает от Майки, стоящим рядом с ней. Парень нахмурился, но решил пока не лезть. Когда всех осквернённых собрали по центру, то сверху на них свалилась божественная сеть. Гудзи поддерживали её состояние и были полностью готовы к предстоящему очищению. Чифую с Казуторой принялись зачитывать строки, обливая существ святой водой, а те кричали и извивались. Людей надо было увести из деревни. Близнецы с Па-чином и Пэ-яном отправились на разведку, высматривая вмиг пропавших басан.  — Эмма, Коко, можете снимать барьер, — Соя подходил к толпе и с особой заботой обращался к женщинам и детишкам, говоря, что сейчас они переберутся в безопасное место и всё будет… Хорошо. Да, точно. Инуи подоспел к своему Господину и растеряно оглядывал того, спрашивая, что же случилось. А случилась очередная беда. Демоны, кажись, окрепли, так как нашли новый источник своей энергии помимо скверны. Кто-то принципиально направил такое большое количество осквернённых в Эримос и сейчас довольствовался прекрасно выполненной работой. Ритуал Сэцубун прерван. Барьеры не работают. Нечисть активничает уже и днём. У людей нет безопасного место для проживания. Что же теперь делать?