Твоя лживая сущность

В воздухе стоял запах пепла, который при каждом вздохе щекотал стенки носа и горла. Эримос был полностью разрушен и остался пустовать. Мёртвые тела людей, неубранные палатки и разорванные украшения придавали картине ещё более печальный вид. Кровь навечно впиталась в землю. Один лишь пустующих храм продолжал стоять нетронутым в гордом одиночестве.     Прошло десять дней после неожиданного нападения осквернённых. Людей некуда было девать, кроме как вернуться обратно в Вайтейю. В округе больше не было укрытия. Лишь густой тихий лес шептал при каждом дуновение ветра, нагоняя ещё большее уныние.     Народ в ужасе, но старается изо всех сил не поддаваться панике и верить в своих героев. Потихоньку привыкали к новому (надеются, что временному) месту жительства. Госпожа Ханагаки заботилась о прибывших гостях, интересовалась, старалась помочь чем могла. Чифую шестой день лежит в отключке со слабым пульсом. Этот малый выложился на всю, изгоняя скверну.     Многие жертвы во время ритуала очищения не смогли справится с болью и борющейся в них энергией, поэтому свалились замертво. Других же отогревали и отпаивали в доме Тайджу, но и от них не было проку. Большинство - уже свихнувшиеся из-за долгого прибывания в демоническом состоянии. Не воспринимая свой «новый» облик, люди продолжали кидаться, что заставило применить крайние меры.     Ничего не помогало. Жертвы напрасны. Эримос вновь покрыт толстым слоем пепла, а Такемичи не знает, что делать.     Он лежит в своей кровати, изнеможённый и бледный. Казутора зачитывал ему лекции около трёх часов по поводу опасности расколотого ядра, но звучал он очень грубо, перебирая всевозможный мат, который только знал, чтобы до тупоголового Господина наконец дошло. Юноша молча выслушивал взбудораженного лекаря и периодически кивал. А в глазах пусто. Всё, что слышал Такемичи, так это «ты бесполезен, снова никого не смог защитить, слабак, все вновь погибнут по твоей вине, из-за твоей слабости».     Экзорцисты «Драконов» дали передышку «Свастонам» и пошли на разведку под командованием Изаны. Барьеры больше не работали, поэтому стоило попробовать божий купол. В округе не нашли ни демонов, ни осквернённых, ни каких-либо подозрительных личностей.     Майки следил за состоянием заклинателя, утешая Баджи словами, что тот проснётся, ведь их Чиф смышлёный и умереть так просто не может. Слова не оказывали должного влияния, но умиротворённое состояние главы заставляло взять себя в руки и сильно не унывать. Медики Вайтейи делали всё возможное, чтобы спасти Мацуно.     Ядро не перенесло слишком большой нагрузки, поэтому начало выпускать энергию инь с оболочки, чтобы затормозить процессы и усыпить тело. Так же виной был дым, которым надышался экзорцист.     Он умирает? Парень ничего не чувствовал. Абсолютно. Пустота. Лишь сердце ныло время от времени. Кто-то вновь умрёт на моих глазах? В голове возникли туманные образы отца, матери и старшего брата, которые весело зовут мальчика и тянут к нему руки. Я подвёл тебя, дед. Когда старик покидал дом, так как в столице нужна была его помощь, то наказал Майки следить за деревней и оберегать людей. Он в последний раз широко улыбнулся пятнадцатилетнему подростку и ушёл.     Неприятно, да? Я ведь предлагал воспользоваться моей силой. Вот теперь смотри и любуйся на последствия.     Сано всё равно. Он не слышит звуков вокруг и в своей голове.   И как после такого считать себя «Непобедимым»? Ты же облажался.     Тяжёлая рука легла на плечо Майки, но тот даже не дёрнулся. Он не хотел ни с кем говорить, ни с кем видится, просто оставьте в покое.      — Майки, иди отдохни, — Доракен волновался за друга. Тот уже девятые сутки толком не спит, постоянно занимая себя делом. Под глазами ужасные синяки, что не могли не настораживать. — Майки, — того встряхнули, но реакции никакой. Последовал протяжный вздох, и Кен сел рядом с главой. — Не держи всё в себе. Ходишь ни живой, ни мёртвый.     Манджиро слабо улыбается, но взгляд не отводит. Может, стоит попробовать поделится?     — Кенчин, вот скажи мне, как всё так обернулось? — Доракен внимательно наблюдал за другом, будто тот жестикулировал как-то интересно, мимика его была обширна, но нет. Всё то же спокойное выражение лица. — Было ведь нормально. Смеялись. Дурачились, — тёмный взгляд перевели на высокого парня, и он заставил ядро слегка дрогнуть. Всепоглощающий чёрный, который оказывал особое давление своей пустынностью. — А я ведь знал… Предчувствовал.   — Только не говори, что собрался себя корить за это, — Кен понимал, что сейчас с Сано тяжело вести осмысленный диалог, но он пытается достучаться до твердолобого главы. — Ты в этом не виноват, слышишь? Никто не умер. Все живы здоровы и ждут наших дальнейших указаний, — Рюгуджи улыбается. — Починим всё в Эримосе, как с сердцем Вальхаллы разберёмся. Будет ещё лучше прежней.    Майки заворожённо глядит на светлую улыбку друга, взгляд отводит и тоже усмехается, но на этот раз чувствуя маленькое облегчение. Доракен прав, надо собраться с мыслями. Народ нуждается в своих героях.      — Спасибо, Кенчин, — Манджиро бьют в плечо, ворча что-то про отдых и еду, на что парень тихо хихикает и обещает обязательно отужинать и на боковую. — Как дела с Ханагаки? — неловко бросает вопрос.     Кен замирает, а на лице выражение «не говори, что ты сейчас пойдёшь к нему. Вы, блять, вновь сцепитесь и хер угомонишь». Сано научился хорошо понимать Рюгуджи за столько-то лет дружбы.      — Я лишь хочу убедится…    Доракен ещё немного кривится, но сдаётся под умоляющим взглядом главы.      — О себе не забудь позаботиться, — и волосы другу треплет, чтобы не расслаблялся.    Тот подскакивает с места и бежит по коридору, поворот на лестницу, вновь прямо. Им есть, что обсудить и… Парень надеется, что его поймут правильно. Возле двери верной собачкой стоял Сейшу. Завидев главу «Свастонов» и оценив его потрёпанный вид, он поприветствовал того.     — Юный Господин Сано, Вам необходимо-   — Да-да, знаю, выгляжу не очень, но мне надо кое-что обсудить с Ханагаки. Кстати, как он?    За дверью послышалась новая волна ругани от Ханемии, потому что беречь нужно своё ядро и здоровье, отдыхать и восстанавливать силы несколько недель, а уж потом рваться в бой. Именно из-за Казуторы Такемичи так долго смог проваляться в постели. Тот только подумает о том, чтобы встать, и золотистые глаза просверливают в юноше дыру.      — И долго так?    — Достаточно, — склоняет голову Инуи.     Дверь резко открывается.      — Как об стенку горох! Только попробуйте не пить препараты! Сдохнете послезавтра, — лекарь оставляет дверь открытую, и Майки с блондином смотрят уходящему Казуторе вслед. Робко заглядывают в комнату и замечают там лежащего на кровати Ханагаки, неотрывно смотрящего в потолок тем самым пустым взглядом, который некоторое время назад было у Сано.    — Инуи, тебе тоже стоит прилечь и набраться сил. В скором времени состоится собрание всех экзорцистов.     Парень спорить не стал, поклонился и ушёл. Лёгкая улыбка Майки тут же сходит на нет, так как он представляет какой его ожидает тяжёлый разговор. Глубоко вдохнув и выдохнув, Манджиро пересекает порог комнаты, но поздно осознаёт, что постучать (наверное?) надо.     Два чётких стука привлекли внимание Такемичи.      — Я вхожу, — Сано закрывает за собой дверь. Проходит по ковру, на кресло усаживается. Ждёт. С мыслями собирается. Юноша не торопит, да и если честно ему страшна тема, которую сейчас может затронуть его союзник.     Голубые огни внимательно осмотрели светловолосого парня. Потрёпанный, сонный, дёрганный, некоторые раны плохо обработаны. Этот безбашенный совсем не следит за собой? Майки хотел начать, но его опережают.     — Ужасно выглядите.     Сано глупо моргает, губы надул, но затем тихо посмеялся.     — Уж прости, что в таком виде. Деньки непростые пошли.   — Вообще не спите, — с упрёком пробурчал Ханагаки. — Поберегите себя.   — Кто бы говорил, — походу этой самой фразой Манджиро портит всю сложившуюся атмосферу, но долго они любезничать не могли. Надо обсудить дальнейший план действий. — Баджи расспросил Ханму. Тот не знает почему демоны внезапно взбунтовали. Становится всё более опасно, но на экспедицию выдвигаться надо. Народ будет в ужасе, если узнает, что единственные спасители покинут их.   — Что Вы хотите этим сказать? — юноша нетерпелив. Ему не нравится, к чему этот разговор клонит. А голос у Такемичи такой слабый, осипший. Он старается звучать громче, но делает только хуже для своих голосовых связок.    — Надо собирать совет и решать кого брать, а кого оставлять.    Повисла пауза, которая, кажись, разрушала последние нервные клетки парней. Майки готовился к худшему, так же и Такемичи готовился отстоять свои права.      — Ханагаки, — юноша напрягся, — тебе придётся остаться. Пойми, эта экспедиция может стать твоей последней, — чёрные глаза пробегают по союзнику, словно говоря, что даже после небольшого сражения он уже в крови захлёбывается и сознание теряет.    — Нет.     Твёрдый отказ прозвучал слишком резко и необдуманно. Ядро внутри сжималось от волнения и нарастающей обиды. Клычки скалит. Манджиро устало смотрит на Такемичи.    Он не то, чтобы злится, а устал от упертости Ханагаки, поэтому и вздыхает тяжко, потирая переносицу. Хмурится, не знает, что и сказать. Тем временем лицо Такемичи выражает то ли испуг, то ли гнев. Зубы смыкает, чтобы не испустить отчаянного писка. Дыхание затаил, прогоняя фразу Сано в голове несколько раз для собственного осознания.      — Да ты издеваешься надо мной, — из-за сорванных голоса он шепчет еле слышно, но Манджиро понял. Опускает голову, предчувствуя, что последует. — Я пойду на экспедицию! Кто поведёт моих ребят! Я-     Комнату вновь заполняет кашель, да такой гулкий и надрывистый, что Майки сам кривится, чувствуя, как его горло покалывает.      — Я… Не останусь, — вновь начинает юноша. — Я не балласт, — в глазах полыхал синий огонь, говоря о непоколебимой решимости. — Сано, я-   — Такемучи! — по Ханагаки мурашки прошлись от внезапного крика. Точнее от давно позабытого прозвища, которым его называли в лучшие времена. Он в ступоре глядел на Манджиро. Внутри всё перевернулось, когда юноша столкнулся с кромешной темнотой омутов. Они ещё пару минут сидят молча, пока светловолосый парень вновь не открыл рот. — Я прошу тебя не как союзника или товарища, — он делает небольшую паузу. — Я прошу тебя, как бывшего друга.     Уголки губ Такемичи кривятся совсем не в радостной ухмылке. Он мотает головой из стороны в сторону, больше напоминая сумасшедшего. Глаза предательски блестели, предупреждая что вот-вот польются слёзы.     — Я не припомню, чтобы позволял переходить на такую близость, юный Господин Сано, — очень тихо произносит тот, теребя одеяло.     Майки смотрит на Ханагаки. Медленно отводит взгляд и корит себя за внезапный всплеск эмоций. Он должен держать их под контролем. Особенно с этим выходцем. Губы поджимает, мнётся. Что-то Сано слишком сблизился в последнее время с тем, кого ненавидит. Да и ненавидит ли вообще?     Скалит зубы, неприязнь показывает, внушает себе, что так и стоит поступать. Но чувства. Искренние чувства никак невозможно заглушить. Он переживает за состояние Такемичи. Радуется, когда обоим удаётся перекинутся парочкой шуток или подколов. Сожалеет, что по итогу всё так вышло.    Что мешает это исправить?    Майки задавался этим вопросом и намеревался поговорить с бывшим другом, но его гордое и эгоистичное Я обволакивает сознание чёрными нитями. Говорит, что Манджиро прав и ни перед кем не должен склонять голову.    Парень цокает. И правда, какое ему дело? Они никто друг другу. Больше никто. Но сейчас всё будет зависеть от результатов совета.     Они ещё немного сидят в тишине. Каждый погружен в собственные мысли и все они связаны с тем, чтобы спасти человечество и сделать лучше.    Ханагаки понимает опасения союзника. Он инвалид, хоть и очень силён, но времени на восстановление энергии понадобится слишком много. Юноша сомневается, беспокоится, но хочет защитить. Такемичи дал слово, что всех спасёт и никто не посмеет умереть под его командованием.     Однажды Инуи рассказал о своей мечте, если бы не было этих тварей. Он с сестрой резвится на песчаном берегу около моря. Неподалёку стоит Коконой и наблюдает за ними. Взгляд у него не уставший, коварный или презренный. Он полон счастья и облегчения.     «Они оба улыбаются в моих мечтах.»     Сейшу борется за спокойный мир. Все сражаются за это, а Такемичи готов не сдаваться ради желаний своих подчинённых. Некоторые отдают жизни, так и не увидев мира на земле, другие потихоньку сходят с ума, а кто-то заставляет себя смириться, думая, что этот кошмар никогда не закончится.     Майки и Такемичи хотят одного. Защитить. И оба выкладываются на полную ради своих друзей, родных, приятелей.     Юноша склоняет голову. Чувствует, как ком в горле встал, но слёзы не показывает. Он и так закрепил образ самого жалкого в глазах других.      — Прости, но я не останусь.   — Если на деревню вновь нападут, то что тогда? — Манджиро старается не замечать того, что собеседник перескакивает с «вы» на «ты» при каждом удобном случае и это откровенно бесит. То есть грань, то её и нет. Определись.   — Пока божественных купол стоит, то ни одна тварь не проберётся. Такому виду заклинания может противостоять только сам Дьявол. Причём я оставлю нескольких своих людей. Они будут оберегать, — последние слова вообще не слышно, потому что связки устают. Ханагаки даже вдыхает с трудом.     Майки пробегает взглядом по комнате, останавливает на кувшине, подходит, наливает, протягивает стакан. Юноша благодарит кивком и охотно принимает помощь от союзника.    — Если оставить деревню на Изану, то можно не беспокоится, — это было сказана больше для своего убеждения. — Тайджу владеет оружием? — Такемичи ухмыляется на это.   — Он просто монстр.    — Значит, — голубые глаза встречаются с чёрными, — оставляем людей на наших Гудзи и остальных священников, — Сано усмехнулся, вспоминая слова Шиничиро и его недоверия к святым.     Может, людям так будет спокойнее, ведь находятся под защитой самих помощников Божьих?    Манджиро вздыхает, смотря на юношу.     — Делай, как знаешь, — тот встаёт и подходит к двери. — Оправдай свои слова, не стань балластом для нас всех, — холодная искра в последний раз сверкнула, и парень скрылся за дверью.     Майки даже представить себе не может, как эти слова вонзились острее ножа в и без того израненное сердце Ханагаки.    

… 

  День собрания. В довольно просторном помещение за круглым столом сидели все изгнанники демонов. Одна половина «Свастоны», вторая «Чёрные Драконы». Парни шептались и подозрительно косились на стоящего возле Майки Ханму. Доракен рявкнул, заставляя всех присутствующих затихнуть и обратить внимание на глав.      — Как вы все заметили, ситуация ухудшается, — начал Манджиро. — Люди в панике и боятся нас отпускать, но разрушить сердце Вальхаллы надо.    — Посовещавшись с Гудзи, мы приняли решение, — Такемичи переглянулся с союзником. — Мы выдвигаемся через несколько дней. Задерживаться нет смысла. Демоны становятся сильнее и-   — Выдвигаемся?! Оставляя деревню?! Да вы угораете! Я оставляю свою семью в чужой деревне и иду на верную гибель! А если демоны вновь прорвутся?    — Эй-эй, последи за словами. Ты не веришь в наши силы?   — Какого хера ты вообще перебил главу?!   — Не верю, потому что «Свастоны» сражались на празднике Сэцубун. Вы не узрели того ужаса, которого пришлось пережить мне!   — Да что ты говоришь?   — Они не уважают «Драконов»! О каком товариществе может идти речь?!    По комнате прошёлся лёгкий разряд. Золотые молнии обволакивали синие, заставляя бунтующих обратить внимание.      — Отвратительная дисциплина, — взгляд Ханагаки помрачнел, оглядывая каждого. — От рук отбились за это время?     Его люди немного поёжились, кожу жгло от недавнего удара. Они принесли свои извинения.     — Глава, ты же видел на что способен глава «Чёрных Драконов»? Он лишь будет помехой.    Как смело заявлять о таком при всех. Многие возмутились на эти слова, а другая половина защищала парня, ведь тот «дело говорит».    Майки не выдерживает и стучит по столу. Вновь все затихают. Парень бесцеремонно забирается на деревянную поверхность и плавной походкой направляется к зачинщику спора. Смотрит сверху вниз, взглядом сверлит. Тому не по себе. Сано на корточки садится и лыбу давит. Самодовольную такую, издевательскую. Хватает подчинённого за затылок, чтоб тот глаз не отводил.      — Покажи свою силу, — все замерли. — Давай, больной Ханагаки и, — тот оглянул парня, оценивая состояние, — целый и невредимый ты. Как думаешь, кто выиграет в бою? — Майки голову слегка в бок наклоняет. Хватка становится сильнее, что заставляет буяна вскрикнуть. — Трезво оценивай свои силы и силы того, кого считаешь «помехой», — подчинённого отпускают, чуть ли не об стол швыряют. — Если так боишься, то оставайся с семьёй в деревне. Мне такие бойцы не нужны.     Глава «Свастонов» выпрямляется во весь свой небольшой рост, но его силуэт выглядит могущественно, внушает страх, заставляя ядра экзорцистов задрожать в груди.      — Кто ещё говорил про слабость главы «Драконов»? — тот оборачивается и каждый избегал пронзительные тёмные омуты. — Хотите дальше отсиживаться в тёплых домах, живя в страхе и довольствуясь тем, что убили парочку демонов. Да пожалуйста! Никто вас не заставляет идти. Но сейчас я обращаюсь к тем, кто хочет всё изменить. Тем, у кого есть цель, за которую готовы бороться до конца. Тем, у кого есть чувство собственного достоинства, — Сано выходит на середину. — Сколько мы ещё собираемся терпеть это?! — каждый затаил дыхание. Это был крик души всех присутствующих и от чего-то им хотелось продолжать слушать этого наглеца. — Кто здесь готов и дальше терпеть нападки демонов? — тишина. — Кто здесь готов умереть от грязных лап этих тварей? — внутри каждого что-то зашевелилось, говоря, что подобное не может продолжаться. Каждый думал о своей жизни, какая бы она была без демонов. Кто-то думал о младших братьях и сёстрах, друзьях, своих родителях, семье. — Всех всё устраивает?! — на лице парней просияла яростная решимость изменить этот мир. — Мы уничтожим Вальхаллу!     Последовали одобряющие возгласы и крики ребят. Глава «Свастонов» прав, никто больше не намерен это терпеть. Они наполнены боевым духом и готовы сейчас же рвать и метать. Майки хихикает, довольствуясь результатом. Чувствует, как чья-то тяжёлая рука даёт подзатыльника.     — Со стола слезай, глава! — Доракен широко улыбался, как и все остальные друзья. Один Ханагаки дивился увиденному.     Всё тот же… С железной волей.    Тот парень, которого Манджиро проучил, встаёт, подходит к Такемичи и падает тому в ноги.      — Приношу свои извинения! — громко и чётко. Парни наблюдали за реакцией главы. Что же будет?     Проигнорирует? Накажет? Снова окутает холодом?     Но на лице Ханагаки появилась слабая, искренняя улыбка. Он опускается на один уровень с подчинённым и просит того поднять голову.      — Давайте вместе постараемся, — голос мягкий, бархатный, немного осипший, но от этого не менее чарующий. Глаза того парня блестят и вновь голову опускает, хорошо ударяя её об пол, чтоб мозги вправить.    — Так точно!     Деревня будет под защитой святых. Пока божественный купол стоит, то никто не пострадает. Такемичи с этой ситуации понял, что не представляет ничего у «Свастонов», поэтому будет стараться заслужить их уважение. Майки нравится настрой экзорцистов. А Ханма скучающе считает мух, стараясь не обижаться, что при нём обсуждали, как его сородичей нагнут и вообще какие люди красавчики. Один он, как хуй на блюде.   «Свастоны» и «Чёрные Драконы» под плач женщин и некоторых мужчин через три дня отправились в долгое путешествие, конец которого никто не знал. Хороший или плохой. Но ничем незаменимый настрой присутствовал. За это время они должны научится доверять друг другу, иначе их обязательно настигнет смерть.