***
29 января. Четверг. Урок физкультуры. Одноклассники зашли в раздевалку. Антон, немного помявшись в дверях, все-таки зашёл за ними внутрь. В нос ударило отвратительное зловоние. Запах пота, смешанный ещё с чем-то, не менее противным, заставил серые глаза чуть ли не прослезиться. Брезгливо поморщившись и силясь не выдать громкое «фу!» Антон двинулся в сторону своего шкафчика со сменкой и замер на месте, запоздало вспоминая, что сменку, он с собой все-таки, сегодня не взял. — Забыл? — Володя поравнялся рядом с ним, попутно читая настроение на его лице. Блондин взъерошил волосы на затылке, неловко посмеиваясь. — Да, сегодня я какой-то рассеянный, не знаю, что со мной, — глаза Антона будто потеряли блеск, смотрел на все сквозь стекла очков с каким-то равнодушием. Володя на сказанное просто утвердительно промычал и двинулся в сторону своего шкафчика. Возможно это совпадение, но шкафчик его стоял прямо по-соседству с Антоновым. Блондин вздохнул, уже собираясь идти объясняться перед физруком, как Володя остановил его, мягко обхватив бледное запястье своей рукой. — Вот, возможно, будет тебе немного мала, но возьми, — рыжий протянул Антону аккуратно сложенную футболку белого цвета, неловко переминаясь с ноги на ногу — все же это лучше, чем ничего. Петров пару раз моргнул, недоуменно уставившись на Володю, помялся, но все-таки принял из чужих рук одежду. В груди мёдом разлилось тепло. Губы Антона вытянулись в лёгкую улыбку, — спасибо… — и это было искренне. — Да не за что, но надеюсь, что она ничем не воняет, — робко озвучил своё беспокойство Володя и Антон прыснул, прикрывая рот ладонью. Так вот почему у него было столь взволнованное выражение лица? Володя же в ступоре стоял, силясь выдавить из себя пытливое «что смешного?». Антон вгляделся в глубокие карие глаза, склонил голову над футболкой, будто действительно принюхиваясь и силясь сдержать улыбку, произнёс: — Да, ты прав, просто ужасно пахнет, — и застыл с таким серьёзным выражением лица, что Володя тому поверил без толики сомнения. Антон не выдержал и хохотнул, махнув рукой в его сторону. — Все в порядке, это шутка, ничем не пахнет, — Володя заметно расслабился, из-за чего стал выглядеть ещё более забавно. — Ну и хорошо, — улыбнулся в облегчении. Антон наконец забылся, перестав трястись, будто зайчик, загнанный в угол волками. Бяша и Рома стояли в самом конце помещения, лениво стягивая с себя одежду, иногда посмеиваясь с очередной глупой шутки. Петров мазнул глазами по первому, затем задержал взгляд на втором, с излишней заинтересованностью разглядывая оголенное, Пятифаново мускулистое тело. Крепкий торс и кубики пресса заставляли блондина жадно сглотнуть. Воспоминания снова всплыли перед глазами. Хриплый, низкий голос Ромы, пронзительно острый взгляд, горячее дыхание и слова, от которых внизу приятно тянуло: «— Так, словно хочешь меня прямо здесь и сейчас» Антон мотнул головой, попутно расстегивая пуговицы на рубашке. Не стоит вспоминать и не стоит так очевидно пялиться на объект своего вожделения. Ему захотелось поскорее раздеться, снять мешающую ткань. Температура в комнате внезапно возросла от нормального, до невыносимо жаркого, или так показалось только Антону. Интересно, из-за кого? Сняв верхнюю часть одежды, Петров на автомате развернулся всем корпусом в сторону бывшего друга. И вздрогнул, будто окатили ледяной водой. Рома определенно заметил пристальное внимание к своей персоне и сейчас буквально буравил блондина глазами, прищурившись. Под напором зелёных глаз Петров подтаивал, как сахарок в чае. Пятифан глазами по его телу пробежался, оценивая и что-то для себя подмечая. А Антон краснел, загорался алым, но упорно стоял, не двигаясь, дабы не выдать то, насколько остро он реагирует на такие вещи. Закончив рассматривать, Рома довольно хмыкнул себе под нос и спешно отвернулся. Петров растерянно захлопал глазами, не понимая, к чему вообще было это пристальное внимание. Затем в голове что-то щёлкнуло. Антон поморщился, будто кусок лимона разом проглотил. Да, он был не особо подкачанным, но слабо выделяющиеся торс и кубики у него, все-таки, имелись. От досады он прикусил губу. — Так, парни, пошевеливайтесь уже, девчонки давно переоделись и стоят в спортзале, ждут только вас, — в раздевалку, крутя на пальце связку ключей, ворвался Павел Владимирович. Физрука любили все ученики из одиннадцатого «В». Высокий брюнет, с подобными морю, синими глазами. Будто в душу мог заглянуть. Петров помнит, словно это было вчера, как лет в четырнадцать, тот приносил в школу конфеты, леденцы, в общем, разные сладости и раздавал каждому ученику. За это его и любили, ведь не было у него любимчиков. Парни, словно сговорившись, отозвались словом «да» и поспешили на выход. Все, кроме Антона, Бяши и Ромы - удалились. Петров взглянул на Бяшу, попутно натягивая футболку, что одолжил ему Володя, который спешно удалился вместе с остальными ребятами. Бурят и сегодня был излишне молчалив и хмур, но на шутки Пятифана, все же, реагировал. Ран на лице стало заметно больше и Антон про себя подметил - точно неприятно болели. Об этом красноречиво говорило его лицо, что морщилось в очередной, тщетной попытке улыбнуться. Он устало вздохнул, встал с лавочки и медленно поплёлся на выход. Сердце Петрова сжалось. Те давно не ввязывались ни в какие драки и вот сейчас, когда он каким-то образом вернулся в прошлое, ему вновь приходиться лицезреть их побитые лица. Антон вздохнул, взвешивая свои «за» и «против» и все же, выбрав первое, шагнул в сторону Бяши. — Постой секунду, — сконфуженно окликнул его он, совершенно не понимая, что же, он сейчас, черт возьми, творит. Пятифан склонил голову набок, а Бяша удивленно округлил глаза, но удивление резко спало и на замену ему явилось подозрение. Петров помнит, как Бяша за него переживал, как заступался и подставлял своё плечо. Помнит, как нежно вытирал слёзы и его подбадривающие хлопки по спине. Антон наспех раскрыл свой рюкзак, судорожно пытаясь отыскать на самом дне хоть один пластырь. Бурят же, озадаченно наблюдал за его копошением со стороны. Блондин облегченно вздохнул. Все же, один пластырь он отыскал. Двинулся в сторону Бяши, осторожно, словно боясь спугнуть. — Вот, возьми, это конечно, мало чем поможет, но… — шатен, должно быть, заметил, насколько сильно он нервничает и поспешил перебить. — Что ж, на войне все средства хороши-на, я возьму, — Бяша не думал ни секунды, принял пластырь из рук Петрова и выдал тихое, скромное — спасибо.. — Антону хотелось широко улыбнуться, обнажая зубы и громко сказать «да не за что! Рад, что ты в порядке!» но спешно запихнул это желание обратно, да поглубже. Ведь дружбу они сейчас уже не водят. Привыкнуть Петров к такому ещё долго не мог. — Чувак, ты поосторожнее с ним, вдруг это еще один такой способ подкатить, — бесцеремонно встрял Рома в их разговор, прерывая прекрасную идиллию. Щеки Антона заалели. Он вжался в плечи, силясь стыдливо спрятать свои серые глаза за отросшей челкой. Бяша свёл брови к переносице, покосился на Пятифана, ухмыльнулся и вдруг выдал: — Ромка, у меня так-то своё мнение имеется, я сам решу что думать-на, — Рома такого ответа от своего друга не ожидал. Да и Антон не ожидал. Блондин стоял с раскрытым ртом и откровенно пялился на Бяшу. Пятифан помолчал пару секунд, потупил взгляд в пол, переваривая сказанное. Поднял голову, впиваясь зелёными глазами в Бяшу, словно пытаясь того испепелить. — Чью сторону ты, по-твоему, принимаешь? — нервно хохотнул. Он был явно недоволен выпадом бурята. Бяша демонстративно пожал плечами, — Ничью, Ромка, ничью. — хмыкнул, поправил ворот своей футболки, — Но помыкать собой не позволю, даже если ты и мой друг, — и вышел прочь из раздевалки, попутно наклеивая пластырь на небольшую царапину. Бяша не был его пешкой. Бяша был другом и Роме давно следовало бы это понять. Ведь Бяша не какой-то пёс, которому можно отдать приказ и он беспрекословно этот приказ выполнит. Пятифан лишь покосился в сторону Антона и устало потер веки. Стоило хулигану взглянуть на обладателя белой макушки, как его лицо вытягивалось от отвращения. — Блять… меня так от тебя тошнит, — вздохнул и спешно вышел, намеренно задевая блондина плечом. Тошнит. Тошнит. Тошнит. Антон сглотнул противный комочек в горле, потупив взгляд вниз и поджав губы. Он просто готов был сорваться с места и сбежать из этой школы. Каждое слово Пятифана оставляло в его сердце рану. Она болела, саднила адски, стоило ему лишь взглянуть на хулигана и сердце разрывалось на части. И каждый чертов раз, стоило Роме выкинуть какую-то колкость, Антон бы не хотел этого признавать, но ему было по-настоящему больно. Так, как не было никогда. Ощущение того, как твой близкий друг внезапно начал испытывать к тебе отвращение было отдалённо похоже на острые шипы, беспощадно впивающиеся в кожу. До того невыносимо, что хотелось закричать. Он просто не знал куда себя деть, будто в тупике, а тьма все поглощала, напоминая о том, что это самая настоящая реальность. Рома презирает его. Ему показалось, что он увидел и услышал то, чего не следовало бы. Да и не знал он, что произошло и какая кошка между ними пробежала. В раздевалке стало тихо, и Антон наконец позволил себе облегченно выдохнуть. Он сжал конец футболки, которую одолжил ему Володя, и поправив очки на переносице, произнёс надтреснутым шепотом: — Даже знать не хочу.***
— Так ребят, играем сегодня в вышибалы, — Павел Владимирович пробежался глазами по каждому ученику, и остановился на Антоне, заметно меняясь в лице, — а вот тебя я, до этого, не видел, кем будешь? Все взгляды в мгновение устремились в сторону Петрова, опять же изучая, словно какого-то экзотического зверька в зоопарке. Губы сомкнулись в тонкую полоску, в висках начало больно пульсировать, а гулкое нежелание проводить время с классом истошно кричало в сознании: Уйти, сбежать, спрятаться. Страшно. Но несмотря на все перипетии, он взглянул на преподавателя взглядом ясным, и выдохнул ровно: — Антон Петров. Павел Владимирович сузил глаза. — Хм, Петров значит, — задумчиво произнёс он, — Хорошо, Петров, зовут меня Павел Владимирович, будем знакомы, — и продолжил тоном назидательным, — В следующий раз, не забывай, пожалуйста, форму, — Он указал на школьные брюки Антона. Блондин неловко кивнул. Черт возьми, ещё и без формы сегодня. Антону хотелось просто исчезнуть, любая мелочь выводила его из себя и заставляла загоняться. Ему казалось, что стоит лишь сделать какой-то неверный шаг, какую-то маленькую ошибку - и весь мир с шумом рухнет. Вот и сейчас, такая мелочь как спортивная форма заставила его почувствовать себя просто ужасно. Учитель же, точно заметив его внутренние метания по-доброму подмигнул, оголяя белоснежные зубы. Петров не ожидал, но все же, внутри тотчас потеплело, и казалось, в тот момент он наконец почувствовал, как тьма, которая опутывает его, сжимая огромными лапами - наконец отпускает, давая места свету. Он не удержался и улыбнулся в ответ. Преподаватель умел заряжать своей энергией и поднять настроение. — Так, теперь решите, кто будет выбивать и кого, а мне надо отлучиться ненадолго, — Преподаватель с этими словами - вышел из спортзала. А Антон задавался в данный момент лишь одним вопросом - почему вышибалы? И ещё одним - что за детский сад? Словно прочитав его мысли, Володя протяжно вздохнул, чем-то явно расстроенный и судя по дрожащим рукам, ещё и напуганный. — Это не просто вышибалы, — Володя стоял рядом с Антоном, смотря куда-то вдаль с нечитаемым взглядом. Антон медленно повернул к нему голову, вопросительно подняв бровь. — Это чуть ли не бои без правил, — закончил Володя, кивнув в сторону Пятифана, который стоял около ящиков с разнообразным выбором мячей и раздавал по одному каждому однокласснику. Антон вдруг почувствовал какую-то пульсацию в горле, и какое-то странное предчувствие, словно здесь что-то не так. Но что? А мячи-то тяжелые, баскетбольные, что навевало еще больше напряжения происходящему. Разве выбивают такими мячами? Это же больно! Антон не понимал, что именно имеет в виду Володя, но где-то на подкорке сознания, прозвучало предупредительное, четкое слово: «Пиздец». У Антона вдруг под ложечкой нещадно засосало. — И… Какие правила? — голос предательски дрогнул, выдавая его небольшой, но имеющий место быть - страх. Володя фыркнул, провожая каждого ученика заинтересованным взглядом, — Есть только одно правило, — он затаил дыхание. А внутри Антона прозвучала барабанная дробь, ладони вспотели, — Если выбор падет на тебя - беги так быстро, как никогда до этого не бегал, — наконец, Володя взглянул на своего нового друга блестящими глазами. Он похлопал Антона по спине и выронил последние слова, будто силой из себя их выталкивая, — потому что бьют они беспощадно. От этих слов кровь застыла в жилах. Петров заторможенно перевёл взгляд с Володи на Рому и окаменел. По телу табуном побежали мурашки. Ромка стоял, оголяя свои острые клыки, скалясь, будто дикий зверь, который собирался накинуться на свою добычу. И в этот самый момент словно все стихло, замерло. Лишь его хищный взгляд и чувство чего-то по-настоящему опасного одолевало Петрова. Рома поднял руку, вытянув указательный палец и ровным голосом произнёс: — он. В спортзале раздался громкий гомон, что эхом пронёсся по всему помещению. Кто-то зло гоготал, а кто-то смотрел с таким сочувствием, что Антону казалось, будто смертный приговор ему подписали. И Петров вдруг понял, что все это время кукловодом, дергающим за ниточки - являлся Рома. Полина подбежала к нему, явно чем-то недовольная, но на лице её точно плескался испуг, страх, переживание за кого-то. Возможно за Антона. — Рома… — осторожно начала она, — Ты же обещал с этим завязать, — запричитала Полина, хватая ладонь Ромы и сжимая в тисках, видимо, пытаясь того вразумить, достучаться. Рома лишь откинул её руку, словно назойливую букашку, голос его понизился на пол-октавы: — не вмешивайся, Поль, — нахмурившись процедил он сквозь зубы, тут же отводя от неё взгляд, словно уже потерял к ней интерес. Морозова нахмурилась. Она ещё несколько секунд сверлила его взглядом, словно пытаясь его испепелить, но поняв, что это бесполезно - обреченно вздохнула. Она развернулась и спешно зашагала в сторону выхода. Замерла у двери, одаряя всех присутствующих взглядом, которым можно было заморозить, и произнесла осуждающе: — Вы как хотите, но я не собираюсь в этом учавствовать, — её глаза вновь устремились в сторону Пятифана, и добавила с кричащей обидой в голосе, — а в тебе, Ром, я разочарована, — и ушла прочь. Катя, не промолвив ни слова, последовала её примеру. Володя остекленевшими глазами всматривался в гамму сменяющихся эмоций на лице Петрова и шёпотом, боясь спугнуть, сказал отчаянное: — Беги. Антон даже не успел переварить происходящее, как Володя вторил вновь, — Беги! Беги отсюда, подальше, можешь бежать куда угодно, главное не дай себя поймать, иначе.. — он оглянулся, бегая глазами по каждому, — забьют мячами до посинения и не только мячами! Это не шутки, Антон, беги, — его голос срывался на крик, он перевёл дыхание, — больше я ничего не успею тебе объяснить! И Антон, чувствуя, как кровь стынет в жилах, а и так заведённое сердце застучав с новой силой, не давая сознанию работать - резко развернулся и действительно побежал, прислушавшись к словам нового друга. Ноги дрожали, так быстро он ещё никогда не бегал, до громкого звона в ушах и бешеного сердцебиения, чуть ли пулей не вылетая из спортзала. Пятифан, сжимая зубы в предвкушении, посчитал до пяти и махнул рукой, давая разрешение на старт. И все, кроме девушек и тех, в ком еще осталось что-то человеческое - рванули, топча под ногами пыль, словно разъяренные быки, неслись, чуть ли не сбивая с ног друг друга. Володя стоял как каменное изваяние. Ромка хмыкнул, делая медленный шаг в его сторону, — А ты, Ветров, учавствовать не будешь? — на его лице играла злобная ухмылка. Володя мазнул глазами в его сторону и хрипло, силясь скрыть отвращение в голосе, произнес: — Да пошёл ты, — и двинулся быстрыми шагами из спортзала, чувствуя на себе Пятифанов, пронзительный взгляд и готов был поклясться, что на его лице красовался настоящий, волчий оскал.***
В это время Антон бежал, словно пытаясь взлететь, отталкиваясь ногами. Ноги будто превратились в заячьи лапы, быстро передвигались и позволяли прыгать достаточно высоко. В крови играл адреналин. Да что за чертовщина творится?! Это же бред настоящий! Несмотря на то, что Антон был просто в ужасе, все происходящее казалось ему нереальным. Что не так с этим классом? Что не так с этим миром?! В голове всплывала куча вопросов. Что это за игра? А Павел Владимирович? Знает ли он о том, что творится за его спиной? И как это - забьют до посинения? Чтобы это ни значило, проверять это Антон явно не стремился. Он слышал громкий топот у себя за спиной и разъяренное: — Стоять, кому говорю, пидор! У Петрова от посторонних звуков внутри все сжалось, а сердце готово было разорваться в клочья. Но бегал Антон быстро, большими рывками, что его почти невозможно было догнать или уследить. Словно напуганный зайчик, спасающийся от лап дикого зверя. У него в мыслях было только одно, кричащее слово - оторваться. И Антон оторвался. Смог. Одурачил. Те и не думали, что Антон останется в здании и похоже, побежали в сторону запасного выхода, наивно полагая, что он точно направится туда. А он свернул в сторону лестницы и быстро, чуть ли не спотыкаясь - поднялся наверх. Блондин задыхался, прячась на третьем этаже в груде каких-то больших мешков для мусора, но скорее всего, они были заполнены чем-то другим. В данный момент они послужили отличным укрытием для Петрова. Он попытался отдышаться. Тремор в теле все не проходил, а кипевшее вопросами сознание опустело. Ему просто хотелось чувствовать себя в безопасности, и мысль, что его вдруг найдут пугала до дрожи. Он прикрыл веки, лоб покрылся холодным потом. В этой части школы совершенно не бывает учителей. Всего лишь большое, отдельно построенное здание с тремя этажами, спортзалом и парочкой кабинетов, которыми никто не пользовался. Петров от досады поджал губы. А кулаки болезненно сжались. Все ведь спланировали! Чертовы гады! Он высунул голову, чтобы осмотреться, нет ли никого знакомого поблизости. Облегченно вздохнул и тут же его сердце мертвым камнем ухнуло в пятки. Чьи-то тяжелые шаги медленно приближались. Петров затаил дыхание, вскочил, вжимаясь в стену рядом с каким-то кабинетом. А шаги все становились громче, ближе, отзываясь эхом в его голове, заставляя вжаться в плечи. Пройти бы сквозь стену. Исчезнуть. Сердце Антона сделало кульбит. Кто-то силком потянул его руку и уволок в какое-то маленькое помещение, в котором не видно было ни зги, тьма кромешная, хоть глаз выколи. И Антон, от испуга, чуть ли не вскрикнул, но виновник крепко зажал ему рот и прижал блондина к себе сильными руками, не давая пути к отступлению. Паника охватила рассудок Петрова и он резко, немного погодя, пока тот потеряет бдительность - со всей мочи наступил на ногу тому незнакомцу, от чего тот пискнул от боли, высвобождая его из крепкого захвата. И Антон, не теряя ни секунды, тут же набросился на него, ведь лучшая защита - это нападение. — Антон, это Бяша, Бяша я! — В отчаянии, шепотом запричитал Бяша, защищаясь руками. Антон замер на мгновение, чтобы нормально рассмотреть лицо незнакомца и точно удостовериться в правдивости этих слов. В помещении было достаточно темно, лишь единственное маленькое окошко еле освещало. Очертания лица все становились чётче, пока глаза медленно привыкали к темноте. Узнав в парне того самого бывшего друга, Петров облегченно выдохнул, но расслабляться не стал. Он прочно высек у себя в голове: «Никому здесь нельзя доверять» — Хрена ты меня сюда затащил!? — голос Антона охрип, а ноги нещадно дрожали после бешеного бега, словно марафон только что пробежал. Он, прокашлявшись, продолжил, — и что здесь блять, происходит?! Антон готов был взреветь от ярости, готов был накинуться на любого, кто лишний раз двинется в его сторону. Бяша осел на пол, оперевшись спиной о потрескавшуюся, пыльную стену. Лицо его было все ещё плохо видно, но сомнений не осталось - это точно Бяша. — Да если бы я тебя сюда не затащил-на, тебя бы избили до полусмерти, придурок! И это твоя благодарность? — Недовольно и несколько обиженно процедил сквозь зубы бурят, пытаясь перевести дыхание. Петров недоверчиво покосился в его сторону. Как это - до полусмерти? — За что мне тебя благодарить? — хмыкнул Антон язвительно, — Откуда мне знать, что ты с ними не заодно? — Антон был слишком напуган, чтобы так рисковать и попробовать поверить в чистые намерения бывшего друга. И так дрожит, как осиновый лист, а тут, вдруг внезапно, появляется принц на белом коне, готовый спасти его задницу от грядущего пиздеца. И что же? Петров должен был без задних мыслей довериться и кинуться ему в объятия, с распростертыми руками? Так, что ли? Нет уж, дудки! — Считай, что я просто возвращаю тебе должок, — На низкой ноте протянул Бяша, смотря куда-то сквозь блондина нечитаемым взглядом. Антон же, вопросительно выгнул бровь и тот поспешил добавить, — За пластырь… Снова спасибо, — он нахмурился, — Если бы я хотел тебя сдать, так бы сразу и сделал, мне не нужно для этого прибегать к грязным методам, — Во взгляде бурята точно кричало уверенное «я говорю правду». Антон наконец расслабил плечи и только сейчас заметил, что все это время, подверженный сомнениям и преисполненный страхом - не дышал. Он вдохнул живительного воздуха в легкие. — Ладно… Попробую поверить тебе, — Антон опустился на пол рядом с ним, но держась на расстоянии в метре, не меньше. Все ещё боится. Бяша понимающе хмыкнул. В маленькой комнатке встала гробовая тишина. За её стенами не было слышно ни единого звука. Поразительно. Неужели Бяша действительно хотел просто спрятать Антона? Прерывать эту тишину не хотелось, но вопросов было много и их уже невозможно было держать в себе. — А Павел… — Антон запнулся, — Владимирович знает, что происходит? — робко спросил Антон, не поворачивая голову в сторону бывшего друга. Тот тяжко вздохнул, потупил взгляд в пол и силком из себя вытащил: — Нет, не знает, — Петров было хотел утвердительно промычать, как Бяша продолжил, — Никто, кроме нашего класса, не знает. — и снова тишина, которая продлилась всего пару секунд, не больше. — И… как давно вы таким занимаетесь? — Антон будто спросил то, чего нельзя было спрашивать. — Я не замешан в этом. Точнее…в первый и последний раз это было в классе девятом, когда к нам перевели Володю Ветрова, — Было невооружённым глазом видно, что Бяше нелегко это вспоминать. А Петров сглотнул нарастающий в горле ком. Внутри что-то с остервенением скрежетало, пытаясь вырваться. Сердце застучало в ушах. Он уже догадывался, кто подвергся нападкам со стороны Ромы, но все же спросил, надеясь все-таки ошибиться в своих доводах. — И сколько… подверглось этому? — Бяша повернул голову в его сторону, всматриваясь в его лицо таким странным взглядом, что невозможно было прочесть. Он вздохнул, нервно потер веки, подготавливая себя к дальнейшему разговору. — До тебя… — Бяша замер, все ещё сомневаясь, но увидев обеспокоенное и напуганное лицо Антона, все же, продолжил, — Только Володя.. У Антона внутри перевернулось с ног на голову. Пальцы заледенели. Сердце мертвым вороном упало под ноги. Он часто задышал, будто задыхаясь. Бяша опустил веки, не в силах смотреть на блондина, у которого сейчас, возможно, начнётся паника. — И как… — Петров сглотнул, пытаясь переварить сказанное, — насколько жестоко с ним обошлись? — Бяша нервно перебирал свои пальцы. Поднять глаза на блондина у него, все же, не хватило смелости. — Били его… не только мячами. Они пинали его ногами, избивали кулаками, но лицо не трогали, представляешь, знали, что раны на лице будут слишком заметными, — Бяша нервно хохотнул, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку. Но это было бесполезно. Антон слушал, затаив дыхание, боясь хоть как-то перебить его и упустить что-то важное. Бурят вновь устремил взгляд в стену напротив, — Ты конечно, спросишь, за что. Я расскажу, только дослушай до конца, — и Антон кивнул, пододвигаясь к нему чуть ближе. — Это началось в классе девятом. Володя только к нам перевёлся, начало года, все дела. Славный такой пацан, хороший, списывать давал мне частенько и ничего взамен не просил. Все в классе с ним легко подружились, был общительный и очень просто находил общий язык со всеми, без исключения. Даже с Ромой, — услышав имя возлюбленного, Антон вздрогнул, словно его только что ударило электрошоком. — Так вот. В один момент, Володя начал странно себя вести, частенько сбегал на переменах, перестал с нами зависать и все время витал в облаках. Все это сочли подозрительным. Никто не знал, куда именно он сбегает, но такими темпами, он все меньше и меньше проводил в компании нашего класса, в том числе и с Ромой. — Бяша облизнул обветренные губы, вдохнул побольше воздуха и продолжил, — И вот, в один день, я и Рома направились в кабинет русского языка. Ромка там забыл свой нож, заебал его терять, а потом жопу рвать и искать по всей школе. И как же это было некстати. Открыв дверь, перед нашими глазами возникла такая картина. Я помню, словно это было вчера. — Бяша, в прострации, смотрел куда-то перед собой, точно вспоминая увиденное, — Добрый и невинный Володя был прижат к стенке высоким парнем с параллельного, кажется, Лешей его звали, и они… — он замолк на секунду, — ..целовались… — большие серые глаза Антона расширились ещё больше, в удивлении, — Ромка тогда на месте замер, как статуя, не зная что сказать или что ещё хуже - сделать. Не буду врать, я тоже не без греха и чувствовал отвращение, а Ромка так и не забрал свой нож. Он сбежал, а на лице его я точно заметил какую-то неестественную злобу. Тогда все и началось. Над Володей всячески издевались, да и не только над ним, Лёше тоже доставалось. Все началось с невинных тычков и приклеенных бумажек на спине, с надписью «пни меня». Ромка тогда и придумал эту чёртову игру… — Бяша заморгал. Его голос дрогнул, в глазах снова появлялись обрывки злополучных воспоминаний, — И Володю избивали. Настолько жестко, что в школе он потом долго не появлялся. Лёша же не выдержал и переехал. Перевёлся в другую школу и снова зажил. А Володя остался и все шишки доставались ему одному. Когда я отказался в этом участвовать, Рома будто озверел. Начал ставить ультиматум… или как там его, в общем, либо наша дружба, либо Володя. Так я и подвергся его напору и тоже принял участие в этом блять, пиздеце. Мне стало настолько противно от себя. Рыжий, хрупкий Володя, который лежит на чертовом, грязном полу, всеми руками и ногами стараясь себя защитить. На нем было столько ссадин, а он потом приходил в школу и снова улыбался, как дурак, — глаза Бяши начали наполняться слезами, — Когда я замахнулся на него - ударить так и не смог, так и застыл, с занесённым кулаком. Его глаза были пустые, словно стеклянные. Он смотрел на меня как чертова, мертвая рыба. Я отскочил от него. И он…он… — Бяша всхлипнул, — Он сказал - «Я тебя ни в чем не виню, Бяш, не смотри на меня с такой жалостью.» — Бяша рвано выдохнул, — Представляешь… я так хуево с ним обошёлся, а он меня, блять, ни в чем не винит, — его голос срывался, — мне так… Так жаль. А у Антона внезапно закружилась голова. Володя? Как можно было так обойтись с ним? Он же такой хрупкий, слабый. Он же блять, чертово солнце. Антон вспомнил, как этот веснушчатый паренёк в первый же день спросил в порядке ли он. А в порядке ли был Володя?! В сердце больно закололо. А ладони сжались в кулаки от нарастающего гнева. Володя просто любил, а его за эту любовь бесчестно заклеймили. — Ты же знаешь, что это все равно тебя не оправдывает? — его голос перешёл в шепот. Внутри Петрова поднялся такой ураган, который мог с легкостью снести все со своего пути. И не волновало его сейчас, куда исчезло Бяшино «на» и не думал он ни о ком, кроме бесчеловечного Ромы и подвергшегося его нападкам - Володи. Бяша отер нос ладонью, кивнул скорее для себя и ответил тихо: — Я себя и не оправдываю. Но если бы я мог - вернулся бы в прошлое, лишь бы все исправить, — Антон хмыкнул, с грустью наблюдая за расстроенным Бяшей. Ведь кому, как не самому Петрову, удалось почувствовать это на собственной шкуре. Он вздохнул, робко вытянув руку к бывшему другу и неловко похлопал его по плечу. — Главное, что ты сожалеешь, но одних извинений, наверное, будет недостаточно, чтобы искупить вину перед Володей, — Бяша это знал, потому и не предпринимал никаких попыток хоть как-то извиниться. Лишь наблюдал за парнем издалека, чувствуя самую настоящую, удушающую вину. Он посмотрел на Антона и в глазах его скользнула маленькая надежда. Блондин в них прочитал - «возможно ли все исправить?» — Да… думаю, ты прав, — и глаза его карие заблестели, вновь принимая живой вид. Антон встал, попутно отряхнувшись от мусора и уверенно протянул руку бывшему другу. А бывшему ли теперь?***
Петров буквально вломился в спортзал, сметая все на своём пути. Уже парочка парней пытались преградить ему путь, но Антон, откуда-то взявший силы - их ловко отталкивал и так же ловко уворачивался от полетевших в него, ударов. — Эй, пацаны, этот гандон здесь, — подал голос Ваня, громко загоготав, что все это время смеялся над тупыми шутками Ромы и над самим Антоном. Не зря говорят - «Иван - дурак». — С дороги, — толкнул его Петров со всей дури. Тот глупо отшатнулся и бухнул на пол с громким звуком. — Ауч, ты… сука! — Антон одарил его таким тяжелым взглядом, отчего тот сразу же замолк, не осмеливаясь продолжать сказанное. Глаза Петрова пылали злобой. — Бля, он реально вернулся? Походу совсем ебнутый, — загоготал кто-то слева от Антона. Но он не слышал, сейчас его глаза остервенело бегали по каждому присутствующему, стараясь найти человека, которого все это время наивно любил. На шее выступали вены, а на скулах заиграли желваки. И с чего он вообще взял, что это тот же Рома? Что он тот же парень с широкой улыбкой и глупыми шутками? Петрова переполняли противоречивые чувства. Да я сейчас взорвусь! — Так-так-так, кто тут у нас пришёл? Не страшно хоть, обосрыш? Либо ты очень смелый, либо уж очень тупой, — за спиной раздался громкий хохот. Антон в мгновение повернулся к источнику звука и сразу же двинулся в его сторону, ни секунды не теряя. Хотелось вывалить весь гнев на виновника этого спектакля. Хотелось взглянуть в его чертовы, зелёные глаза и убедиться в том, что в них не осталось ни капли человечного. — Чего хочешь, обосрыш? Обняться? Или хочешь, чтобы я самолично начистил тебе рожу? Так давай… — договорить он не успел. Антон явился перед ним, словно в ускоренной съёмке и буквально буравя взглядом - замахнулся и ударил, впитав в этот удар всю гамму эмоций, которую накопил за эту неделю. И пронеслись воспоминания, словно пленка перед глазами. Отзывчивый и добрый Рома, который постоянно за него заступался. Рома, который о нем заботился. Рома, которому было до дури тяжело причинять Петрову боль. Рома, который дарил ему новые, хорошие краски на день рождения. Рома, готовый рвать любого за Антона. Рома,