По ту сторону жизни

— Весело вы без меня живёте, я посмотрю. — Не так уж и весело. Просто жизнь подкидывает интересные сюрпризы. — А ведь и не поспоришь. Ладно, Гер, ты лучше скажи, как там отношения с Россией? Может, детей планируете? — Рейх ехидно улыбнулся. — Пап! А так, пока не планируем. Ещё годик-другой, а там, может появятся у тебя внуки. Пока сам не знаю, это будет во многом зависеть от России. — Ну да) Ладно, а Белка как? Украина? — Все прибывают в полном здравии. В нашем семейном кругу поговаривают, что Беларусь беременна. — Ого! Повезло Америке. — Я бы так не сказал. Он в последнее время вообще какой-то нервный стал. Даже на собрания ходит в официальной одежде, хотя раньше вообще не парился на счёт этого. Да и Беларусь чего-то не договаривает. Может, они разъехались, но пока не говорят на счёт этого. Не знаю. — М-да… США — личность непредсказуемая. Он и во время войны был таким. А сейчас и подавно. Однако он может что-то с Белкой делать, а другие этого просто не замечают. — Всё может быть, отец. Я сам не знаю, что можно думать… Беларусь, она мне как сестра стала. — Она и есть твоя сестра. — И что? Раньше я к ней относился как к подруге, а потом она мне ГДР заменила. Это грубо говоря, — поправил себя немец младший. — Допустим. Так, ты мне про Укропа не рассказал ещё! — Ах, да, точно. Украина уже стал «матерью», Канада в сыне души не чает. Канара умный растёт. И почти всем похож на отца. Однако глазами он пошёл в мать. И характер тоже от Украины достался. Красавец! Украина говорит, что все девочки детского сада пытаются с ним подружиться. — Видать, много девичьих сердец разобьёт. — И не говори, Vater. Как я). — Ха-ха-ха! Да, я прекрасно это помню. Какая-то Анна приходила и просила тебя позвать. А было это, на секундочку, в первом классе, — слово «первом» немец старший выделил голосом. — Да я толком ни с кем познакомиться не успел, как эта Анна ко мне клеиться начала! — Да, ты рассказывал). Кстати, как там Япония и Италия? Небось, посватались уже на ком-то. — Да нет пока, однако Япония стала часто пропадать. Может, встречается с кем-то, она не рассказывает. А Италия в отца. Холостяк до сих пор. — Понятно. А может, они встречаются друг с другом? — Gott bewahre! Если бы они встречались, Ит уже всем бы рассказал! — Ну, и то правда. Кстати, как там КИ? — А разве ты… Ну, там, откуда тебя призвали, не было его? — В смысле… Он что, копыта откинул? — Natürlich. Ещё в 2017 кто-то его убил. Ну, после твоей смерти прошло тогда 2 года. Я до сих пор считаю даты по твоему дню смерти… — Ну всё, Германия. Хватит уже быть сопляком. Ты мужчина, — Рейх смягчился. — Прости, если для тебя это прозвучало грубо. Но всё же в первую очередь ты живёшь для себя. Моя смерть 5 лет назад — просто один из моментов твоей длинной жизни. — Ты прав, пап… И мне до сих пор не вериться, что ты жив! — Хоть и ненадолго, но да). — Это точно. Тёть ЯИ! — Германия позвал японку, которая стояла в дверях, — принесите чай, bitte. — Хорошо, Гер. Секундочку! — ЯИ побежала на кухню делать чай немцам. — Многое изменилось… Я уже не помню, что было, когда я был жив. Вот честно. Хоть убей, не помню. — Убивать я тебя не собираюсь, пап. И что тогда было, я тоже не помню. Долго в трауре прибывал… — Это да. Я наблюдал за тобой и ЯИ, когда умер. Ты себе места не находил. Как я помню, даже была попытка… Рейха перебили. — Пап. Это было давно. И всё равно… Я всегда боялся тебя потерять. Как ты думаешь, когда тётя ЯИ рассказала про устройство мира, когда сказала про прочество, когда ты, в конце-концов, рассказал «семейную тайну», как я чувствовал себя? Я не мог этого переносить. Да, признаю, была попытка суицида. Но меня что-то остановило. — Или кто-то, — уточнил Рейх. — Это был ты? — А кто ещё? Союз, что ли? — Ладно, это было глупо спрашивать… Кхм. Когда ты меня остановил, я подумал о том, как бы ты отреагировал, если бы был жив. — И как бы я отреагировал, по-твоему? — Не знаю. Я и тогда не знал. Возможно, плакал бы. Возможно, винил бы себя. Возможно, тебе было бы плевать. Я не знаю. И из-за всех этих мыслей меня заметил Россия, который как раз пошёл на балкон покурить. Он уже оттащил меня от края. А… Что делал ты? — Я ему помогал. Думаешь, ты такой пушинка? Ага, щас! Ты тяжёлый. Очень. России даже дух помогал! Ну, то есть я. — Да я понял… Как же я соскучился, пап. — Я тоже скучал, сынок. — Ваш чай, господа! — пришла ЯИ с подносом, на котором стояли две чашки чая и печеньки, — приятного чаепития). — Да присаживайся, ЯИ! Не чужие же люди. — Тогда я себе чай сделаю. Я мигом! — японка убежала вниз. — А кто печенье готовил? — поинтересовался Третий. — Я. Вкусно? — Ещё бы! Так, признавайся, Россия помогал? — Нет, я сам. — Ничего себе. Молодец, сынок! Очень вкусно приготовил! — Danke, Vater). Немец уплетал печенье одно за другим. Япония пришла и сразу захохотала. На тарелке оставалось всего 10 печенек из тридцати пяти. — Рейх, вот ты обжора! — Это не я! Они вкусные очень! — Ага, не ты. Так я тебе и поверила, — империя поставила чай на столик и подошла к немцу старшему. — Насколько я помню, ты в детстве боялся щекотки). — ЯИ, нет… — Рейх сразу сообразил, что ему капут. — ЯИ, да! — японка накинулась на Третьего и начала щекотать его. — Ха-ха-ха! ЯИ, прекрати! Ха-ха-ха-ха! — Хах! Отец, тебе капут. — Да знаю я! Хахах! Ночка прошла классно. Все трое смеялись, даже Россию разбудили. Объяснили ему, почему Рейх жив, Росс присоединился к беседе. Смеялись целую ночь. Вспоминали смешные моменты из детства и юности, припоминали старые и глупые обиды. Всем было весело. Однако ничто не длиться долго, верно?