Отводим душу без психотерапевта

Аякс двигался медленно, растягивая каждую секунду; перед новым толчком он гладил округлые бёдра и ягодицы, крепко прижимал их к своему телу, оставляя на коже красные, исчезающие следы. Он не мог себе представить, что бойкая и решительная Люмин в постели окажется застенчивой и робкой, податливой его рукам. Некоторое упорство сохранилось даже сейчас, ведь она из последних сил сдерживала сладкие стоны, кусая подушку, в которую упиралась грудью и лицом. Тонкие пальцы сжимались в кулачки от каждого размеренного движения, а изгиб спины, на которую через тонкую щель в занавесках падал луч лунного света, притягивал рассеянный от удовольствия взгляд полузакрытых голубых глаз. Никогда ещё Тарталье не приходилось видеть Люмин в подобном состоянии: она ни разу не взглянула на него злобно или презрительно; не произнесла его имя с ужасным недовольством, характерно растягивая первую букву; не угрожала, не пыталась припомнить старые обиды. Из дикого зверька она превратилась в самое нежное и ласковое существо, которое он когда-либо мог наблюдать перед собой. Склонившись над девушкой, изнемогающей даже от самых скромных, по меркам этой ночи, прикосновений, Аякс не прекращал изводить её медленными движениями, а затем и вовсе схватился пальцами за волосы на затылке, потянул на себя, вынуждая Люмин выгнуться ещё сильнее и оторваться от подушки, в которой она нашла способ не давать возлюбленному послушать даже самые тихие стоны. Сейчас они были вне поля боя, но продолжали препираться и пытаться что-то доказать друг другу. Постоянное соревнование дошло от Золотой палаты до постели в обители Аякса, куда затащить Люмин оказалось не так-то просто. Очень много раз Предвестник намекал, как мог, говорил нескромные вещи, нагло лез к девушке в надежде получить желаемое упорством, но каждая попытка заканчивалась неудачно. Сегодня, когда он увидел её на пороге своей спальни, то очень удивился. Их отношения стали более близкими уже довольно давно, как и присутствие Люмин рядом с Тартальей, когда тот работал дома, но на этот вечер никакого договора не было, и её появление было удивительным, но от того не менее радостным. Знай Аякс, что оно закончится таким образом, то обрадовался бы ещё больше, не скрывая своего вожделения от одной мысли об оголённых формах, особенно бёдер, которые вызывали у него больше всего восторга. Не получив желаемого, он не передумал и решил добиться хотя бы звука от девушки, считая, что заслужил это своей необычайной нежностью. Отпустив светлые волосы, Аякс на несколько мгновений замер внутри, но не дал Люмин опустить голову на подушку. Взявшись за острый подбородок и горящие щёки, молодой человек весьма резким движением заставил её посмотреть в его сторону; Предвестник улыбался, но не надменно, как зачастую делал в бою, а ласково, снисходительно. Он явно хотел что-то сказать, но передумал, отпустил лицо Люмин. Тарталья понял по затуманенному взгляду, что сможет добиться желаемого только настойчивостью, ведь девушка так чутко отзывалась на каждое движение, а на спине блестели несколько едва заметных капель пота. Происходящее нравилось им обоим и без слов, но Аяксу очень давно хотелось послушать сладкие стоны Люмин, ведь он ощущал, как горит и дрожит её тело, хотел, чтобы она наконец дала волю чувствам и эмоциям. Тарталья сам сдерживался, боясь причинить дискомфорт и боль, но теперь понимал, что может полностью отдаться процессу, не останавливаться на осторожных и размеренных движениях, ведь почувствовал новый вызов от Люмин, на который был обязан ответить. Его руки вновь сжали бёдра, на этот раз ещё крепче, а темп стал постепенно нарастать. Взгляд Аякса метался по телу девушки, над которым он имел полную власть; едва ли он мог уловить блеск янтарных глаз, поэтому больше любовался остальной картиной и прислушивался к дыханию, зная, что очень долго Люмин не сможет сдерживаться, и в конце концов он украдёт сорвавшийся с её губ стон, просьбу не останавливаться или нежно произнесённое настоящее имя Предвестника.