ЛАЙФ

      Спортивный зал был переполнен голосами. По всему полю рассредоточились небольшие группы одиннадцатиклассников: кто-то перебрасывал друг другу мяч, кто-то оживлённо сплетничал, а кто-то тихо сидел на скамейке в ожидании начала урока.       Матвей относился к первым, то и дело отбивая подачи Толкачёва.       — Скажи, Матвей, а ты занимался где-то? — спросил Даня, подбрасывая мяч в воздух.       — Да, я занимался в школьном кружке и выступал в сборных до девятого класса, — Листопадов уверенно принял пас, не смотря на юношу. Расслабленность настигла внезапно, юноша снова дышал полной грудью, забывая про утреннего и пятничного вонтов.       — А почему до девятого? — поинтересовался одноклассник.       — Неважно, — Матвей отвёл потускневший взгляд, и мяч пролетел у него над головой.       Раздался сильный хлопок, подача перелетела Матвея и угодила прямо в руки Дани. Листопадов обернулся и встретился взглядами с Серебрянской.       — Не спи, Матвей, — девчонка указала пальцем в сторону сетки.       Парень обернулся и как раз вовремя: волейбольный мяч стремился забить гол в пользу Толкачёва. Инфект мгновенно сложил руки, подался в право и отбил бросок в противоположную половину поля. Даня не успел добежать до угла, мяч отпружинил от пола и направился в сторону скамеек. Юноша побежал ловить беглеца.       Тем временем Ксюша поравнялась с Листопадовым:       — У меня для тебя предложение, — Матвей повернул голову, и девчонка посмотрела в глаза одноклассника, хитро улыбнувшись.       Заражённый изогнул бровь, не сводя взгляда с блондинки. Весь его вид говорил о том, что он не горит желанием продолжать беседу. Но в голове творилось совсем иное. Любопытство брало верх над страхом, и Матвей позволил ей договорить.       — Как насчёт того, чтобы сыграть вдвоём против целой команды? — долетело до ушей инфекта.       — С тобой? — от удивления юноша развернул корпус к однокласснице.       Сердце сжалось. «Сыграть вместе? Вдвоём? Почему?» — дышать на миг стало сложнее, образ безразличия рассыпался карточным домиком.       — Ну, да со мной. Слабо? — она сложила руки на груди, гордо подняв подбородок.       Матвей усмехнулся и легонько качнул головой, пытаясь спрятать предательскую улыбку и загоревшийся взгляд. Даня, появление которого могло очень удачно спасти положение, неожиданно увлëкся беседой с тремя симпатичными девчонками.       — Для чего ты это затеяла? — спросил он, пытаясь выглядеть непринуждённо. Ему казалось, что получалось из рук вон плохо. Ещё бы, плохо! Девчонка, за несколько часов знакомства запавшая прямо в сердце, предлагает ему сыграть вместе в одной команде. Безусловно, Матвей будет сыпаться на глазах.       — Мне любопытно, насколько хуже меня ты играешь, — она широко улыбнулась и подняла одну бровь вверх.       Вот как она заговорила. Матвей снова усмехнулся, оглядывая её с головы до ног. «Сразу тяжёлая артиллерия, значит? — юноша остановился на мысли, что девчонка не намерена отступать. — Хорошо, поиграем по твоим правилам».       — Тебе места на поле не останется, блондиночка, — он сделал шаг к Ксюше, придавая выражению лица самоуверенности.       — Спорим? — она протянула хрупкую ладонь Матвею.       — А давай, — не медля, он охватил тонкие пальцы своими и крепко пожал руку одноклассницы.       По телу вновь пробежали мурашки. Как тогда, после предыдущей игры. В груди снова осела приятная тяжесть, а в глазах потемнело на несколько мгновений.       Прозвенел звонок. Ученики заторопились встать в шеренгу, Ксюша и Матвей разжали ладони и прошли к остальным. Почти сразу вышли физруки, проверили посещаемость и погнали одиннадцатые классы вокруг спортивного зала.       Десять минут спустя школьников стали разбивать на команды. Тогда Серебрянская схватила инфекта за локоть и потащила в сторону преподавателей. Увидев растерянный взгляд Матвея, Илья залился смехом и ткнул в бок Ярославу. Девчонка тоже захохотала, складываясь пополам. Заметив реакцию брата и одноклассницы, Матвей демонстративно отвернулся, заливаясь краской.       Смех стал громче.       — Ольга Андреевна, можно мы с Матвеем попробуем вдвоём сыграть против шестерых? — Ксюша похлопала ресницами и сложила ладони в умоляющем жесте, отчего Листопадов потерялся окончательно.       Невысокая стройная женщина с тёмными волосами, собранными в длинную косу, поглядела сначала на умоляющую Ксюшу, потом на шокированного Матвея, и рассмеялась.       — Только ради тебя, дорогая, — тепло улыбнулась Ольга Андреевна.       — Спасибо большое, — с чувством поблагодарила Ксюша и потащила Матвея обратно к ученикам.       — Слушай, а я тебе зачем был нужен? — неловко поинтересовался парень, пытаясь скрыть румянец на щеках.       — Ты что, не сделал умоляющий взгляд? — Ксюша округлила глаза, без тени улыбки поглядев на одноклассника.       — Я… э-эм… не успел, — лучшего ответа Матвей найти не смог.       Где-то впереди снова захохотали.       Матвей понимал, что каждая его эмоция была сейчас на ладони. Но он не понимал, как же ему к этому отнестись. Не смотря на потерянный настрой, так или иначе он должен был раскрыться. Но сегодняшний вонт показал юноше, что он не готов. И Матвей, теряясь в себе, попытался вновь уйти в собственные мысли и надеть маску неуверенного молчаливого подростка. Однако, это было невозможно как минимум потому, что с минуты на минуту раздастся свисток, и юноша растворится в игре. Вместе с Серебрянской.       Это давило ещё сильнее. Он пообещал не оставить ей места на поле, что означало полную открытость Листопадова. Он должен был проявить себя во всю, показать, на что способен.       Они вышли на поле. Расслабленная Ксюша и серьёзный Листопадов. Против шестерых одиннадцатиклассников. Оценивая соперников, Матвей увидел несколько совершенно безнадёжных среди них. Юноша расправил плечи. Илья и Слава заняли свои места на скамейке и готовились поддерживать небольшую, но опасную на вид, команду.       — Порвём их, Листопадов, — девчонка потянулась всем телом, разминая спину.       — Размажем их, блондинка, — кивнул Матвей, растворяясь в ощущениях.       Прозвучал свисток.       Ксюшу он уверенно протолкнул вперёд, занимая для себя прикрывающую позицию. Мяч перелетел несколько голов соперников и с уверенностью врезался в сетку. Ползала синхронно прыснуло.       — Игра будет быстрой, — Матвей махнул рукой, принял мяч из рук Серебрянской и приготовился к подаче.       Листопадов ошибся. Только подача перелетела через сетку, игра загорелась новыми красками. Матвей сосредоточенно бегал по всему полю, отбивая броски на половину соперников, серьёзно намереваясь вырвать у союзницы чуть ли ни каждый мяч, как и обещал. Противники не отставали, закидывая мяч либо в один угол, либо в другой. Не родившийся дуэт практически перешёл в соло. Ксюша растерялась, отступив в сторону, и позволила Матвею занять всё пространство на поле.       Неожиданный высокий бросок темноволосого юноши-соперника заставил Листопадова на миг замереть. Серебрянская посчитала его ступор своим шансом и кинулась к мячу. Но, как оказалось, Матвей долго не стоял. И в последнюю секунду они налетели друг на друга, позволив врагам заполучить ещё один балл.       — Прости, Матвей, я думала, что ты оставил его мне, — Ксюша виновато отвела взгляд и побежала ловить мяч.       Матвей проследил сердитым взглядом, как Серебрянская ловит беглеца, и уже открыл рот, чтобы съязвить, как вдруг смягчился:       — Да нет, это ты извини, я повёл себя неправильно. — Он принял пас из рук блондинки и уверенно отправил волейбольный мяч соперникам для продолжения раунда.       Затем инфект виновато улыбнулся, снова пропуская девчонку вперёд.       — Давай лучше вместе, — сказал он, переводя внимание на другую половину поля. Осознав то, что он произнёс, сердце на несколько мгновений сжалось.       Свисток послужил сигналом для подачи. Теперь Листопадов сменил тактику, то и дело отбивая мяч вверх, позволяя Ксюше пробивать оборону противоположной команды. Сосредоточенность сменилась расслабленностью, на душе стало неожиданно легче. Они не переговаривались, молча позволяя друг другу принимать подачи и отбивать резаки.       Настрой игры полностью сменился, когда Ксюша проворонила высокий бросок соперника, попытавшись забрать его у союзника: Матвей рассмеялся, поднимая мяч с пола и отправляя его в руки высокого парня.       — Ну и чего ты под него полезла? — Листопадов усердно старался не хохотать, смотря на покрасневшую Серебрянскую. — Не можешь ведь так высоко прыгать.       — Я подумала, что допрыгну, — пробормотала девчонка, ещё больше краснея.       — Думать вредно! — он держался изо всех сил, чтобы не согнуться пополам. — Особенно блондинкам.       — Чего ты сказал!? — воскликнула оскорблённая Ксюша, пытаясь спрятать улыбку.       — Принимай мяч, я сказал! — ответил Листопадов, наблюдая за тем, как Ксюша пропускает ещё одну подачу.       Едва мяч коснулся пола, Матвей не выдержал и захохотал в голос. Дёргающиеся плечи Серебрянской выдали девчонку с головой: она давилась со смеху и, поднимая мяч, уронила его. Дважды.       — Тебе помочь? — спросил он, делая шаг к союзнице.       — Сама как-нибудь, — послышался жалобный голос, совершенно несочетающийся с улыбкой Ксюши.       Игра продолжилась полминуты спустя. Пытаясь не смеяться, они избегали взглядов друг друга и знали, что стоит им встретиться глазами, как смешинка захлестнёт волной. Счëт тем временем не стоял. После того, как теперь уже Матвей упустил подачу, а судья в лице Дмитрия Валентиновича огласил восемь — десять в пользу противников, Ксюша и Матвей неожиданно собрались.       — Ксюш, принимай вверх! — сказал парень, готовясь к прыжку.       Девчонка приняла подачу, подкинув мяч вверх, заражëнный подпрыгнул и с чувством ударил по нему, направляя свой бросок резко вперëд и вниз. После нескольких подобных резаков инфекта счëт сравнялся, и Серебрянская с Листопадовым опережали соперников на один балл.       — Ксюш! — позвал парень, вновь подначивая еë отбить подачу вверх. Резкий удар Матвея снова направил мяч сразу в пол, но противники неожиданно оказались готовы.       — Он отбил! — с наигранной досадой воскликнул Листопадов, переводя весëлый взгляд с блондинки на темноволосого парня из противоположной команды. — Как ты посмел?!       Следующий резак тоже не принëс гола.       — Да что за?! — возмущался парень, делая пас на Серебрянскую.       Ксюша хохотала в голос. Матвей сменил точку удара, но лучше не стало. Мяч, не падая, перелетал с одной половины поля на другую.       Вдоволь насмеявшиеся и выбившиеся из сил, Матвей с Ксюшей проиграли с счëтом пятнадцать — четырнадцать, когда Серебрянская, не выдержав взгляда одноклассника, обессиленно согнулась пополам, пропустив мяч.       Листопадов кивнул капитану команды соперников и поспешил увести союзницу с поля.       — Ну всë, хватит ржать! — Матвей пытался справиться с улыбкой.       Ксюша неожиданно выпрямилась. Глаза блестели озорством, выделяясь на раскрасневшемся от продолжительного смеха лице. Матвей замер, заворожëнный: сейчас, такая счастливая, она была поистине прекрасна.       — Оказывается, ты очень приятный человек, Матвей, — призналась девчонка, не сводя с него взгляда. — Было бы здорово чаще видеть тебя таким. Ты словно отбрасываешь все свои страхи.       Матвей вдруг стал безумно рад тому, что много смеялся во время игры, так как надеялся, что цвет лица несильно изменился. Хотя ему показалось, что оттенок кожи теперь был неотличим от созревшего помидора. Он обомлел, не в силах отвести взгляд от одноклассницы.       — Что? — выдал он, теряясь в мыслях.       Ксюша сказала, что он ей приятен. Сказала, что хочет видеть его настоящего. Чаще. Сердце словно остановилось, в ожидании ответа. Это не могло быть правдой, ему послышалось. Серебрянская не говорила такое…       — Ты всё слышал, — она лучезарно улыбнулась, — настоящий ты намного лучше Матвея, которого я вижу в коридорах школы. И-и, я подумала, что тебе стоит это знать.       Матвей растерялся окончательно, не в силах произнести что-либо.       — Я знаю, что не могу понять, каково тебе ходить с этими повязками, — Ксюша отвела глаза вниз и в сторону, виновато поджав губы, — но, мне кажется, что... — девчонка неловко охватила правой ладонью левый локоть, продолжая изучать взглядом пол, — проблем не станет меньше от того, что ты спрячешь свой смех и добрый взгляд. Я думаю, неосознанных желаний наоборот проще избежать, если у тебя меньше комплексов и больше круг общения, если ты расслаблен…       Голова пошла кругом от потока мыслей: «Пытается помочь?.. Она считает, что так будет лучше?.. Она нереально красиво смотрится, когда стесняется… Хочет, чтобы я был собой?.. Ксюша правда хочет увидеть меня без страхов... Но смогу ли я?.. Я точно спятил… Просто одноклассница, мы знакомы две недели, почему еë слова оказывают такое сильное влияние?.. Это конец, я влюбился…»       Красивая, милая, естественная. Ксюша пытается помочь какому-то новенькому однокласснику просто потому, что хочет этого. У неё ведь есть парень… Этот поступок не должен ничего значить для Матвея. Она только пытается сделать лучше.       Наконец Матвей оторвал заворожённый взгляд от девчонки, сглотнул ком, подступивший к горлу, и глубоко вздохнул. Сердце неожиданно напомнило о себе, выполнив тройное сальто и неожиданно забившись сумасшедшим ритмом.       — И ещё, — попыталась продолжить девчонка, вдруг став серьёзной.       — Я понял, — Листопадов поспешил остановить Серебрянскую, боясь услышать что-нибудь такое, отчего в животе закружатся в полëте бабочки. — Только…       — Ты всегда можешь на нас положиться. — Ксюша не позволила инфекту закончить мысль, окончательно западая в душу юноши. — На меня, Славу, двоюродных братьев. И даже на Даню Толкачёва. Была рада играть с тобой в одной команде.       Она снова улыбнулась, чуть склонив голову на бок, и продолжила путь к скамейкам. Реальный мир леденящим вихрем рухнул на плечи Матвея. Он осознал, что стоит сейчас практически у самой линии волейбольного поля, а две другие команды уже вовсю играют. Листопадов беспомощно стал оглядываться по сторонам, одновременно пытаясь смахнуть с себя те ощущения от слов и глаз одноклассницы. Когда он успел потерять нить с окружающим миром? В какой момент все звуки отошли на второй план, оставляя их наедине?       Матвей сел через несколько ребят от Ксюши, которая уже выслушивала причитания Славы, и зарылся в собственные мысли.       — Нет, ты видела, как он на тебя пялился? — полушёпотом спросила Жукова, наклонившись к самому уху Серебрянской. — Что ты ему такого наговорила?       — Я просто сказала, что он совсем не грубый, и ему стоит чаще улыбаться, — блондинка пожала плечами, переводя взгляд на играющих учеников.       — Он однозначно влюбился в тебя, Ксюша, — чуть громче нужного оповестила Ярослава.       — Во-первых, потише, — шикнула Серебрянская, укоризненно оглядев подругу, — а, во-вторых, это полный бред.       — Да я тебе палец на отсечение даю! — в подтверждение своих слов девчонка потрясла указательным пальцем перед лицом блондинки.       — Если бы тебе действительно после провалов отсекали пальцы, то ты уже давно осталась бы без них, — чётко произнесла Ксения, буравя подругу суровым взглядом. — И даже на ногах.       — Ладно тебе… — Слава вжала голову в плечи, отводя глаза. — Я вот что думаю: скорее бы обед.       Ксюша тяжело вздохнула, снова вовлекаясь в игру на поле спортивного зала. Матвей, который буквально чудом не услышал разговор одноклассниц, сидел, растеряннее листьев на ветру. Мысли всë гудели в голове, не позволяя юноше отвлечься на окружающий мир. Весь его разум заволокло образом улыбающейся, раскрасневшейся и немного смущающейся одноклассницы. Он неосознанно прикусил нижнюю губу, борясь между желанием усмерить воспылавшие воображение и желанием погрузиться в него целиком.       По его спине незаметно пробежал холодок. Словно изнутри юноши стал плавно подниматься, расправляя плечи, вонт, до безумия похожий на самого Матвея, разве что очень исхудавшего.       Не успело желание выловить чëрными глазами цель, как с противоположной стороны спортивного зала прозвучал выстрел. Пуля врезалась в стену над головой Матвея, заставляя заражëнного вздрогнуть и очнуться от собственных мыслей. Вонт растворился в воздухе. Все присутствующие в зале вмиг обернулись на Листопадова, а затем, убедившись, что угроза устранена, вернулись к своим делам.       «Опять!» — Матвей поморщился, зарываясь ладонями в волосы. Желание с силой грохнуться лбом о стену очень соблазнительно отозвалось в мыслях.       Ярослава ткнула локтем единственного человека, который не повернулся пару секунд назад на Матвея. Ксюша посмотрела на подругу, возвращаясь из собственных мыслей в реальность.       — Ты видела? — заговорщицки зашептала Жукова. — У Матвея только что появился вонт!       — Не видела, — недовольно отозвалась девчонка. — И что теперь?       — Как это что? — воскликнула Слава громче, чем нужно было. — Он точно в тебя втюрился!       — Слава… — предостерегающе произнесла Ксюша.       — Я тебе говорю, его вонт точно хотел найти тебя!       — Сла-ва… — блондинка начала злиться.       Матвей резко поднялся со своего места и быстрым шагом направился в сторону раздевалок.       Ксюша проводила одноклассника взором, а затем повернулась к подруге с уничтожающим видом:       — Докричалась, — оповестила Ксюша. — Он услышал…       Матвей чувствовал острое желание оказаться в одиночестве. Только что из него снова вылез вонт. И снова из-за чувств к однокласснице, которые, казалось, заполнили юношу целиком. Неосознанные и осознанные желания вертелись смертоносным ураганом, выкачивая воздух из лëгких и отрезая Матвея от окружающего мира.       Разговор девчонок он снова пропустил мимо ушей. Войдя в раздевалку, он с грохотом захлопнул за собой дверь и рухнул на ближайшую скамейку. «Сколько же можно, Матвей? — обречëнно спросил он сам себя. — Сколько ещë неосознанных желаний появится от одних лишь мыслей о ней? Что же делать? Как быть? Как перестать создавать этих чëртовых вонтов?»       Матвей поднялся со скамейки и прошëл в другой конец раздевалки, к уборной. Открыл дверь и встал напротив раковины. Покрутил кран и до краëв наполнил холодной водой сложенные лодочкой ладони. Выплеснул воду на лицо, протирая пальцами глаза, проводя по щекам. Закрутил кран обратно. В голове барабанили вопросы. И громче всех самый неприятный.       Почему настоящие эмоции приносят только проблемы?       Хотелось кричать от боли и обиды. Матвей обещал Илье вернуться. Матвей обещал чаще улыбаться и шутить в коллективе. Он обещал. Илье. Забыть. О боли. Которую. Ему. Причинила. Виолетта.       Матвей утверждал: перестать прятать самого себя, когда он будет уверен в том, что его характером опять не воспользуются, станет проще простого. Но нет. Теперь характер Матвея вместе с его чувствами играют с ним очень злую шутку.       Вонты. Вонты, вонты, вонты. Влюблённость. Голубые глаза. Приятный смех. «Ты всегда можешь на нас положиться». И снова все вопросы снесло ураганом, оставляя одну лишь Серебрянскую. Оставляя нежный голос и грусть в прекрасных глазах.       Сегодня утром она пришла расстроенная. Это было необычно. С утра Ксюша всегда озаряла улыбкой. А сегодня была не в духе. И Матвей ей нагрубил. Идиот. Нагрубил, когда на самом деле хотел ласково потрепать по макушке и сказать, что грусть её красивому лицу совершенно не подходит. Когда хотел нежно заключить в своих объятиях и зарыться носом в светлые волосы.       Неосознанное желание обрело плоть, в который раз оставшись незамеченным. Вонт бесшумно отошёл от инфекта, огляделся и направился на выход из раздевалки.       Скрипнула дверь. Матвей вздрогнул. Высунул голову из уборной и, никого не увидев, ужаснулся. Монстр уже ускользнул.       Руки молниеносно дотянулись до пистолета, а мозг судорожно пытался осознать мысль, породившую нового потенциального убийцу. Если Матвей опоздает — сегодня на одного ученика или учителя в этой школе может стать меньше.       Дыхание участилось, руки задрожали. Матвей вырвался из раздевалки, сильнее сжимая пистолет и направляя дуло в пол. Долго искать вонта не пришлось: он уже прижимал первую попавшуюся старшеклассницу к стене.       Серебрянскую.       Тело среагировало молниеносно: юноша сделал шаг в сторону, чтобы пролетевшая насквозь пуля врезалась в стену, щёлкнул предохранитель, дуло поднялось на вонта и прозвучал выстрел. Едва вонт растворился в воздухе, Матвей озлобленно поднял флажок предохранителя и с силой бахнул «Грачом» о стену.       — Какого чёрта ты сюда выперлась!? — яростно воскликнул юноша, краснея.       Ксюша опешила, тоже заливаясь краской, но, в отличие от одноклассника, от стыда. Девчонка снова не смогла совладать со страхом и даже рука не дёрнулась к пистолету. Да и она просто не успела. Вонт налетел слишком внезапно. Однако Матвей выстрелил ещё внезапнее. Ксюша даже сначала не поняла, что вообще произошло. Она могла только беспомощно вглядываться в мокрое лицо Листопадова и краснеть.       Глубоко вздохнув, она почти совладала с собой.       — Я… просто хотела… — залепетала Ксюша, пытаясь понять, а зачем она, собственно, сюда шла?       — Что ты хотела? Нарваться на неприятности!? — Матвей сорвался на крик. Он выглядел не только злым. Серебрянская была почти уверена, что в голосе отчётливо прозвучали ноты паники и отчаяния.       — Да нет же… — Ксюша снова глубоко вздохнула, продолжая рассматривать в болотно-зелёные глаза, прожигающие душу насквозь. — Я хотела сказать, что Слава просто глупо пошутила!       Точно. Вот зачем она пошла за Матвеем.       — Чего?.. — переспросил Матвей.       — Ну, буквально только что, она сказала… — начала было пояснять Ксюша, но вовремя остановилась.       «Если он не понял о чём я, значит, он не услышал. Значит, он переживал из-за вонта… А теперь, кажется, впадает в панику из-за второго», — подумала девчонка, бегая взглядом по растрёпанному листопаду прядей, почти свирепому лицу и подрагивающим плечам.       — Знаешь, а это не так уж и важно, — медленно произнесла Ксюша, сглатывая комок, неожиданно подступивший к горлу.       Матвей молча развернулся и сделал шаг в сторону раздевалки. Серебрянская, повинуясь нежданному порыву, схватила парня за кисть руки. Они замерли.       — М-матвей, — голос дрогнул. Девчонка всё ещё не понимала, что потянуло её сделать подобное.       — Отвали, — негромко бросил юноша, вырывая руку и делая ещё один шаг. Ксюша ухватилась за пальцы другой руки Матвея, снова останавливая его.       — Отвали, я сказал, — прорычал парень, поворачиваясь к однокласснице, но ладонь одёрнуть не смог.       — Матвей, я вижу, что ты в панике.       Юноша судорожно сглотнул и отвёл взгляд. Сделал неуверенную попытку вырвать пальцы, но Ксюша сжала их сильнее.       — Я хочу помочь.       — Помочь она хочет! — недовольно процедил юноша. — Лучше бы себе помогла, Серебрянская. Спишь на ходу целыми днями, а потом удивляешься, почему это на тебя вдруг нападают вонты!       — Матвей, сейчас это был твой грёбаный вонт, который чуть меня не укокошил! — неожиданно для себя обиделась девчонка, но пальцы сжала ещё сильнее.       — Вот именно! — в сердцах воскликнул Матвей. — Это был мой. Грёбаный. Вонт! Третий раз за день! Второй раз за пять минут! Это даже для меня ненормально! И я не понимаю! Что мне. С этим. Делать!?       Юноша осёкся. Только что он вывалил на неё свои мысли. Самые настоящие, самые живые и откровенные эмоции. И не самые приятные. Она не должна была это слышать.       — Из-звини, Ксюш… — очередь невнятно лепетать перешла к Листопадову. — Я… Прости пожалуйста.       — Всё нормально, — ответила Серебрянская, вглядываясь в испуганное выражение лица.       — Н-нет, не нормально… Мне не стоило… Отпусти уже.       Он вновь нахмурился и во второй раз попытался вырвать ладонь. Но Ксюша не хотела его отпускать. Она всеми силами вцепилась в юношу и судорожно соображала, как ей заставить инфекта выговориться целиком. Ей казалось, что она сможет его поддержать. Хоть немного.       — Почему? — выпалила она первое, что пришло в голову.       — Потому что я не хочу снова на тебя орать, — процедил Матвей, раздражаясь. Он снова безуспешно дёрнул руку в сторону: — Серебрянская, отвали.       Матвею слишком сложно было вырвать собственную ладонь. Сложно не физически, а морально. И если бы он в самом деле хотел отойти от Ксюши, инфекту не составило бы труда это сделать. Понимая, что чуть ли не до головокружения хочет приблизиться к Серебрянской и вывалить всё, что накопилось, юноша разозлился сам на себя. Стал до ужаса себе противен.       — Не отвалю, — твёрдо произнесла Ксюша. — Я переживаю.       — Что переживаешь? Деградацию мозга?! — гневно выплюнул Матвей и с силой вырвал руку. — Отвали, говорю.       Серебрянская, будто обжёгшись о слова Листопадова, отшатнулась от него. Настрой помогать исчез. Она сердито нахмурилось, и только собралась сказать что-то очень грубое в ответ, как дверь в мужскую раздевалку хлопнула, скрывая инфекта от её глаз.       Судорожно вздохнув, и покрепче сжав кулаки, Серебрянская почти заставила себя успокоиться. «Ладно, не хочешь, чтобы тебе помогали, не надо! — злобно подумала Ксюша. — Сам справишься, грубиян».       Из раздевалки послышался шум выстрела.       Сердце пропустило удар. Кровь мгновенно отлила от лица.       «И что это сейчас было?» — девчонка резко задрожала, затаила дыхание и через два быстрых шага вплотную прижала ухо к двери. Прислушалась.       Тишина.       Через несколько мучительно долгих секунд в раздевалке шаркнул кроссовок. Послышался недовольный голос, услышав который Серебрянская облегчённо выдохнула:       — Да как я вообще мог такое сказать?.. — Матвей тяжело вздохнул. Ксюша отчего-то ясно представила, как он зарылся ладонями в непослушные пряди, убирая их назад. — Идиот. Даже мои вонты лучше меня знают, что нужно делать.       Прямо перед носом Ксюши распахнулась дверь, она едва успела шагнуть назад, чтобы её ненароком не сбили.       Перед ней предстал неожиданно побледневший одноклассник. Наконец он вытер капли воды с лица и разноцветные волосы действительно были убраны назад. Уже не злился. Только хмыкнул своим мыслям, оглядев такую же побледневшую Ксюшу и отвёл взгляд:       — Забудь, что я сказал.       Ксюша нервно хмыкнула, подсознательно подражая юноше.       — Извини меня. Виноват. — Юноша неуверенно вернул глаза на лицо одноклассницы.       Девчонка сложила руки на груди и изогнула бровь, выжидающе уставившись на Листопадова.       — Мне страшно, — нехотя признался Матвей. — Я боюсь своих желаний, — тихо проговорил юноша, разглядывая черты приятного лица. «Ты сама напросилась слушать это», — мысленно успокаивал себя Матвей, продолжая: — Я боюсь убить кого-то. Я не хочу, чтобы из-за моих заскоков кто-то пострадал, понимаешь? Я обещал Илье стать прежним собой, но едва мне стоит сделать к этому хоть шаг, из меня снова вылезают вонты. Сегодня вообще чёрт-те что… Четвёртого только что убил.       — То есть по-твоему лучше прятаться от самого себя, нежели бороться с неосознанными желаниями? — спросила Ксюша, оценивая слова инфекта и немного склонив голову набок.       Матвей промолчал, переваривая услышанное.       — Лучше уходить в себя и огрызаться на окружающих, вместо того, чтобы работать над собой, снова и снова пытаясь понять себя раньше, чем это сделает за тебя вирус?       Матвей горько усмехнулся, продолжая бегать взглядом по чертам лица Серебрянской. Сердце больно сжалось: «Если бы всё было так просто, Ксю…» — подумал про себя Матвей, а вслух сказал:       — Ксюш… Из-за того, что вирус понимал меня раньше, погибло двадцать четыре ученика. Двадцать четыре школьника. Меньше, чем за четыре года, что я был заражён. И я не могу позволить умереть кому-либо ещё. Только зарывшись в себя, у меня получается понимать собственные желания. Только так я могу не причинять вреда.       — Сегодня никто не пострадал, — заметила девчонка.       — Сегодня просто повезло, — ответил Матвей, отводя глаза на пару секунд.       — Матвей, ты убил двоих вонтов меньше, чем за минуту, — неожиданно бойко заявила Ксюша, сделав полшага к юноше. — Ты можешь защищать людей от своих же неосознанных желаний. Да ты вообще можешь защищать людей. Меня ты спас уже дважды.       Матвей еле удержался, чтобы не сделать шаг навстречу и встать с ней вплотную. Её глаза снова загорелись решимостью, Ксюша прощупала почву и, казалось, настроение у неё немного улучшилось. Листопадов не мог разделить её чувств, борясь с новым желанием коснуться нежной на вид кожи.       — Трижды, — мрачновато поправил её Матвей, кивая головой в раздевалку. — Тот монстр полминуты назад хотел перед тобой извиниться…       — Тем более! — ответила Ксюша. — Не думаю, что человеку, спасшему непутёвую школьницу аж целых три раза, будет трудно убивать своих вонтов до того, как они настигнут цели.       Матвей успел только хмыкнуть перед тем, как Серебрянская продолжила:       — Кстати, открою тебе Америку, — она хитро прищурилась и на её лице вдруг заиграла лёгкая улыбка, — передо мной уже минут пять стоит искренний с собой и другими Матвей Листопадов.       Осознав услышанное, Матвей удивлённо похлопал глазами.       — А? — было единственным, что он смог из себя выдавить.       — Ты наорал на меня в панике, обидел меня, извинился и сейчас делишься своими страхами, — довольно улыбаясь перечислила Ксюша. — Не это ли есть прежний ты?       Некоторое время Матвей не выражал ни единой эмоции. А затем тихо и тепло засмеялся.       — Ты меня сделала, я сдаюсь, — на его лице отразилась мягкая улыбка. — Оказывается, чтобы стать собой, надо всего лишь пару раз нагрубить однокласснице.       — И пару раз спасти её от вонтов.       «И влюбиться», — чуть ли не вырвалось у Матвея.       — В таком случае дело за малым: вернуть позитивный взгляд на мир, — вздохнул юноша, облокачиваясь на дверной косяк.       — Так ты, всё-таки, был оптимистом, — Ксюша кивнула каким-то своим мыслям.       — Смешно, да?       — Да нет, вполне ожидаемо, — она пожала плечами. — Смеёшься очень жизнерадостно.       — Огрызаюсь я тоже очень жизнерадостно, — заявил Матвей.       Теперь они засмеялись вместе. «Я действительно более открытый, чем обычно, — подумал Матвей, — даже извинился, не задумываясь».       — А ведь вонты могут вносить в нашу жизнь не только минусы, — сказала Ксюша, словно услышав мысли юноши. — Смотри, если бы не твой последний вонт, мы бы сейчас не разговаривали.       — Да, и я бы ни за что в жизни не признался однокласснице, что из-за меня погибло двадцать четыре человека, — весело поддержал Матвей и неожиданно осёкся, мрачнея.       — И мы не пришли бы к выводу, что тебе не так уж и сложно стать самим собой, — быстро вставила Ксюша, пытаясь не позволить Матвею снова зарыться в мысли.       Сглотнув комок, внезапно подступивший к горлу, неуверенно кивнув Ксюшиным словам, он тихо произнёс:       — Только не говори об этом никому, ладно?       — Думаю, нашим одноклассникам знать об этом ни к чему, — понимающе улыбнулась Серебрянская, встречаясь взглядами с Матвеем.       От девчонки веяло теплом, поддержкой и сочувствием. Листопадов тихо хмыкнул, опустил глаза в пол и медленно поднял левую руку, зарываясь пальцами в волосы, чтобы неловко почесать затылок. Верилось с трудом. Не может ведь быть всё так просто? Невозможно просто взять и по щелчку пальца стать открытым. Сейчас Матвей был искренен, потому что не мог повести себя иначе. Ураган эмоций снёс все установленные юношей грани, не оставляя ему другого выбора. Но стоит Матвею собраться с мыслями, он вновь закроется в себе. Он не должен позволить кому-либо умереть.       — Матвей, — позвала его Серебрянская, выводя из задумчивости. — Стать самим собой не сложно. Сложнее удержать самого себя. Ты справишься, если захочешь.       — Человек сам определяет свои границы, — кивнул Матвей, вспоминая слова брата.       Ураган эмоций снёс все грани.       То есть теперь… ему нужно поставить новые?       И только Матвей решит, где они будут.       — Я понимаю, что за один день ты не станешь таким, каким хочет тебя видеть Илья. Меняться ради других всегда очень тяжело. Если тебе комфортно молчать — ты не заговоришь. Да и вообще… надо ли оно тебе?       — Ты меня сейчас отговорить решила? — опешил Матвей, округляя глаза. — Ну уж нет, блондиночка, переобуваться передо мной тут не надо. Раз мы решили делать из молчаливого меня настоящего меня, то будем стоять до конца.       — Мы решили? — девчонка изогнула бровь, лукаво улыбаясь.       — Я решил. — не колеблясь поправился Матвей.       — И для кого? — её улыбка стала шире.       — Для себя. — Они встретились взглядами.       — А зачем?       — Чтобы побороть свои страхи. И пусть больше никто не пострадает.       Мыслить позитивней. Матвей учил этому брата. А теперь этому же ему предстоит научить самого себя. И он сможет. Потому что не позволит своим неосознанным желаниям убить девчонку, в чьих голубых глазах он потонул.