***
В небольшой чудаковатой квартире, где всегда царил творческий беспорядок, в такой же небольшой захламленной всем подряд кухне, собрались братья Листопадовы вместе с Ваней, Тимофеем и Димой. Со всех углов чудом были принесены круглые старенькие потёртые табуреты на трёх ножках, расставлены вокруг такого же старого стола. Маленький чайник засвистел на газовой плите, нервно сообщая, что вода закипела. Тим, как один из хозяев, принимающий гостей, достал из верхнего шкафа с потрескавшейся краской пять новых кружек. Они сильно выделялись среди кухни своей чистотой и яркими узорами, совершенно нелепо смотрясь в общем интерьере. Ваня, как второй из хозяев, разлил кипяток, бросил в кружки чайные пакетики и расставил их напротив братьев. На столе с помощью Тима материализовались стеклянный кувшин с холодной водой и плетёная сухарница, переполненная конфетами и печеньем. — Итак, — начал Тимофей, усаживаясь на последнюю табуретку и разглядывая юношей по очереди, задерживаясь взглядом на Листопадовых, — у нас есть новости. — У нас тоже, — мягко сказал Илья, кивая. Матвей немного сжался, пряча лицо в кружке. Сейчас его мысли были слишком далеко от собрания с родственниками, и ему не терпелось погрузиться в собственные размышления. — Давайте вы первые, — младший Листопадов отстранëнно оглядел братьев и снова уткнулся в кружку. — Тогда начнëм с того, что мы узнали кое-что о… Голос Димы ушëл на второй план, как и всë вокруг. Образы и взгляды завертелись перед глазами, создавая отчëтливую картину раскрасневшегося от смеха лица с красивой улыбкой и нежно-голубыми глазами, блестящими от веселья. Вдруг образ засмущался, отводя взор в сторону, и в голове зазвучал мелодичный голос: «Настоящий ты намного лучше Матвея, которого я вижу в коридорах школы. И-и, я подумала, что тебе стоит это знать.» — Это отличная новость! — обрадовался Илья справа от Матвея, буквально на секунду выводя юношу в реальный мир. Матвей отхлебнул ещë чая, создавая видимость своего присутствия, и снова погрузился в голос одноклассницы: «Кстати, открою тебе Америку, передо мной уже минут пять стоит искренний с собой и другими Матвей Листопадов». Заражëнный ясно увидел, как Ксюша хитро прищурилась и на её лице вдруг заиграла лёгкая улыбка. — Матвей, а ты что скажешь на это? — Тимофей наклонился к инфекту, растворяя воображаемую Серебрянскую. — Я поддерживаю Илью, — нашëлся Матвей, натягивая улыбку. — Только у нас есть одна проблема… — сказал Ваня, переключая на себя внимание Листопадовых. Матвей расстроенно вздохнул, мысленно возвращаясь в квартиру старшего двоюродного брата, к собранию. — Она раздаëт приказы мысленно, — заключил Ваня. — Ну, в любом случае, это прогресс, — задумчиво произнëс Илья через некоторое время. — Теперь мы будем знать, в каком состоянии она находится. Матвей попытался понять, о чëм сейчас говорят родственники, но в голову снова полезла улыбка Ксюши. — Хорошо, а что у вас? — Тим быстро вернул Матвея в реальность. — Мы договорились с Красным Треугольником. — сообщил Илья почти торжественно, выпрямляя спину и отставляя кружку с чаем. — Феликс выделит страйвов для поиска информации и устранения попыток террора. «Вернее, это Илья договорился с Феликсом, — подметил про себя Матвей. — А я просто шокировано глазел по сторонам.» Красный Треугольник — так называется заброшенный ранее крупнейший завод резиновых изделий в Санкт-Петербурге, расположенный на берегу Обводного канала вблизи станции метро «Балтийская». Чуть больше ста десяти тысяч квадратных метров недвижимости (из пятисот) с начала двухтысячных годов пустели и рушились. Пока однажды на территорию не забрëл одинокий страйв. Феликс долгое время жил на улице, боясь собственного голода и ещë больше опасаясь убивать. Он прятался по подвалам и переулкам, сталкивался с такими же пугливыми, как и он, монстрами. Смотрел им в глаза и убеждался в том, что любой страйв, осознающий собственное положение в мире, мечтает просто спокойно жить, не причиняя боль окружающим. И каждый из них нуждается в уютной постели и крыше над головой. Юный Феликс, будучи сбежавшим страйвом от собственного альфа-инфекта, взял на себя ответственность создать для таких, как он, место, где они могли жить в мире. Заброшенный завод с несколькими корпусами был идеальным местом. Год спустя, как только Феликс нашëл Красный Треугольник, юноша стал искать соратников, готовых восстанавливать разрушенные корпуса. И нашëл поддержку не только со стороны монстров: граждане, живущие неподалëку от завода, стали замечать присутствие нескольких десятков страйвов. Испугавшись, жители сообщили в местные органы управления. И по приезду полиции Феликс вышел вперëд товарищей и едва ли не стоя на коленях умолял не убивать страйвов. Со всеми доступными ему эмоциями Феликс убедил служащих, что не собирается массово убивать людей, и все его страйвы осознают собственную опасность. И Феликс пошëл дальше. Раз теперь государственные служащие знают о намерениях страйвов, не появляется ли у них шанс перестроить завод под жилой микрорайон? Его заявление в мэрию несколько месяцев находилось под рассмотром. И дважды Феликс приходил к действующему главе Петербурга, чтобы добиться поддержки города. Так, одна пятая часть Красного Треугольника стала объектом под начальством страйва, раз в месяц на счëт Феликса приходили выплаты для обустройства, а живущие там страйвы выходили на различную службу для города. Илья ткнул Матвея локтем, выводя инфекта из мыслей. Юноша встрепенулся, оглядывая кухню. Все присутствующие встали, видимо собираясь расходиться. Листопадов последовал примеру братьев, поднимаясь с табуретки и хватаясь за кружку. — Оставь, я уберу, — остановил Тим, улыбнувшись Матвею. — Всë-таки, ты гость. — Я, в первую очередь, брат, — юноша криво натянул уголки губ, но кружку на столе оставил. Десять минут спустя Матвей вместе с Ильëй шли по залитым закатным солнцем дворам. — Может, всë-таки скажешь что-нибудь кроме «согласен с Ильëй», а? — Листопадов поправил очки, заглядывая в зелёные глаза брата. — Э-эм, — протянул Матвей, неловко почесав затылок, — ну-у… — Ты что, всë прослушал? — Илья ошарашенно уставился на инфекта. — Как бы тебе сказать, — Матвей виновато улыбнулся, пряча взгляд. — С ума сошëл, что ли?!***
Вечером Матвей пересказал Илье всё, что случилось на уроке физкультуры между ним и Ксюшей. Рассказал, как стыдно было за собственную вспыльчивость и грубость. — Так странно было выглядеть слабым перед кем-то, кроме тебя, — поделился Матвей мыслями. — Раньше я не сдерживал свои эмоции ни перед кем, а теперь неловко открываться новым людям. Тем более, мы почти не знакомы. — И я влюбился, — выдал он через некоторое время. — Это ужасно. Я не знаю, что сделают со мной наши родственнички, если Ксюша пострадает. Никто не должен узнать, что я влюбился. Особенно Романова… — Мы справимся, братишка, — мягко произнёс Илья, натягивая улыбку. — Что бы ни произошло — мы выдержим. Утро вторника выдалось тяжëлым. Во-первых, потому, что заснуть Матвею удалось только в начале третьего часа ночи: голову переполняли различные мысли, заставляя юношу мучиться в размышлениях. Во-вторых, сегодня его ждала проверка: накануне вечером ему позвонила Ярослава и сообщила, чтобы завтра он обязательно пришёл. И, в-третьих, ему было невероятно страшно идти в школу: Матвей пообещал самому себе во что бы то ни стало преодолеть собственные страхи и теперь не знал, сколько же раз в день ему придётся убивать своих вонтов. «Всë будет нормально, — убеждал себя Матвей, поднимаясь по школьной лестнице — я со всем справлюсь. Иначе и быть не может». Илья пожелал заражëнному удачи и направился на четвëртый этаж, оставляя юношу на третьем. Листопадов глубоко вздохнул, кивнул сам себе и уверенно пошëл в сторону кабинета ОБЖ. Максим Александрович был широкоплечим высоким мужчиной с короткой стрижкой и твëрдым, но необычайно добрым взглядом. Как преподаватель безопасности жизнедеятельности он учил школьников стрелять, ухаживать за холодным оружием и именно к нему бежали школьники, заставшие чей-либо труп. Он каждый день приходил за полчаса до начала уроков, и двери в его кабинет были практически всегда открыты. И недалеко от него постоянно бегала кучка поклонниц-старшеклассниц. Матвей заранее приготовился к толпе девочек возле учительского стола и по всему кабинету, поэтому не обратил никакого внимания на чрезмерное количество школьниц. Листопадов молча прошëл к своей парте, внимательно оглядывая класс и рассматривая присутствующих: большинство беззаботно смеялись, обсуждая бытовые проблемы, некоторые взволнованно перешëптывались, и только единицы погружались в мобильные телефоны или книги. Матвей был не единственным заражëнным в классе, но парту ни с кем не делил, потому что помимо него таких было всего трое. И все они ходили одной компанией, общаясь в основном друг с другом. И все были девчонки. Юноша выложил принадлежности на край парты, скинул чëрный рюкзак на пол и взъерошил разноцветные пряди, приводя причëску в излюбленный творческий хаос. — Листопад на твоей голове просто бесподобен, — произнëс знакомый голос за спиной Матвея. Парень обернулся, встречаясь взглядами с одной из одноклассниц. Перед ним стояла, смущëнно улыбаясь, Саша. Светло-серые большие глаза и пухлые розовые губы выделялись на бледном лице, а два тёмных куцых хвостика пристроились по бокам, придавая девчонке очарование. Однако Матвей остался не задетым её красотой. — Ты мне льстишь, — юноша натянул уголки губ, оглядывая приятные черты лица Саши. — Ни капли, — она неловко отвела глаза, закусывая нижнюю губу. — В общем, я хотела тебе сказать, что… В кабинет тихо вошла Ксюша, разглядывая пол. Она с отстранённым видом направилась к своей парте и в тот момент, когда проходила мимо Матвея и Саши, последняя сбилась на полуслове, а юноша перевëл внимание на блондинку. «Она уже второй раз приходит будто сама не своя. У неë снова что-то случилось? Или продолжается вчерашнее?» — Матвей проводил еë взглядом, совсем позабыв о собеседнице. — Она тебе нравится? — неожиданно спросила Саша, наклонившись к самому уху инфекта. — Что? — Листопадов будто очнулся, дëрнувшись в сторону от девчонки. — Ты так смотрел сейчас на неë, — ехидная улыбка расплылась на лице одноклассницы, она подвинула соседний с Матвеем стул и села рядом, — будто тебя очень волнует еë состояние. — То, что меня волнует еë состояние, не значит, что она мне нравится, — Матвей попытался изобразить полное спокойствие, усмехнувшись, и целиком развернулся к Саше. — Так что ты хотела мне сказать? — А? — Саша вдруг снова засмущалась и чуть отодвинулась от собеседника. — Х-хотела сказать, что ты очень здорово играешь, — она отвела глаза. — И? — Матвей попытался поймать еë взгляд. — Это всë? — Ты очень милый, когда не прячешься в себе, вот! — девчонка неожиданно густо покраснела, подскочила с места и ретировалась в середину класса. Матвей хмыкнул, проводив еë взглядом, а затем переключился на Серебрянскую. Она сидела к нему спиной, подперев голову ладонью, и совершенно не шевелилась. Очевидно, девчонка была полностью забита мыслями. И не слишком весëлыми, судя по настроению. Матвей закусил нижнюю губу и с усилием отвëл глаза от девчонки. «Ты слишком палишься, дружище, — сказал заражëнный сам себе. — Уже Василькова (или как еë там) заметила, что ты обращаешь внимание на Ксюшу, это никуда не годится. Соберись.» Нельзя было показывать своë отношение к Ксюше. Матвей помотал головой, отгоняя желание снова посмотреть на Серебрянскую, собрался с мыслями и уверенно уткнулся в телефон. «Ещë и проверка будет», — расстроился юноша, вспоминая вчерашний звонок от старосты. Листопадов тяжело вздохнул. Идти на очередной допрос желания не было вовсе. Он знал, что из себя представляет эта проверка, и никогда не любил инспекторов в тëмно-синей форме. Морально к этому подготовиться было невозможно. Поэтому, когда посреди третьего урока в кабинет постучалась заместитель по воспитательной работе и попросила инфектов выйти, Матвею стало дурно. Тягучая ненависть буквально забурлила в крови, заставляя юношу поджать губы и сжать кулаки.