ЛАЙФ

      Когда Феликс вместе с Дашей вышли на станции метро «Балтийская» было уже совсем темно. Как подметил страйв: «Cлишком темно». И тихо, холодновато. Если бы не тяжёлые мысли о словах Даши, то страйв с удовольствием вдохнул бы ночной воздух и не спеша прогулялся бы до дома. Однако Феликс уверенно прошёл прямо, выводя девчонку на набережную, и завернул налево.       Вскоре они дошли до длинного старого здания, где окна, крыша и фасады казались совершенно новыми. Дальше виднелась двухъярусная башня, выделяющая середину строения, такая же новая с виду и свежевыкрашенная. Феликс с Дашей подошли к скромному крыльцу в центральном корпусе, и юноша смело открыл дверь, пропуская девчонку внутрь. Она удивлённо оглядывала пустое мрачное сквозное помещение, где прямо напротив входа расположилась широкая бетонная лестница.       — Тут темновато, правда, — виновато улыбнулся Феликс, проходя к ступенькам, — но никто пока что не жалуется.       — Ф-феликс, — пробормотала Даша, догоняя страйва, — а тебе можно приводить сюда людей?       Страйв удивлённо изогнул бровь, кинув недолгий взгляд на спутницу.       — Н-ну, то есть… — залепетала девчонка, — У вас ведь здесь есть кто-то главный, и-и… он ведь не человек, верно? И тут живёт много страйвов… И вы…       Феликс рассмеялся, поднимаясь на второй этаж.       — Не переживай, главный страйв ничего против не скажет, — юноша широко улыбнулся, продолжая подниматься выше. — Нам на самый верх, если что.       — На самый верх? В башню? — Даша удивлённо округлила глаза.       И только через три пролёта осознала, с кем рядом она поднималась, из-за чего залилась краской. На пятом этаже основная лестница закончилась. Они снова оказались в темноватом и совершенно пустом помещении, немного правее середины которого расположилась другая лестница. Феликс кивнул Даше именно туда.       — А почему тут пусто? — спросила девчонка, оглядывая комнату.       — А мне почём знать? — Феликс пожал плечами, скрывая хитрую улыбку. — Пойдём.       Оказавшись на следующем этаже, Даша увидела только стену и две одинаковые двери. «Здесь, наверное, живут приближённые к начальству… И если нам ещё выше, то я не ошиблась насчёт Феликса», — девчонка прикусила нижнюю губу, повернувшись к Феликсу. Юноша продолжал прятать довольное выражение лица, направляясь наверх.       Последний этаж. Глухая стена вокруг лестницы и одна-единственная железная дверь. Страйв опустил ручку и потянул на себя, открывая проход в освещённую лунным светом комнату. Юноша пропустил Дашу вперёд. Девчонка восторженно огляделась. Стены с высокими окнами, книжный стеллаж со встроенным шкафом расположен сразу справа, большой стол, стоявший тоже справа, но в дальнем углу, заваленный какими-то длинными бумагами. Даша перевела глаза на широкую кровать в дальнем углу слева, аккуратно заправленную, несколько кресел-мешков, сдвинутых в левый ближайший угол и мягкий ковёр практически на всю комнату.       — Знаешь, — восхищённо начала Дарьяна, — если бы я жила в такой комнате, мне бы тоже было непонятно, почему люди желают себе смерти…       Улыбка сползла с лица страйва, он поджал губы и закрыл за собой дверь. Они одновременно стянули кроссовки, отставляя их в сторону, на коврик.       — Так в чём же дело? — спросил Феликс, проходя к кровати и усаживаясь на покрывале в позу лотоса.       Переполненный пакет он положил рядом с собой и запустил в него ладонь, доставая тёмную железную банку.       Даша тоже сделалась серьёзной и медленно подошла к страйву. Села на кровать, прижавшись спиной к стене, и подтянула колени к груди. Феликс выудил из горы покупок шоколадный батончик и протянул девчонке. Она отрицательно помотала головой. Тогда он предложил клубнично-молочный напиток, и Даша с благодарностью приняла прозрачную пластиковую бутылку. Феликс же открыл банку энергетика.       — Осточертели выходки братца, — она убрала прядь кудрявых волос за ухо и потянулась открывать крышку.       — А что он… — неловко начал Феликс, но Дарьяна подняла ладонь, призывая его к молчанию, и сделала несколько глотков.       — Четыре года назад, когда началась вся эта заворушка с вирусом, бизнес моего папы обанкротился, — при упоминании родителя голос девчонки дрогнул. — И тогда он начал пить. Много пить. Мне тогда было всего двенадцать, а Макару, моему брату, — шестнадцать. Маме, — голос снова дрогнул, — было тяжело с нами. Она начала пилить папу. Сильно пилить. Ведь зарабатывала после разорения только она. А отец, он… не собирался искать работу. Они стали много ругаться, папа начал поднимать на маму руки… — Дарьяна ненадолго замолчала. Даже в ночной темноте Феликс смог разглядеть, как дрожат её губы и плечи. — А Макар… заранее готовился тогда к поступлению. Он был очень умный и ответственный парень, заранее знал, к чему стремится… Из-за этого он стал пропадать по вечерам, ведь ругань родителей ему мешала… Вернее, я так думала. Дура… Папа всё больше пил, бил маму… Мама не хотела никуда подавать, ведь понимала, что… отчасти сама была виновата в разорении папы…       Так прошло полтора года. Мы с Макаром тоже начали ссориться. Мне и маме нужна была его поддержка, а он… ни черта он не готовился к поступлению! Гулял. Догулялся. — Даша замолчала, с силой закрыла крышку от бутылки и уткнулась носом в колени. Послышалось тихое всхлипывание. Феликс подскочил, отставляя на пол банку, а затем мигом усаживаясь рядом с девчонкой и крепко обнимая её за плечи. Дарьяна подняла голову, шмыгнула носом, шустро вытерла набежавшие слёзы и продолжила: — И зимой, когда Макар был в одиннадцатом, а я в седьмом, брат в очередной раз ушёл. Папа напился в хлам. Начал избивать маму. И она… Она… Она убила его.       Слёзы потекли по исхудавшим щекам, губы задрожали, голос сбился. Девчонка судорожно вздохнула, пытаясь унять дрожь в теле. Феликс чуть отстранился, чтобы в следующий миг буквально закутать Дашу в своих объятиях. Было горько осознавать, через что прошла эта юная девочка. Но он всё равно не понимал, что же заставило её захотеть уйти из жизни?       — Испугалась и убила, — продолжила тем временем Дарьяна. Она снова шмыгнула носом, укладывая голову Феликсу на плечо. — Если бы Макар тогда не ушёл… Он мог… Мог бы остановить её… А я?.. Я просто забилась в угол в своей комнате, чтобы не слышать их крики. Когда она убила его, я сразу поняла, что что-то не так. Потому что стало слишком тихо… — Она снова ненадолго замолчала. — Через несколько часов приехали службы, типа полиции, морга или кто там обычно приезжает… Я не помню этого, всё было как в тумане. Помню, разве что, как приехала встревоженная бабушка, а потом посреди ночи явился Макар.       Маму посадили. Мы с братом переехали жить к бабушке. Ей тоже было тяжело с нами, и я начала помогать. С уборкой, стрикой... А брат стал вести себя невыносимо. Курил в квартире, иногда уходил практически на сутки, временами приползал пьяный. Но он худо-бедно поступил в позапрошлом году. Не знаю, как он вообще сдал экзамены… После этого Макар расслабился, стал пропадать ещё чаще, а с прошлого года начал приходить обкуренный… Он похудел сильно. Потом несколько раз стырил у бабушки деньги для гулянок. Бабушка, конечно, всё видела. И ей было очень больно. Я же жила мыслью, что всё закончится, когда мама выйдет из тюрьмы, но… Весной Макара выгнали из университета… И… П-позавчера я узнала, что… Н-нам п-позвонили на домашний, я в-взяла трубку… Мама… Он-на узнала, чт-то творится с братом, и… Феликс, она… она…       — Не продолжай, — прошептал страйв, сжимая Дашу.       Теперь ему было всё ясно. «Этот Макар — редкостный мудак», — подметил про себя Феликс, поглаживая плечо девчонки. Юноша вздохнул, перехватывая Дарьяну под коленями, и поднял её на руки.       — Ф-феликс! — она от неожиданности вцепилась в плечи страйва.       — Не переживай, — он сел поудобнее, опуская Дашу себе на колени.       Она подняла подбородок, показывая заплаканное лицо. Феликс ласково коснулся правой ладонью мокрой щеки, пальцами утирая солёные капли. Они встретились взглядами. Буквально на миг: испугавшись, Феликс опустил взор, останавливаясь на шее, спрятанной в густых волосах. А затем, поддавшись внезапному порыву, запустил левую ладонь в кудрявые пряди, завёл их назад и наклонился губами к самому уху девчонки, легонько касаясь своей щекой её кожи:       — Я не знаю, как тяжело тебе было проходить через всё это, — тихо начал он, нежно обнимая хрупкую талию правой рукой, — но я не позволю тебе так просто отдать душу. Если ты не хочешь туда возвращаться, можешь остаться со мной. Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы тебе здесь было комфортно. Не могу спокойно отпустить человека, желающего себе смерти. И тем более, не в силах бросить такую юную и печальную девочку.       Она шмыгнула носом, а затем с чувством прижалась к Феликсу, крепко обняв его за шею. Судорожно вдохнула. Он почувствовал, как сильно бьётся её сердце, отдаваясь будто по всему её телу. И на миг ему показалось, будто у него в груди тоже забилось сердце, стук которого он прежде никогда не ощущал.       — Обещаю, ты снова полюбишь эту жизнь, Дарьяна.       — Спасибо, — прошептала Даша, утыкаясь носом в шею страйва.

***

      Утром следующего дня Илья с невероятно довольной улыбкой поднимался на третий этаж позади Матвея.       — Дай угадаю, ты всё ещё лыбишься, — проворчал младший Листопадов, не оборачиваясь на брата.       — Да! — чуть ли не счастливо отозвался Илья.       — Какой позор, — Матвей тяжело вздохнул, стараясь спрятать собственную улыбку, и поплёлся налево, к кабинету математики. Илья же повернул в противоположную сторону, направляясь на ОБЖ.       Старший из братьев Листопадовых пребывал в прекраснейшем расположении духа. Потому что кое-кто накануне вечером попросил Илью кое-что передать Серебрянской. А ещё он был рад выслушать историю брата о его поведении на допросе. Конечно, нехорошо было поднимать голос на инспекцию, но именно такой Матвей — самый настоящий. Вспыльчивый, немного неугомонный, понимающий и эмоциональный. Илья знал, что не скоро увидит в брате пылающий когда-то оптимизм, но был уверен, что Матвей на верном пути.       «Да любое его поведение, где он не прячет собственное мнение, — просто бесподобно!» — Листопадов, казалось, был на седьмом небе от счастья. И вряд ли что-то могло испортить его настрой. В честь такого чудесного изменения Илья даже решил позволить себе небольшую шалость, которую безоговорочно поддержит Ярослава.       После первого урока Илья, как обычно, направился на поиски брата и девчонок, чтобы со всеми поздороваться и немного поболтать. Однако теперь у него была небольшая миссия, отчего парень, завидев немного печальную Ксюшу, тут же ухватил её за локоть и отвёл подальше от класса.       — Доброе утро, Ксюш, — Илья тепло улыбнулся, встречаясь взглядами с девчонкой.       — И тебя с добрым утром, — также тепло отозвалась она, откидывая свои размышления.       — Меня попросили тебе кое-что передать, — юноша снял с плеч рюкзак и расстегнул молнию.       Ксюша изогнула бровь, с любопытством посмотрев на Листопадова. Через несколько секунд ей протянули плитку шоколада с кофейной начинкой и небольшой, в четыре раза сложенной, запиской. Ксюша удивлённо похлопала глазами, а потом несколько раз перевела взгляд с Ильи на подарок и обратно. Она не смогла сдержать смущённой улыбки и загоревшегося взгляда. «Шоколадка с кофе! Это просто волшебно! Кто этот чудесный ангел?» — подумала Ксюша, разворачивая записку.       «Мне всё ещё стыдно за грубость после волейбола… Извини.       Да и вообще наше знакомство немного не задалось с самого начала.       Признаю, я сильно ошибался на твой счёт. И спасибо за тот разговор. Благодаря тебе я снова становлюсь собой».       Ксюша поджала губы, складывая записку, и подняла на Илью серьёзный взгляд:       — Так я и поверила, Илья, это не смешно, — сказала девчонка, убирая листочек в карман комбинезона.       Илья едва удержался, чтобы не засмеяться:       — Ксюша, это не шутка, — юноша расплылся в улыбке. — Можешь сама у него спросить.       — И спрошу, — хмыкнула Серебрянская, сжимая шоколадку в ладони, и уверенным шагом направилась в сторону класса.       Илья проследил за ней взглядом, сдерживая смех: «А ведь Матвей предупреждал меня, что не поверит». Парень медленно пошёл вслед за Ксюшей. Та уже успела снова достать листок из кармана, спрятать в ладони и подойти прямиком к младшему Листопадову.       — Матвей, доброе утро, — от холодного взгляда Матвея уверенность испарилась, и девчонка проглотила последнее слово. Затем собралась с мыслями и продолжила: — Ты не мог бы одолжить свой конспект?       Юноша изогнул бровь, разглядывая одноклассницу, а потом перевёл глаза за её спину, где Илья, улыбаясь, отрицательно качал головой. Матвей хмыкнул и встретился взглядами с девчонкой:       — Ты ему не поверила, да? — спросил он, и на лице промелькнула лукавая улыбка. Не дожидаясь её ответа, Листопадов произнёс: — Зря.       И парень переключил внимание на смартфон, будто бы Ксюша неожиданно испарилась.       — Это правда от меня, — почти шёпотом заключил юноша, не глядя на Серебрянскую.       Девчонка удивлённо округлила глаза и резко отвернулась от Матвея. Побегала глазами по коридору (попутно убирая записку в карман) и уловила новую цель рядом с Ильёй. В два шага оказалась около подруги.       — Слава, у тебя есть вода? — тихо спросила Ксюша, наклонившись к самому уху старосты.       В голубых глазах промелькнула надежда вперемешку с каким-то по-детски чувственным счастьем. Ярослава оглядела Серебрянскую и заметила, что та крепко прижимает к себе плитку шоколада.       — Я хочу её! — жалобно проскулила блондинка, состроив молящее выражение лица.       Слава засмеялась, стягивая с себя рюкзак:       — Всё для тебя, любовь моя, — ответила староста, протягивая Ксюше бутылку с водой.       Серебрянская молниеносно стащила с плеч собственный рюкзак, вручила Илье шоколадку со словами: «Подержи, пожалуйста!» — и расстегнула маленький боковой карман. Достала серебрящуюся упаковку с белыми таблетками и шустро выдавила одну штучку себе в ладошку. Убрала упаковку обратно, плотно застегнув карман и снова натягивая на себя лямки от рюкзака. Взяла бутылку у подруги, открутила крышку и выпила лекарство.       — Это тебе зачем? — ошарашенно спросил Илья.       — У меня аллергия на шоколад, — ответила Ксюша, отдавая воду хозяйке и забирая плитку у Листопадова.       В нескольких метрах от Ксюши кто-то смачно ударил себя рукой по лбу. Илья сложился пополам от смеха. Ярослава неодобряюще покачала головой, сдерживая улыбку. Ксюша закатила глаза и тяжело вздохнула.       Старший Листопадов выпрямился, демонстрируя покрасневшее лицо:       — Я не над тобой смеюсь, если что, — сказал парень, поправляя очки, — просто кое-кто хотел, как лучше…       — А вышло как всегда, — донёсся смущённо-разочарованный голос Матвея.       Так или иначе, шоколадку Ксюша всё-таки съела. Причём с огромным удовольствием. И на следующей перемене, пока она, радуясь исчерпанному конфликту с Матвеем, отправляла Владу сообщение, Илья и Ярослава зловеще затевали что-то в коридоре, ехидно хихикая.       Этим «что-то» стал новый тематический раздел шуток и подколов, именуемый одним невообразимо простым словом «шипперство».       И пока они раздумывали над первым шипперским стендапом, в десятке километров от школы, на берегу Обводного канала, уже вовсю бурлил новый день Красного Треугольника. А начался он несколькими часами ранее, когда Илья и Матвей расходились по кабинетам.       Солнечные лучи бессовестно лезли в глаза, намереваясь разбудить. Феликс подался вперёд, зарываясь лицом в густых кудрявых волосах, прячась от назойливого света. Правая рука крепче прижала к телу спящую девчонку, заставляя губы дрогнуть в умиротворённой улыбке.       Никогда ещё утро не было таким безмятежным.       И никогда страйву так сильно не хотелось подольше поспать.       В голову лезли воспоминания прошедшей ночи. Горячие слёзы, дрожащий голос, неуверенная улыбка. И совершенно доверчивый, отчаянный взгляд ярких зелёных глаз. Феликс вспомнил, как подобрал Даше свою длинную футболку и откопал свободные штаны на резинке. Вспомнил, как резко он отвернулся, когда Даша стала стягивать с себя толстовку, как она тихо засмеялась и стала убеждать страйва в том, что под толстовкой у неё ещё футболка. В его сознании ясно всплыла ночная мысль: «Она же пришла в совсем потрёпанной и чрезмерно большой одежде. Неужели она донашивает за братом?»       Феликс раскрыл глаза, сосредотачиваясь на идее, которая посетила его перед сном. И чтобы претворить её в жизнь, страйву надо было вставать. Воодушевлённый, он осторожно убрал руку с талии девчонки и аккуратно встал, стараясь не разбудить Дашу. Как только он убедился, что она по-прежнему спит, юноша облегчённо выдохнул, подхватил её одежду и беззвучно растворился чёрной дымкой прямиком в пижаме, состоявшей из свободных штанов в чёрно-белую клетку и белой свободной футболки.       Страйв материализовался одним этажом ниже. Здесь перед ним предстали две одинаковые двери. Феликс уверенно постучался в правую, надеясь не разбудить хозяина соседней комнаты.       Некоторое время никто не открывал. Юноша не сдавался, продолжая стучать. Наконец он услышал недовольное ворчание, топот ног, затем щёлкнул замок, и дверь со скрипом отворилась. На пороге стояла заспанная худая девчушка ниже Феликса на полголовы с запутанными тёмно-русыми волосами ниже плеч, наполовину скрывающими приятное трапециевидное лицо с тёмно-голубыми глазами. В том месте, где у любого человека располагается сердце, у проснувшейся ярко светился белый сгусток её души, видимый сквозь плоть и одежду у каждого страйва только для себе подобных.       — Мари, с добрым утром, — Феликс лучезарно улыбнулся, оглядывая хозяйку комнаты.       — Ты чего в такую рань, Сапфиров? — недовольно отозвалась страйв, пропуская главу Треугольника внутрь.       — Мне очень нужна твоя помощь, — он уверенно пододвинул ко входу ближайший стул и сложил на него вещи Даши. — Смотри, вот это…       И юноша неожиданно замолчал, осознавая, что сейчас ему придётся произнести. Мари изогнула бровь, убрала с лица запутанные пряди и всмотрелась в лицо юноши. Сон сняло как рукой. Она лукаво улыбнулась, разглядывая Феликса:       — Я слушаю.       — Ну… Эм… В общем, тут… — страйв замялся под давлением хитрых голубых глаз. — Агрх, не смотри на меня таким взглядом!       Девчонка засмеялась, переводя взор на стул.       — На это можешь не смотреть, — Феликс собрался с мыслями и положил футболку обратно. — Вот такого роста, — юноша приложил ладонь к плечу, — вот такие плечи, — Феликс постарался максимально точно показать руками ширину худых плеч Дарьяны, — чуть пошире бёдра. Мне нужно найти одежду для такого чуда, потому что эти тряпки я несу в стирку. И вообще не понимаю, как девочка это на себя надела.       Мари округлила глаза, сунула палец в ухо и демонстративно его прочистила. Повторила со вторым.       — Мне не послышалось? — удивилась страйв. — Ты привёл девушку?       Юноша густо покраснел, хотя раньше ему казалось, что он на такое не способен.       — Я привёл шестнадцатилетнего ребёнка, который хотел сегодня умереть с моей помощью, — скрывая смущение произнёс Феликс.       — Шестнадцать лет, — фыркнула Мари, — это уже не ребёнок, Феликс. Три года назад ты был таким же шестнадцатилетним, и совершенно не считал себя ребёнком.       — Она человек! — возмущённым шёпотом возразил Феликс.       — И что? — девчонка снова фыркнула, сверкнув хитрыми глазами. — Это не делает её ребёнком в шестнадцать.       — Ладно, Маш, это неважно, — сосредоточился юноша, отворачивая голову. — У тебя есть что-нибудь подходящее?       Маша кивнула, снова натягивая лукавую улыбку, сделала два шага влево от Феликса и открыла тёмный шкаф.       — А вы спали в одной кровати? — спросила она, начиная рыться в одежде.       — Нет, я положил её на коврике, — юноша недовольно закатил глаза. — Да… И что?       Страйв вынырнула из-за дверцы и буквально на секунду посмотрела на Феликса.       — Ты ещё больше покраснел, вот что, — довольно заключила Мари, продолжая перерывать вещи.       Наконец она протянула юноше чёрную футболку и светлые свободные джинсы.       — Сейчас модно оверсайз, она не расстроится, — сообщила Маша. — Куртку свою ей дашь, у тебя их три набитые вешалки.       — Вообще-то четыре набитые вешалки, — поправил юноша не без гордости. — Спасибо, Мари, спасла меня, — Феликс лучезарно улыбнулся, подбирая принесённую одежду свободной рукой. — Встретимся в одиннадцать!       И он исчез, чтобы снова появиться у себя в комнате. «Совершенно не понимаю, для чего я тогда тащил её одежду к Мари?» — спросил сам у себя страйв, осторожно склонившись над кроватью. Даша закуталась в одеяло чуть ли не с головой и спала, поджав колени к груди. На её лице застыло тревожное выражение. Феликс расстроенно выдохнул, вглядываясь в нахмуренные тонкие брови и подрагивающие ресницы: «А мне казалось, что сегодня не я один хорошо спал». Он аккуратно сложил на краю кровати Машины вещи, предназначенные для Даши.       Юноша вновь испарился, оказываясь в одном из близрасположенных длинных корпусов на четвёртом этаже. Здесь была небольшая комната со стиральными машинками и корзинами для белья. Феликс открыл длинную чёрную корзину и отправил в неё то, в чём пришла Дарьяна: серую толстовку на молнии, потрёпанные джинсы и выцветшую футболку. Обычно дежурные по стирке запускали машинки только к двенадцати утра, чтобы страйвы могли успеть занести грязную одежду и сразу получить выстиранную, поэтому в соседней комнате уже слышалась весёлая болтовня девчонок.       Феликс прошёл через арку, останавливаясь в светлом залитом солнцем помещении с голубыми стенами. Сквозной ветер развевал высушенное бельё и собранные в хвосты волосы страйвов.       — Доброе утро, девчонки, — поздоровался Феликс, тепло улыбаясь.       — Доброе утро! — синхронно ответили трое дежурных, поднимая головы от гладильных досок.       — Как у вас, всё хорошо? — спросил он, облокачиваясь на стену арки.       — Всё в порядке, спасибо, — ответила первая, продолжив гладить рубашку.       — Замечательно, — поддержала вторая, тоже вернувшись к занятию.       Третья смущённо прикусила губу, пряча лицо.       — У тебя как дела? — Феликс обратился напрямую к длинноволосой девчонке, стоявшей дальше всего от него. — Освоилась?       Страйв кивнула. Юноша улыбнулся.       — Тогда жду вас на собрании, — сказал Феликс на прощание и растворился.       Даша по-прежнему спала. Феликс открыл светлую дверцу шкафа и осмотрел полки. Долго думать над внешним видом не особо хотелось, поэтому юноша остановился на том же, в чём ходил вчера, и закрыл шкаф. Он украдкой бросил взгляд на зарядившийся мобильник и неожиданно понял, что совершенно не догадывается, который же сейчас час. «Если девчонки уже гладят, — задумался Феликс, — значит, точно больше девяти утра. А учитывая сонную Мари и небольшое количество поглаженных вещей — меньше десяти».       На экране высветилось девять двадцать.       «Отлично, — подумал юноша, — я успею сходить в душ и даже отправить туда Дашу. Только вот что сделать сначала? Наверное, надо всё-таки разбудить её…» Тихими шагами страйв подошёл к кровати и осторожно присел на край. Склонился над девчонкой, снова всматриваясь в черты беспокойного лица. Мягко опустил ладонь на её плечо и несильно потряс:       — Даша, — позвал Феликс, — Даш, вставай. — Она не реагировала. — Да-аш, — произнёс юноша чуть громче и немного сильнее сжал руку. — Дарьяна.       Девчонка медленно открыла глаза, а затем удивлённо вскинула брови. Поморгала. Повернула голову, встречаясь взглядами с Феликсом. Юноша наспех перевёл взгляд на Дашин кончик носа, не успевая уловить настроение проснувшейся.       — С добрым утром, — страйв улыбнулся.       — С добрым, — уголки губ дрогнули вверх, и девчонка с облегчением осознала, что вчерашние события ей не приснились.       «А почему мне стало от этого легче? — спросила сама себя Даша, всматриваясь в зелёно-карие глаза Феликса, отведённые в сторону. — Потому что я не хотела проснуться дома? Или потому что меня зацепила его забота?» Девчонка медленно села, оглядев комнату.       — Как ты себя чувствуешь? — спросил Феликс, — Выспалась? Есть хочется?       — Паршиво немного, — честно ответила Даша, вылезая из-под одеяла и спуская ноги на мягкий ковёр. — И в душ хочется.       — К слову, именно ради душа я тебя и разбудил, — он хмыкнул.       — У вас есть душ? — она неожиданно оживилась, бодро повернув голову на Феликса.       — Есть, — Феликс кивнул.       — А зачем? — Она придвинулась к юноше со взглядом, полным любопытства. — Вы потеете?       — Что за вопросы? — Парень, смущённый, подался немного назад. — Нет, но… Вода освежает, и у нас много физического труда, часто пачкаемся…       — Хм, ну да, логично, — она отстранилась от страйва, задумчиво уперев локти в колени.       — Ты хочешь ещё что-то спросить? — произнёс юноша через некоторое время.       — На самом деле у меня очень много вопросов, — отозвалась девчонка, улыбнувшись. — Но сначала я бы сходила в душ.       Феликс понимающе кивнул и поднялся. Подошёл к шкафу, открыл его и стал внимательно изучать содержимое полок в поисках чистого полотенца. Даша тем временем бесшумно поднялась и вновь осмотрела комнату.       — Слушай, Феликс, — протянула девчонка, — а ты не видел мою…       — Одежду? — перебил юноша, не вылезая из шкафа. — Я отправил всё в стирку.       — У вас есть прачечная!?       — Ну, типа того… — сказал Феликс. — Одолжил для тебя чистое, на краю кровати лежит, погляди.       — Феликс, не стоило… — пробормотала девчонка, кинув взгляд на сложенные джинсы с футболкой.       — Так, — страйв вдруг отвлёкся от поисков полотенца, показываясь из-за дверцы, и сурово сдвинул брови: — а сейчас короткий серьёзный разговор. Ты поняла, какую должность я тут занимаю? — Дарьяна, резко и смущённо покраснев, утвердительно кивнула. — Отлично. И раз я тут главный, значит всё, что я говорю — закон. Мой Красный Треугольник — мои правила. Так вот: ты не будешь ходить в том, в чём сюда пришлёпала. Понятно?       Дарьяна снова кивнула, в этот раз менее уверенно, но более смущённо.       — Мне очень жаль, что приходится идти на подобные меры, — Феликс снова повернулся к шкафу и неожиданно нашёл то, что искал. Он протянул Даше синее махровое полотенце, — но… если ты остаёшься здесь, то спишь в этой комнате на этой кровати вместе со мной, — твёрдости его голоса можно было даже позавидовать, однако Даша не заметила, что лицо парня слегка порозовело. — Ты спросишь: «Почему?» Я отвечу: потому что так я могу контролировать твоё состояние. К сожалению… б́ольшую часть дня ты будешь предоставлена сама себе, но я буду стараться оказываться рядом. И у меня есть примерный план, чем тебя занять, поэтому скучать не придётся. А теперь влезай в кеды (новые мы тебе чуть позже купим, эти совсем не годятся, Даш, и не смотри на меня таким взглядом), хватай с собой Машины шмотки и дуй за мной.       — А кто такая Маша? — несколько погодя спросила Даша, ловко подхватывая одежду и проходя к двери, намереваясь влезть в потрёпанные чёрные кеды.       — Почему в первую очередь тебя волнует именно это? — поинтересовался Феликс, доставая похожее полотенце зелёного цвета, закрывая шкаф, и подходя к двери.       — Вдруг вы встречаетесь, а я тут с тобой спать буду… — пробормотала Дарьяна и шустро влезла в кеды, словно в тапочки, смело наступив на тряпичные пятки.       Феликс рассмеялся, надевая собственные кроссовки. Похожий манёвр он провернуть не смог, поэтому для скорости помог себе ложкой.       — Ничего смешного… — промямлила девчонка, выходя на лестницу вслед за Феликсом.       — Ты совершенно права, — кивнул страйв, плотно закрывая за собой тяжёлую дверь.       Они молча спустились на шестой этаж и Феликс, не останавливаясь, кивнул на одинаковые двери:       — В комнате справа живёт Маша, к слову, ей больше нравится, когда её называют «Мари», с ней ты будешь сталкиваться о-очень часто. Даже чаще, чем мне хотелось бы… — он ненадолго замолчал, позволяя Даше вставить словечко.       — Почему? — полюбопытствовала девчонка.       — В одиннадцать часов будет собрание, и там я тебе всё расскажу. Очень удачно оно, кстати, подвернулось… — последнюю фразу Феликс произнёс скорее для себя, поэтому Даша почти не разобрала его слов. — А в соседней с ней комнате, — голос страйва снова стал чётким и уверенным, — живёт Данёк. По совместительству моя правая рука, советчик, лучший друг и…       — И он крутит с Мари? — хитро улыбаясь предположила Даша.       — Да, — Феликс кивнул, тоже улыбаясь. — Отчего я временами не понимаю, на кой чёрт им раздельные комнаты! Ведь они всё равно… — юноша запнулся на полуслове, останавливаясь на четвёртом этаже. Даша поравнялась с Феликсом и с пылающим интересом посмотрела на него. Страйв немного запоздало прикусил язык.       — Ведь они всё равно что? — изогнула бровь девчонка.       — Это… это неважно, опустим… — произнёс юноша. — Нам туда.       И Феликс заторопился влево, проходя в коридор. Он был несильно широкий, справа расположилось множество окон, в которых виднелись в основном желтеющие листья на густых ветвях деревьев, а слева, на одинаковом расстоянии друг от друга, тянулись двери. Стены коридора были выкрашены в светло-оливковый, а полы покрыты новеньким деревянным ламинатом. В коридоре царил вечный полумрак.       Даша оглядывалась по сторонам, следуя за страйвом, чувствуя, как на сердце снова начали скрестись кошки. Молчание поглотило её, пробуждая тягостные мысли. Вновь всплыли образы брата, курящего на кухне и закинувшего ноги на стол, и вечно расстроенной бабушки. И вдруг перед глазами появилась ясная картина: её мама, худая и бледная, безжизненно повисла в петле в тюремной камере. А в её ногах написанная её же кровью надпись: «Я вырастила ужасного сына».       Дарьяна остановилась. Слёзы уже подступили к глазам, в горле застрял удушающий комок. Дышать стало труднее. «Мама вырастила ужасного сына, а я не уследила за братом. Я не мешала ему гулять, не мешала ему сбегать из дома ради пьянок, не мешала ему красть у бабушки пенсию… Я… Я не смогла на него повлиять. Его выгнали из училища, и он… он совсем как отец. Много курит, пьёт, принимает какие-то препараты… Мой родной брат…»       Её губы задрожали, и как раз в тот момент, когда Даша глубоко вздохнула, Феликс обернулся.