Связанные. Ваниль и имбирь.

С того вечера прошла почти неделя, Крис каждый гребаный день, приходит в тот магазин, кружит вокруг да около здания, не решаясь зайти. Он стал похож на обезумевшего маньяка, да и выглядит не лучше. Спокойный сон ушёл из жизни, вместо него теперь светло-розовые волосы, которые Чан перебирает, карие глаза, что полны счастья, четко-очерченные губы, что смеются, изящные руки, что обнимают за шею. Однажды Крис даже услышал знакомый ванильный флёр, который заполнил все лёгкие, но владельца его так и не нашёл. То ли проглядел, то ли действительно крыша поехала. Чану с каждым днем без того бельчонка становится душнее. Никакое настежь открытое окно не в силах помочь. Он не может понять, что происходит. Бред какой-то. Даже тренер заметила его несобранность на тренировках и практически насильно отправила в отпуск. -Крис, сочувствую, походу ты нашёл своего соулмейта, — смеясь, причитал в ресторанчике у реки Чанбин, — такой мужик хороший был, эх, жалко… Помянем. -Рано ещё, — перебил Минхо, — вот когда познакомятся, тогда и… -Погоди, соулмейт? -Ну, знаешь, соулмейт — это… -Я в курсе, кто это, но реальнее встретить президента в забегаловке, чем свою пару. -Радуйся, — иронично замечает Минхо. -Вот смотрю я на вас и думаю, как здорово, что я до сих пор не встретил пару. Больше мучений, чем радости, — хохочет Бин. -И на твоей улице будет праздник, — подкалывает в ответ Ли. -Звучит как тост! — звон стекла, и вот пустые рюмки стоят на барном столике, а дым от жареной свинины заставляет сглотнуть слюну. -Аджумма! Ещё соджу, пожалуйста! — кричит Бин. Давненько Крис не выбирался куда-то, ещё и в компании лучших друзей на берегу вечерней реки. Редкие чайки кричат, дерясь за кусочек еды, за соседним столиком отмечают повышение, за другим — свидание молодой пары. -Айщ! Хочешь сделать хорошо — сделай сам, — ворчит Чанбин и встаёт из-за стола, направляясь за новой порцией соджу. -Серьёзно, что думаешь? — спросил Чан, когда за столом остался только Минхо. -Познакомься хоть, а то и вправду как маньяк выглядишь со стороны. Если он твоя пара, то наверняка испытывает не менее приятные ощущения. А дальше само все решится. -Как у тебя с Феликсом? — на что Ли пренебрежительно фыркнул и положил кусок мяса в рот. Так и не скажешь, что этот человек состоит в отношениях четыре года, два из которых — в качестве супруга. В тот вечер Крис напился до беспамятства, ненадолго забыв о бельчонке, и впервые за неделю спал спокойно. Аромат свежеиспеченных булочек со шпинатом витает по полупустой квартире. Чонин радостно болтает ногами в предвкушении полдника, пока Хенджин достает из духовки выпечку. -Уаа! — младший Хван набирает полные лёгкие воздуха. -Хен, а мозно мне одну? -Ну конечно, только подожди, пока остынет, — Хенджин не может не улыбаться, видя, что его брат счастлив. Самое лучшее время — до прихода родителей. Когда можно сидеть на кухне, не боясь быть пойманным, когда можно говорить в полный голос, а не полушепотом, когда можно смеяться и не бояться быть за это осуждённым. Скрип калитки, предвещающий о нарушении идиллии и гармонии. Чонин убегает в детскую комнату, схватив одну булку, а Джин со скоростью света начинает мыть посуду. -Хван Хенджин! — только от одного упоминания своего полного имени, по телу пробегает дрожь, отчего из скользких рук выпадает кружка, разбиваясь. -Йа! Сколько ещё ты будешь бить наши вещи?! Лучше бы за голову взялся! Только и можешь, что девчачьими делами заниматься! Печёт он! Может, ещё и мужика себе найдёшь? Сопляк! Очередное наказание сквозь стиснутые зубы, приглушенные стоны, что должны были быть воплями. Уползая зализывать раны в ванную комнату у Хенджина перед глазами только красная нить и образ хмурого мужчины. Обычный прохожий оказался к нему добрее, чем собственные родители. Вот бы увидеть его ещё раз. Стоит жаркая июльская ночь. На улице ни души, только стрекочут сверчки да мерцает неоновая вывеска «Продукты 24 часа». Кристофер в очередной раз у магазина. Наваждение, это просто дьявольское наваждение. С каждым днем сюда тянет все больше и больше. Запаха ванили чертовски не хватает. Вот на часах 23:08, а Чан все бродит по изученному вдоль и поперек району, с ощущением того, что вот-вот что-то произойдёт. Нет, не произойдёт, а грянет, как гром среди ясного неба. В руке пакет с упакованным чёртовым ванильным мороженым. Сегодня он забредает в самую отдаленную часть района, где стоят почти развалившиеся домишки. Одинокая, пустая площадка со скрипучими качелями, разноцветными горками и качающейся каруселью. По спине пробегают мурашки. Криповенько — вот как Чан может охарактеризовать это место, поэтому был здесь от силы два раза. Он разворачивается, собираясь покинуть жуткое место, но на душе скребутся кошки. Не обращая на них внимания, Бан спускается по лестнице. -Айщ! К черту! — ругается вслух мужчина и разворачивается, направляясь обратно. Площадка все так же пуста, а неугомонные животные внутри продолжают драть горло. Чан проходит вглубь двора, чего не делал ранее. Нос улавливает тот самый, донельзя привлекательный аромат, от которого тепло растекается по всему телу. Уткнувшись лицом в колени, Хенджин захлебывается слезами. На тёмной улице, там, где его никто никогда не увидит. Спина подпирает шершавую поверхность стены. Почему он не может заниматься тем, чем хочет? Почему не может иметь свое мнение? Почему должен терпеть родителей? Ответ прост, как рецепт яичницы, ради Чонина — все ради брата. Слишком близко раздаётся звук хрустящей упаковки. Джин инстинктивно поднимает глаза, ожидая увидеть местный, не очень культурный контингент, однако перед ним стоит тот мужчина из магазина. -Говорят, сладкое повышает гормон счастья, — он протягивает ему вафельный стаканчик пломбира, сминая в руке упаковку. Через несколько минут они уже сидят на лавочке, любуясь ночным городом. -Здесь красиво. Почему я не видел это место раньше? — мужчина облокотился о спинку скамейки. -Может, потому что не живёте здесь? — откусывая большой кусок мороженого и моментально жалея об этом, отвечает Джин. От этого запаха имбиря можно с катушек скатиться. Мужчина хмыкает и складывает руки на груди. Джин просто не в силах отвести взгляд от накаченных бицепсов и выступающих вен на предплечьях. Заодно замечая, что незнакомец одет в майку с глубоким вырезом по бокам (Хван может увидеть ребра) и рваные джинсы. Сам Хенджин в обычной домашней футболке и шортах, с заплаканным, опухшим лицом кажется себе ничтожеством. В низу живота начинает зарождаться что-то непонятное, выводящее из строя. Джин с трудом отрывает взгляд от фигуры и переводит на лицо. Лучше бы он этого не делал. На него смотрят бездонные глаза, пухлые губы растянулись в улыбке. Боже, это ямочки? -Имя-то скажешь? -Хван Хенджин. -Бан Чан. -Приятно познакомиться, Чан-хен… -И мне, Хенджин. Проглотив последний кусок мороженого Хван сбивчиво лепечет, так как новый знакомый смотрит уж чересчур долго и пристально (сам себе сейчас напоминает Чонина): -У меня нет сейчас с собой денег. Но, хен, я правда все верну. И за этот и тот раз. Я ненадолго вышел, не думал, что мы встретимся… -Эй, не парься. Пусть это будет небольшой подарок, хорошо? Хенджин непонимающе моргает. -То есть?.. Это как?.. Просто так?.. -Ну да. Просто подарок человеку, нуждающемуся в нем, — Чан отвечает так, как будто это что-то обычное. Джин заворожен ямочками, а когда доходит смысл слов, у него самого невольно появляется улыбка. -Спасибо… Правда, огромное спасибо, хен, — в порыве счастья он чуть не обнимает Чана, но с трудом сдерживается. Ему никогда не делали подарки просто так. Всегда должен был быть повод. Если сказать, что у Чана сердце разорвалось на миллион частей при виде плачущего бельчонка — то это будет лишь маленькая толика того, что он почувствовал на самом деле. Наверное, он испытал тот уровень сочувствия и понимания, который отразился на нем физически: помимо боли в районе груди, внизу живота скрутило узлом, кончики пальцев дискомфортно закололо. Как хорошо, что он вернулся. Крис действительно старался смотреть на правда захватывающий вид города, но исподтишка все же наблюдал за каждым действием мальчишки. Это вообще нормально? Ещё и это чертово мороженое, чей запах перебивал природный ванильный Хенджина. Хенджин. Джин. Хенджинни. Джинни. Хенни. -Приятно познакомиться, Чан-хен… — чего он ещё ожидал? Конечно, для него он «хен» — уважаемый взрослый человек. Вдруг истинность работает только в одну сторону? А может быть, никаких соулмейтов нет, и он, и Минхо все себе напридумывали, объясняя свою маниакальность? -И мне, Хенджин, — только и нашлось в ответ у Чана. Насколько был счастлив и опешен Джин, когда Крис сказал ему, что тот самый обыкновенный стаканчик мороженого — подарок — не передать словами. Ему и вправду никогда не дарили что-то просто так? Хотя бы родители? Если это так… Чан даже думать об этом не может. -И вы не будете расспрашивать? -Если бы ты хотел, то рассказал бы сам, верно? -Угу, — кивает Хван. -Но ты не хочешь, а я не имею желания тебя мучать. И забудь уже про деньги, Джин. Это самое последнее, что мне от тебя надо. Во вселенной все имеет свойство заканчиваться. Подошли к концу и их гармоничные полчаса, за которые по уровню счастья Чан взлетел до небес. -Спокойной ночи, Хенджин, — стоя под окном комнаты Хвана, прощается Бан. Чану ещё предстоит поразмышлять, почему Джин плакал посреди ночи на улице, но это явно что-то связанное с родителями. -Удачной дороги, Чан-хен. Берегите себя, — последние слова бьют в висках весь путь домой, заставляя Кристофера идиотски улыбаться. Джин перелезает через окно, словно ниндзя, не производя и шороха. За несколько лет подобных ночных вылазок он отточил движения до идеала, что сможет проделать их с закрытыми глазами. -Хен, — от неожиданности Хенджин подпрыгивает на месте. -Мне стласно, — Чонин вцепился в плюшевую коалу, а по щекам реками текут слезы. -Опять кошмар? — на что получает кивок, — забирайся ко мне, — малыш веселеет на глазах и прыгает на футон к старшему брату. -Мне плиснилось, сто ты… тебя больсе нет. -Но это же не так на самом деле? -Хенджин прикрывает окно. -Не-а, но я боюсь, сто ты уйдёс и не велнесся. -Малыш, ты же знаешь, что я тебя не брошу? Джин ложится рядом, укрывая лёгким одеялом, и начинает поглаживать спину Чонина (это всегда успокаивает его), вспоминая Чана, его медовый голос и одуряющий имбирный запах. Взгляд перемещается на красную нить. Кажется, у него была такая же.