Крылья (не) Свободы.

      Я смотрела на него и чуяла лужижу средь своих ног. Та влажность по бёдрам жгла так, что ни один лазер не мог.       — Алиса… — прохрипел его голос.       Столько сладостно и тягуче, что блики заиграли. Тряхнув головой, я пришла в себя:       — Госпожа! — отрезала стойко. — Зови Госпожа.       И тотчас хлестанула ремнём УПМ по сочной жопке. Ай хороша же жопка!       — Хер тебе… — шептал он. Такой закованный. Такой мой.       О да, девачки, я таки его приковала. Нет, ну а зачем тогда цепи в тюрьме? Чуть увидев их, мне подумалось: его изысканные запястья созданы для них. А уж коли он сам о них упоминает…       — Стоп-слово, малыш, — лизнула я его ухо.       — Ч-что? — Леви дернулся запястьями, что впрочем уже как пару часов уже отекли и молвил: — Пи-фа-гор…       Я смотрела на его спавшие на глаза волосы и в душе не имела — что такое Пифагор.       — А ну! — что же я — не вампирша ли?! — Стоп-слово!!! — и стек хлестанул по ягодице. — Ну же! — еще удар, — ну!       Я хлестала его, словно ваша матушка, что нашла заначку сижек. И его ягодички раскрашивались прекрасным алым. Красились, пока те точёные губы не шепнули: «Алиса…»       Я тут же языком его обвела, замечая, что на штанах его лужица.       — Леви, Леви, — щёлкнула язком я, и тут же достала из своей попочки колечко.       Я покрутила его розовым камешком пред Леви и заметила, как он нос скорчил:       — О, милый, — я подтянула цепь, — всё только впереди…       Глаза Леви с серого приняли оттенок какого-то труповатого, но то не мои проблемы.       Я вела только вынутой анальной пробкой по его тонким губам, по груди, пачкала его как могла. А он только губы жал. Ох уж тот Леви.       — Слыш, — промурчала я, — хлебало открой…       И мой сладкий капрал открыл ротик.       Он влажно провёл языком по выпуклости пробки. Потом начал втягивать её, и его скулы заострились.       — Да нет! — усмехнулась я. — Но ты пососать мастак.       — А что ещё с пробкой делать, если она у моего рта? — взорвался брюнет.       Ооооо щас мы поиграем.       Я стянула его штаны. Его ремень содрал чуточку кожи с бёдер, и я зализала все ранения.       — Госпожа, — шептала я, причмокивая бледной шкуркой. — Ты будешь звать меня Госпожой.       — Д-да, — сдавленно процедил мужчина.       Я раздвинула его ягодицы, ввела один палец. Очень скоро присоединился второй. И даже третий. Я провернула веер пальцев по часовой стрелке, и брюнет прорычал что-то не на нашем языке.       — Библия? — уточнила я. — Ты декларируешь Библию?       — Да!!! — вскрикнул Леви, когда пробка оказалась в нём по самую ручку с блестящим изумрудом.       Я поводила ею туда сюда. И пока он горестно всхлипывал от рук своей невесты, я обошла его по кругу.       В моей руке оказался стек. Ну как стек. Я нашла что-то похожее на полу.       Первый шлеп. Второй. Леви будто похую.       — Ты будешь моей маленькой послушной сучкой, — страстно пропела я.       — Так быстро? — Леви вскинул бровь, и я завидела его болт в состоянии эрекции.       — Ага. Быстрее, чем думалось Эрвину, котик, — и вновь обрушила стек на его подгорающее полушарие.       Леви довольно шипел — сразу видно: брюнет любит боль.       А смотрела на красные полосы от стека и не в силах сдержаться взвизгула от восторга. Брюнет тут же баритонисто пискнул:       — Эй!       — Что?!       — Что творишь?       А я только пятерней сжала место удара, на коем уже расцветал багровый синяк. И, не сдержавшись, склонилась и смачно прикусила.       Леви пискнул. А я подумала — о, вот таки и кровь! И сжала зубы. И тут же получила леща:       — Накакой крови, образина, я сказал.       Я недовольно поморщилась, но вспомнила, что все это это время хранила в чулочках.       — Слышь, Леви, — томно молвила я. — Скажи-ка мне…       И я тут же сжала его шарики так, что из грозовых глаз хлынули слёзы.       — Пахну ли я сексом?       Леви лишь губы сжал, но то не мои проблемы. Я кисть провернула и уточнила:       — Пахну? А то поговаривают тут всякие, да завидуют. Говори!       — Д-да… — злобно выдавил брюнет.       Я довольно кивнула. А то мало ли, развелось тут, знаете ли бабёнок.       — Эй, Леви, — в этот раз я взяла свечу со стены и медленно наблюдала как его живот идёт мурашками под капающим воском.       — Отвали, — скинув чёлку на лоб, шепнул он.       — «Отвали» — кто? — я поднесла свечу прямо к его жезлу, чтобы тотчас расслышать:       — Отвали, Госпожа…       Я кивнула, возблагодарив моего мачо. И тут же помахала у него перед носом колечком.       А колечко-то — не простое!       — Ну что, мой маленький принц, готов? — я шептала прямо ему в сосочки, не забывая, конечно, тешить саму себя.       И чуяла, как Леви весь трясется, дрожит под моими умелыми пальчиками (не зря Маришка учила сосочки мужские теребить!), чую как его естество наливается кровью, а глаза становятся востину грозовыми и тут я стягиваю наконец штаны с его набалдашника и натягиваю на них кольцо!       А капрал тогда и головой бьется, так как не знает куда эмоции девать. Ещё бы! Колечко то волшебное, так-то.       Колечко стянуло ствол прямо в том месте, где начинается гладко выбритый лобок. Мой мужчина любит чистоту в интимной зоне, и никакая мандавошь не вскочит на его гладь. Я стянула всё своё одеяние, а глаза Леви распахнулись.       — Скучал по этому? — спросила я, сжав свои груди ладошками. Правда, они не помещались…       — Что я, по-твоему, примитивняк какой-то? — чужим голосом сказал брюнет, рассматривая мои розовые сосочки. — Для меня в женщине главное душа.       — Душаа, — повторила я, сев на его бёдра.       — А у тебя нет души, — говорит капитан, натягивая путы. Ручки зафиксированы, член стоит — нормально, думаю.       — Как это нет души?       — На член мой сядь, дура, — умоляет меня брюнет и подаётся тазом вверх.       — На этот сочащийся смазкой жезл? — уточняю я. Уже не нижний в контексте БДСМ, прежний Леви просит, и сердечко мое оттого трепыхается и библию цитировать охота…       — На член, — настаивает мужчина. — Это член, Алиса.       — Ты ещё мне расскажи, как свою киску называть! — огрызнулась я и заполнилась им целиком.       Обожгло не по-детски! Все стены моей дырочки схлопнулись вокруг его хозяйства, и Леви, кстати, завыл как вовкулака: ууууууу. Кажется, я расслышала «ес» из его уст. Но потом он посмотрел прямо в глаза мои, мокрые, и сказал:       — Добро пожаловать в зону CUM.       И тут же начал меня оттрахивать! Я не успевала шевелиться — он вдалбливался в меня по самые шары и выходил со звонким шлепком. Очень быстро моя боль сменилась едва ли не негой. Оргазм накрыл волной. И стоило мне затрястись, подступил следующий. Мои сладкие воды стекали на пах мужчины, и из-за всей той скользкости я принимала в себя уже галлон спермы.       — Я думаю о нашем ребёнке, — выдохнула я между толчками.       — Ты — мой ребёнок, — отвечал капрал, мышцами разрывая путы.       Он тут же подмял меня под себя, и мне оставалось лишь рот открывать, созерцая его бродящие туда-сюда под кожей мышцы. Было б солнце — он бы его затмил. Я рот так и тяпила, пока не поняла — в рот мой жезл запихивают! Я недовольно застонала, а Леви процедил:       — Слишком много пиздела, теперь отрабатывай, — и толкнулся мне по самые гланды. Я смотрела оленьими глазами, давясь слезами и слюной, а он литералли ебал меня в рот.       В какой-то момент я поймала ритм и выпрямила шею, позволяя брюнету протолкнуться глубже.       — Ах ты блядина ты эдакая, — прошептал он, членом оттягивая мою нижнюю губу.       Я ухмыльнулась и ноготочками с французским маникюром потеребила его шарики. Он что-то прошипел, и резко опустился на меня, прижимаясь стволом к моей щёлочке.       — Давай, капрал, — лизнула я его нос, — заделаем бэбика.       Глаза Леви стали совсем черными, уже даже не грозовое, а штормовое небо, и он насадил меня на себя со всей силы. Я скулила и извивалась, чувствуя, как один за одним оргазмы накрывают меня.       — Леви… — стараясь не сбиваться с ритма, кричала я. — Леви, ещё, ещё, ещё!       И тут… он резко остановился.       — Не поняла… — протянула я, пытаясь отдышаться.       — Не могу. Алиска, не могу, — возлюбленный покачал головой, тогда как его резко упавший мини-леви съежился в размерах до стручочка. — Я ж солдат. В вдруг это аккерсвязь? А не любовь? Не могу, Алисанька, ты уж прости деда…       — Леви, мой мальчик, — я нежно погладила его по спине. — Чудо-то уже произошло.       Он резко обернулся, а я ласково заулыбалась. Ибо чувствовала — семя то внутри меня проросло.