Крылья (не) Свободы.

      — Алиса, это что? — мой мутно глазый сокол смотрел на меня с высоты своего неимоверного роста. — Тебе гусь зачем?       Я хлопнула своими длиннющими ресницами и всхлипнула, сильней сжимая мягкие пёрышки.       — Мне надо! — отрезала я, отвернувшись.       Я смотрела на свое белое платье и старательно оборачивала гуся фатой — фата это у нас так заведено, — гусь брыкался.       — Тихо, птичка, тихо, — шептала я, — этот урод тебя не тронет, — и я злобно посмотрела на капитана.       Он скрестил руки и закатил глаза.       — Алиса, отдай гуся, — лениво протянул руку мужчина. — Его нужно умертвить и зажарить.       — Нет! — вскрикнула я, подскачив. — Этот гусь пойдёт со мной!       — Куда, дурное создание!       — Домой! Я ухожу от тебя, проклятый смертный! — и я тряхнула головой так, что хрустнула шея. Не моя, а гуся, конечно. Он как-то странно обмяк и даже перестал кусаться. Я задумчиво посмотрела на него и тут же меня скрутило. — Клятое твоё семя, капитан… — прокряхтела я и тут же согнулась в четыре раза.       Меня несколько раз вывернуло и я трясущимися руками утерла рот.       — Токсикоз этот твой — мерзость, — скривился парень, опускаясь на колени и заправляя мои локоны за ухо. — Соберись уже, пойдем.       — Папеньки тебя накажет, ублюдок, папенька покажееет, — протянула я, утирая рот мягкими пёрышками. — Маришку позову — покусает!       Леви откинул пышную шевелюру назад и прошелестел:       — Знала бы ты как мне насрать…       — Что?       — Вставай, говорю, — равнодушно процедил он. — И гуся своего жри уже, раз уж выкрала.       — Он помер, не хочу, — я скривилась глядя на поникшую птицу. И тут же расплакалась: — Леви, птичку жалко!       — Себя мне жалко.       — Что?       — Поднимай уже зад, невеста недоделанная.       Свадьба была неебической. Пышной, белой, сытной. Ханджи обнаружила в себе умение красить губы. Эрвин ласкал бутон Маришки под столом. Леви и Алиса сидели под ниспадающими цветами, теребя гуся туда-сюда.       — Выбрось эту дрянь, — молил брюнет.       — Мы его закопаем, — Алиса накручивала гусячую шею на пальчик. — Это ты во всём виноват.       — Перед кем виноват?       — Перед Владиславом. Его отец вынудил меня убить беззащитное создание в день рождения нашей семьи.       — Мася… — капитан дал Алисе лёгкий подзатыльник. — Если бы я знал, что у нас будет Владислав, то я бы не согласился на бдсм с проникновением.       Алиса влила в себя бокал вина и прижала гуся к груди.       — Сильное имя для сильного мальчика.       — Фарлан, — Леви вонзил нож в стол по самую рукоять.       — Что?       — Его уже зовут Фарлан, — а потом брюнет заплакал.       Его слёзы подхватил комбат Эрвин, натужно запев:       — Рота подъем… будет сниться крепким сном… рота отбой!       Маришка прижалась к его груди и провела пальцем по его паху.       — Ччччтоо ттакоооее? Кто обидел моегго мальчеека?       Эрвин осушил рюмку и занюхал её волосы, пропахшие курей грильке и, читнув поэзии Рильке, затянул:       — Капитана теряю, теряю, пропадаааюю…       Маришка увлекла его под стол и вмиг оседлала. Блондин плакал как тяжёлыми мужскими слезами, пока рыжая вываливала его ствол на волю.       — Сейчас и мы догоним молодых! — заучила Маришка.       Их похоть скрыл царский шлейф скатерти.       Петра и Микаса высякивали носы и жаловались на долю сильнейших женщин человечества.       — Сколько ты титанов убила? Нет, не говори, я и так знаю.       — Писят, — крикнула Петра Рал (еще одна блядина капитана, но хроническая, поскольку именно её капитан не ебал).       — А я сто, — азиатка расчесала манду под платьем, — и что мне с того? Ты посмотри, с кем он под венец пошёл. Кто она? Посмотри, блядь, гуся держит.       — Может, мне тоже надо было спиздить гуся? — Петра сжала клинки. Упм она не снимала по одной простой причине: у неё в жизни нихуя не было, кроме убийства титанов.       Микаса нащупала нож.       — А давай убьём Алису?       — Это неправильно.       — Ты мне подруга или хуй собачий?       — У меня один друг, — рыжая поправила ремни на груди, — мой друг — разведка.       Их разговор прервался первым танцем молодых.       Смотрела, смотрела Микаса, да не высмотрела. Из-под скатерти вылез Эрен.       — Ну, что, сестрица, — сверкнул он глазищами, — ты нашла своё счастье?       — Эрен… — только и смогла выдавить Микаса и тут же попыталась потуже обмотать шарф вокруг шеи.       — Э-эээ, не-е-е… — шептал уже на ушко шатен. — Ты что это, беременна? — и он опустил руку ей на живот.       От этого Микаса сразу порозовела, посинела и покрылась гусиной кожей, чем сразу привлекла внимание Маришки.       — Эрвинка, подожжжжди, — рыжая замерла на его члене, — чччую ещщщё ребеночччка… Человеческого…       — Стоп, торжество! — горделиво кликнул Эрвин, заправляя ствол в штаны. — План удался!       — Какой план, командор? — пьяно прощебетала Ханджи, поднимая морду из салата.       — Мой план, — усмехнулся Эрвин. — Величайший, — он подмигнул Леви, что уже вовсю зажимал то ли невесту, то ли гуся. — План мой по возрождению клана Аккерманов.       Рука капитана замерла на пышной груди своей суженной и он внимательно вслушался, перебегая взглядом с одного гостя к другому. И тут Микаса собралась и встала, горделиво расправляя плечи.       — О нет… — прошептал Леви, пытаясь дать дёру.       — Сидеть, — прошипела Алиса, стеганув его почившим гусем.       — Давай, девочка моя, — ласково кивнул Микасе командор. — Не стесняйся.       — Капитан, — она вышла прямо к столу молодожёнов, что бы обтянут белым атласом. — Я беременна.