Путешествие неряхи и следопыта

      Над головой лениво проплывали иссиня-белые облака. Каваки стало намного лучше, и мы оба молча собирали вещи. Он даже не смотрел в мою сторону, ну а я… я не хотел быть первым, кто пойдёт на встречу. «Слишком много чести ему! Я, видишь ли, спас его, вывез на своих плечах, отпоил, выходил, а он! Агрррр! Зла не хватает!» Он повёл меня по запутанной тропке к вратам. Нам приходилось перелезать через торчащие толстые корни, обходить валуны, протискиваться сквозь колючие заросли репейника. И не смотря на свою холодность и обиду, Каваки всякий раз протягивал мне руку, когда я застревал, или спотыкался.       — Стой, — властно приказав мне, Каваки вдруг приблизился, а затем принялся очищать мою голову от репьев. Делал он это чётко, резко, но в то же время аккуратно, стараясь лишний раз не тянуть за волосы. Прорвавшиеся сквозь листву лучи солнца упали на его серебристые глаза, слегка озолотив их. Побоявшись снова покраснеть, я отвёл взгляд, и наткнулся на несколько торчащих репейников за его ухом. Потянулся непроизвольно, почти неосознанно…       — У тебя тоже здесь…       Естественно мои попытки провалились с треском. Стоило пальцам коснуться его мочки уха — Каваки резко схватил меня за запястье, будто защищаясь. Сжал его сильно. А когда понял, что я не нападал, сам смутился.       — Прости, что накричал на тебя, — внезапно извинился следопыт, от чего дыхание моё замерло. — Ты сделал всё замечательно. С моей стороны было по-идиотски критиковать тебя.       Шёлковый голос Каваки, его искренность, то, как он неловко потёр шею, и как нарумянились его щёки — растопили моё обиженное сердце. От чего в следующий миг, я не смог сдержать в себе этой дурацкой тёплой улыбки.       — Извинения приняты.       После нашей короткой милой идиллии последовал долгий путь до врат. И дело не только в том, что я намеренно тянул резину, притворяясь чуть более неуклюжим, чем есть на самом деле. Кажется, сам Каваки в полтора раза замедлил ход. Однако, как бы то ни было, время течёт только вперёд, и вскоре высокие деревья расступились, представляя нам на обозрение высокую каменную арку, похожую на пред-храмовые ворота. По бокам от них находились столбы с фонарями, готовые вот-вот зажечься, чувствуя близость медового заката. Следопыт одарил меня таким странным взглядом, что я даже и не знал, что думать. «Ему грустно? Или это просто напряжение перед финишем?»       — Сейчас я их активирую. Подумай о месте, куда бы ты хотел переместиться. Мы войдём туда, а затем…       — Да, я знаю, — печально договорив, я опустил взгляд на траву. — Я поговорю с отцом. Уверен, когда он узнает о поступке господина Саске, и о твоём участии в моём спасении, он тебя щедро вознаградит.       Украдкой Каваки посмотрел на свою левую руку. Сейчас она была гладкой и здоровой. Ни намёка на проклятье. Я проследил за его движением, но допытываться не стал. «Для Каваки это больная тема. Мне стоило сразу укротить своё любопытство. Как жаль, что я понял это только сейчас». Следопыт подошёл к вратам, затем сложил пассы руками несколько раз, и направил ладони от себя в пространство. Врата задрожали, загудели. Кожей я чувствовал насыщенную энергию в воздухе. От неё язык стал как наждачка, и пить захотелось. На последнем аккорде — мягкое сияние, похожее на отражение луны на воде, заполнило арку ворот.       Мы сделали шаг вперёд, собираясь взяться за руки. Но к сожалению, дойти до арки так и не успели. На её вершине внезапно очутился сам глава клана Учих — господин Саске. Тени отделившись от фонарей превратились в его личную охрану. Каваки моментально оттолкнув меня, взял в обе руки кунаи и метнул их в стражей. Саске спрыгнул с врат с катаной наготове, замахнулся и встретился с достойным сопротивлением.       Звенела сталь, летели искры. Разъярённые взгляды воинов встретились: чёрные как глубокие колодцы, и серые, как жидкая ртуть. Следопыт отпрыгнул назад со скоростью гепарда, взмахнул рукой и из неё веером во все стороны полетели сюрикены. Глава клана грациозно от них уклонявшись, быстро совершил пассы ладонями, и я услышал невыносимые крики тысячи птиц! Вспышка! В его руках молния прошла мимо головы Каваки. И клинки вновь столкнулись.       Мой спаситель рассвирепел одичалым бесом, пробудил проклятую руку, а на его голове вырос рог, загнутый вокруг затылка! Саске уже было собирался повторить тот трюк с печатями, однако я резко среагировал, выхватив арбалет, прицелился и… «Только бы попасть! Только бы попасть!», молился я про себя и выстрелил. Болт попал аккурат по руке господина Саске, и его печати разлетелись по ветру. В тот миг он на меня так посмотрел, словно это я здесь был проклят рейки, а не Каваки.       — Держите его! — приказал он своим воинам. Меня окружили, отобрали арбалет, после чего принялись связывать.       Следопыт махнул проклятой рукой, от чего вся трава в том месте загорелась пламенем. Сорванный демонический голос вселял первородный ужас! Кровь стыла в жилах! Однако господин Саске, похоже ничуточки не испугался, в отличие от меня. За его скоростью движений было сложно уследить. Он то появляясь сзади атаковал, то сверху, то сбоку. И каждый удар катаной встречался с проклятой рукой, полыхающей адским огнём. Каваки в какой-то момент надоели эти игры, и он издал нечеловеческий крик! Оглушающий, дезориентирующий! Охрана, что пыталась меня связать — попадали в обморок, а я… мне повезло вовремя заткнуть уши и закричать в ответ. «Хорошо, что я запомнил, как справляться со звуковыми атаками. Ведь когда кричишь, организму легче справиться с потоком массовых децибелов и перенаправить их».       Из носа господина Саске пролились две струйки крови. Он чуть было не лишился сознания, но устоял. Затем проклятая рука ударила в его сторону, а тот опять отскочил. В воздухе он проделал пассы одной ладонью, и влил молнию в свой клинок. Этим заряженным мечом, господин Саске мощно взмахнул по проклятой руке. Та оторвалась, покатилась по инерции, а на месте обрубка выросла новая!       Итак, было понятно, что дела плохи. А посему глава клана не стал более терять время на сражение с монстром. Каваки в облике демона терял свою поворотливость, что дало его врагу преимущество. Саске сократил между нами дистанцию, занёс ладонь и вырубил меня. Удар прямо по шее, и мир вокруг меня померк как по щелчку пальцев.

***

      Едкий запах нашатыря вывел меня из мира тьмы в реальность. Надо мной стояли две девушки: Карин и та, по чьей вине всё это и произошло со мной — Сарада. Мы находились в круглой комнате с деревянным паркетом и высоким стеклянным куполом. Роспись на стенах гласила о великих сражениях клана Учих с лесными демонами, о том, как Узумаки пришли им на помощь в битве с огромным девятихвостым чудовищем. И как позже они основали провинцию теневого листа, оградили её от внешнего мира. Посередине на пьедестале возвышался трон, с жаровнями по бокам. На нём вальяжно развалился глава клана. Его бесстрастное лицо всё ещё пугало и завораживало своей красотой.       — Ты явно переборщил, отец, — строго заметила Сарада.       — Разве? — подняв брови, поинтересовался господин Саске. — Этого труса предстоит ещё многому научить, но потенциал у него есть.       — Может хватит говорить так, будто меня здесь нет? — возмущаясь, я поднялся на ноги. Шея всё ещё побаливала, но помимо этого я был цел. — И я не трус!       — Твой наглый побег говорит об обратном, Боруто Узумаки. Кто как не трус, будет бежать от ответственности?       — Какой такой ответственности? — разозлилась Сарада, уперев руки в бока. — Он даже не родился здесь! Ему не ведомы наши обычаи, отец. Поэтому, я считаю, нельзя обвинять его в том, чего он не понимает.       — Незнание не оправдывает его, Сарада, — парировал глава клана. — А теперь…       Мужчина на троне взмахнул рукой, после чего в этот зал привели Мицуки, скованного цепями. «Видимо его надежды, что господин Саске ему ничего не сделает, не оправдались», печально понял я. «Или Мицуки солгал мне…»       — Этот человек помог тебе сбежать, Боруто? — спросил Саске. Однако не успел я раскрыть рот, как Сарада моментально бросилась к пленнику.       — Мицуки! Зачем ты его заковал? Он же сын твоего советника!       — Помолчи! Боруто — отвечай!       — Какая разница, кто мне помог? Я вообще с самого начала не желал в это вписываться! Всё это… недопонимание! Пожалуйста, господин Учиха, отпустите меня домой! Мне здесь явно не место.       — О? А Карин сказала иначе, — подняв брови, тот уставился на неё. Женщина с красными волосами смущённо потупила взгляд, после чего обвинительно на меня посмотрела.       — Эм, ну, понимаете. Кто же в своём уме захочет отказаться от женитьбы на наследнице клана? Я думала, что это само собой разумеющееся.       — Сарада… аккуратней, — прошептал Мицуки, одарив наследницу многозначительным взглядом.       — Я не позволю отцу так с тобой обращаться, — с уверенностью заявив об этом, девушка заставила кандалы отсоединиться простым касанием пальцев. Мицуки удовлетворённо потёр запястья.       — Похоже мы зашли в тупик, — нахмурился господин Саске.       — Твои амбиции ослепили тебя, отец! Я думала, что ты наконец-то всё понял, и послал меня в храм, благословляя нас…       — Сарада! — пытался остановить её пленник.       — Нас с Мицуки, — не послушалась она его.       — Так ты, выходит уже нашла избранника?       — Да.       — И я не смогу никак переубедить тебя изменить решение?       — Не сможешь.       — Что ж… тогда свободны. Кроме тебя, Боруто. Нам предстоит о многом побеседовать наедине.       Только я было обрадовался, и на тебе — вызвали на ковёр. Двери за ними закрылись, мы с господином Саске остались одни в этом зале. Наступила тревожная тишина. Я невольно сглотнул и покрылся потом. Непроницаемый взгляд главы клана мог предвещать как его благосклонность, так и презрение. Нервы расшатались в хаотичный клубок, который уже не распутать! И под давлением, я сразу же упал ниц, касаясь лбом пола, затараторил:       — Прошу, я меньше всего хотел как-либо навредить вашему клану, но меня дома ждут родные, обязанности, школа! Я не могу позволить себе остаться в провинции, при всём желании.       — Значит ты хочешь, но не можешь?       — Эм… ну… — и сердце пропустило удар. «Вот кто тебя за язык-то тянул? Не мог найти другой оборот речи? Всё, пиши пропало!»       — Знаешь, Боруто-кун, — господин Саске медленно поднявшись со своего трона стал сокращать между нами дистанцию. В его вальяжной походке читалось нечто… внушающее страх. — Мы с твоим отцом когда-то очень тепло дружили. До того, как Минато Узумаки решил увести всю свою семью в запределье. Как он поживает?       — Он? Ну… х-хорошо, полагаю, — всё моё тело отчего-то оцепенело, я сглотнул, не сводя глаз с его высокой фигуры. Господин Саске взял меня за подбородок, и принялся разглядывать точно фарфоровую куклу.       — Вы с ним так похожи. Мне… мне его не хватает, — неожиданно его веки покраснели, и с блестящих глаз тонкими струйками полились искренние слёзы. Я ошалел. «Не думал, что когда-нибудь увижу нечто подобное. Господин Саске… плачет». — Когда вернёшься домой, передавай привет моему старому другу. Скажи ему, что Узумаки здесь всегда желанные гости.       Не успел я что-либо ответить, как вдруг стеклянный купол над нами разбился, и вниз спрыгнул свирепый Каваки. Саске отбросил меня в сторону, спасая от летящих осколков, а затем они со следопытом опять сцепились как кошка с собакой.       — Убери руки от моего блондинчика! — рявкнул тот, и я весь покраснел до кончиков ушей. «Он что, только что назвал меня… своим?»       — Таким как ты здесь не место! Проваливай в свою глушь, одержимый! — огрызнулся в ответ глава клана.       — Стойте! Каваки, мы уже разобрались со всем! Господин Саске, он мой помощник! Хватит сражаться! Мы же все на одной стороне! — пытаясь докричаться до них, я и не заметил, как мои ноги автоматически понесли меня встать межу ними. Увидев мой поступок, Каваки оторопел, а господин Саске лишь недовольно нахмурился. Я продолжал взывать к ним: — Вложите оружие в ножны! Давайте просто поговорим как цивилизованные люди?       — Боруто-кун, он же проклят! Он может сойти с ума в любую минуту и причинить тебе вред!       — За то время, пока мы путешествовали с ним, он ни разу не поднял на меня руку, — твёрдо парировал я. — Каваки рискнул всем, придя сюда, чтобы спасти меня! Разве это не достойно уважения? И вообще, он очень добрый, храбрый, и самый удивительный человек из всех, кого я когда-либо знал! Каваки не заслуживает вашего презрения! Извинитесь! — дойдя до апогея, я буквально кричал это слово! А когда понял, что сделал, то резко весь покрылся краской, аж в животе закрутило. Они оба вытаращились на меня с удивлёнными взглядами. Но первым свой клинок спрятал Каваки. Затем он подошёл ко мне, и положив руку на плечо, сказал:       — Ну ты даёшь…       Затем катану убрал Саске, решив тактично промолчать на мою истерику.       — Раз уж ты так ему доверяешь, то, пожалуй, мне стоит снять с его головы назначенную награду. Завтра тебя сопроводят обратно к вратам, и ты отправишься домой. А сейчас — ступай в гостевые покои. Отдохни, поешь. Если что болит — Карин тебя подлатает.       — Спасибо, господин Учиха. Вы очень великодушны, — низко кланяясь, благодарил я.       Мы с Каваки вышли из помещения, где за дверями обнаружили подслушивающую Карин. Она резво отползла от нас на два метра, раскрытая с потрохами. Затем столь же резво встала на ноги, поправила очки, и сделав вид, что ни при делах, сухо предложила:       — Я провожу вас, господин Узумаки. Следуйте за мной.       И мы пошли. Как и в прошлый раз я имел удовольствие на пути разглядывать прелести каменного сада за верандой. Садовник работал там, граблями выводя замысловатые линии. Половицы под ногами скрипели, синички садились на бортики, и заводили свои брачные песни. Я не думал, что столь короткий путь может быть таким нервным. «Когда мы дойдём, Каваки попрощается со мной. Ему будет уже незачем меня охранять. Его миссия выполнена. Проблема разрешилась…» А на душе кошки скреблись. Мне так отчаянно не хотелось отпускать его. Непроизвольно приложил руку к груди, дабы унять колотящееся сердце.       — Вот мы и на месте, — огласила Карин. — Боруто-кун, у тебя живот болит? Чего рожа такая кислая?       — Нормально всё. Спасибо, что проводила.       — Ах да, я хотела извиниться за свою ошибку, но… ты должен понимать, что у меня по сути-то и выбора не было! Господин Саске-сама в любом случае нашёл бы повод тебя заполучить.       — Заполучить? — раздражённо повторил Каваки. — Так старик всё-таки тот ещё…       — Чё ты там сказал, мелочь пузатая? За базаром-то следи! — огрызнулась она.       — Всё-всё. У меня итак голова болит от вечных препирательств! Карин, твои извинения приняты. Можешь идти.       — Пф, — раздражённо фыркнув, эта красноволосая бестия нас покинула.       Мы с Каваки стояли одни около входа в гостевые покои. Мои нервы висели на волоске, губы дрожали, пальцами теребил края своего кимоно. Просто поднять голову, чтобы взглянуть на его лицо смелости не хватило. «Это конец…»       — Боруто, — позвал он меня. Шелковистый голос резанул без ножа. — Спасибо, что заступился за меня перед Учихой. Хотя это было глупо.       — Я говорил правду! — нахмурившись, высказался я. — Может, я не знаю всего, что случилось, но ты определённо не такой, каким тебя видит господин Саске!       — Я монстр. Рейки в моей левой руке овладевает мной всё больше и больше. Если его не изгнать, однажды он полностью заполучит контроль, и тогда…       — Я этого не допущу! Каваки, ты… знай, что я всегда буду на твоей стороне! Что бы ни случилось.       — Слова истинного идиота, — рассмеявшись, следопыт успешно отбился от моего тычка в ответ. Все попытки его пощекотать обернулись против меня. Каваки схватил обе мои руки, после чего повернул к себе спиной и прижал в крепких объятьях. Горячее дыхание в ухо одурманивало, срывало последние препоны вежливости. Но вдруг, мой спаситель стал очень серьёзен: — Я так сильно напугался, когда увидел, как Саске держит тебя за лицо. Мне показалось, что он вот-вот овладеет тобой.       — Каваки… — уровень моего смущения достиг своего лимита. Паника внутри кричала, чтобы я поскорее бежал прочь, дабы не натворить дел, а соблазн шептал мне пойти ва-банк. — Давай… давай пройдём весь путь до конца? Тебе не обязательно покидать меня прямо сейчас.       — С чего это ты решил, что я распрощаюсь с тобой сегодня? Ты мне ещё денег должен, блондинчик!       — Тогда почему мы тут стоим у порога? Пошли внутрь! Я дико проголодался! — высвободившись из-под его рук, я смело вошёл в свою комнату. Раздвижные створки за нами закрылись, и перед глазами предстала всё та же аскетичная идеально вылизанная комната. Икебаны сменили на новые, выбили пыль из гобелена. На низком столике с висящим чайником над очагом нас дожидался сытный ужин.       Мы расселись по обе стороны, налили чаю. Всё, как и при первой нашей встрече. Только на этот раз руки мои дрожали уже не от боли. Украдкой оглянулся: кровать одна. «Если выезжаем завтра, то получается… мы с Каваки будем… спать на одной кровати?», от этого, казалось бы, невзрачного умозаключения, я чуть было не подавился чаем. Каваки смотрел на меня как на идиота, (впрочем, как и всегда). «Интересно, он тоже об этом думает?».       — Слушай, я тут спросить хотел, — нервно начала я, отводя глаза. — Чем ты займёшься, когда всё закончится? Ну, когда доведёшь меня до дома, и вылечишь руку, разумеется.       — Хмм, — следопыт долго держал у рта палочки. На столе лежали тушёные угри, рыба, красный рис с овощами, имбирь, соусы разные, шарики клёцки на десерт и ещё полдюжины всяких блюд. В спину мне бросались рассеянные от бумажных стен лучи заходящего солнца. Комната по мере приближения ночи приобретала алые оттенки. — Может получу лицензию на охоту. Стану смотрителем в заповеднике. Или рыбаком.       — Почему Мицуки назвал тебя следопытом? Ты умеешь читать чужие следы?       — После того как… не важно. Я большую часть своей жизни провёл в глуши леса. Мне пришлось приспособиться, дабы не умереть. Охота и рыбалка — это мой способ прокормиться.       — Должно быть такая жизнь была очень одинокой, — с грустью заметил я.       — На самом деле моя участь аутсайдера — это не самое плохое, что со мной случалось. Когда мне было не с кем поговорить, я писал письма Мицуки и узнавал последние новости. Когда хотелось веселья — я прыгал с капуцинами по деревьям.       — Как Маугли?       — Что-то вроде, — рассмеялся Каваки в ответ.       — Но почему твой дом находится в Синдзюку? Это не похоже на убежище отшельника.       — Думаешь эту одежду я сшил сам? Помимо пропитания, мне необходимы деньги, блондинчик. Пусть я и похож на отшельника, но это не отменяет мою тягу к комфорту.       С этими словами Каваки впихнул в себя здоровенного моллюска, и запил всё соевым соусом. Зрелище, признаюсь, не из приятных. Меня аж передёрнуло. «Оказывается он не такой мрачный бука, каким хочет казаться. Каваки… такой же человек, как и я, который просто хочет жить и найти счастье».       Наевшись досыта, мы распластались прямо на полу. Солнце давно зашло, а я… боялся идти спать. «Что если я надумываю себе все его сигналы? Вдруг это просто моё воображение? Он наверняка пошлёт меня куда подальше. Назовёт извращенцем, и посчитает больным!»       — Почему не идёшь в кровать? — вывел меня из рассуждений его чарующий голос. Вздрогнув, я сразу же подскочил и наткнулся на его тёмный силуэт сокрытый в тени.       — А ты… ты где будешь спать? — преодолевая смущение спросил я.       — Здесь. Где же ещё?       — Ну… ты же не собака, чтобы спать на полу. Да и места на кровати хватит для нас двоих.       — И мне даже не придётся переживать, что ты перетянешь на себя всё одеяло? – съязвил Каваки. И моё сердце вдруг… замерло. «Чёрт-чёрт-чёрт! Он и вправду не против! И, что делать? Что мне ему… сказать?»       — Здесь так жарко, что ты можешь забрать себе всё одеяло.       Торопливо встав на ноги, побежал к кровати, но запнувшись на ровном месте — я упал лицом вниз. Лоб разразился пульсирующей болью. А Каваки, оказавшись так близко и внезапно, помог мне сесть, охватил ладонями лицо, отодвинул чёлку.       — Ты не поранился?       — Немножко, но это ничего страшного, — уверял я, всё ещё не осознавая в каком положении мы находились. А когда двоиться перед глазами перестало… «Он смотрит на меня! Смотрит на…»       — Тебе всё ещё жарко?       — Ж-жарко…       В следующий миг Каваки опустил руку к моему поясу, и стал развязывать его. Край воротника сполз, оголяя моё бледное плечо, а потом… вкус мягких сладких губ вскружил голову. Пульс снова запустился с усиленной скоростью, мне не хватало воздуха! Он снял с себя безрукавку и футболку, даря мне возможность полюбоваться рельефным подтянутым торсом в тусклом ночном свете. Бережно взял за руки и отвёл на кровать.       Целовал меня так нежно, так ласково, что я таял под ним будто масло на сковородке. Внизу всё набухло, изнывало, от чего непроизвольно я ткнулся Каваки навстречу. Сжал простыни… просто не зная за что ещё можно ухватиться. Он раздел меня, припал губами к шее, и медленно тёрся затвердевшей плотью, спрятанной под тканью штанов.       — Умм… Каваки, — тихо простонав его имя, сам себе удивился, ибо это прозвучало уж слишком эротично!       — Мне остановиться?       — Нет! Нет, не останавливайся.       И с этой просьбой, я обхватил его широкую спину руками, зарылся пальцами в его мягкие волосы. Из глаз невольно покатились крупные капли. Каваки целовал их, слизывая, и мягко посасывал кожу. Я весь горел, изнывая от возбуждения. Я был как бутон, жаждущий скорее раскрыться. И вот, когда мой дорогой следопыт полностью оголил меня, его длинные узловатые пальцы стали вдруг мерцать нежно-зелёным светом. Похожим на тот, которым меня лечила Карин. Из них сочилась странная субстанция, полностью расслабившая меня внутри. По спине пробежали мурашки, лишь стоило Каваки посмотреть на меня пронзительными серебряными глазами. Я затаил дыхание, очарованный им. А затем закусил губу почти до крови, стараясь скрыть дикое желание закричать. Он заботливо задержался, помогая привыкнуть, и лишь с моего кивка, деликатно стал двигаться. Столь бережно, медленно… неторопливо. Пока я тем временем дышал так часто, словно ещё немного и задохнусь. Каваки убрал с моего лица мешающий локон, прижался к раскрытым губам, хватался за бёдра сияющими ладонями.       — Боруто… — ласковый шёпот пощекотал ухо. — Мне кажется, я люблю тебя.       И в этот миг я ощутил всё: ночную прохладу, лунный свет, капельки пота, скатывающиеся по вискам, дурманящий запах мужчины надо мной, его крепкие руки, его пристальный взгляд, пульсацию внутри, готовую вот-вот взорваться от невероятного наслаждения. Ещё мгновение назад я был словно натянутая струна, а сейчас она лопнула. Я уже не плакал — я рыдал от счастья.       — Каваки… — вместо тысячи слов и признаний. Солёный поцелуй углубился, стал смелее, жёстче. Он начал двигаться в нарастающем темпе. Мне казалось, что я готов умереть от переизбытка чувств. Вжался в него теснее, и укусил Каваки за ухо. Распалённая страсть вынуждала нас на пошлые стоны, хлопки плоти, скрип кровати. В горле так сильно пересохло, что поцелуи превратились в спасительную необходимость. Мы оба изрядно вспотели, из-за чего руки соскальзывали со спины. Толчки обрели резкую и чёткую амплитуду. Всё быстрее и быстрее, как на скачках. А потом… единый мощный импульс стал последним аккордом этой безумной страсти.       Мы тихо лежали, прижимаясь друг к другу лбами. Всё ещё пытаясь отдышаться и осознать то, что только что произошло.