Memento mori
В оглушительной тишине я слышал только собственное сердцебиение. “Помни о смерти”, – автоматически прочитал знакомую конструкцию императива на латыни. Бросило в холод. Кому адресовано это послание? Не нам ли, затеявшим расследование за спиной у своего врага? “Осторожнее, F”, – вдруг вспомнилась мне наша первая и, надеюсь, последняя переписка с Инкубоссом. Сейчас я чувствовал примерно то же, что и тогда: растерянность, непонимание и змеящийся по всему телу страх. К чему напоминать, что все мы смертны? Напоминать на латыни. Это завуалированная угроза? Тизер к новому рассказу? Насмешка? Но если его целью было кого-то запугать, не лучше ли было написать: “Ты следующий”? После убийства Н это вызвало бы куда более громогласную панику, и такая угроза была бы более определённой. Если он только не намекал на историю Древнего Рима... Во времена триумфального шествия раб обязывался этой фразой напоминать полководцу о том, что тот смертный, и, несмотря на победу, всегда должен оставаться настороже, помнить о своей уязвимости. Выходит, Инкубосс, следивший за каждой нашей перепиской, решил показать, что наша победа мнимая… У меня сдавило дыхание. Только сейчас я понял, какую ошибку мы допустили, написав в общее обсуждение! Я эту ошибку допустил, только я. Разве можно было так неосторожно раскрывать карты, говорить, что мы в том же городе, где совершено убийство, говорить в том самом обсуждении, в котором не только незримо присутствует, но и, по его же словам, участвует сам Инкубосс?! Он мог и не знать, что мы с ним в одном городе. У нас был шанс тихо отсидеться, не привлекая внимая, и молчаливо вести расследование. У нас был шанс… и я перечеркнул его. Но куда больше ужасало, что первым начал распространять данные о расследовании я, и, если Инкубоссу заблагорассудиться устранить препятствие вроде кучки сыщиков-любителей, которые ищут его по нашему крошечному городу, в первую очередь, он выйдет на меня. Только потом уже на остальных. Как бы мне хотелось вернуться в прошлое и не участвовать в том обсуждении! Я всегда избегал таких массовых дискуссий (по этой же причине не пришёл на собрание), всегда довольствовался местом зрителя и одной каплей заинтересованности, другой – прохладного цинизма невидимо наблюдал за происходящим из-за кулис. Так, какого чёрта, я нарушил своё же правило и забыл об элементарной осторожности?! Что на меня, во имя проды, нашло в тот день? Успокоившись, присмотрелся к надписи снова. Меня разъедало чувство, будто я упускаю что-то важное. Это что-то настораживало и не давало покоя. Какая-то деталь, которой не доставало, чтобы запустить механизм дедукции… Через какое-то время я понял, что это было за чувство. Дело в том, что «Memento mori» – это одно из самых распространённых крылатых выражений на латыни. Владей он латынью на том уровне, на каком её изучают целенаправленно, в вузах или с репетитором, он с лёгкостью согласовал бы конструкцию посложнее, такую, какую порой и в гугл-словаре не получишь в чистом, грамматически верном виде. Инкубосс побоялся выглядеть невеждой в глазах читателей, среди которых могли найтись знатоки, и поэтому пошёл проторённой дорогой, а именно взял популярную фразу. Такую, которая не вызовет ни тени сомнения, такую, которая встречается в интернете на каждом втором сайте, где идёт речь о латинских выражениях. Если бы он хоть немного владел латынью, то счёл бы нужным потратить минуту-другую на то, чтобы найти и скопировать из интернета более точную запись – «Mementō morī». Прибавим к этой осторожности его грамотность и исключительную точность во всём, вплоть до расчёта времени смерти и виртуозно быстрого превращения её в фанфик, – и вывод напрашивается сам. Инкубосс по образованию не лингвист, не юрист, не медик, то есть латынь он специально не изучал нигде. Если он где-то и учился, сомневаюсь, что у такого перфекциониста, точного как маятник, успеваемость могла быть плохой. Жаждой идеала пронизан каждый его взмах руки, каждая его буква. Не успел я переварить эту мысль и как следует осознать ценность открывшегося мне критерия (который снизит круг поиска вполовину!), всё моё внимание переключилось на профиль Инкубосса. Только сейчас мой взгляд зацепился за графу «Контактные данные». С момента зарождения профиля и до сих пор она оставалась слепым пятном в биографии демона. Ни одной буквы, ни одного символа. Многие любили жаловаться на скудность информации об Инкубоссе, на его сухость, скрытность и неприветливость. Но сейчас… Сначала я подумал, что это какой-нибудь баг сайта, и попробовал обновить страницу – ничего не изменилось. Завораживая, разрушая негласность, предлагая на блюдечке красиво сервированную тайну, среди пустой страницы мерцала ссылка! Настоящая ссылка, с подписью «вк»! Любопытство и торжество накрыли приятной волной с такой силой, что на секунду показалось: мир под ногами начал бесшумно ускользать, и всё вокруг наполнилось головокружительным вакуумом. Синяя строчка манила и смеялась. Синяя строчка будоражила! Она скрывала за собой долгожданный ответ; я не мог поверить своей удаче: всего один щелчок, одно крошечное нажатие пальцем – и личность Инкубосса окажется у меня в руках! И я не мог поверить! Я смеялся! В последний раз такое приятное потрясение я чувствовал только в своей фикрайтерской молодости, будучи неискушённым автором, который, потирая влажные трясущиеся ладони, несколько минут не может вырваться из пут экзальтации и оторвать вожделенный взгляд от белого облачка на благородном коричневом фоне. Также, как меня когда-то отзыв на работу сводил с ума, сейчас сводила с ума эта ссылка, награда за все мои тревоги и поиски, за все переживания и бессонные ночи. Стоило кликнуть по ссылке. Миновать фикбучного котёнка. И шагнуть в неизвестность… Перед моими глазами вспыхнул профиль. Очень знакомый. Это имя… Эта фамилия… Эта фотография… Они мне определённо знакомы! Я во все глаза рассматривал миловидную девушку с алыми глазами, или, вернее, линзами. Вздёрнув подбородок, она насмешливо смотрела с аватарки, одной рукой ставя рожки своей смеющейся подруге, а другой – обнимая её за талию. “Кристина Верловская”, – сообщала именная строка вк-профиля. Среди имевшийся информации я нашёл ссылку на фикбук, и моя смутная догадка подтвердилась. Перчатка Господина Лу. Я вспомнил, что нужно дышать, лишь когда у меня в ушах зазвенело. В потрясении и замешательстве, я не сразу осознал, что кто-то снова и снова жмёт на дверной звонок, наполняя квартиру дребезжанием. Вместе с осознанием происходящего меня уже накрыла другая волна – волна из колючих, как проволока, мурашек. Было это неожиданным? Нет. Скорее, слишком ожиданным. Таким же ожиданным, как скример в хоррор-игре, как последствия от падения с велосипеда, как разоблачение ребёнка, прячущегося за шторкой в маминой комнате. Ожидаемо и неизбежно. “Притворюсь, будто никого нет дома”, – пронеслось у меня в голове. Знаю, играть в прятки в моём возрасте уже поздно, но уж лучше предаться такому малодушию, чем впустить кого-то непрошенного в свой круг общения, в свою душу, в свою квартиру. “Незваному гостю скоро надоест, и он уйдёт”, – успокаивал я себя. Но это не помогло: в дверь продолжили немилосердно звонить, стучать и на протяжении десяти минут не оставляли безумных попыток привлечь внимание жильцов. Скрипнув зубами, я поскорее отпер дверь, чуть не выдернув вместе с ней ручку. – Надо же... Фобион открыл мне дверь? – неверяще проронил тот, кого мне меньше всего хотелось видеть в моей квартире. – Надо же, – в тон ему отвечал я. – Ты, наверное, два дня сюда добирался? И нет, даже не пытайся! – преградил ему путь к двери. – Хочешь что-то сказать, говори здесь, на лестничной площадке. Продавец сов придвинулся ближе к двери с непрозрачным намерением. – Разговор обещает быть долгим, – понизив голос, настойчиво сказал он. Проследив за его задержавшимся взглядом, я наткнулся на камеру в углу, она как будто слышала каждое слово. Я поёжился. Достаточно ли Инкубосс всесилен, чтобы взять власть над видеонаблюдением? При мысли, что он сейчас откуда-то наблюдает за нашим разговором, стало не по себе. Я неожиданно почувствовал, как меня тянут в мою же квартиру за край футболки. А затем услышал приглушённое: – Идём. Надо серьёзно поговорить. – Куда?.. Гневные попытки воззвать к Роминой совести потонули в моём безмолвном удивлении. Я замер прямо на пороге. Не зная, как реагировать, как толковать происходящее. На моих глазах Продавец сов с трепетом и благоговением расхаживал по прихожей, точно по древнему храму, который чудом явился ему из-под земли. Он застывал около разных предметов, с величайшей осторожностью рассматривая их, прислонялся к стенам, разглядывал с разных ракурсов мой убогий потолок, покосевшие шкафчики и наконец присел на одиноко стоявшую табуретку… Всё это напоминало не следственный обыск, а скорее туристическую магловскую экскурсию по Выручай-комнате из его обожаемого Хогвартса. Наконец мне надоело наблюдать за этими плохо сдерживаемыми приступами восторга и жгучего любопытства. С нарастающим раздражением я напомнил: – Ты собирался о чём-то говорить. Начинай! Я жду. Продавец сов обернулся, встретив меня теми же блестящими глазами, какими встречал любой элемент моей квартиры. С минуту он смотрел на меня как-то вопросительно и даже удивлённо, но, стоило понять, что продолжения фразы не последует, он как ни в чём не бывало вернулся к «экскурсии». – Значит, о «серьёзном разговоре» ты сказал только, чтобы я впустил тебя?! – Так ты и не впускал меня, – констатировал Продавец сов. – Возможно, ты отвлёкся и не заметил, но я вполне справился с дверью и без твоей помощи, Фобио… – Я тебя убью. – Автор ужастиков решил сделать из своей квартиры склеп с настоящим трупом? Считай, что иронию оценил! – весело отозвался Рома. – Но, боюсь, не получится: я твой гость! Почему это происходит? Почему я не могу посидеть в тишине? Почему кто-нибудь обязательно вторгается в мой тихий спокойный мир и всё портит? – Рома, у меня никогда не было гостей, – как можно спокойнее начал я. – И мне не нужны гости. Я… я не хочу ни с кем говорить. Мне бы очень хотелось, чтобы ты ушёл. Впервые за весь наш разговор Продавец сов обернулся. Он смотрел на меня встревоженно и недоверчиво и, кажется, о чём-то думал. Я был готов предложить ему запись, быстро переговорить насчёт Инкубосса и затем вернуться к своему привычному покою, но, вопреки моим ожиданиям, он спросил: – Мне уйти? Прежде, чем понять, что один я не расшифрую запись, что моё расследование давно зашло в тупик и теперь я бессмысленно трачу время, надеясь на чудо, что, хотя у меня есть улики, извлечь из них максимальную пользу и добыть какую-то новую информацию я не смогу. Прежде, чем всё это завертелось у меня в голове… я кивнул. А он прикрыл глаза и с усталым «хорошо» покинул квартиру. Я не успел ничего понять. Поражённый быстротой и такой непонятной мне переменой, я несколько минут простоял у двери. Мне показалось странным, что Продавец сов не стал навязываться, как обычно, требовать, чтобы я включил аудиозапись с разговором демона (за которой он вообще-то приходил!). Неужели забыл? Или это ответное проявление злости на моё негостеприимство? Сомневаюсь. Никогда не видел, чтобы он злился, и это не было похоже на злость. Так из-за чего? Он прекрасно знал, что я не обрадуюсь такому вторжению. Раздался звон. Я, почти не отдавая себе отчёта, механически открыл дверь и отшатнулся. – Ого, как быстро, – задумчиво протянул Продавец сов, немного помолчал и, не выдержав, прыснул от смеха. Закрывшись рукой, он сдавленно рассмеялся. – Что на этот раз? – с усилием бросил я отворачиваясь. – У тебя иммунитет на смех или нарочно сдерживаешься? – с улыбкой подколол Продавец сов и закрыл за собой дверь. А мне отчего-то стало спокойнее. – Может лучше расскажешь, как узнал мой адрес? – начал я с вопроса, который не давал мне покоя на протяжении двух дней. – Я надеюсь, ты не стал взламывать базы данных… – Нет. С моей стороны никаких нарушений закона не было. Не буду рассказывать, откуда узнал твои фио и где учишься, скажу только, что в вашем деканате есть человек, который мне помог по старой дружбе. – Тебя допустили к документам?! – Мой дорогой Фобио, если ты ещё не понял, умение симпатизировать людям – очень полезное качество. И оно у меня есть, – резюмировал Продавец сов. Я не удержался от резкого комментария: – Я как-то не заметил. Рома хотел что-то сказать, но передумал. К нему медленно возвращался интерес ко всей этой обстановке и квартире в целом. Наконец, он глубокомысленно заявил: – Вот теперь точно можно умереть счастливым… И не делай такое недовольное лицо. Ты, как никто другой, знаешь, как сильно я мечтал встретить Фобиона в реальности, увидеть чем он живёт и что он за человек. – Бред какой-то. – Это не бред, это правда! Почему моё отношение к твоему творчеству и личности ты так обесцениваешь? Я же… Я же так долго желал увидеть это место!.. – захлёбываясь эмоциями, завёл старую пластинку Продавец сов и зачем-то направился в мою в сторону, окончательно добивая мои нервы. – Понимаешь, для меня увидеть собственными глазами, где ты живёшь, посмотреть в окно, в которое ты обычно смотришь, пройти по полу, по которому ходишь, – ценность. И это такое волнительное событие в моей жизни!.. “Нет. Только не опять, пожалуйста!” – не особо вслушиваясь в его фанатичные бредни, взмолился я. В меня вдруг ударило осознание, почему видеокамера на лестничной площадке стала преградой нашему «серьёзному разговору». Конечно… Его не страх перед Инкубоссом остановил, нет! Его остановила невозможность свободного общения, по которому Продавец сов, несомненно, соскучился, ведь он отказывал себе в этой радости с момента нашей встречи вживую. В моей памяти как из-под замка вырвались воспоминания нескольких лет нашего общения на фикбуке. В тысячный раз я проклял тот день, когда наткнулся на тот чёртов фанфик! Лучше бы я никогда не открывал его! Если бы не мой характер и тот инцидент, благодаря которому я знаком Продавцом сов, наверное, моя жизнь была бы совсем другой, и на фикбуке, и в реальности. Я – был бы другим. Из-за образа детектива и лидера нашей компании, в который с такой лёгкостью вжился Продавец сов, я напрочь забыл о том, кем его знал всё это время. При остальных он, конечно, был более благоразумен, сдержан и расчётлив, тщательно подбирал слова. И ведь я тоже ему поверил! Расслабился и решил, что это его безумие прошло раз и навсегда. Но нет. – …помнишь? Мне всегда было интересно, в каком ты городе живёшь, есть ли у тебя домашние животные, какие оценки получаешь, что ты ешь на завтрак и на обед, какие фильмы смотришь, какая музыка у тебя играет в наушниках и сколько книг лежит на столе? Мы начали общаться ещё школьниками... Я был так счастлив, когда мы вместе писали детектив по «Гарри Поттеру»; помню, я развивал детективную линию, а ты так мастерски нагнетал атмосферу, вводил антагонистов, всякие трудности... Мы распределяли между собой персонажей и отвечали за их действия и реплики. А потом совместно прописывали черновики. Ты всегда брал на себя слишком много: проработку описаний, проверку на ошибки, следил за логикой. Мне очень нравилось, как ты пишешь, очень… Но ты тратил так много личного времени, шлифовал всё едва ли не до блеска! Я чувствовал восхищение и вину. Нечестно: в авторы ты заставил записаться меня, а сам – занял место моего соавтора и столькое вложил в ту работу. Должно было быть наоборот… Я предлагал нам взять бету, и не раз, но ты так упорствовал… – Рома сдавленно усмехнулся. Мельком на меня взглянув, он опёрся спиной о пустую стену рядом со шкафом и, значительно помолчав, продолжил: – Если хочешь называть это «бредом», называй – твоё право. Но, Кирилл, прошлое не перепишешь, даже… если оно тебя чем-то не устраивает… – Молчание. – А меня оно устраивает! – вдруг с обидой воскликнул он и отвернулся. – Я хочу вспоминать наши долгие споры о том, где лучше закончить главу; хочу вспоминать, как ночи напролёт мы вели ролёвки, чтобы лучше понять своих персонажей, пусть зачастую мы и уходили от сюжета в такие дебри, что без смеха не вспомнишь; хочу вспоминать, как на улице давно светало, а мы прощались, оставляя позади бессонную ночь! Я только ради этого и жил! Когда я приходил на уроки, учебники мне были подушкой. Но мне было всё равно! Несколько раз я даже пропускал школу, притворяясь, что заболел. И когда приходил домой, всегда делал уроки абы как, лишь бы поскорее вернуться к тебе и к нашему фанфику! Готов поспорить, ты тоже… – Я никогда не спал на уроках, – раздражённо перебил я. – И уж тем более не прогуливал. Я всегда был отличником. – А, – слабо ответил Рома. – Хватит предаваться этим детским воспоминаниям. Пошли уже, – проворчал я, но он как будто не слышал. Мне не было видно его выражения лица, но, когда я проходил мимо, что-то внутри меня мучительно сжалось. На секунду мне пришла мысль потрепать его по плечу, чтобы вернуть из размышлений, но, едва я протянул к нему руку, опомнился и, больно сцепив её с другой рукой, в спешке ушёл к себе. Через какое-то время я услышал: – Это твоя комната? Маркер в моей руке утвердительно щёлкнул. – У тебя всегда такой беспорядок? – озадаченно продолжал он. – Всегда! – процедил я, искренне надеясь, что хоть это разрушит в его глазах придуманный им идеал. Но вместо разочарования или новых приступов восхищения Продавец сов, спокойно прошёлся к окну, смерил шагами комнату, заглянул за шкаф. – Если ты ищешь здесь чей-то труп, орудия пыток или черновики Инкубосса, то это пустая трата времени, – вздохнул я. – Конечно, – рассеянно кивнул Рома и подобрал один из клочков бумаги. Он развернул его, бегло просмотрел запись, взял другой, сравнил их, шелестя бумагой и перебегая глазами от одного варианта к другому; и после всего этого в полном непонимании посмотрел на меня. – Что это за текст? Ты… пытаешься написать реплику персонажа к своему фанфику? – Нет, пишу фанфик Инкубоссу. На заказ, – саркастически добавил я и с притворной вежливостью осведомился: – Может, тоже хочешь заказать у меня какую-нибудь работу? Дарк? Насилие? Убийства? Чего только душа ни пожелает! – Разумеется… – Он незаметно приставил рядом ту самую табуретку (я мог только удивляться его прозорливости: в моей комнате был всего один стул), затем он поднял с пола висевшие на проводочке наушники и с полуулыбкой сказал: – Но для начала я бы хотел прослушать запись. Да, Фобион, ту самую запись с голосом Инкубосса, которую ты так старательно пытался истолковать. – Кивнул он на смятые бумажки, застилавшие пол. – Попробую угадать: все эти два дня, пока я добирался до твоей квартиры, ты добросовестно, как прилежный ученик, расшифровывал аудио? Хотел успеть до моего прихода? Как это на тебя похоже. Отказался делиться единственной уликой против Инкубосса и героически замолчал. А какой благоразумной идеей было приберечь это сокровище напоследок и вдруг, под конец обсуждения намекнуть на то, что у тебя есть что-то на Инкубосса! Так пронзительно намекнуть... и так интригующе – замолчать! Это очень некрасиво, Фобион. – А тебе не напомнить, по чьей вине я «намекнул»? – не выдержал я. – Не припоминаю, – вскользь улыбнулся Рома, поедая глазами мой телефон с записью. И быстро взглянул на меня. – Я ничего такого не имел в виду. Может, это прозвучало как-нибудь… В общем, это был не упрёк. Не оглашать запись при всех было таким же верным решением, как не передавать её по интернету. – Не оглашать… при всех? От этих слов у меня мороз пробежался по коже. Я забыл, как дышать. Продавец сов сухо подтвердил, о чём-то встревоженно думая. А я, как брошенная на сушу рыба, только и мог открывать и закрывать рот, боясь спросить то, что вертелось на языке. “Неужели он кому-то из нас не доверяет?” – Фобион? – Продавец сов как будто не заметил моего замешательства и с огромным нетерпением указал на телефон. – Можешь включить? Мне её нужно прослушать, эта запись может сыграть важную роль в нашем расследовании и дать какие-то наводки: голос, интонация, тембр, связность речи… Да ты ведь и сам понимаешь, насколько ценна эта запись! Если, конечно, она не сфабрикована… тобой, – с тихой насмешкой добавил Продавец сов. Я встретился с его острым взглядом. Он смеётся? Он притворялся вначале? Он притворяется сейчас? Сперва якобы восхищается и поклоняется, пугая фанатизмом; потом уходит, чтобы дать понять: один я бессилен; затем воскрешает наши общие воспоминания, зная, что я этого терпеть не могу; а теперь – давит психологией и отравляет намёками, что я могу быть Инкубоссом. Чего же ты добиваешься, Продавец сов? – И что, если я Инкубосс? Что ты будешь делать? – мрачно уточнил я, роясь в файлах своего телефона. – А тебе так интересно? – загадочно протянул Рома. – Нет. – Не горя желанием продолжать эту тему, вручил ему открытую запись. Несколько раз мы переслушивали это аудио. Гром ветра уничтожал все плоды моих трудов, а расстояние, разделявшее меня и Инкубосса, заглушало и без того тихие слова, микрофон почти не улавливал их. Продавец сов хмурился, настраивал эквалайзер, искал в плэй-маркете приложения для обработки звука, но, из-за того, что на телефоне памяти толком не было, сетовал и торопил, чтобы я срочно удалил всё ненужное. Моё шипение о том, что у меня там всё нужное, Продавца нисколько не взволновало. Наконец, ему надоели эти пререкания, и он, не спросив моего согласия, отправил запись к себе через блютуз. Мы в напряжённом молчании смотрели, как лениво ползёт шкала загрузки. – Прошлый век, – констатировал я. – А у тебя есть варианты получше? Безынтернетные варианты, – значительно прибавил он. Как только файл был отправлен, Продавец сов в два щелчка убрал на записи шум, и мы смогли более чётко услышать голос. Только сейчас, после первого же прослушивания мне показалось: голос был как будто женским. Хотя, возможно, он принадлежал молодому человеку или юноше, был звучным, приятным на слух. Мы с Продавцом сов переглянулись. – Это убийца? – встревоженно переспросил Продавец сов. – Возможно. – Ты вроде говорил, что он был тебе по плечо? Ты в этом уверен? Может, он был моего роста? Или чуть выше? Я с сомнением посмотрел на Рому. Он был ниже меня, да, но его макушка доходила мне до уровня глаз и переносицы. Если поставить рядом этих двоих, тот человек был бы на голову ниже самого Ромы. – Уверен. Ты выше его, это не обсуждается. Ещё несколько прослушиваний – и перед нами развернулась более-менее понятная картинка. И хотя в чём-то мы были уверены не до конца, но приблизительно Инкубосс говорил следующее: “Жизнь однажды заканчивается. Что мы можем изменить? Ничего. Эта женщина была одна, напугана как дикий зверь. – Смешок. – Странно говорить с убийцей, да? Мм-м, да, странно. Придёт час, я убью и тебя”. – Что ты об этом думаешь? – спросил я, изучая получившийся текст. – Я не понимаю, – тихо, в какой-то растерянности пробормотал он. – Я не понимаю… Зачем ему было приходить на место преступления вечером следующего дня после совершённого убийства? Разве не логичнее было залечь на дно, пока идёт следствие? Или он искал… новую жертву?.. – Хочешь сказать, мне повезло, что я не стал этой следующей жертвой?! Продавец сов взял трясущимися руками листок и вчитался в слова. Несколько минут я просто наблюдал, как он гипнотизирует взглядом бумагу. Такое состояние абсолютной потерянности я у него уже видел однажды. Когда на собрании всех охватила паника. Также сейчас он что-то обдумывал и решался на новый шаг. – Помнишь, ты спрашивал, какие ещё у меня есть улики? – перевёл я тему, забирая из его помертвевших пальцев листок. Я ни разу не доставал обрывок фотографии с того самого вечера, как нашёл его. Всё это время он оставался лежать в ящике комода, и я всячески избегал не то что открывать его – прикасаться. Скрепя сердце и набрав побольше воздуха, я осторожно достал сложенный вдвое свёрток. Он вызвал у меня стойкую ассоциацию с бомбой, которая может полыхнуть огнём в любую секунду. Я нервно улыбнулся. Стоило огромных усилий подавить отвращение и развернуть свёрток, – тотчас вскрывая улику. Пятна крови, впитавшиеся в бумагу, вызвали рвотный позыв и армаду неприятных воспоминаний, так что мне пришлось отвернуться. – Что это? – ужаснулся Продавец сов. – В тот вечер, когда я провожал однокурсниц, мы шли мимо места преступления… – Фобио, ты дурак! Зачем? – хватаясь за голову, простонал Рома. – Кто тебя вообще просил лезть на место убийства? – Я нашёл эту часть фотографии. Так разве имеет значение… – И, конечно, ты оставил на ней кучу отпечатков, – вымученно проговорил он. Затем рассмотрев фотографию поближе и отбросив на стол, приказал: – Сожги её! Я сделаю вид, будто ничего не знал и не видел. Если полиция вновь вернётся на место преступления и обнаружит, что там натоптано, могут привлечь уличное видеонаблюдение, а там – выйти на тебя… Фобион, – слышишь? – или ты при мне сейчас сжигаешь улику со своими отпечатками, или я забираю её и объясняюсь с отцом, как она у меня оказалась, – последняя перспектива Продавцу сов, судя по выражению лица, явно нравилась гораздо меньше. Сглотнув, я поднёс руку к фотографии. Вспыхнувшие в памяти тошнотворные запахи крови и разложения подействовали отрезвляюще: в последнюю секунду я брезгливо отдёрнул руку и крепко закрыл глаза. – Фобио, ты… – Рома хотел что-то сказать, но только в потрясении покачал головой. – Ты сумасшедший!.. Вот просто ответь: что тебя так побудило ринуться спасать этот жалкий, никому не нужный клочок изрезанной бумаги? Какая идиотская идея тебя заставила перешагнуть через боязнь крови и как полоумного кинуться к месту убийства? Ты мазохист? – Выбрось её, – слабо попросил я, закрывая лицо. – Вот это да! Явление здравого рассудка проснулось! Только поздновато, тебе не кажется? Мне ничего не казалось. У меня кружилась голова, как от корабельной качки, и под наставительную болтовню Продавца сов я давился холодным чаем, стоявшим на столе. – Извини, конечно, может, это прозвучит, как наглость, – пробормотал Рома, наблюдая за мной. – Но, во-первых, не лучше ли налить горячий? И во-вторых, я твой гость, если не забыл, и мы могли бы… – Хорошо! Только забери эту фотографию! – громче, чем хотелось, попросил я.***
Продавца сов удивило, что все мои запасы пищи сводились к еде быстрого приготовления, к нескольким упаковкам печенья, чипсам, тройке мандаринов и лимону, и какому-то вчерашнему полуфабрикату с рисом. Единственной святыней в моей квартире был кухонный шкафчик: десяток упаковок ромашкового чая, чая с мятой и имбирём, дешёвый заварной кофе, какао и липкий бочонок с вареньем. – Серьёзно? И это весь твой рацион? – недоумевал Продавец сов. – Ты знаешь, что такими темпами убьёшь свой желудок? – Я сейчас тебя убью, – холодно сказал я, передавая кружку. – У тебя даже хлеба нет? – Я похож на голубя? – На скелет голубя, – грустно поправил Рома и взял печеньку из одиноко лежащей пачки. Мне вдруг припомнилась недавно прочитанная статья Фон Глинса, та, в которой он приводил доказательства, что Инкубосс – демон. К сожалению, та статья, на которую ссылались в последнем обсуждении, по загадочной причине была удалена с фикбука. На просьбы читателей выслать им хотя бы вордовский файл, чтобы они могли перечитать и освежить всё в памяти, Фон Глинс отвечал категорично: ничего он про Инкубосса не писал, мол, перепутали его с другим автором. Сегодня я собирался открыть другую его статью, которую мне всё-таки удалось пару дней назад прочитать, но её, кажется, постигла та же участь, что и предыдущую. Она исчезла. Сперва я её потерял среди своих сборников, потом понял, что она также пропала со страницы автора. Я чувствовал какой-то подвох. Как будто Фон Глинс удалил работу не по своей воли – его заставили. Зачем бы он врал своим же читателям и отказывался от своего труда? Следы Инкубосса были здесь настолько чёткие, что не оставалось сомнений: в статье что-то было. Что-то важное, что-то обличающее его. Я поделился своими подозрениями с Ромой. Обхватив тёплую кружку руками, он свёл брови, припоминая содержание статьи. – Я её тоже читал! Только не говори, что поверил в эти байки, будто Инкубосс – дьявол и что он испугался обличения своей сущности, – фыркнул Рома. – Ты видел? Там каждый второй «факт» притянут за уши. Никакой Инкубосс не демон и не дьявол. И вообще, какой смысл заставлять того же Фон Глинса удалять статью? – Возможно, он разгадал тайну Инкубосса, – озвучил свою догадку я. – Фобио, ты меня в прошлый раз не слушал. – Продавец сов расстроенно вздохнул. – Это в точности то же самое, что и «Твоя Б». «Твоя Б»? То есть он хочет сказать… Инкубосс специально привлёк внимание, чтобы отвлечь от чего-то более важного? Или наоборот. Он привлёк внимание, чтобы сбить с толку и пустить всех по ложному следу! – Вижу в твоих глазах озаренье. Понял наконец? Он действует от обратного, – вертя кружку, констатировал он. – Этот «демон» буквально заставил всех поверить, что в статье было нечто особенное, нечто, подвергавшее опасности его, как ты выразился, тайну. Был бы Инкубосс по-настоящему дьяволом, никакая огласка его бы не испугала. Тем более, он слишком хорошо всё просчитывает. Ты же не забыл? Одна из его главных историй строится на игре в шахматы, где необходимо думать наперёд. Инкубосс слишком умён, чтобы так подставляться, и слишком ценит свою репутацию, чтобы разыграть перед толпой испуг и притвориться проигравшим. – Ты так быстро приходишь к выводам, – вслух удивился я. Продавец сов стушевался и переключил всё своё внимание на чай. Я неотрывно на него смотрел. Это была не зависть, а, скорее… опаска. Как бы я не гнал это чувство, оно возвращалось ко мне снова и снова, приобретая всё более явную форму подозрения. – Продавец сов, ты так и не ответил на мой вопрос, – неуверенно напомнил я. – Ты так и не объяснил, почему выбрал математику? Рома приблизил к себе кружку. Его заинтересованный взгляд буквально пронизывал. – Зачем тебе это? – Я хочу знать. – Ф-фф, – удручённо произнёс он. – Я думал, это очевидно и такие простые вещи, уж кому-кому, а тебе объяснять не нужно. Ответ прост: потому что люблю разгадывать загадки. – А математика тут причём? – Фобион, не пугай так, – чуть заметно улыбнулся Рома. – Задачи, примеры, уравнения, неравенства… Всё это – те же самые загадки, только в символах, – объяснял он, греясь о кружку. – Почти то же, что продумывать сложный сюжет или помогать брату и отцу в полиции, из всего возможного это лучший вариант. Помнится, ты спрашивал о юриспруденции? Я сперва тоже подумал идти туда, но знакомые сказали, что на первых курсах там ничего интересного. А гуманитарные науки – совсем не моё. И вроде бы ответ исчерпывающий, но мне показалось, что он выдавливает его из себя и говорит с хорошо скрываемой неприязнью. Мог ли он недоговаривать? Мне вспомнилась строчка на странице Инкубосса и рассуждения Фон Глинса о числах… о загадках… Мы шли обратно в комнату, и я не мог отделаться от неприятных мыслей. Мне было страшно. – Подожди. – Продавец сов сам остановился в шаге комнаты и в шаге от меня. – Ты так внезапно спросил про мой факультет, сразу после нашего разговора об Инкубоссе, сразу после моих предположений… Ты подозреваешь меня. – Нисколько. – Ну да, и поэтому ты молчишь и не спускаешь с меня пристального взгляда, – засмеялся Рома, похоже, ничуть этому не обидевшись. – Я не убийца, Фобион, я детектив, – веско заметил он. – А Инкубосс для меня – загадка повышенной сложности, которую я уже столько времени пытаюсь разгадать. Я только и делаю, что читаю о нём статьи и изучаю каждый его шаг, анализирую. Недавнее убийство, в котором засветился Инкубосс… Для меня это шанс доказать, что чего-то могу достигнуть в этой жизни сам. – Отец? – предположил я. – Мир, – ответил он шепотом.***
Страница Инкубосса с прошлого обновления не изменилась. Как оказалось, Рома не знал ни о ссылке на страницу Кристины Верловской, ни о надписи, которую он окрестил сначала «моментом моря», затем «моментом мора», и наконец – «моментом морского мора». Узнав истинный перевод, он сконфузился и сообщил о том, что на самом деле прекрасно его знал, и этим окончательно уверил меня в обратном. А заодно, в том, что лгать у него получается гораздо хуже, чем строить виртуозные теории с видом бывалого сыщика. Тёмные тучи подозрений прошли стороной, и я смог немного расслабиться. – С утра ничего этого не было, – уверял меня Продавец сов. – Я около семи утра заходил на его страницу – было пусто. Новых идей по поводу появившейся строчки Продавец сов не предложил. В точности как я, он объяснил её суть одним словом – угроза. Однако стоило мне открыть ссылку с вк-профилем, как он взволнованно на меня покосился, точно чего-то ожидая. От осознания, что ему снова хватило единственного взгляда, чтобы отметить то, чего я не замечал всё это время, мне стало откровенно обидно! – Что? – довольно резко спросил я. – Да так… У Инкубосса какое-то извращённое чувство юмора. – У него его нет. – Смотри! – Продавец сов тыкнул пальцем в экран, туда, где висела строчка с датой рождения, и пробормотал: – У Кристины завтра день рождения, а ссылка на её страницу у Инкубосса появилась сегодня. Тебя это не напрягает? – Действительно, – прошептал я. – Просто отвратительное чувство юмора. Он же не собирается её убить в день рождения? Продавец сов посмотрел на меня долгим взглядом. – Надо предупредить её, – задумчиво выдал он, затем, как будто что-то вспомнив, внезапно схватил мышку, перешёл на мою страницу и щёлкнул по информации. – Я не проставлял дату рождения. Продавец сов от досады цокнул языком. Затем как-то странно улыбнулся. Схватив со стола календарь, у меня же на глазах он пролистнул несколько страниц и с самым беззаботным видом обвёл в кружочек седьмое октября. – Конечно же, я знаю, когда твой день рождения, Фобион. Ты родился в начале года, сразу после новогодних праздников, угадал? Вот уж не повезло! Представляю, как такой замкнутый человек, как ты, радовался, выходя в школу после зимних каникул и ловя поздравления от одноклассников! – входя во вкус, тараторил он. Я с досадой смотрел на испорченный календарь, который мне до сегодняшнего дня нравился. Желание придушить Продавца сов (или выкинуть его из окна, всё-таки шестой этаж) возрастало с каждым сказанным словом. – Если что, это мой день рождения. – Рома указал маркером на обведённую цифру «семь» и просиял. – Потом как-нибудь отпразднуем! Только не вздумай вырывать эту страницу! – Мне кажется, тебе уже пора. – Да нет, – пожал плечами Продавец сов и в который раз прошёлся по комнате. Затем спросил: – Сколько сейчас время?.. – Времени, – хмыкнул я. – Часов. – Без десяти пять. Молчание. Я не сразу заметил… как он вдруг замер и помертвевшими пальцами вцепился в спинку стула, за которым я сидел. Моё раздражение улетучилось, как только я присмотрелся к его лицу. Никогда ещё не видел его таким бледным и устрашённым… Продавец сов чуть заметно мотал головой и пытался что-то произнести, он в непонятном мне отчаяние смотрел куда-то вперёд. Я не сразу понял, на что смотрит. Это были часы. Те самые, которые ещё год назад остановились и теперь единственной ролью, которую они выполняли, была роль добычи для здешней пыли. – Ром, это просто часы… – Я замолчал, поймав его затравленный взгляд. Что это: страх? осознание? паника? Настолько сильная неприятная эмоция, что я и сам засомневался, точно ли там часы, а не огромный мистический глаз Инкубосса, из которого он за мной наблюдает. Боясь вздохнуть, я заставил себя посмотреть вверх. Но нет. Самые обычные часы. Или нет?.. А если… Нет! Я же теперь здесь спать не смогу! Ночью, с этими часами, за которыми скрывается жуткое нечто. – Рома, – позвал я с возрастающим волнением, но он не выходил из потрясения и транса. Его ногти крепко вцепившись обивку спинки. – Скажи… Что ты там видишь? – не теряя надежды услышать правду, какой бы ужасной она ни была, спросил я его. Продавец сов тяжело выдохнул и посмотрел на меня так, будто видит впервые. – Часы. – И? – У меня во рту пересохло. – Остановились на 16:20. – И? – Я не хочу умирать! – задыхаясь, выговорил Продавец сов. Я поднялся из-за стола, чтобы посмотреть на часы с того же ракурса. Меня передёрнуло. Но когда пригляделся: в них ничего не изменилось. Ничего, ровным счётом. Только немного потускнел циферблат от нового слоя пыли, и потемнела оправа. С часов я перевёл взгляд на бледного, как смерть, Рому. Только вблизи я заметил, что его бьёт озноб. – Кто тебе сказал, что ты умрёшь? – У меня… плохое предчувствие, – соврал Рома. Да, именно соврал. – Я никогда не был особо суеверным, но этот час и минуты… Я не хочу умирать! Это было сказано через силу, с широко распахнутыми глазами и срывающимся голосом. Равносильно признанию: “Я боюсь Инкубосса!” Наверное, если бы мы бы были братьями, я бы рассмешил его и уверил, что всё это глупости, и ничего не случится, я бы с насмешкой назвал его трусом и по-доброму посмеялся… Если бы он был мне младшим братом, я бы постарался его успокоить и пообещал, что защищу от любых монстров, что… “Он мне не брат, – пронеслась ледяная мысль в моей голове. – Я его не могу назвать даже своим другом. И даже приятелем. Он просто старый знакомый по фикбуку, и успокаивать его я не обязан.” – Извини, – опираясь на спинку стула, обессиленно сказал Продавец сов. – Мне, похоже, и впрямь надо уходить. Даже… часы говорят об этом. – Что за ерунда? Это просто часы, и то, что они не идут ещё ничего не значит. Ничего, кроме моей паталогической лени, – добавил я. – Я тебя не прогоняю. Лучше подожди, пока не успокоишься… – Спасибо, – уголки губ дрогнули в тяжёлой улыбке. – Ни о чём не переживай, со мной всё будет в порядке. И не бери в голову то, что произошло… Я просто слегка переволновался. До встречи, Фобион! – Пока… Я смотрел на опустевшую лестничную площадку. Мне всё казалось, что я что-то упустил. А, возможно, где-то совершил ошибку. Вот только где? Камера по-прежнему смотрела на меня ярко-алой точкой; на душе стало гадко при мысли, что придётся снова возвращаться в квартиру. Я бы предпочёл общество Продавца сов, каким бы раздражающим он порой ни был, я бы предпочёл даже лекции в универе или библиотеку. Но оставаться в квартире один на один с чем-то, о чём даже этот самоуверенный детектив побоялся сказать?.. Нет. Я точно не усну этой ночью.