На заре

      Две недели пролетели незаметно, в большей степени из-за того, что Улл с остервенением и изобретательностью пыталась избегать родителей. Она даже грешным делом подумала, что можно было бы скопить денег и переехать от них.       В день отъезда отец встал вместе с ней. Пока она молчаливой тенью бродила по дому, собирая вещи и приводя себя в порядок, он сидел в кресле гостиной, подперев голову рукой, и испепелял взглядом камин. Ему, как и многим прочим мужам народа, нужно было спешить к месту своей службы, но отчего-то к сборам не приступал.       Улл хотела уехать, так и не перекинувшись с ним и парой слов, но на сердце стало так тяжело, что перед самым выходом она все же развернулась и потопала в гостиную. Встала напротив отца и уперла одну руку в бок, другой на плече придерживала котомку со своими вещами. — Папа, я очень тебя люблю, но не понимаю твоего негодования, — шепотом начала она, чтобы ненароком не разбудить кого-то из домашних: маму или младшую сестренку. — Ты дева и отправляешься с мужами на сторожевые посты. Считаешь, нет причин мне быть недовольным? — он так и не отвел взгляда от камина.       Отец ее был красив, но как превращался в строгого родителя, так таковым Улл переставал казаться. Он еще не успел привести свои светлые волосы в порядок, а потому рассыпались они по плечам. Голубые глаза отец гневно щурил. Кулаком подпирал угловатый точеный подбородок. Закинул ногу на ногу и всем своим естеством выражал страшное негодование.       Улл вздохнула и спустила с плеча котомку. — Па-ап, — протянула она, ближе подступая к отцу. Обняла его за шею и с нежностью заговорила. — Обещаю, со мной все будет в порядке. И воином я не стану ни за что на свете. Я ведь уже говорила, что работа моя никак с тем не связана. Для сражений и опасностей у нас ведь достаточно доблестных мужей народа. Таких, как, например, ты.       Отец хмыкнул, но тут же постарался скрыть улыбку за кулаком. Не мог он устоять перед нежностями. — Не пристало девам в дела мужей совать свои носы. — Так я и не сую, коротковат он у меня, не достанет, — она пожала плечами, отстраняясь. Задорная улыбка расцвела на губах. — Опоздаешь, — отмахнулся отец, все-таки растаяв от ее сладких речей. — Ты тоже. — Мне не нужно скакать полдня к границам лесов.       Он все-таки встал с кресла и пошел провожать ее. Улл широко улыбнулась. Знала, что уступил ей отец от большой любви. — Тебе должно было родиться мужем, — он укоризненно покачал головой, наблюдая, как она умело седлала лошадь в деннике. — Мне и девой неплохо, — Улл прикрепляла сумки к седлу. — Пап, я не воин и мужем была бы прескверным, потому что абсолютно не желаю проливать кровь. Никакую.       Она вывела лошадь и запрыгнула в седло. Отец с хмурым видом, скрестив руки на груди, стоял у входа в денник. — Поцелуй за меня матушку, — Улл помахала родителю рукой. — Вернусь через две недели.       Она направила лошадей к западным воротам града, где в час росы должно было встретиться их отряду. Стражник сделал пометку в журнале, и господин Дафар дал команду отправляться. Улл пришпорила лошадь, и та понеслась вслед за остальными.       С десяток зим провели они на сторожевых постах. Возвращались домой на две недели и снова держали путь к башням. И каждый день Улл находила отличным от предыдущего, с каждым днем все больше она отдавала сердце тому, что делала. Никак не могла понять, отчего в школе не нравились ей военные хроники и теория ратного дела. Волновала ее только стрельба, а теперь вот всем она зачитывалась, все хотела изучить и никак не могла остановиться. Старший сторожевой башни, господин Дафар, даже стал подшучивать над ней, что такими темпами станет она первой девой-стратегом. Но то, к сожалению, были только шутки. В стратегиях ничего она так смыслить и не начала. Летописи изучила, оружие, способы ведения боя, тактики — все знала. Но если б ей сказали придумать какой план, то ее подчиненные потерпели бы поражение еще до начала битвы. Над тем старший тоже искренне и много смеялся. Только ленивый не поддевал Улл, завидев ее на завтраке с очередной книгой или кипой старых пожелтевших бумаг.       Быт со временем отладили славно. В комнате их спальных мест прибавилось, никто более не ютился, на график посещения ванны никто глаза не закатывал. На дежурство заступали по две девы. Одну ставили на одну башню, другую — на другую. При досмотре проезжающих к девам люди относились с меньшей настороженностью, особенно смертные женщины, а потому иногда спускались они со своих мест и под присмотром мужей народа инспектировали торговцев. Улл нравилось болтать со смертными, и те легко шли с ней на контакт, трепались, как говорил Севир, без умолку и выбалтывали иногда и полезности. Меж близлежащими башнями девы доставляли вести, и хоть поначалу к ним относились пренебрежительно, через пару зим привыкли — так Улл, во всяком случае, казалось. Дафар обнаружил в Нирее прекрасные организаторские способности и делегировал ей всю немногочисленную бумажную волокиту. Она составляла списки необходимого, следила за своевременным обновлением графиков и заведовала местным хозяйством, всегда знала, что и где лежит и к кому обратиться, чтобы что-то достать. Нирея наловчилась торговаться с проезжающими смертными и частенько добывала у них что-то редкое, но необходимое. И пока Дафар со своим заместителем Севиром занимались делами военными, Нирея организовывала хозяйственную жизнь на сторожевом посту. Роуна увлеклась человеческой медициной. Она увидела среди проезжающих болеющего ребенка и подумала, что не мешало бы уметь оказать первую помощь. Несколько лет в каждое свое возвращение в град она училась оказывать первую помощь у Наставницы и человеческого лекаря, что жил в новом Сиршаллене.       Встречались им орки, пару раз намечались стычки. Тогда Дафар впервые оставил дев на сторожевых постах без должного присмотра. Всего-то с одним воином, да и тот только несколько зим назад оставил школу. Не слишком он был надежной защитой. Велел командир чуть что подать сигнал другим постам и самим мигом седлать лошадей, да скакать в сторону ближайшей башни или в Сиршаллен. Но ничего не случилось. Все благополучно вернулись. Правда, одежда у мужей оказалась слегка потрепана. Селин предложила помочь и половину своего выходного потратила на штопанье эльфийских жакетов. Она не жаловалась, говорила, что ей только в радость быть полезной.       Тренировались девы друг с другом. Но лишь первые две зимы. А как все друг к другу попривыкли, так Дафар велел своему заместителю погонять немного, как он тогда сказал, «цыплят». И Севир гонял. Но Улл, уже страшно увлеченная ратным делом, попросила его поднатаскать ее в рукопашном бое. Эльф долго сопротивлялся, но потом все же согласился, только велел не афишировать их не очень-то почтенные занятия. Улл не спорила, и Севир целых восемь зим потратил на ее обучение. Заключил он, что она была весьма неплоха и, возможно, с клинком могла бы управиться. Сказал и тут же нахмурился. — Нет, забудь. Сказал я, не подумав. Не должно девам обучатся владению мечом. — Да я бы и не стала, — Улл пожала плечами, отпив воды из фляги. Жара стояла ужасная. Они только слегка размялись, а она уже вся взмокла. — Мне претит мысль проливать кровь. — Но ты ведь обучена стрелять. И весьма меткая ты дева. — Севир вытер пот с лица полотенцем. Мужи, устраивая тренировочные бои, обычно оголялись до пояса, но замкомандира никогда рубахи не снимал, когда его оппонентом была Улл. — Но стрелять я стану только в крайнем случае. Это другое. А если буду владеть клинком, то… — она осеклась. Впервые задумалась над тем, в чем же все же разница. — Наверное, просто клинок — это символ воина, верный соратник. Если нет у тебя меча, значит не воин ты, а раз не воин, то и в сражениях участвовать не должен. Видимо, я все же предпочитаю оставаться просто девой. — Ты не просто дева, — Севир хмыкнул, вешая полотенце на ветку. Старались они для своих занятий уходить немного от башен, в выходной никого особенно не заботило, где бывали эльфы, лишь бы вернулись к положенному часу. — Но и не воин. — Для народа уже и этого много. Если бы застала ты время согласия о землях, то не смогла бы и лука в руки взять, не удостоившись при этом осуждения. Что уж говорить о времени рассвета народа. — Значит, здорово, что я молодая эльфийка, — она пожала плечами, усмехаясь. — Так что, нападаете, замкомандира? Или мое мастерство, наконец, начало тебя устрашать? — Уступлю право первого удара деве, — Севир указал ей рукой на центр поляны.       Улл с ним хорошо ладила. Если нужна была ей какая помощь, то замкомандира всегда приходил на выручку. С ним она болтала о всякой всячине и никогда особого стеснения не чувствовала. А когда выдавались у них выходные в Сиршаллене, то они бывало гуляли вместе. Севир навещал ее в мастерской и видел совсем уж в неприглядном виде: всю растрепанную и перемазанную глиной и краской. На одном из празднеств они даже танцевали вместе. В общем, Улл считала его близким и хорошим другом. А матушка, завидев его, так и стала выпытывать у дочери, что то за муж народа к ним зачастил. Была она уверена, что вот оно, то самое! Пришелся кто-то Улл по сердцу. Да и ладный какой! Высокий, светловолосый, глаза зеленые, ресницы густые. А на нос погляди! Нос! Матушка не унималась. Так расписывала достоинства Севира, что отец было заикнулся о недостойной ревности, что всколыхнулась в его сердце. Мать тут же краской залилась, взгляд отвела… Пробурчала что-то про то, что взор ее лишь господином сердца пленен, и упорхнула на кухню. Но расписывать достоинства Севира не прекратила, просто стала опасливо оглядываться по сторонам, чтобы до слуха супруга не донеслись дифирамбы другому. Улл от таких разговоров старалась сбегать. Наседали на нее усердно. Больше ста зим деве, а она только и занимается ерундой всякой. — И все-таки, — она оглядела столовую. Они были одни. Севир сидел напротив за столом. Жакета на нем не было. Только белая рубашка, зашнурованная доверху. Он часто болтал с ней за завтраком после ночного дежурства. — Почему ты так легко согласился обучать меня? — То вовсе было не легко, — он поглядел куда-то в сторону. Улл знала, что замкомандира — довольно взрослый эльф. Он сражался во второй войне и града во время исхода не покидал. Такие почтенные мужи народа подобные инициативы воспринимают в штыки. — На твоем месте любой отослал бы меня. — Ты преувеличиваешь. Ратное дело для дев все же смягчило острые углы. Не все столь категоричны, как тебе кажется. Я видел одну деву в бою. Не хуже мужей она была. Так что, пусть и неохотно, но вынужден признать, что некоторые из вас могли бы… — он запнулся. Улл усмехнулась.       Нет уж, скорее ясень переломится, чем мужи народа признают, что и среди дев могли бы встречаться великие воины. Если бы только желающим дали шанс. Руя, ее дорогая школьная подруга, хотела обучаться, но родители резко воспротивились. Вот и Севир, хоть и давал Улл уроки, был весьма лояльным и гибким во многих вопросах, все же произнести вслух нечто столь недостойное не мог. — Могли бы быть не столь беззащитными, — наконец подобрал он подходящее, ни к чему не обязывающее слово.       Улл тихо рассмеялась, продолжая с охотой уминать свою кашу. В любом случае, лед трогался. Может быть, через пару сотен лет будет в народе на несколько дев-воинов больше. И когда мужи будут упоминать о некой эльфийке, что поразила их своим мастерством, то перестанут они избегать имени наставницы, будто то что-то запретное.       Как только Севир ушел отдыхать, Улл занялась делами. В первой половине дня она доставляла бумаги по поручению Дафара, оставляла в комнате, где проходили собрания, вести, что передали командиру с других башен, после спускалась в хозяйственные постройки и помогала на кухне готовить обед. Ели эльфы поочередно или за разными столами. Трапезу друг с другом делили только очень близкие друзья. Улл самой еще ни с кем не доводилось есть вместе, за исключением, конечно, родителей. Хотя у нее и были друзья, во всяком случае таковыми она их считала, но все они были не настолько ей близки. Но была в их отряде пара мужей, что всегда делили трапезу. Улл немного завидовала. Ей бы хотелось иметь кого-то настолько же близкого по духу, чтобы даже пищу можно было принимать вместе. Она до конца не понимала, в чем таинство этого процесса, но, как и все, чувствовала, что просто так не может съесть миску супа вместе с кем-то. К тому должно было подходить с особой тщательностью.       После ужина Улл решила немного подремать. Очередная людская книга ужасно сморила ее. Дафар где-то отыскал старые издания смертных о ядерном оружии, и хотя ей было очень интересно, что то были за внушающие ужас технологии, но написано все было при помощи целой кучи непонятных слов, и она чувствовала, что засыпает от непроглядной скуки. И все равно насильно заставляла себя читать. Хотела знать, как это работает, все еще ужасаясь мощи оружия. Она надеялась, что так однажды поймет, для чего людям все это было нужно? Зачем? Если хочешь жить в мире, для чего изобретать то, что способно уничтожить половину земного шара? Она читала, читала, читала… Но пока ответа так и не нашла.       Ночь, как и тысячи других, прошла без происшествий. Завтрак Улл решила пропустить и сразу пошла в комнату отсыпаться. Роуна как раз заканчивала собирать светлые волосы в тугую косу. — Доброго утра, — Улл улыбнулась и стала развязывать тесьму на жакете. — Сегодня будешь снова изучать медицину? — Да, — дева пожала плечами.       Поначалу она не слишком-то любила, когда кто-то упоминал о ее страсти к такой бесполезной вещи как лечение больных, но со временем начала даже гордиться, что владеет знаниями, прочим недоступным. Просто эльфы, те же, что считали, будто девам не пристало держать в руках оружие, также считали, что незачем эльфийке разбираться в недугах смертных. Но таких становилось все меньше. И когда Роуну стали разыскивать в старом граде с просьбой помочь смертным слугам, что работали в домах почтенных эльфов, она даже начала гордиться своими навыками. Вскоре ее можно было застать за книгами по химии и странной фармацевтике. Улл иногда названия их с трудом могла прочитать, что уж говорить о содержимом. Роуна шутя говорила, что книги про очередное невиданное оружие ничем не лучше.       Улл проспала до обеда. Проснулась от того, что кто-то тряс ее за плечо. Она приоткрыла глаза, недовольно спихивая руку. — Просыпайся, давай же! — настойчиво требовал женский голос. — Улл! Красная тревога, цыплята!       Она так и вскочила с кровати. Красная тревога означала нападение, а «цыплятами» звать их прилюдно мог только командир. Вот сонная она и подумала, что приключилась беда. Но смех Ниреи быстро развеял ее опасения. — Духи! Чего так пугать? — возмутилась Улл, намереваясь запрыгнуть обратно под одеяло. — Владыка на постах. Приехал с какими-то почтенными эльфами из других градов, хотят на нас посмотреть. Разве это не красная тревога? — Нирея стащила с нее одеяло. Но в настойчивом выталкивании с ложа уже не было нужды. Улл как ошпаренная вскочила и стала натягивать штаны, одновременно через голову снимая ночные одежды. — Только не говори, что ждут меня одну! Какой позор! — она в панике путалась в шнурках. — Не нервничай, — продолжала хохотать Нирея. — Сейчас они ведут беседы в общем зале с командиром. Да и Роуна медлит с кем-то на въезде. Там, кажется, больной есть. Духи, давай помогу. Садись.       Она указала на стул. Пока Улл шнуровала свой темно-зеленый жакет, Нирея заплетала ей волосы. Сплела косы с боков и соединила на затылке, оставив большую часть волос распущенной. — Вот, — она довольно улыбнулась. — Порадуешь замкомандира своим видом.       Улл недоуменно покосилась на подругу, цепляя к поясу оружие. — Что ты имеешь в виду? — Ты что же, взглядов его заинтересованных не замечаешь? — изогнула бровь Нирея. — Нет никаких взглядов. Севир лишь хороший друг мне. К тому же, — она затянула ремни на бедре, — разве ж молодая эльфийка, рожденная после темных времен, может пленить взор мужа народа, что сражался в двух войнах? Тем более такая, как я. — А что с тобой не так? — Я служу на сторожевом посту. Ни один эльф в почтенных летах не станет иметь со мной дело, — Улл усмехнулась. Ее совсем то не печалило. Она совершенно не намеревалась в ближайшие сто или двести зим занимать себя бесполезными сердечными делами.       Нирея закатила глаза, открывая дверь. Она-то желала отыскать мужа по сердцу в ближайшее время, а потому совсем не разделяла пессимизма, скептицизма и равнодушия подруги.       Они быстро поднимались по каменной лестнице на самый верх башни. Шаги и веселый шепот предвкушения сливались в озорное эхо, отскакивающее от холодных каменных стен. Надо же, Владыка приехал на их сторожевой пост, да еще и в сопровождении кого-то из других городов. И даже возжелал показать столь неприглядную для дев деятельность. Быть может, так и в других градах появятся школы, и девы начнут заниматься, чем возжелают, даже если желать будут владеть клинком.       Селина приветливо улыбнулась. Она держала наготове лук. Стрелу на тетиву не накладывала, но оружие крепко в руке сжимала. Улл насторожилась и вопросительно посмотрела на деву. Та лишь кивнула вниз.       Торговый обоз был окружен эльфами. Роуна проходила между смертными и вид имела очень хмурый. Алтейа на другой башне заряжала винтовку, когда к ней подошел один из мужей народа и что-то сказал. Она передала ему оружие и по каменному арочному мосту, образующему проход, перешла к трем другим девам. — Что происходит? — Нирея нахмурилась. — Там что-то не так с обозом. Не вовремя. Пока командир не освободится, смертных нельзя пропускать, — пояснила она. — Мужи народа с тем разберутся. Нам должно спуститься и ждать Владыку и его гостей.       Так они и поступили. К подножию башни спускались в молчании. За десяток лет не было еще такого, чтобы через их спокойный пост проезжали странные смертные, которых нужно было бы держать на въезде и даже приготовить оружие.       Роуна прошла через металлические врата с очень хмурым и задумчивым видом. Она едва не врезалась в одного из стражников из-за того, как сильно погрузилась в свои раздумья. — Командир еще не закончил со встречей с Владыкой и гостями? — Мелитта кинула хмурый взгляд на башню, внутри которой располагался большой переговорный зал. Девы покачали головами. Роуна поджала губы. — Что с тем обозом? — не удержалась Улл и все-таки полюбопытствовала. — Давай подождем командира Дафара, и я все расскажу, — она натужно улыбнулась и отвела глаза. Смотрела на ворота с явным напряжением.       Владыка в сопровождении свиты и гостей появился через пару минут. За ним из башни вышел и командир. Он ободряюще улыбнулся девам, что уже стройной шеренгой поджидали в паре метров у входа. Но тут же нахмурился, когда понял, что обоз, который, видимо, давно уже должны были пропустить, все еще стоял на прежнем месте. К нему подошел Севир и что-то тихо доложил. Дафар посуровел лицом и обратился к Владыке. Так же тихо, как до этого к нему обращался его заместитель. Взгляды вдруг устремились к девам. Улл точно услышала, как тяжело вздохнула стоящая рядом Роуна. Да что с тем трижды проклятым обозом не так? Пусть уже скорее расскажут, не то она задохнется от любопытства. — Рассказывай, — кивнул Дафар Роуне, сделав несколько шагов вперед. Она опасливо поглядела за спину командира. Теперь уж вся делегация внимательно следила и слушала. — Не тревожься. Просто говори, как есть.       Роуна напряглась. Ну, естественно, Улл бы тоже нервничала, если бы ей пришлось держать слово перед Владыкой, его свитой и еще целой горсткой незнакомых почтенных мужей. — Торговец попросил о помощи. Спросил, нет ли здесь лекаря. Одному из его людей вчера стало дурно, — принялась пояснять Роуна. Улл ощутила облегчение от того, что людям всего лишь нужен был врач. Могло ведь случиться и что-то посерьезнее. — Я иногда оказываю помощь больным, и поэтому господин Наиль обратился ко мне. Но когда я увидела смертную женщину, что сморил недуг… В общем, полагаю, смертная больна чумой.       Повисла тишина.       Чума?       Улл рыскала в памяти. Что-то такое она слышала про эту самую чуму. Не та ли это часом болезнь, что звалась черной смертью и выкашивала смертных в давнишние времена? Откуда она вдруг взялась на границах Сиршаллена? — Ты уверена? — с опаской переспросил Дафар. — Не исключаю, что в моем заключении может быть ошибка. Стоит спросить мнения и более сведущего в людских болезнях эльфа или же смертного доктора. Но девять из десяти — это чума. — Роуна добавила в голос больше уверенности. — Судя по симптомам, заражение произошло где-то с неделю назад. Все поселения, что находятся в семи днях от нашего поста, могут быть поражены чумой. Но торговцы говорят, что не проезжали через места, в которых царил бы мор. Стало быть, вспышка в самом зачатке. — Или люди лгут о своем маршруте и о том, что видели, — добавил Владыка, когда она закончила. Он помедлил и обратился к одному из своих перстов. — Поезжай в Сиршаллен и найди того, кто сможет подтвердить или опровергнуть слова девы. И пусть людские старосты начнут проверять новый город на наличие этой заразы.       Дафар велел девам разойтись. Двое отправились на посты, Роуна снова вернулась к воротам, чтобы еще раз подробнее обо всем расспросить смертных, а Улл и Нирея разбрелись по своим делам.       Смертных развернули и в город не пустили. Это в самом деле была чума. Достать лекарства от такой серьезной болезни можно было только в крупных городах смертных, одним из которых был Кайрин, но Владыка не разрешил больным проезжать наиболее коротким путем — через Сиршаллен. Не хватало еще, чтобы в эльфийском граде начался мор. Однако, по сообщениям, что доходили до эльфов, поражены в смертном мире были только мелкие поселения, и то не везде. Торговля между Кайрином и Сиршалленом продолжалась. Однако некоторые посты все же пришел закрыть. Проехать могли только обозы с рудой и предметами первой необходимости. Но их строго досматривали, чтобы больные не могли проскочить. Многих почтенных мужей, несомненно, порадовал факт частичного сокрытия града от смертных, Улл же судить о том не решалась. С одной стороны, жаль ей было людей, что не могли отыскать помощи. С другой, Роуна сказала, что многие погибнут еще до прибытия в столицу, если поедут через Сиршаллен, а тех, что успеют добраться живыми, из тяжелого состояния никакое лекарство не вытянет.       Улл зимы все же считать перестала, а потому даже не знала, через какое время недуг окончательно был взят людьми под контроль. Заняты были в народе совершенно другим вопросом. Владыка отдал распоряжение о перестройке и смещении сторожевых постов. Град разросся и занял почти все свои прежние территории. Народ, конечно, то радовало, и Улл, казалось, радовалась со всеми, но в душе чувствовала пустоту. Она не была искренна в своем ликовании, потому что не помнила и не знала времен, когда все леса были частью Сиршаллена. Они для нее хоть и представляли ценность, но какую-то размытую, а потому она совсем не понимала почтенных эльфов, чей восторг был явным и шел от сердца. Они словно вернули свое давно утерянное сокровище, но не она. Ведь Улл ничего не теряла.