На заре

      Улл тихо приоткрыла дверь и для начала просунула одну лишь голову, прислушиваясь. Тишина придала решительности, и она вошла в дом. Задерживаться не стала. Быстро прошмыгнула в свою комнату, сменила платье на штаны, рубаху и жакет, из волос повытаскивала все бусины, распустила ленты, на ходу всовывала ноги в легкие сапоги до колен, одновременно с тем заплетая локоны в простую тугую косу. Улл догадывалась, что скорее всего наставница решит сама убедиться в её навыках и дать пару советов, а потому нужно было достаточно подготовиться к тому, что быть тренировочному поединку.       Коня решила не брать. Прогуляется. Как раз скоротает время до наступления сумерек и заодно хорошо и спокойно подумает обо всем произошедшем. Улл снова и снова напоминала себе, что поступает верно, что сердце твердит не отказываться, бороться. Но страх так и подзуживал вернуться обратно, надеть платье, запереться в лавке, поливать цветы и составлять букеты.       Улл стала внимательнее относиться к прохожим: как смотрят, как хмурят брови… Она как будто разом прозрела. Быть может, к ней относились снисходительно лишь из-за её наивности, а не ввиду безграничной доброты народа. Дитя просто не понимало, не ведало… А теперь вот Улл сознательно идет готовиться к поединку. К бою. Пусть и показательному, соревновательному. После этого пощады ей можно будет не ждать. Она не считала эльфов жестокими, скорее ревностными. Улл ведь и сама была эльфийкой, злилась, когда люди по незнанию трогали ее или говорили о том, о чем не следует, со смешком относилась к тому, что все-то они не помнят уже через пару часов. — Улл! — оклик выдернул её из дум. Она обернулась и увидела замкомандира. Рядом с ним был незнакомый муж народа в синем жакете. Наверное, прибыл из Сигайны на праздник. — Господин Севир, — Улл радостно улыбнулась, но улыбка тут же потускнела. Знал ли он, какое недостойное событие сегодня с ней приключилось? — Я видел, что произошло на стрельбе, — он в несколько шагов сократил расстояние между ними. Его спутник остался стоять на месте. — А, да, — она смущенно затеребила кончик светлой, почти белой, косы. — Небольшие трудности с щекотливым положением. Ничего страшного. — Ты ведь не собираешь в самом деле драться? — голос Севира зазвучал натянуто, и Улл не смогла не поднять взгляда. — А почему мне того делать не стоит? — спросила она, нахмурившись. Ей в целом хотелось бы услышать и разумные доводы в пользу мнения, что поступок этот безумен. Кто-то должен был дать надежное подспорье её страхам, чтобы, оправдавшись ими, она не нашла в себе силы встретить назревающий шторм лицом к лицу. — Улл, ты дева, — начал он со смешком. — Сколько бы ты ни тренировалась, не быть тебе ровней мужам народа. Да и то, чему я учил тебя…       Он запнулся.       О, она не может быть ровней. Да, Улл и сама не думала иначе, но отчего-то стало обидно. Ведь это же Севир её учил, мог бы и не быть столь категоричным. Если уж для неё все это было так бесполезно, зачем тратил он свое время? — А что было не так с нашими тренировками? — Более то на баловство походило, — он пожал плечами. — Ты попросила, я не смог отказать, ведь ты пленяла мой взор.       Улл удивленно приподняла брови. Она была дважды поражена. Во-первых, Севир был несерьезен, обучая её, во-вторых, он был серьезно настроен по отношению к ней, а она — слепая курица, которая все время убеждала всех, что они просто друзья. — Я… — Улл не почувствовала стыда или смущения, щеки не начали алеть. Она была растеряна, да и только. Ведь совершенно не ожидала признания, и ко всему прочему ещё и ничего подобного не чувствовала к Севиру. Он был для нее только страшим эльфом и другом. — Все это время для меня ты был не более чем другом. Я не думала, что вызываю в твоем сердце подобные чувства. — Теперь ты знаешь, — он тепло улыбнулся, и Улл растерялась ещё больше. — И потому не смогу я смотреть, как завтра сойдешься ты в неравном поединке. Признаться, не думаю, что кто-то решится обойтись так с девой. Откажись. — Я прослыву трусихой, если сбегу после того, как перед всем народом заявила, что могу, — она опустила взгляд, и голос против воли стал тихим, обличая все её сомнения, но слова, совсем ей не свойственные, просто слетали с губ. — Ты девой, что не поддалась на глупость, прослывешь! — настаивал Севир. — Послушай же, мне ведомо, каково твое мастерство. Тебе не справиться. Откажись. — Прошу меня простить, — Улл встрепенулась и твердо отрезала. — Я спешу. Наставница ждет меня.       Детская злость и обида восстали в её сердце. И Севир держал её за несмышлёного ребенка. Весело ему было, воину, забавляться с какой-то девой-неумехой? Хоть кто-то относился к ней искренне хорошо? Или достойна она только искреннего осуждения? А может, все было кристально ясно всем, кроме нее самой? Нет, она пойдет на этот поединок! Будет драться! Не собирается она терпеть все эти оскорбительные вещи! — Улл, прошу тебя, будь благоразумна. — Я была! — рявкнула она и тут же потупила взгляд. Множество взглядов вдруг обратилось к ней. — Мне нужно идти. Макидарская волчица опозданий не терпит.       Она вежливо склонила голову, спешно отвернулась и поспешила уйти. Более не было у нее желания вести столь бесполезную беседу. Севир не сказал того, что желала она услышать. Он не указал ей на причину, по которой должна была Улл остановиться. А может, она просто уже знала, что не отступит, а потому разбивала каждый аргумент, что звучал разумно.       Улл села под дерево, что росло у каменной ограды дома Сцины Макидарской. Она пришла слишком рано и не решалась тревожить наставницу, да и, быть может, та и вовсе ещё не вернулась с празднества или не освободилась от каких-либо иных своих дел. Улл облокотилась на широкий ствол, откинув голову, уткнулась макушкой в твердую кору и прикрыла глаза. И чего ради сунулась она в этот балаган? Могла же оставаться в стороне, никогда же ведь особо и не думала претендовать на службу и тому подобное. Но когда наставница предложила, она согласилась почти не раздумывая. Это же все несерьезно, они же девы. — Доброго дня, — Улл резко распахнула глаза и выпрямилась. Перед ней стояла Селин и тепло улыбалась. В ушах зазвенели слова, что утром бросила Алтейа. В искренность теплоты теперь верилось с трудом. — Оставь вежливости. Утром меня просветили о вашем отношении, — она снова облокотилась на дерево и закрыла глаза. — Именно потому я и пришла, моя дорогая подруга, — рядом раздалось шуршание. Улл приоткрыла один глаз, чтобы убедиться: Селин, поправив платье, села рядом с ней. — Мы все очень тобой дорожим. Алтейа просто не смогла удержать гнев. Ей приходится особенно тяжело. — Почему мне никто ничего не говорил? Как давно мы стали для народа… — она не смогла подобрать слов. Потому что и сама толком не успела разобраться во всех своих открытиях. — Просто ты была так очаровательна в своем неведении, — Селин тихо рассмеялась. — Мы наслаждались твоей легкостью, потому что сами того же не имели. А тебе все нипочем было. Колкие слова и взгляды отлетали от тебя, если вообще достигали. Мы лишь желали продлить ещё немного момент беззаботности. — Какая глупость, — Улл поджала колени, обхватила руками и уткнулась в них лбом. — Зим пять уже, как мы превращаемся в очередное неприглядное пятно Сиршаллена, а я и не заметила.       Селин тихо рассмеялась. — Мы довольно симпатичное пятно. Старший брат рассказывал, что и когда смертные только стали населять град, почтенным эльфам было довольно трудно примириться, но, как видишь, все наладилось. — И все же я не понимаю, зачем нас… — Улл снова осеклась. Мысли в кучу никак не желали собираться. — Потому что пришло время перемен. И Владыка медленно меняет то, что веками закладывалось в народ. — Не прослеживаю связи, — Улл озадаченно покачала головой, поджав губы. — Привыкнут к нам и прочую работу станут доверять девам с большей охотой, — Селин пожала плечами. — Многое из того, чем заняты мужи, могли бы и девы взять на себя. Но нам не должно быть сведущими в делах мужей, ты и сама знаешь. — И это так важно? — Сейчас может и нет. Но что будет через сотню лет? Или две? — К чему отягощать себя думами о будущем? Тебе не идут речи смертных.       Селин только улыбнулась. Ничего отвечать не стала, перевела взгляд на дорогу и встала с травы. Улл проследила за её взглядом и тоже подскочила на ноги. Наставница вернулась.       Сцина Макидарская шла рядом с Великим ментором и что-то ему с восторгом рассказывала. Он ответил, наставница на секунду застыла, а потом звучно рассмеялась. Взгляд Великого мужа при том наполнился теплотой. Улл иногда украдкой на них поглядывала. Никак не могла взять в толк, что свело двух столь непохожих эльфов. Сцина заметила учениц и приветливо помахала рукой. Ментор нахмурился. Улл вся так и сжалась внутренне от его взгляда. Он хоть и господин сердца их наставницы, а её вот одежды и поступки явно не одобряет. Скорее уж осуждает. Она кожей, казалось, чувствовала его холодное недовольство. Конечно, какой почтенный муж признает, что Улл и Селин достойные эльфийки? Хотя Селин, конечно, ещё сойдет за хорошо воспитанную деву, но Улл даже с натяжкой такой не назовешь. — Что-то ты рано, — прищурилась наставница. — Боюсь родителям на глаза показаться, — ничего не утаивая, честно призналась она. — Думаешь, сильно прогневала их? — Сцина зашла за каменную ограду, прошла к лестнице и села на самую нижнюю ступеньку, уперевшись локтями в колени. Великий ментор обошел супругу и скрылся в доме. — А вы сильно прогневались, когда услышали? — Улл, хмыкнув, стала деланно безразлично поправлять жакет. — Ещё как! — с каким-то неясным самодовольством протянула наставница. — А потом даже возгордилась. Не думала я, что именно ты первой ступишь на эту скользкую дорожку.       Улл с ужасом посмотрела неё. Сцина Макидарская громко и заливисто рассмеялась. Отчего она смеялась? И ведь не в первый раз. Что ж такого увеселительного находила она в том, что прочих ужасало? — Ты же… Как там говоришь? Не приемлешь кровопролитие и чтишь мир? — Но это ведь… Это просто… — Улл ощутила, как румянцем заливаются щеки. — Уже передумала? — Нет! Конечно нет! Но ведь я же не собираюсь проливать кровь, так что все же могу обучиться новому. Моим принципам это не противоречит, — она пожала плечами. Никакой смерти не желает, так что, возможно, и не изменяет своим убеждением. И ведь за клинок она не берется! Стало быть, все правильно. — Ладно, — наставница со вздохом поднялась со ступеньки. — Переоденусь, и посмотрим, чему там тебя обучил твой тайный наставник, предательница.       Улл вспыхнула. — Простите, — неловко уронила она, понуро опустив голову. — Я не подумала, что вас это может оскорбить. — Я не оскорблена, — она остановилась у двери. — Немного ревную. Вы же мои ученицы.       Улл вскинула голову и устремила бесконечно благодарный взгляд на наставницу. И пусть ревность — недостойное чувство, но как можно было её осудить, ведь так она говорила, что воспитанницы дороги ей. Да как же она могла просить кого-то, кроме Сцины Макидарской, обучать её? Что за несусветная глупость была сотворена!       Селин присела на ступеньки и, подперев ладошками подбородок, смотрела за развернувшимся поединком. Зрителей, к большому неудобству Улл, оказалось гораздо больше, чем ее скромная персона могла выдержать. Великий ментор стоял на крыльце, скрестив руки на груди и нахмурив брови. Он так грозно смотрел на все происходящие, что она, от оказываемого давления, готова была плакать и раскаиваться во всех своих проступках. Было бы славно, если бы почтенный муж народа, известный тем, что взрастил множество славных воинов, не оценивал её скудные навыки. Но наставница настояла.       Сцина Макидарская в весьма расслабленной позе стояла напротив. Она по обыкновению подколола подол платья к талии, выставляя облаченные в черные брюки ноги. Улл бережно сложила жакет и протянула его Селин, та разместила его на своих коленях и ободряюще кивнула подруге.       Была не была! Что она, синяков никогда не получала? — Во-первых, противником твоим будет скорее всего как-нибудь юноша, что все ещё обучается с ментором. Смею предположить, что тебе подсунут или макидарца, или халтерца. — Потому что прочие заточили на нас недостаточно острый зуб? — Улл закатывала рукава рубашки. — Верно мыслишь, — наставница одобрительно хмыкнула. — Но даже если кто почтенный будет твоим противником — это даже лучше. Кто-то наподобие Великого ментора бить тебя не станет. Будет лишь уворачиваться и избегать любых контактов. Верно же, а, Синай? — Весьма вероятно, — на резвый тон своей супруги ментор ответил холодностью и рассудительностью. — Но также и верно то, что ни один достойный муж не станет поднимать руку на юную деву. — Видишь? Волноваться не о чем. Тем более тебе не нужно сражаться до конца. Просто попади разок по эльфу и сразу сдавайся. Этого будет достаточно. — Разве суть не в том, чтобы победить? — Суть в том, что народ желает увидеть твое поражение, которое послужит доказательством, что вы не способны оказывать сопротивление. Ладно, хватит трепаться. Нападай. — Нападать? — Улл с непониманием уставилась на наставницу. Не станет она ни на кого нападать! Это же чистой воды насилие! Только ведь говорила, что совсем она не желает проливать кровь, и теперь нападать? Улл была согласная обучаться ратному делу, чтобы защищаться, а не атаковать.       Сцина Макидарская недовольно закатила глаза. — Да. Или ты думаешь, поединки как-то иначе происходят? — Нет, но… Как-то это… — Улл! — грозно бросила наставница, и она мигом собралась.       Признаться, ей больше нравились тренировки с побегом. Получать настоящие удары кулаками от Восьмого песта Владыки было весьма неприятно. Ребра саднили, голени горели огнем, а на подбородке засохла кровь из рассечённой губы. От ранки остались только припухлость да покраснение, но пропущенный в лицо удар Улл бы запомнила даже не будь её память безукоризненной. Несколько раз её безжалостно швырнули в дерево. И если могучий ясень переломиться не мог, то вот ее кости едва ли не трещали. Так во всяком случае ей казалось в те моменты, когда воздух болезненно вырывался из легких. — Ты нежничаешь. Настоящие раны, а не только редкие ушибы, что были на наших тренировках, болят в сотни раз сильнее. Но как бы больно ни было, нужно подниматься и сражаться. — Да… только… — Улл придерживалась за ствол дерева после очередного полета, — чудовища на такое… способны… — В таком случае Сиршаллен наводняют самые настоящие чудовища из легенд. Будешь так медленно подниматься — и пропустишь удар.       Сцина Макидарская сделала показательную подсечку, и Улл позорно плюхнулась лицом в траву. — В целом, все не так плохо. Вселенского позора можно не ждать, — наставница подала ей руку, усмехаясь.       Возвращаться домой Улл спешить не стала. Сначала проводила Селин, задержалась у неё ненадолго, а как совсем за окном стемнело, распрощалась с подругой и ушла. Прогуливалась темными улицами Сиршаллена, оттягивая момент встречи с родителями. Духи, как же сильно не желала она печалить их, и как сильно будут они расстроены её поведением!       Она вцепилась пальцами в волосы и раздосадованно потрепала их, приводя и без того неопрятную прическу в ещё больший беспорядок. Ну что за невезение! Ей уже успело позабыться детское прозвище, но в свете грядущих событий ребяческое суеверие снова вызывало в ней испуг. Беда… Быть беде.       Улл присела на корточки у каменного забора, как раз рядом со входом в чей-то дом. Чье то было жилище, не сильно её волновало. В обхваченные руками колени она уткнулась носом и горестно простонала, почти всхлипнула. Плакать, конечно, пока не хотелось, но эмоциям нужен был выход, а в ночной темноте на пустой улице никто её ведь не увидит. — Что я творю, — шептала она сама себе. — Мне конец. Один настоящий удар, и я буду пищать, как раненый котенок! Позор, какой позор…       Над головой кто-то деланно кашлянул, и Улл, ощутив, как болезненно резво забилось сердце, вскочила на ноги. — Доброго вечера, дева, что ночами горестно вздыхает у чужих домов, — она прищурилась и в темноте разглядела лицо говорившего. Да что там лицо. По голосу все было понятно. Улл спешно окинула взглядом дом и сад, рядом с которым предавалась самобичеванию. Владычица лесная! Так она же опять… Вот снова… И надо было этому Генералу жить вблизи дома её подруги! — Я… — Улл не могла найтись с ответом. Стук безумно бьющегося сердца отдавался в голове и мешал думать. — Не специально я тут у вашего дома… Просто моя подруга живет рядом, и вот так получилось. — Она развела руками, уперев взгляд в каменную кладку тротуара. — Я просто не обратила внимания, чей это дом. Знала бы, что могу потревожить Генерала Финара, не стала бы тут задерживаться. — Я не был потревожен, — просто ответил он, делая несколько шагов к дому. Улл поняла, что не доставляла ему неудобств, ведь Генерал только-только возвращался к себе. — Тебе не в чем виниться передо мной. Не поздно ли для одиноких прогулок? — Просто домой идти как-то не хочется, — скрывать ей было нечего. Тем более от Генерала. Ничего ведь такого эдакого она тут под его забором не делал. — Из-за случая на состязании лучников? — в темноте Улл легко смогла разглядеть усмешку на его губах. Она тут же зарделась и честно выпалила: — Даже до такого почтенного мужа, как вы, дошли эти постыдные вести! — Улл стыдливо накрыла лицо руками. Как же неловко! Нет, конечно, решение не отступать обжалованию не подлежало, но менее позорной её участь от того не ощущалась. — Сплетни не тяжелее опавшей сухой листвы, оттого ветер их легко разносит по Сиршаллену, — с добродушным смешком произнес Скрепивший мечи. — Родители точно все знают, — Улл никак не могла совладать со своими чувствами. Пока махала она кулаками под присмотром наставницы, угнетающие мысли в голову не лезли, а теперь вот разом навалились. — Как думаете, способна ли родительская любовь покрыть такое вопиющие непочтение к эльфийским традициям? — Возможно, более всего сейчас твоих родителей волнует отсутствие дочери дома в поздний час. — Я надеюсь, они отойдут ко сну, а я прокрадусь в дом, как вор, — пробурчала она со вздохом, полнившимся вялым отчаянием, доживающим свои последние секунды лишь за счет её врожденной эмоциональности. — Велико твое беспокойство. Раз так не желала печалить отца и мать, зачем же соглашалась участвовать в сомнительных делах? — Генерал расслабленно прислонился поясницей к каменной ограде и посмотрел на Улл, немного приподняв брови. Она испытующе прищурилась. Зачем Скрепивший мечи заводит с ней беседы? Какой ему в том интерес? Не такой уж она славный собеседник, чтобы герой народа желал вот так просто бесцельно болтать с ней. — Просто так, — Улл пожала плечами. Сама-то она только недавно стала осознавать всю серьезность своих решений. — Тогда мои мысли были пленены иными вещами. Все было так забавно и весело, все было таким новым. Отовсюду виднелись перспективы приключений. Но вот теперь меня все ненавидят… — она тяжко вздохнула. — Может, и не ненавидят, но теплых чувств не питают. — Так уж все? Что насчет наставницы? Или тех дев, что делят с тобой скорбную участь? — У нас вроде как разлад, — пожала плечами Улл, присаживаясь на корточки у забора. Между ней и генералом пролегал арочный проход в сад. Она подобрала с земли палочку и стала с отрешенным видом ковырять травинки. Ужасное поведение для девы. Должно стоять напротив мужа с прямой спиной и говорить витиеватыми красивыми фразами. Так их учили в школе. Но Улл из-за своей чрезмерной энергичности было сложно проявлять такую сдержанность. Хотя она честно старалась, прикладывала все свои силы, но иные занятия удавались ей лучше, чем уроки хороших манер. — Разлад в отряде победе не способствует, — он хмыкнул. — Победе в чем? — Улл нахмурилась, все так же рассматривая ковыряемую траву. Неужто генерал применял свой гениальный ум к такому недостойному происшествию, как девчачья склока? — Мы ни с кем не сражаемся. — Думаешь? — Скрепивший мечи оттолкнулся от ограды и выпрямился. Улл подняла на него взгляд. Он выглядел устрашающе в темноте. Наверняка на полях боя генерал наводил ужас на врагов. Стратег, воин… Да, такого стоит бояться и уважать. — Тебе кажется, что война обязательно проходит с клинком в руках, но сражения начинаются раньше, чем воины берут оружие. Боевые действия берут начало задолго до прибытия на поле боя. — Генарал, — Улл сделал глубокий вдох, помяла губы, поморщила нос, выдохнула и решилась: — Это же просто девичья перебранка. А все остальное… Ну, знаете толки в народе… Это же не война. Ваши наставления слишком уж масштабны для такой эльфийки, как я.       Скрепивший мечи заметно напрягся. Она поспешила выпрямиться, чтобы даже позой можно было выказать свое почтение. Генерал Финар недовольно и грозно хмурился. — Простите, мне просто обычно говорят, что не слишком я умна, так что… — Улл поняла, что словами могла оскорбить его, поэтому поспешила все разъяснить, но стало оттого только более неловко. Должно достоинства демонстрировать перед такими, как Скрепивший мечи, а не свое невежество, а она вот… Но что с того, что не наделили духи ее великими интеллектуальными дарами? Зато она жизнерадостная, и добрая, и меткая! И вообще, если бы не такие глупышки, как Улл, то и заслуги всяких там гениев ценились бы меньше оттого, что не был невероятный ум чем-то исключительным.       Генерал тихо прыснул, скоро прочистил горло и усмехнулся. Глядел на неё свысока с явным весельем во взгляде. — Ты весьма охотно признаешь свои пороки, — пояснил он, и Улл вспыхнула. Её раскрасневшимся лицом можно было осветить половину улиц ночного Сиршаллена.       Какое великое безобразие! Дева народа стремиться должна быть достойной! А не порочной! Так вот как, выходит, Улл выглядела в глазах великого генерала, как… Да почти как смертная! Ничего плохого в том, чтобы быть человеком, конечно, нет, но она же эльфийка! У нее совершенно другие идеалы, и как она, выходит, от них далека.       У Улл от досады задрожали губы, а глаза неприятно защипало. Она явно вознамерилась выплакать все слезы, что копила десятилетиями, за один день. — Я так ужасна, — она откинула голову назад, изо всех сил сопротивляясь желанию расплакаться. Ну что она за дева такая? Хоть бы младшая сестренка уродилась прекрасной эльфийкой, что будет гордостью семьи, позора им в лице одной Улл хватит.       Вот ещё и реветь собралась! Не достойно! Не почтенно! Так она и станет презренным отступником народа! — Дева Улл, — в голосе Генерала проскользнуло напряжение. Ну теперь-то она точно прогневала его!       Не посмотреть на собеседника, который тебя окликнул, было бы очередным проявлением бестактности, и Улл пришлось взглянуть на Скрепившего мечи. Как только она слегка выпрямила голову, слезы против её воли покатились по щекам. Ну что за бедовая эльфийка! — Приношу свои извинения за то, что обременяю вас, — она стала быстро стирать влажные дорожки.       Генерал тяжело вздохнул, но говорить что-либо не спешил. Улл не могла его ни в чем винить. Это все она. А Скрепивший мечи был с ней весьма снисходительным. Даже разговор вот завел. И слова ей грубого не сказал. — Полагаю, день твой был трудным. Тебе стоит вернуться домой поскорей, — он посмотрел в сторону своего жилища. — Да, конечно, вы в своем праве прогнать меня, — она шмыгнула носом, решив со всем своим малочисленным достоинством стерпеть негодование почтенного мужа народа. — Я вовсе не прогоняю тебя, — Генерал подступил к ней на шаг ближе. — Но час уже поздний, и выглядишь ты уставшей. Не хотел я обидеть тебя. — Но вас же явно отягощает мое общество. — Если ты в самом деле так считаешь, то отчего уже который раз оказываешься у моего дома? — он приподнял темные брови. Улл стушевалась. Слезы как-то сами по себе высохли. — Это все лишь нелепые случайности, — отрезала она. — Все встречи до одной — случайны. Ни разу я вас намеренно не пыталась потревожить. — Тебе пора домой, дева Улл, — генерал снисходительно улыбнулся. — Завтра ведь важный день для тебя. — А вы придете туда? — она прищурилась. — Желаешь, чтобы я пришел посмотреть? — Скрпивший мечи хмыкнул. В голосе он удивления не скрывал. — Нет, что вы! — Улл резко выставила перед собой руки. Да как бы она посмела? — Значит, не желаешь? — Нет же! — Генерал вперил в нее вопросительный взгляд. — Я просто… Если вы сами хотите посмотреть на мой позор, то вольны прийти. Дело тут не в моих желаниях. Но, по правде, я была бы рада знать, чтобы среди народа есть и те, что будут на моей стороне, каков бы ни был исход.       Улл попыталась ярко улыбнуться. Получилось натянуто и неправдоподобно. Что ей до того, будет ли там генерал? Они ведь вот по-настоящему всего-то второй раз разговаривают. Его мнение вряд ли хоть что-то сможет изменить. — Вам ведь, как и прочим почтенным мужам, не по душе девы, подобные мне, так что если вы и придете, то наверняка за тем, чтобы осудить, — она грустно выдохнула. — Твои суждения в корне не верны, — спокойно ответил генерал. — Я лишь приду посмотреть на состязание. Это ведь праздничная забава народа, а не расправа какая.       Улл улыбку более выдавливать не пришлось, она сама расцвела на её губах. — Значит, вы не укоряете меня? — Нет. Но и не стану я поддерживать дев, что жаждут оказаться в гуще событий, что и мужам не всегда бывают по плечу, — пояснил Скрепивший мечи. Улл завершение фразы едва ли услышала. Она была так рада найти ещё одного эльфа, что не счел бы ее скверной! — Благодарю, — восторженно выпалила она. — Более не стану мешать вам. Доброй ночи, достопочтенный господин Финар, Скрепивший мечи.       Улл вежливо склонила голову. — Доброй ночи, дева Улл, — он квинул ей в ответ и по каменной дорожке ушел в дом.