На заре

      В соседней комнате зашуршали. Родители не спали, дожидались её, но выходить из спальни не стали. Улл грустно улыбнулась. То ли не желали они видеть свою непутевую дочь, то ли понимали, что чувствует она себя не самым лучшим образом, а потому из любви не стали тревожить её? Она все же надеялась на второе.       Утром Улл собиралась с особой тщательностью. Матушка к ней не заходила. Было слышно, как хлопочет она по дому, но не более. Отец развлекал младшую. Очень показательно её старались не беспокоить, и она была за то очень благодарна. Напускное, натужное спокойствие было сродни вороху листьев — одно дуновение ветра, и оно развеется. И если бы родители ещё пытались её подбодрить или выражали свое волнение, она бы небось разревелась и сдалась. Пусть лучше сама разберется со всем.       Косы пришлось затянуть туго. Никаких лент или украшений. Ничего, что могло бы отвлечь или помешать. Тесьму придирчиво перевязывала несколько раз. Желала выглядеть безукоризненно. Вид её был недостойным девы, но она все же пыталась подсластить пилюлю хотя бы безупречной опрятностью. Взоры будут сегодня обращены на неё отнюдь не радостные, но, по крайней мере, она сделала все, что было в её силах.       Улл спустилась на первый этаж. За завтраком отец баловал сестру, подкармливая её фруктами, матушка раскладывала по тарелкам гренки, нежно улыбаясь. Все были радостны и приветливы, счастливы, будто ничего страшного не должно произойти уже через пару часов. Но как только Улл вошла в столовую, родители резко замерли. Она слишком ярко ощутила, будто стала лишней в этой идиллии, словно более не подходила этой семье. Отец был примерным достойным эльфом, матушка слыла своей элегантностью, трепетностью и нежностью, сестра уже начинала походить на прекрасное очаровательное лесное создание, и во всем этом порочная и неправильная Улл была лишней. Как ветка могучего ясеня в букете нежных роз. — Доброго утра, — матушка улыбнулась. — на завтрак гренки, что ты так любишь. Скорее садись. — Благодарю, — Улл села за другой конец стола. Она никак не могла отделаться от чувства собственной непричастности к чему-то столь правильному и приемлемому. — Я сегодня приду посмотреть на… — отец запнулся. Он сделал глубокий вдох, будто бы пытался унять внутреннюю борьбу. — Я буду смотреть за состязанием. Надеюсь, ты проявишь достойное мастерство. — Не стоит ждать многого, я же дева, — она выдавила улыбку и пожала плечами. — Да, ты дева, — укор в его тоне больно кольнул Улл. — Но раз уж собралась ты участвовать в состязании мужей, так прояви себя как следует. — Конечно, — она уткнула взгляд в тарелку. Желание завтракать совсем отпало.       Улл для приличия поковыряла одну гренку и, поблагодарив матушку за еду, поспешила уйти из дома. До состязания оставалось пару часов, и как их скоротать идей не было, а потому оставалось только поплестись медленными шагами к арене.       Эльфы готовили помосты для зрителей, приводили в порядок место для битв, готовили вина и закуски. Улл кивала каждому встречному, они окидывали её взглядами, а после не каждый спешил порадовать ответным приветствием сумасбродную деву в не пойми каком виде. Люди меж тем были более отзывчивыми. Она прошмыгнула к самым дальним лавкам в тени деревьев и устроилась на одной. Расположила лавку между коленок, села и слегка откинулась на руки, а потом и вовсе, распрощавшись со всяким стыдом, легла на спину. На небе не было ни единого облачка. Прекрасный день, чтобы окончательно обозначить свою позицию злостной нарушительницы эльфийских традиций.       Улл прикрыла глаза, делая глубокие вдохи. Она просто обязана справиться. У неё нет права на промах, нет права оплошать. Нужно во что бы то ни стало показать себя с лучшей стороны и доказать, что…       Она поморщилась.       А что, собственно, она доказывает? Что девы сами могут сражаться? Нет. Не могут ведь. Она с тем согласна была в полной мере. Может, самой себе хочет чего показать? Но ведь и то ей совсем без надобности было. Выходит, она тут готовится получить тумаков от мужа народа лишь ввиду собственного упрямства? Потому что Севир бросил пару неприятных слов? Потому что Алтейа гневалась на её беспечность? Потому что хотелось ей чего-то запретного, что девам не положено? Зачем она будет драться?       Улл прикусила губу, силясь подавить слезы. Она была разочарована в себе. Все, чего она хотела: продолжать служить на сторожевых постах, как прежде, смеяться со своими друзьями, хотела, чтобы родители одаривали её только нежными любящими взглядами. Но все это было возможно до вчерашнего дня. А теперь иллюзии растаяли, и в дружеских подтруниваниях проявились злостные насмешки, в родительских наставлениях — осуждение, а служба перестала казаться просто забавой. Как прежде уже не будет, но новые стремления ещё не успели обзавестись точными контурами.       Кто-то загородил собой солнце, и разноцветные пятна перед закрытыми глазами потускнели. Улл с неохотой посмотрела на незваного гостя, что потревожил её утренние самоистязания. Она сильно прищурила глаза, силясь сквозь дискомфорт разглядеть лицо высокого эльфа. Но в том нужды не было. На пустом рукаве его одежд сверкнула позолоченная брошь. — Светлого дня, достопочтенный Генерал Финар, — Улл тут же вскочила, но запнулась, забыв, что лавка аккурат меж ее коленками.       Скрепивший мечи придержал её за локоть и, как только она выпрямилась, восстановив равновесие, сразу отпустил. Она неловко коснулась сгиба, за который он её поймал. Обычно никто не допускал никаких прикосновений, и потому такой жест, вынужденный, безусловно, вызывал смешанные чувства. Конечно, Улл была привыкшей к случайным контактам, ведь она ощутимо долгое время тренировалась с Севиром. В рукопашном бою не касаться оппонента — совсем уж невозможная задача. Но прикосновение генерала хоть и было вызвано необходимостью — не смотреть же, как дева летит носом в землю, — ощущалось иначе. Замкомандира был другом, а этот эльф просто… Просто почтенный муж народа, да и только. — Доброго дня, дева Улл, — он кивнул ей. — Почему вы пришли так рано? — поспешила спросить она, оглядев округу. Постепенно эльфы начинали прибывать к месту состязания. — Сегодня я буду в судействе, — пожал он плечами, хмурясь. Видно, не слишком прельщала его та деятельность. Улл поджала губы в раздумьях. — Так вчера вечером вы знали, что так или иначе все равно будете здесь?       Генерал ничего отвечать не стал, но голову набок склонил так выразительно, что никаких слов и не нужно было. Все-то он знал. Улл совсем не обидела его скрытность. — Ясно, — она в безразличном жесте подернула плечами. Скрепивший мечи ничего не должен был ей пояснять, так что и она не вправе была злиться или оскорбляться. Он в целом ведь был честен с ней. Он тут не поддерживает её, не осуждает. Просто тут. Потому что так сложилось. — Ты все же решила участвовать в состязании мужей? — генерал испытующе посмотрел на неё, приподняв темные брови. — Собираюсь ли я впервые в жизни драться с обученным мужем народа? — Улл отчаянно выдохнула. — Да, это определенно входит в мои планы на день. — Волнуешься? — Чувствую, как медленно нарастает беспокойство, — она стала нервно одергивать края жакета. — Мне ещё не доводилось драться с серьезно настроенным противником.       Генерал усмехнулся, но тут же постарался скрыть улыбку. Улл хоть и не желала того, но оскорбилась. Она безусловно понимала, что и звучит смешно, и выглядит так же, но такое откровенное пренебрежение задевало против воли. — Вы смеетесь? — она нахмурилась и деланно безразличным тоном продолжила: — Конечно, дева, что в забаве для мужей участвует, — смешное зрелище. О какой серьезности может идти речь? Вы вправе насмехаться надо мной. — То была вовсе не насмешка, — Генерал покачал головой. Видно, пытался он сгладить ситуацию, но Улл уже по-детски оскорбилась.       Конечно, непочтенно это было — так открыто демонстрировать свое неудовольствие в ситуации, где правда была на его стороне, но ничего она поделать не могла. Все с самого утра отчего-то нервировали ее. Она была как натянутая струна инструмента: чуть коснись — лопнет. Лучше бы к ней и вовсе никто не приближался, покуда не закончится эта вакханалия, в которую втянули её против воли. И чего ради поддалась она на угрозы Алтейи? Откажись она от дурного этого соревнования, неужто и в самом деле отлучили бы её от службы? — Все в порядке, незачем сглаживать правду. Я смешна. И сегодня у всего народа будет повод повеселиться, — Улл выжала из себя радостную улыбку, хотя понимала, что по глазам было видно, какие чувства на самом деле одолевают её. — Улл! — окликнули сбоку, и она спешно отвернулась от генерала. Как вовремя кому-то срочно понадобилось её общество. — Вот ты где! О, Скрепивший мечи?       Сцина Макидарская удивленно приподняла брови, поглядывая на генерала, потом перевела вопросительный взгляд на Улл. Та просто пожала плечами. Ну знакомы они, подумаешь. — Приветствую, Клинок Севера, — он вежливо и коротко кивнул. — Вы тут что-то важное обсуждали? — Нет, вовсе нет, — отрезал Скрепивший мечи. Улл фыркнула ещё прежде, чем успела подумать, что это крайне невежливо. Разве мог прославленный эльфийский генерал вести какие-то ВАЖНЫЕ беседы с чудачкой вроде нее, собравшейся выставить себя на посмешище? Нет, однозначно нет. Как же нервировала её каждая мелочь! Да скоро уже там этот бесчестный бой? — А она вот по-другому думает, — небрежно бросила Сцина, никак не сводя глаз с господина Финара. — Что вы? Достопочтенный господин совершенно прав. Это скорее уж я недостойно отягощала его своим навязчивым обществом, — поспешила поправить ситуацию Улл, немного поумерив пыл. Надо же было проявить такое злостное непочтение. Опять. Да за такое поведение в положенный час духи просто не пустят ее дух пригреться в лесах! — Вы же меня искали? Что-то хотели? — Да, точно, — Сцина снова вернулась к своей воспитаннице. — Пожалуй, оставлю вас, — Скрепивший Мечи удалился. Улл взглядом проследила, куда он шел.       Генерал остановился у деревянных резных столов, накрытых зелеными покрывалами, сверху которых лежали пожелтевшие листки. Несколько эльфов тут же подошли к нему.       Улл отвела глаза и опустилась на лавку рядом с Макидарской волчицей. Так оперлась на руки и откинула голову, подставляя лучам солнца лицо. — Твоим противником будет юноша из Халтера. Зовут Харнан. Только закончил обучение у ментора. Не знаю, насколько он хороший воин, — серьезным, но спокойным голосом рассказывала она. Улл внимательно слушала, поглощая каждое слово наставницы. — Халтерцы чуть менее непримиримее макидарцев. Скорее всего, к тебе он отнесется с некоторым… Хм, оскорбительным снисхождением. Не жди от него серьезности и бей первой. Это встряхнет его и спустит с небес на землю. Повеселись немного, испытай себя, а как почувствуешь, что сдаешь позиции, просто останови бой. Тебе не нужно выигрывать, да и ты сама знаешь, что такой исход маловероятен, просто покажи себя, и будет.       Улл была рада, что от нее не ждут невероятных побед, но сама чувствовала, как неприятно саднит где-то в области живота неуемное хлипенькое чувство страха. Она в самых смелых фантазиях никогда и не надеялась, что сможет составить конкуренцию мужу народа, поэтому на призрачную победу даже не рассчитывала, все, о чём дева могла думать, — как получить поменьше тумаков. Наставница не поскупилась накануне на силу ударов, и Улл прекрасно осознавала, какими болезненными будут попадания по ее маленькому тельцу. Она боялась. И все-таки не могла отступить. Хотела, но не могла. Думала о том, чтобы в последнюю минуту отказаться, но челюсть сама по себе сжималась, и ничего произнести она не могла.        Но для чего она собралась терпеть это унижение? Зачем? Любопытно ли ей? Ни капли. Интересного в том, чтобы быть избитой, ничего нет. Может, хочет проверить, сможет ли противостоять эльфу? Так ведь и без того ясно, что не чета она воинам народа, хоть юным, хоть старшим — никаким не чета. Так зачем? Улл не могла найти в себе ответа, но все равно шагала на арену. Просто где-то глубоко внутри знала — не может отступиться. Пусть пока и не знает точно почему, но выяснит, а пока…       Харнан, усмехаясь, стоял напротив нее. Она мигом вспомнила все наставления Сцины Макидарской. Наставница была права, когда говорила, что никто из старших в подобное ввязываться не станет, сочтет недостойным. А вот спесивый юноша вполне может себе позволить попытаться проучить нерадивую деву народа.       Ишь че удумала: запускать свои нежные ручки в дела мужей! Все-то этот лояльный ко всевозможным безумствам Сиршаллен!       Улл в каждом его жесте и взгляде видела надменность. Он не считал её ни за нежную деву, что нельзя и пальцем тронуть, ни за достойного противника. Волосы светлые он едва потрудился собрать в несколько свободных кос, и то видно, только чтобы совсем уж в лицо не лезли, держался расслабленно, даже рукава темной рубашки закатывать не стал. Упер руки в бока и насмешливо поглядел на неё. — Что же не нападаешь? — Харнан хмыкнул.       Улл твердо решила, что не даст ему вывести её из себя. Но то было до того, как встретились они лицом к лицу. Этот эльф своей спесивостью вызывал в ней одно лишь отвращение. Генерал, который не относился к ней серьезно, отвращения не вызывал, Севир, что посмеялся над её намерениями, удостоился разочарования, а этот… Этого мужа народа она правда хотела ударить хоть разок, чтобы стереть с его лица надменную беззаботность. И пусть это было совсем не достойно девы, но как иначе поступить с таким гордецом — не знала. Хотя, наверное, и с физической расправой поспешила. В самом деле, как может она кого-то взять и ударить? Тем более, зная, что боль будет отнюдь не шуточная. — Отчего остолбенела, дева? — злорадствовал он. — Быть может, передумала показывать свое мастерство?       Последнее слово Харнан уронил с совершенно нескрываемой брезгливостью. Лицо Улл в секунду вытянулось. Один удар для такого умелого мужа народа вряд ли будет слишком уж ощутим. Все-таки не чета она славным воинам, так ведь? И кулачки у нее маленькие, что же ему, больно будет? Такому-то статному, гордому, сильному!       Придя с самой собой и собственными моральными принципами к компромиссу, Улл облегченно улыбнулась. Будь что будет. Она ведь уже опозорена по самое не хочу, разве может случиться что-то хуже? Не станет же этот юноша всерьез её избивать?       Наверное, Алтейа чувствовала что-то похожее, когда её задирали на вчерашних соревнованиях. Тогда и неудивительно, что она так легко вышла из себя из-за издевок макидарцев. Улл-то держалась из последних сил, а уж она-то славилась наивностью и добрым сердцем. Но никакой доброте не дано покрыть такую надменность! Не такое у нее широкое сердце, как у Владычицы лесов! — Я не привыкла нападать первой, — честно ответила Улл, пожимая плечами.       Если быть совсем уж откровенной, она вообще никогда первой не бросалась в атаку, что уж тут говорить о привычках. С другой стороны, не могли же они тут вечность стоять и смотреть друг на друга.       Она отскочила в сторону и попыталась обогнуть эльфа, он особого сопротивления не выказывал, лишь только голову небрежно повернул в ее сторону, явно не ожидая ничего особенного. Улл сделала одну из излюбленных подсечек наставницы. Резко ударила по голеням, и спесивец завалился назад. В глазах его читалось недоумение. По толпе прошлась волна шепота. Улл, как всегда, хотела доброжелательно подать руку своему оппоненту — девы, тренируясь друг с другом, обычно не чурались помощи — но вовремя себя одернула. Это что ещё будет за фокус такой? Его же засмеют. Хотя возможно в том и был смысл: пристыдить бы его от души, но мало ли чего решит сделать уязвленный муж народа, ухватив её за руку. Лучше пусть сам поднимается.       Поднялся. По лицу видно было, что задело его такое положение дел. Харнан встал, небрежно отряхнул одежды и зло посмотрел на Улл. Она попыталась улыбнуться ему самой доброй улыбкой, на которую была способна, но видно он не так ее понял, потому что лицо его резко вытянулось. И чего эти халтерцы такие мрачные? Вот какая-то добрая улыбка умудрилась его прогневать. Где ж это видано?       Эльф подступился к ней и попытался ухватить, но она быстро увернулась. Он совсем не прилагал усилий, а потому ей было до обидного просто.       Но когда Улл своим маленьким кулачном мазнула по его лицу, Харнан все же подобрался, осмелел, противостоять ему становилось сложнее и сложнее. Улл пригибалась, проскакивала под руками, блокировала удары, но от напора становилось тревожно. Она не углядела, и кулак ударил ее по ребрам. Улл была готова поклясться, что слышала хруст собственных костей. Воздух в миг вышибло из легких, так что даже вскрикнуть от боли не представлялось возможным. Она перекатилась, придерживаясь за бок. Ну все, можно останавливаться. Хватит с нее. Уже больно так, что слезы готовы брызнуть из глаз.       Остановится. Попросит прервать бой, сдастся.       Харнан коротко усмехнулся. Всего на мгновение на его лице появилась эта заносчивая улыбка. Но она увидела её и не смогла проигнорировать. Оскорбительным было его отношение, и она почему-то просто не смогла стерпеть.       Откуда ж в этом Харнане столько неприязни взялось к ней? Они ни разу не встречались до сего момента, не было меж ними никаких ссор. И что? Взъелся он оттого, что она, будучи девой, пару приемов осилила? Что в штаны влезла? Глупый мальчишка!       Улл поднялась, покрепче сжала зубы и снова попыталась напасть, но боль в боку стала отвлекать, и она пропустила удар. Губу защипало, а во рту появился соленый противный вкус крови. Ну, теперь точно пора заканчивать, иначе быть ей позорно избитой.       Сплевывать покрасневшую слюню не стала. Стиснула зубы и сглотнула. Девы не при всем честном народе не плюются! Не дикарка же она!       Улл прекрасно понимала свое положение, знала, каковы её навыки на самом деле, и все равно сопротивлялась. Измятая одежда вся была в пыли, косы растрепались, а по спине градом струился пот. Улл уворачивалась, пыталась ударить сама, но Харнан, пусть и делал все то же самое, но отчего-то таким утомленным и потрепанным не выглядел, а потому и уверено теснил её. Он ведь и толики дискомфорта от синяка на подбородке, куда пришелся один из ударов её кулачка, не замечал, что уж говорить о вялых уворотах, что муж и разминкой с трудом бы мог назвать. — Сдаюсь! — Улл зажмурилась, вскинув руки. Приготовилась получать напоследок в нос, но ничего не произошло.       Она опасливо приоткрыла один глаз. Кулак замер в паре сантиметров от её лица. Улл выдохнула и поспешила отпрянуть. Наконец, она, перестав концентрироваться только на своем противнике и бесславной участи, смогла расслышать перешёптывания и смешки. Когда тебе грозятся наподдать, мир вокруг замирает, но после завершения боя окружающая среда начинает медленно просачиваться сквозь пелену адреналина.       Улл потупила взгляд, прикусывая побитую губу. Ну надо же, какой переполох. И все взгляды обращены на неё. Она хотела поскорее убраться с арены, но ноги онемели, и сдвинуться с места хоть на шаг оказалось попросту невозможно. В ушах начинало шуметь, словно ураган разразился прямо у её лица. Стыдливого жара в теле не наблюдалось, лишь полное бессилие и потерянность.       Вот и все. Она сделала, что могла. А дальше? Что дальше? Куда идти? Где укрыться? Как заглушить недовольные голоса народа вокруг?       Наставница появилась как раз вовремя, что-то сказала и потащила растерянную Улл в сторону.       В голове звенело, и мысли смешивались в какую-то непонятную кашу. Дралась… Она дралась только что. Духи лесные, что за дева она такая? Сжимала кулаки и била! Разозлилась, недостойно повела себя! И мужа народа заставила явить свои пороки. Если бы не она, не её строптивость, упрямство и наивность, Харнану не пришлось бы поднимать руку на деву. Она дралась! По настоящему, до крови, до боли! Безумие! Она безумна!       Сцина Макидарская прислонила ее спиной к холодной каменной стене школьного коридора. Улл ахнула от боли и неприятных мурашек, пробежавшихся по ее мокрой спине. — Улл! Давай же, малышка, приходи в себя! — она легко встряхнула её за плечи. — Мне нужно отдышаться, — грудную клетку неприятно сдавливала острая боль, на зубах поскрипывал песок, а губы стянуло от засохшей крови. — Какой кошмарный позор, я была такой жалкой. Я… Что же я за дева? Наставница, как могла я… Меня же… — Нет-нет! — наставница гордо усмехнулась. — Ты молодец! Ловкости твоей можно позавидовать! Как умело ты уходила от ударов! Конечно, есть над чем поработать, но все было более чем достойно. — Достойно? — Улл поморщилась.       Ребра все ещё саднило. Тело постепенно начинало оправляться от состояния аффекта, и все новые места то кололо, то тянуло. Она будто бы вынырнула из теплой ванны, и теперь её начинал пробирать озноб. — Я же дева! Что достойного в деве, которая… — По щеками покатились слезы. На рыдания то было совсем не похоже: губы не дрожали, всхлипы из горла не рвались. — Зачем я во все это ввязалась? — она с мольбой посмотрела на Сцину Макидарскую. — Улл, успокойся, — она отступила на шаг, нахмурившись. — Ты сама себя загоняешь в ловушку. Я говорю, что ты справилась достойно. Зачем ты себя наказываешь? — Но ведь я же… — Ты дева, и что? Я тоже. Или со мной, по-твоему, что-то не так? — наставница уперла руки в бока и с вызовом посмотрела на ученицу. — Нет, что вы… — Вот именно. Мой супруг почтенный муж народа, я восьмой перст Владыки, линьяр, и что? Что ты думаешь обо мне? Какая я, по-твоему, дева?       Улл обомлела. Она почитала наставницу более прочих учителей в школе, и с каждым годом уважение к ней только возрастало. — Ты не сделала и половины тех преступлений, что сделала я, так что прекрати приписывать себе излишнюю порочность. Обычная ты дева, не хуже других. И ты отлично постаралась. Остальному мы тебя научим. Оправишься за ночь, и на рассвете жду тебя на тренировку. — Тренировку? — Улл не была готова к такому повороту, на секунду все болезненные ощущения в теле сошли на нет. — Конечно. Буду учить тебя теперь по-серьезному, — она весело подмигнула удивленной воспитаннице. — Как ты? Сама справишься? Мне нужно идти, если оставлю тебя, до дома доберешься? — Да, я… — Улл с усилием показательно выпрямилась и вытерла влажные дорожки от слез. — Просто пара царапин. — Вот так и надо, — Сцина усмехнулась и хлопнула её по плечу. Она едва не застонала от боли. А плечо-то когда успела повредить? — На рассвете. — Конечно, — Улл вымученно улыбнулась. Духи лесные, её собрались учить «по-серьёзному», да здравствуют новые виды синяков и травм, доселе непознанные ее хрупким девичьим телом.       Сцина пару раз оглянулась, удаляясь по коридору. Ей видно нужно было вернуться к Владыке. Улл проводила ее взглядом и, как только шаги стихли, юркнула в темноту другого прохода, где её не могли обнаружить случайные эльфы. Она прислонилась к стене, согнувшись. Запястье, казалось, было вывихнуто, а с правой стороны на ребрах точно зрел сине-фиолетовый кровоподтек. Улл облизнула губы и брезгливо поморщилась. На зубах по-новому что-то заскрипело. Что за ужасная арена? Упал разок, и полный рот песка! Никакой заботы о комфорте!       Ах, да. Какой комфорт может быть в драке?       Она, превозмогая ломку в теле, поправила рубашку и вышла из укрытия, кое-как выпрямилась и пошла по коридору обратно к арене. Нужно было забрать свой жакет и идти домой. Первым делом смоет кровь и пыль, а там уже просто ляжет на мягкую постель и обдумает произошедшее.       Улл опиралась на стену и медленно переставляла ногами. Не привыкла она быть такой побитой. Да кто вообще может привыкнуть к такому? Она вот не собиралась, а потому неустанно упивалась жалостью, напоминая себе, что является девой.       В конце коридора послышались шаги, и Улл нехотя подняла голову. Если сейчас какой-нибудь муж народа решит бросить ей пару колкостей, она ведь не сдержится. Хотя все же более вероятно, что просто пройдет мимо. Ещё тратить время на бесполезные препирательства, когда так манит собственное мягкое ложе.       Но к ней размеренно приближался Генерал Финар, и Улл позволила себе расслабиться. Она прижалась боком к стене и подождала, пока эльф поравняется с ней. — Тебе следует поспешить уйти, если не желаешь ни с кем пересекаться, — он окинул её хмурым взглядом. — Перерыв? — Улл с нескрываемой мукой посмотрела на почтенного эльфа. Он кивнул. — Там мои верхние одежды. — Две девы забрали их, как только Макидарская волчица увела тебя, — генерал продолжал недовольно смотреть. — А, понятно, — только и смогла выдавить Улл, потупив взгляд, и попыталась сделать глубокий вдох, но в боку жутко засаднило так, что у нее чуть слезы из глаз не брызнули. Она ухватилась за правую сторону.       А Харнан на силу не поскупился. Бил видно так, чтобы более дева не возжелала лезть, куда не положено. Ну что за достойный муж народа! Буквально надежда всех эльфов! Улл мысленно себя одернула. Неужели боль так сильно затуманила ей разум, что она позволила себе едко рассуждать о своем противнике? Разве не здорово, что он ответственно подошел к поединку? Бил, как полагается, по-настоящему, а то, что ей навыков не хватило противостоять ему, — полностью её вина. Незачем лелеять в сердце ядовитую злость — Возможно, у тебя трещина в ребрах. Иди домой, отдохни, — безэмоционально бросил он. — Ну, я вот пытаюсь, — заерничала Улл. Просто не удержала свою вредность. — Но вы-то великий генерал, воин, почтенный муж, вряд ли ощутили бы пару сомнительных ударов от юноши, только вышедшего из-под крыла ментора, видно не догадываетесь, что не так-то просто после взять да и идти с гордо поднятой головой, будто меня там на арене ласково гладили по голове. Так что извините, что мучаю ваш взор таким скорбным зрелищем, как мои жалкие попытки добраться до своей постели, которая находится за пять улиц от школы.       Она разозлилась. Её ужасно прогневала боль, что никак не унималась, Алтейа, которая подтолкнула её к этому бессмысленному сражению, Севир, который мог бы не забавляться с ней, а обучать как должно, и генерал, который холодно и безучастно говорил, что ей бы не мешал отдых. Как будто она сама не знала! Все знала! И ужасно желала ругаться от бессилия, одиночества и грусти. Желала, чтобы в этот момент её все оставили в покое и позволили пережить позорный жизненный случай, но и одна оставаться не хотела. Вот и злилась. Не знала, как справиться со всеми чувствами, а они накрывали её высокой волной. — Вот потому девам и не нужно ввязываться в такие дела, — ни капли не смягчился Скрепивший мечи. Улл не удержалась и закатила глаза. Тон его был холодным, поучительным… Именно это ведь нужно деве, что страдает от боли в конкретный момент. — Да, мы хрупкие, абсолютно с вами согласна. И болит ужасно, — она поморщилась, массируя ноющее запястье. — Но вот сейчас говорю с вами и начинаю думать, что совсем не жалею о содеянном. Вот отосплюсь ночку, а завтра пойду на тренировку. Назло всем мужам народа, что ведут себя вот… Вот хотя бы как вы сейчас. — Дурная у тебя привычка поучать старших, дева Улл, — теперь уж говорил он грозно.Ну точно — Генерал эльфийской армии. — Я не стану извиняться за сказанные только что слова, — уперлась Улл.       О, конечно, она будет раскаиваться. Вот прям через пару минут и начнет, но в тот конкретный миг, когда генерал не проявил никакого сострадания, а лишь в очередной раз подчеркнул, что не с руки девам ратное дело, ей хотелось спорить, и она спорила. Дала себе волю, задавила всякие благие и достойные мысли, выпустив пороки прогуляться. Ей было больно! До самых недр души все ныло! Но ни подруг, ни родителей не было рядом. Только наставница оказала хоть какую-то поддержку, и все. И теперь ещё генерал вознамерился сказать, что она сделала, что не так. Ей впервые в жизни стало обидно до злости. Столько усилий она прилагала, столько училась, пыталась найти баланс, взрастить в себе добродетели, но их никто не замечал, все видели только деву, что служит на постах и лезет в драки. Ну и славно! — Буду надеяться, что грубость твоя продиктована дурным самочувствием, в ином случае поведение твое тянет на оскорбление. — Мне принести извинения? — фыркнула Улл. Дверь скрипнула, и несколько эльфов ступили в коридор. — Прошу меня простить, я спешу домой.       Она оттолкнулась от стены и, все так же придерживаясь за бок, с натужно здоровым видом пошла к выходу.