На заре

      С того момента, как Улл набралась смелости и озвучила свое решение наставнице, минула всего-то неделя. Неожиданно для себя она нашла в тренировках успокоение.       Отхватывать деревянным тренировочным мечом было крайне неприятно, но через пару дней стало почти привычно. Первые несколько попаданий по голеням, предплечьям и лицу доводили её до слез, но уже на следующий день удары не казались такими болезненными, и Улл переставала бояться оружия. Под беспрерывными атаками Макидарской Волчицы не было и шанса впасть в уныние, размышляя о скорбности своего бытия. Все, о чем можно было думать: как отразить или смягчить удар, чтобы по крайней мере искры из глаз не сыпались.       Сцина Макидарская не отличалась снисходительностью. Она была жесткой и безжалостной, если речь заходила о сражении. Улл смущала и даже пугала её прямолинейность и настойчивость, но она привыкла, и ей начало нравиться. Наставница говорила, как есть, не увиливала, не отнекивалась, не жалела чувств. Она честно готовила Улл к тому, что ждет её на выбранном пути. — Ты знаешь, что будет с эльфийкой в плену. Поэтому ты должна быть безжалостна, беспощадна в бою. Жалеть тебя не станут. И ты не жалей, — Сцина Макидарская часто говорила что-то подобное. Она совсем не стеснялась того, что произошло.       В первый раз услышанное повергло Улл в шок, во второй вызвало лишь легкий дискомфорт, а в третий она проглотила всякие чувства, кивнула и принялась отрабатывать удар. — Тебе пока сложно это принять, но не все смертные твои враги, — Сцина помогла ей встать после очередной подсечки. — Я надеюсь, жестокость и боль не поглотят тебя окончательно. Нападай.       Улл замахивалась мечом, но без толку. Макидарскую Волчицу невозможно было ранить. Она все видела, все угадывала и едва ли прилагала усилия, чтобы отразить очередной выпад Улл. — Вас вообще возможно задеть?! — возмутилась она, потирая бедро. На нем уже наверняка зрел фееричный синяк. — Возможно. Великий Ментор может. А ты всего несколько дней назад взяла в руки тренировочный клинок. У тебя нет и шанса, даже если я буду безоружная стоять к тебе спиной. — Невозможно, — Улл недоверчиво прищурилась. — Проверим? — Сцина усмехнулась. В её глазах засверкал азарт, который странным образом передался и Улл, она кивнула, наставница отбросила в сторону деревянный меч и повернулась спиной.       Никакой стойки. Просто сложила руки на груди и стала ждать. Совсем бесстрашно и как-то даже безумно. Улл затаила дыхание. Она впервые представила, какова могла быть её наставница на поле боя. Читать в книгах это одно, но видеть отголоски той славы вот так перед собой — совсем другое.       Конечно, Улл ничего не смогла сделать. Она была бесславно брошена на траву, устланную желтыми листьями ясеней, и обезоружена. Наставница прокомментировала её ошибки, а затем подала руку. Сцина Макидарская удовлетворенно хмыкнула, оглядывая её. — Отлично справляешься.       После утренних занятий Улл возвращалась домой, смывала пот и грязь, переодевалась и уходила в дом Скрепившего Мечи. Он впускал её, а сам уходил, ссылаясь на дела. Возвращался, когда начинало темнеть. Иногда Улл оставалась и ужинала у генерала, иногда уходила сразу после пробуждения, не желая его стеснять. Кошмары все ещё мучали её. Она просыпалась от собственных криков, но, как только открывала глаза, переставала чувствовать. Слышала стук собственного сердца, но сама не боялась. Знала, что это просто сон, и игнорировала его, представляя, как запирает всё мучительное в темном углу души.       На одном из занятий Сцина Макидарская рассказала Улл о результатах расследования. Детей, что заманили её в лес, нашли в деревне в дне езды от границы. Людей там и сотни не набралось. Они завидели эльфов и выложили им все как на духу, стоило пообещать вознаграждение. Деревня голодала. Чума, бушевавшая в тех краях, подкосила людей, с урожаем стало туго, голод усилился. Еда и деньги легко развязали смертным языки.       Несколько мужчин заплатили двум семьям за использование детей для черной работы. Голодные родители прельстились крупной суммой денег. Через пару дней дети вернулись в деревню, одетые в новые одежды. Их привел незнакомец. Снова заплатил родителям, и на том всё. Сами дети рассказали о торговце, что на их глазах продал одежду паре мужчин. Они описали его довольно подробно. Он был с примечательным изъяном, так что найти его не составило труда. Кроме всего прочего, кто-то из незнакомцев упомянул ещё одно поселение, местные вспомнили об этом в самый последний момент, но тут же поспешили рассказать сиршалленцам. Пара эльфов отправилась дальше по наводке искать зачинщика.       Улл в тот день спала особенно плохо. А когда проснулась, ещё долго не могла унять дрожь в руках. Она испугалась собственных мыслей, что не прекращали вертеться в её голове. Улл желала, чтобы все причастные поплатились. Но когда думала о детях, что оказались втянуты в это преступление, то сердце сжималось. Они не были виновны, но она все равно чувствовала жгучую недостойную ненависть. — Добрый вечер, — Улл неловко улыбнулась, замерев в арочном проеме кухни. Генерал чистил картошку. Он обычно старался не появляться дома до её пробуждения. Видимо, в этот раз она проспала действительно долго, раз Скрепивший Мечи уже успел вернуться и приступить к готовке ужина. — Приветствую, — он кивнул и вернулся к нарезке овощей.       Улл села за стол, поставила на него локоть и подперла голову ладошкой. Наблюдать за генералом начинало входить в привычку, но она никак не могла побороть себя. Поглядывать на него, к сожалению, дозволено было лишь украдкой, и только пока он делал вид, что ничего не замечает. Улл знала, все-то Скрепивший Мечи видит, просто игнорирует её внимание.       Генерал дорезал овощи, сложил их в миску и поспешил налить ей чаю. Улл прикусила губу, чтобы слишком широко не улыбаться.       Чай с ромашкой появился у него пару дней назад, после того как она в очередной пустой беседе обронила, что предпочитает его более прочих, потому что вкус мягкий и пахнет приятно. Теперь каждый раз, как генерал ставил перед ней чашку с её любимым напитком, она едва могла сдержать довольство и улыбку. Улл о своих догадках Скрепившему Мечи говорить не собиралась. Он ведь ни за что не признается в заботе. — Через несколько дней ты отправишься на сторожевые посты? — генерал стоял к ней спиной, продолжая готовку у печи. — Да, — Улл подула на чай и сделала маленький глоточек. — Уже предвкушаю славные две недели без сна.       С губ сорвался особенно горестный вздох. В целом, если будет она только лишь дремать, то кошмары её не застанут, с другой стороны, без полноценного отдыха к концу вахты она будет похожа на размякший от времени фрукт — страшно вялая и бесполезная. — Вчера тебе, кажется, снилось что-то особенно ужасающее. Я слышал, как ты вскрикнула, а потом быстро убежала. — Наставница поделилась результатами расследования. Я немного… — она запнулась. Немного что? И немного ли?       Улл была в ярости и ужасе. Какой-то торговец, имевший торговую печать и разрешение на въезд в Сиршаллен помогал душегубам, что позарились на эльфов? Она была готова сама ему пустить стрелу промеж глаз. И пусть горят в огне все слова, что ею были когда-то сказаны о мире и кровопролитии. Некоторые все же были недостойны жизни. Но когда гнев поутих, Улл долго себя ругала. Она не вправе судить, кому жить, а кому умирать. То все в воле духов и людских богов. — Тебе все ещё страшно? — генерал быстро сменил тему, увидев её растерянность. — Занятия с наставницей помогают, — Улл снова стала дуть на горячий чай.       На четвертый день она перестала трястись при виде людей. Сцина продолжала внушать ей, что Улл нечего бояться, в Сиршаллене она в безопасности, а через пару зим, когда овладеет клинком, если будет начеку, то и за его пределами останется цела.       Верилось в последнее с трудом, но вот в том, что град её защитит, она не сомневалась. Набралась смелости и прошла до дома самой людной улицей. В первый раз было страшно, руки дрожали, ноги немели, но во второй раз шаги были уверенней, сердце не выскакивало из груди. — Вам больше не нужно провожать меня по вечерам, — Улл улыбнулась. Радовалась маленькой победе. Путь эта победа и означала, что теперь с генералом она будет проводить все меньше и меньше времени. Скоро ведь ей и место для сна не понадобится, тогда и приходить к нему будет незачем. — Нехорошо деве бродить поздними вечерами одной, — он бросил на неё хмурый взгляд через плечо. — Тогда никогда не переставайте провожать меня, — молниеносно нашлась с ответом.       Генерал промолчал, отвернувшись. Улл уже бросала подобные фразы забавы ради. Она начала дразнить Скрепившего Мечи исключительно из-за его реакции, все гадала, когда же он сдастся и ответит ей. Но он с достоинством молчал. — Родители, должно быть, обеспокоены твоим отсутствием. — Возможно. Но я не дитя, чтобы была нужда контролировать каждый мой шаг. В любом случае, домой я возвращаюсь к условленному часу, — Улл снова сделала глоток чая. — И давайте начистоту, вы бы попросили меня уйти, задержись я в вашем доме чуть дольше положенного.       Генерал снова не стал ничего отвечать. Повисла тишина, которую страшно хотелось чем-нибудь заполнить. И дело было вовсе не в неловкости пауз. Нет, даже без всяких бесед простое нахождение рядом со Скрепившим Мечи было подобно елею для её израненной души. Но все-таки казалось, что она упускает драгоценные возможности узнать о нем что-то новое, обменяться ещё парой слов. Улл перебирала в голове допустимые темы. В конце концов она прекратила раздумывать, что можно спрашивать, а что нет, и стала быстро допивать остывший чай. — Я, пожалуй, пойду. Матушка будет рада, если мы отужинаем всей семьей.       Генерал проводил её до своего крыльца. Он собирался как и раньше сопроводить её до самого дома, но Улл настояла, что в этот раз дойдет сама. Как обычно, испытывая саму себя, она выбирала самые многолюдные улицы. Сжимала в кулаках ткань штанов на бедрах, смотрела только вперед и считала шаги. Поглядывала на эльфиек в красивых платьях и прикусывала щеку. От обиды и досады. Она таких красивых одежд не достойна. Они были для прекрасных чистых эльфийских дев, а Улл такой более не была. В руках она готовилась держать оружие мужей, а внутри была унижена и сломлена смертными, опорочена и убита.       Дома никогда не обсуждалось её состояние и то, почему она не спит по ночам. И Улл счастливо улыбалась этому притворству. Отец, узнав о её новых тренировках, побелел ушами. Смотрел на неё осуждающе и зло. Бросил только, что надеется — ей известно, на что она идет, и вышел из-за стола. И вот уж второй день как отказывался с ней говорить. Улл намеренно не спешила мириться. Ей было проще знать, что отец гневается на недостойное поведение, чем обеспокоен её состоянием.       В день отъезда на сторожевые посты Улл нервничала. С подругами она так и не виделась. Не хотела. Они вдруг оказались по другую сторону обрыва, в безопасности, а она все также скиталась по лесу в поисках спасения.       Опасения были напрасными. Ничего особенного не происходило. Никто ничего не говорил, и Улл расслабилась. Как и дома, все делали вид, будто ничего не стряслось. Все, кроме Алтейи. Она показалась Улл ещё более спесивой и заносчивой, чем обычно. А может, у неё просто глаза открылись на истинное лицо сослуживицы? Подругой её звать более не поворачивался язык. Улл в последнее время слишком уж часто обнаруживала то, что ранее было сокрыто от ее взора.       Улл мучили кошмары и на сторожевом посту. Но более от криков она не просыпалась. Может быть, привыкла, а может, что-то изменилось. Каждый раз спина её покрывалась холодным потом, сердце выскакивало из груди, а глаза полнились слезами. Но она не кричала. Пару раз лишь просыпалась с прокусанными до крови губами. Ранки быстро заживали, и Улл, как обычно улыбаясь, делала вид, что с ней ничего не происходит. Но командир все-таки заметил неладное. Улл избегала контактов со смертными. Перестала спускаться с башни и стала нервно держать оружие наготове. — У меня есть причины для беспокойства? — спросил он, вызвав её после ночного дежурства. — Нет. Я уверена, что справляюсь, — ответ был твердым, полным уверенности. Улл не доставит проблем. В конце концов, досмотр смертных не являлся её прямой обязанностью. Она вполне могла его избегать. С прочим у неё проблем не было. — Улл, хочу, чтобы ты поняла: если я посчитаю, что твое пребывание на посту приносит вред, а не пользу, ты будешь отослана в Сиршаллен. — Я понимаю. Уверяю, то… — Улл прикрыла глаза, сделала вдох и продолжила: — то происшествие оставило неизгладимый след, но я в порядке. Хлопот не доставлю. — Хорошо. Второго шанса у тебя не будет. Пока что можешь идти.       Улл со всей серьезностью отнеслась к предостережению командира. Она старалась вновь относиться к смертным, как прежде, честно несколько раз решалась спуститься и провести осмотр прибывающих в город, но как только видела мужчин, сразу замирала и не могла двинуться с места.       Алтейа, заметив это, не преминула отпустить колкое замечание. Улл ничего не смогла ответить. Прикусила язык и постаралась сдержать слезы. Сколько она ни пыталась, никак не могла вспомнить, понять, отчего Алтейа заточила на неё зуб. Что такого она ей сделала? Когда успела перейти дорогу?       По возвращении в город первым делом Улл навестила генерала. С дороги даже не переоделась. Сразу погнала лошадь к его дому.       Скрепивший Мечи был занят подготовкой сада к зиме. Совсем скоро на град должны были опуститься заморозки. Улл широко улыбнулась генералу, когда он обратил на неё внимание, оторвавшись от своих дел. — Доброго дня! — В граде, кроме меня, тебя больше никто не ждет? Отчего с дороги ты всегда стремглав спешишь именно сюда? — генерал укоризненно покачал головой. Улл то совсем не проняло. Она уже научилась различать, когда он серьёзен, а когда ворчит только для приличия. — Кроме меня? — прищурилась, хитро так, словно разгадала секрет. — А вы, значит, ждете? — Как и любого другого эльфа, — отмахнулся генерал. — Потери не есть хорошо.       Улл вздохнула. Всегда он так себя вел. Стоило ей подловить его, Скрепивший Мечи тут же находил ответ, разрушающий все её воздушные замки. — Я больше ночами не кричу, — грустная улыбка тронула губы. — Больше вас стеснять не стану. — Счастливой ты не выглядишь, — он даже не смотрел на неё. Копошился в саду у выложенной камнем ограды, по другую сторону которой стояла Улл. Не смотрел, но понял, что она чем-то опечалена. — Теперь у меня не будет повода докучать вам, — выдохнула, опираясь спиной о невысокий забор. — Что-то мне подсказывает, что повод ты отыщешь прежде, чем выпадет снег, — Скрепивший Мечи определенно усмехнулся. Улл поспешила повернуться к нему лицом, чтобы успеть увидеть подтверждение своей догадки, но он снова состроил холодную и безразличную гримасу. Но ведь точно улыбался! Она по интонации поняла! Не могла ошибиться. — Я не настолько изобретательна. Если вы не пожелаете меня видеть, то мне в самом деле придется держаться подальше от этого места, — Улл окинула печальным взглядом желтеющий сад. — Я уже успела привыкнуть. — Слишком уж скоры твои привязанности. Юные сердца всегда опрометчивы, — привычно заворчал генерал. — Эх, — Улл театрально вздохнула, приложив руку к груди. — Что же я теперь буду делать без вашего… Гхм, без ваших наставлений?       Вредничала она больше от хорошего настроения, чем от обиды. Хотелось оставить для себя как можно больше счастливых воспоминаний. Не ясно ведь, когда ей снова представится возможность встретиться с ним. — Быть может, будешь хорошо проводить время в кругу друзей, — он просто пожал плечами. Ничего такого вроде и не сказал, но радостная атмосфера в миг улетучилась. — Да, друзья, — Улл болезненно хмыкнула. Была у нее, как она думала, подруга. Да только вот оказалось, что Алтейе она совсем не по душе. Их размолвка посеяла в душе нехорошие сомнения. Вдруг и другие девы отнюдь не жаловали ее. Да что там девы. Севир, которого она считала другом, и тот стал вести себя так, будто его страшно оскорбляло само присутствие Улл на постах. — Почем ты вдруг стала печальна? — Генерал выпрямился и подошел ближе к забору, пристально всматриваясь в её лицо. Улл зарделась. — Ну, у меня, знаете ли, темная полоса в жизни, — она отвела глаза. Не говорить же прямо на улице о том, что Севир готов был на ней жениться, но теперь злился на неё, а Алтейа придиралась к каждому её слову и движению. И это она ещё старательно игнорировала свое похищение. — Разве тебе не стало лучше? — нахмурился. Улл улыбнулась. Но то была совсем не радостная улыбка. Скорее усталая и смиренная. — Думаете пары недель достаточно, чтобы собрать свой мир по кусочкам? — она погладила морду лошади, потерлась о неё носом. — Радует, что хотя бы вы не меняетесь, и я могу ухватиться за это. — Ты сильная и сможешь совладать с любыми разрушениями, что оставили после себя смертные. — Вы говорите почти как Наставница. Она всегда твердит, что я все смогу, — Улл улыбнулась и с нервным смешком добавила: — А потом ломает мне нос. Или деревянным клинком отбивает ребра. — Погоди, через пару зим ты сможешь по крайней мере блокировать её удары, — Скрепивший Мечи тихо рассмеялся. — Возвращайся домой, дева Улл. Скоро начнет темнеть. — Я была рада вас увидеть, — бросила она, запрыгивая в седло. — Вы не станете возражать, если время от времени я буду приходить и обременять вас своим присутствием? — Зачем тебе вновь искать со мной встреч? Это бестолковая затея, — отмахнулся он. — Ну как же. Я все ещё не допила ромашковый чай, к тому же, кто знает, может быть, вы снова станете неправильно пересаживать цветы? — Улл широко улыбнулась, когда Скрепивший Мечи в очередной раз обреченно вздохнул. — Поступай как знаешь. Поезжай уже.       Улл тронула бока коня и погнала его в сторону дома. Это не последняя встреча. Будут ещё. Обязательно будут.       Сцина Макидарская меж тем будто бы вознамерилась обеспечить Улл первый синар, вызванный переутомлением. Следующие две зимы она устраивала тренировки по несколько раз на день. Отвлекалась только на занятия в школе или другие важные дела, коих не было так уж много; посему выходило, что почти все свое свободное от службы время Улл проводила либо на тренировочной площадке в школе, либо во дворе Сцины Макидарской. Пощады не было даже в день отъезда. Бывало, что на сторожевые посты она отправлялась со свежими ссадинами на лице. — Наставница свирепствует, — отвечала Улл на вопросительные взгляды сослуживцев.       Тренировки, конечно, давали свои плоды. Не была она так уж плоха. Но что её жалкие крохи умений против Клинка Севера? Даже через сотни лет упорных тренировок не стать ей ровней Сцине Макидарской.       Но Улл не собиралась отчаиваться. Чем больше проходило времени, тем больше становилась её уверенность — выбранный путь был верным. Она научилась усмирять свой страх, кошмары терзали её всего-то пару раз в неделю. Улл ничего не забыла, помнила все ясно и четко, но будто бы примирилась, повзрослела и стала жестче. Не без помощи наставницы.       Однажды она все же набралась смелости и поговорила с ней. Рассказала все. И в самом деле стало легче, ведь она сумела разделить с кем-то этот позорный секрет. Сцина Макидарская умудрялась как-то молча её поддерживать. И это работало.       Проходили недели, месяца, и к Улл возвращалась жизнерадостность. Она снова улыбалась, снова была добра со смертными, снова была будто бы той собой, только от детской наивности и следа не осталось. Она всегда была начеку. Знала, каковы люди на самом деле, да и иллюзий о доброте народа более не строила.       Ей часто бросали в спину, что она поддалась дурному влиянию Сцины Макидарской. Надо же, осваивает клинок, разгуливает в мужских одеждах, и более ничего нет у неё общего с достойной девой народа. Улл не слишком заботили распространяющиеся скверные слухи. Поначалу её пугала эта перемена в себе, но спустя две зимы она перестала об этом задумываться. В конце концов, ничего плохого она не делала, зла никому не желала. И будет. К тому же Наставница лишь хохотала каждый раз, как до неё доходила очередная сплетня. — Пусть болтают, — отсмеявшись, говорила она. — Чем ещё достойным заниматься в мирное время?       Но, кажется, Великий Ментор не разделял веселья супруги. И, судя по всему, нередко пресекал толки в народе. А раз Сцину Макидарскую оскорблять было нельзя, то и на её воспитанницу нападки значительно уменьшились. Улл даже перестала страшиться Великого Ментора. Она была ему благодарна. Хотя его хмурость все-таки отталкивала, и Улл предпочитала избегать с ним частых встреч.       Когда появлялись редкие свободные часы, она спешила навестить Скрепившего Мечи. Ей понадобился целый год, чтобы понять, что генерал тот ещё отшельник. Без надобности из дома не совался. Все время что-то изучал, на основе новых сведений дорабатывал различные тактики. В последнее время озадачился постройкой бомбоубежища. Улл вообще этого не понимала, не имела ни малейшего понятия о том, как эта пресловутая бомба выглядит, но слушала генерала разинув рот. О, она не сомневалась, что от смертных можно ждать чего угодно. Даже вот загадочный и разрушительный снаряд с неба.       Служба на сторожевых постах протекала размеренно и спокойно. За исключением испортившихся отношений с замкомандира и бесконечных стычек с Алтейей, жаловаться было не на что. — Что, так и сказала? — Сцина Макидарская сделала выпад. Улл блокировала и перекатилась по талому мокрому снегу в сторону. Приближался праздник весны, погода становилась теплее, способствуя появлению грязи во дворе наставницы. Никакие погодные условия не могли послужить достойной причиной для отмены тренировки. Вот и приходилось валяться в грязи, подобно домашней свинке. — Да, — она быстро поднялась на ноги. Отстирывать одежды будет до часа росы, после всех этих маневров. — Алтейа уверена, что вы возитесь со мной из жалости. Я склонна не согласиться. Избиения — сомнительное проявление жалости. — Не преувеличивай мою жестокость! — возмутилась Сцина и к следующей атаке приложила чуть больше сил. Улл не сумела с ней совладать и получила удар в бок. — Нежнее, прошу вас! — деланно взмолилась она. — Как я завтра избитая пойду на праздник? — У тебя с утра и следа не останется от синяков. Поднимайся. Нечего притворяться раненой косулей!       Улл тихо рассмеялась и, опираясь на деревянный меч, выпрямилась. — Не понимаю, где тут Алтейа разглядела жалость, — усмехнулась и встала в стойку, выжидая следующего удара. — Я вообще-то очень к тебе снисходительна. Вот как выкуют тебе настоящий клинок, — Сцина мечтательно и немного кровожадно улыбнулась. — Я с большим удовольствием сопровожу тебя в твой первый синар. — Никак не пойму, я ваша любимая ученица или страшно ненавистная.       Мечи со стуком встретились. Сцина надавила, Улл сделала шаг назад, ещё один и ушла из-под клинка в сторону. — Когда ты уже перестанешь разговаривать со мной в таком уважительном тоне? Мы больше не в школе. — Я вас… — Улл осеклась, боком ступая по поляне, выжидая подходящий момент для нападения. — Тебя почти всю свою жизнь зову наставницей. Мне нужно больше времени, чтобы обвыкнуться. — Это уже начинает раздражать, — буркнула Сцина и бросилась вперед. Улл едва успела выставить перед собой меч. — Кайране Макидара приехал в град со своей супругой и дочерью. Когда они будут уезжать, хочу, чтобы ты отправилась с ними.       Улл от такой новости опешила, застыла, и меч ударил её по лицу. Она вскрикнула от боли, заваливаясь назад. — Ты как? Дай погляжу. Может, вправить чего надо? — Сцина убрала её руку от лица и недовольно цокнула языком. — Опять челюсть! Ты должна быть внимательней!       Улл собралась возразить, но слова с болью застряли в горле. Не впервой ей ломать челюсть. Но это всегда до искр из глаз больно. К такому привыкнуть невозможно. Улл, конечно, не ревела, как дитя, но слезы по щекам катились, пока Сцина умело ставила кости на место. Очередной вскрик разлетелся по улице. — Не переживай. К утру разве что синяк небольшой останется.       Улл бросила недовольный взгляд на наставницу. Накануне она просила отложить тренировку. Знала же, что невредимой не уйдет. И как она завтра на праздник пойдет со Скрепившим Мечи, когда её нижняя челюсть будет отливать фиолетовым и красным? До утра ведь не успеет зажить!       В прошлом году ее отряду выпала вахта как раз на весеннее празднество. Узнав об этом, Улл страшно расстроилась. Неделю, не меньше, ходила кислая и печальная. Конечно, Скрепивший Мечи не мог этого не заметить, и когда она в очередной раз распивала чаи на его кухне, заедая грусть мясным пирогом, он поинтересовался, отчего Улл такая поникшая и молчаливая. Её в тот день даже не заинтересовали новые книги, что привезли из смертного града торговцы.       Она и посетовала, что уже второй раз подряд пропускает все веселье. Неделя тогда у неё была в целом не очень. С матушкой никак не удавалось сладить, сестренка взъелась на неё, что из-за дурной репутации Улл к ней и дети не слишком-то были расположены. В общем, она бесславно разрыдалась.       Генерал взял и пообещал, что если в следующем году к празднику весны она вернется в град, то он проведет его с ней. Улл тут же реветь перестала, недоверчиво прищурилась и потребовала поклясться. Скрепивший Мечи закатил глаза, но все-таки сделал, как она просила. И вот наконец настал тот самый долгожданный праздник… На который она пойдет с огромным синяком на лице! — Ты сама виновата! Кто в середине поединка опускает меч? — Сцина развела руками, подождала, когда Улл встанет, и продолжила: — Поезжай с Кайране в Макидар. Там есть один славный кузнец. Он скует оружие тебе по руке. К тому же, у тебя появится шанс быть избитой Кайране Шедаром. Будет, чем похвастаться перед другими.       Сцина звучно рассмеялась, а Улл закатила глаза. Шуточки у наставницы были такие же суровые, как и она сама. — В общем, подумай об этом. К тому же, в отряде ведь не все гладко, — Макидарская Волчица посерьезнела. — Алтейа, Севир… И я уже наслышана о том, что ты пустила стрелу в человека.       Улл вздохнула. Да, было дело. Случился у неё неприятный инцидент. Но тот мужчина так был похож на одного из них, что Улл запаниковала, и прежде, чем она успела понять, что сделала, стрела уже летела в смертного. Если бы не Севир, она бы убила невинного человека, только потому что смехом и лицом он был похож на одного из людей, похороненных глубоко в её памяти. — В общем, у тебя есть месяц, может, полтора. Подумай об этом, — Сцина хлопнула её по плечу. — А теперь бери меч и вставай в стойку. Перелом не повод прекращать тренировку!       Улл болезненно простонала, но за меч снова взялась. И как она могла подумать, что Сцина удостоит её снисхождением из-за какой-то там травмы. О, будь она чуть менее безжалостна, её бы точно не прозвали Клинком Севера, Макидарской Волчицей, Непримиримой Дочерью и так далее. Улл потерла нижнюю челюсть, расставила ноги на ширине плеч и вознамерилась с двойным усердием оберегать свое лицо. Она во что бы то ни стало завтра будет выглядеть как достойная, а не воинственная, дева народа.