В предрассветном покое
Они вдруг слышат слабые звуки -
Это птицы запели в саду
Бледнолицей весне…
Группа «Калинов Мост» «Покориться весне».
***
Тайки и Макото Коу. — Баю бай, баю бай, спи, малышка, засыпай, — высокий шатен с нежно-сиреневыми глазами и длинными волосами, заплетёнными в тугой хвост пел колыбельную для своей крошечной дочки, которая сладко спала. Молодой отец трепетно поцеловал свою крошку, аккуратно положил в детскую кроватку и с обожанием смотрел на её пухленькие щёчки, аккуратный, как у Макото, носик, на её маленькие ладошки. — Спи, моё любимое маленькое счастье, — прошептал Тайки, смахивая с глаз подступившие слёзы, — а я пойду к мамочке и твоей сестричке. Тайки нашёл жену и старшую дочь в их комнате, они смотрели какую то комедию. Увидев отца, Ирида со всех ног бросилась к нему. Шатен подхватил малышку на руки и закружился с ней. — Тише, вы чего? — попробовала угомонить их Макото. —Аглаю разбудите. А тебе, папаша, ещё Ириду укладывать спать, так что побереги голосовые связки. Кто ей колыбельную будет петь? У нас в семье певец ты. — А как ты хотела, моя Юпитер? — Тайки обнял жену другой рукой и поцеловал. — Не переживай, я и тебе колыбельную спою. Сегодня ночью, — при произнесении двух последних слов нежно-сиреневые глаза метеора похотливо заблестели. — Ты чего болтаешь? — прошипела Юпитер, несильно толкнув мужа в бок. — Совсем что ли? При ребёнке?! — Ирида ещё маленькая, она ещё ничего не понимает, — хихикнул Творец. Казалось, шатена веселила реакция Макото. — Не понимает, как же, — проворчала высокая шатенка, но её весьма прельщала перспектива слушать сегодня ночью «колыбельную " в исполнении Тайки. И когда отец семейства уложил Ириду спать и вошёл в супружескую спальню, он увидел свою ненаглядную Макото Коу на кровати в дорогом, красивом и сексуальном нижнем белье кремового оттенка. Юпитер с нетерпением ждала «колыбельную " от своего мужа. А в распахнутое окно супружеской спальни супругов Коу беззастенчиво заглядывала весна.***
Мамору и Минако Джиба. — Блин, Мамору, я перееду жить в Париж, — Минако Джиба пыталась говорить строгим и грозным голосом, но у неё это плохо получалось, — ты семь минут назад слушал, как пинается наш малыш. Или малышка. Хотя… Когда я была беременна Персефоной, ты вёл себя точно так же. — Эй, там, в животике, — Мамору говорил жалобным голосом, — наша мама очень сердитая. Так что на будущее учти это. Вечно наша мама всегда и всем недовольна. Вот так. Высокий брюнет поцеловал живот Минако и, усевшись рядом на диван, прижал её к себе. — Как подросла наша Персефона, — прошептал молодой отец и его красивые синие глаза увлажнились. — Мамору, любовь моя, ей всего лишь четыре годика. И в этот момент в холл влетел их маленький светловолосый ураган по имени Персефона. Девчушка по хозяйски уселась между родителями и тут же приложилась ухом к животу матери. — Тук тук тук, — произнесла Персефона, — там есть кто нибудь? — Персефона, а поцеловать своего любимого папу? — обиженно спросил Мамору. — И маму! — добавила Минако. Девочка быстро поцеловала родителей и вновь нацелила своё внимание на живот Минако. — Ох, она ждёт этого больше, чем мы с тобой, — посетовала блондинка и погладила золотистые волосы дочери. — Вот и хорошо, — Мамору усадил свою маленькую принцессу к себе на колени, — скоро нас будет четверо. — Уля! — захлопала в ладошки девочка и принялась прыгать на диване. — Доченька, любимая, упадёшь, — обеспокоенный Мамору взял весело смеющуюся Персефону на руки и обнял её. — Не надо так прыгать. Давай лучше на ковре поиграем. Персефона с радостью согласилась. Брюнет быстро сходил наверх за игрушками для дочери и они стали играть. Минако Джиба с умилением наблюдала за своими любимыми дочерью и мужем, и нежно гладила свой живот. Как же она была счастлива! Мамору посмотрел на свою жену и послал ей воздушный поцелуй. Очаровательная улыбка Минако, смех его дочери и ожидание второго малыша (или малышки) — три главные составляющие счастья Мамору Джиба. — Мамору, Персефона, любимые мои, а на улице весна, — с задумчивой улыбкой Минако Джиба подошла к окну и вдохнула свежий весенний воздух. — Да, любовь моя, — Мамору с дочерью на руках подошёл к своей жене, — на улице долгожданная весна.