***
Во дворец они опять вернулись вечером, но в этот раз Ибо пошел в зал вместе с Чжанем. Сяо Чжаню все казалось знакомым: перешептывания придворных, суета лакеев и заинтересованный взгляд короля, который тот бросил на них. — Менестрель, я смотрю, ты выполнил мое задание, раз вернулся, — король знаком попросил оркестр прекратить играть. — Ваше высочество, это действительно так, — голос Сяо Чжаня дрогнул. — Мы с шутом нашли чудо-птицу. — Так чего же ты ждешь? Пусть она поскорее усладит наш слух своим дивным пением, — король в нетерпении подался вперед. — Моя несравненная принцесса, — со страстью произнес Чжань. — Я хотел бы сравнить вашу хрупкую красоту, с красотой этой птицы, хотел бы сравнить ваш волшебный голос с голосом ее. После этих слов менестрель осторожно взял клетку из рук шута и открыл дверцу. Ольшанка перелетела к нему на руку и в зале раздалась песня. Она цепляла за душу, вытягивала на свет самые прекрасные чувства, у многих выступили слезы на глазах. А птица все продолжала петь, мелодия то почти стихала, то вновь набирала силу, она обволакивала и звала за собой. Когда же наступила тишина, никто не смел пошевелиться, и только принцесса нервно теребила платье. — Менестрель, ты издеваешься над нами? — в тишине недобро зазвенел голос принцессы. — Ты посмел насмехаться надо мной? Решил облезлого воробья выдать за чудо-птицу? Да еще и меня с ней сравнил! Ты во второй раз утверждаешь, что я мелкая и невзрачная! А голос, неужели мой голос звучит также отвратительно, как ужасные крики этой твари. Да гуси мелодичнее кричат. Принцесса задохнулась от эмоций, переполнивших ее. Она топнула своей прекрасной ножкой и в слезах выбежала из зала. — Позвать сюда Главного Королевского Орнитолога, — строго произнес король. — Ваше Величество, я уже здесь. Чем могу служить? — Главный Королевский Орнитолог, конечно же, был в толпе придворных, он не мог пропустить такое событие. — Главный Королевский Орнитолог, ты все видел и слышал, скажи нам это чудо-птица или обычный деревенский воробей? — Мой король, сегодня мы стали свидетелями величайшего события в истории — мы впервые за много лет смогли воочию наблюдать пение чудо-птицы. Возможно, из-за нервного перенапряжения, принцесса не смогла в полной мере насладиться столь дивным пением. — Благодарю тебя за ответ, — король слегка кивнул орнитологу. — А раз так, то и второе испытание менестрель прошел. Дело осталось за малым — выполнить третье задание. Слушай же: глубоко-глубоко под землей, куда не проникает ни единый лучик света, в самом сердце Срединного хребта, хранится камень красоты невиданной. Камень тот обладает магическими свойствами и способен зародить любовь столь сильную, что ничто на земле ее не разрушит. Добудь тот Камень Любви, и принцесса полюбит тебя. Сказав это, король махнул рукой, отпуская Сяо Чжаня и Ван Ибо. — Ах да, и птицу эту выкиньте, раз дочь моя не способна в полной мере насладиться ее пением. Шут, стоявший все это время позади Чжаня, раскрыл ладонь, на которой лежали зерна граната, и подозвал чудо-птицу. Она доверчиво опустилась ему на руку и начала есть. Чжань откланялся монаршей чете и в подавленном состоянии удалился к себе. Сегодня ему больше не хотелось никого видеть. Реакция принцессы его очень огорчила, но еще больше его расстроил тот факт, что Ибо пришлось пожертвовать своим сердцем, чтобы добыть птицу.Глава 3
12 июня 2022 г. в 17:02
Проспав всю ночь и половину следующего дня, Сяо Чжань чувствовал себя разбитым. От длительного перехода болело все тело, а от реакции принцессы — сердце. Он даже решил найти и сохранить столь редкий цветок для себя, но в тронном зале уже было убрано. Единственное объяснение — его выкинули в выгребную яму на заднем дворе. Менестрель даже туда наведался, но ничего, кроме тучи мух не смог разглядеть. К вечеру апатия накатила с удвоенной силой, без шута было скучно, а где его покои Чжань не знал. Послонявшись какое-то время по замку, он выловил фрейлину с намерением спросить, где живет Ибо. И только он нежно взял ее под ручку и наклонился к ушку, чтобы задать свой вопрос, как услышал знакомый голос:
— Чжань-гэ, тебе принцессы мало? Теперь ты с фрейлинами под омелой целуешься?
От неожиданности Сяо Чжань выпустил прекрасный локоток из рук и поднял взгляд — над ними действительно красовался венок омелы. Фрейлина воспользовалась случаем и улизнула по своим фрейлинским делам.
— Ибо! А я как раз тебя искал, — немного смутился Чжань. — Вот, даже решил спросить, где ты живешь.
— Идем, — Ван Ибо кивнул на дверь, спрятанную за тяжелыми складками красной ткани.
— Как твоя рука? — спросил Сяо Чжань.
— Нормально.
Покои шута состояли из двух комнат: одна исполняла роль гостиной и спальни, а вторая — уборной. Большую часть основной комнаты занимала кровать, слева от нее находился массивный шкаф, напротив висело большое зеркало, и стоял стол с пуфом.
— Я не ждал гостей.
— А я и не планировал, но вдруг стало так скучно, — Сяо Чжань сел на кровать. — Я ведь кроме тебя здесь никого не знаю, даже поговорить не с кем. Да, и предстоящий поход меня беспокоит.
— Что ты хотел обсудить, Чжань-гэ, — Ибо сел с другой стороны кровати.
Сяо Чжань задумался, им действительно многое надо обговорить: во-первых — где искать птицу, во-вторых — чем ловить птицу, в-третьих — как вообще эта чертова птица выглядит, если ее давно никто не видел, а только слышал. Ибо вытащил из-под кровати старую книгу, листы которой пожелтели от времени, а на полях имелись многочисленные пометки бывших владельцев.
— Это самый полный орнитологический сборник, который я нашел в королевской библиотеке, — начал Ибо. — Здесь описаны все птицы, жившие когда-либо на земле.
— И наша тоже есть? — Сяо Чжань лег животом на кровать и склонился над книгой.
— Конечно, смотри, — длинные пальцы Ибо ловко перебирали страницы. — Я сделал несколько закладок. Сейчас уже все забыли, но раньше эту птичку называли ольшанка.
На странице была изображена небольшая птичка на длинных ножках, поедающая червей. «Сия птица окраса бурого по спинке, белого по брюшку, а зоб и грудка алые. Особливо любит заросли ольхи и орешника, но не брезгует и молодняком сосновым. Ежили ольшанка поселилась рядом с домом, то придет большая удача в тот дом», — гласила подпись под рисунком. В книге также нашлась и схема ловушки для птиц, им всего то и нужна была небольшая плетеная корзинка и палка с веревочкой. А еще терпение и удача, особенно удача, так как птица была очень редкой.
На этот раз им повезло и до северных границ они добрались с небольшим торговым обозом. На привалах и вечерами у костра Сяо Чжань развлекал купцов и охрану балладами, а Ибо — последними сплетнями из дворца. Кажется, последнего совсем не смущало, что часть сплетен, выдумывал он сам, главное, что всем весело. К середине второго дня пути они проезжали мимо небольшой деревеньки — Ольшанки, если верить шильде на придорожном столбе.
— Какое красивое название, — вслух произнес Сяо Чжань.
— Ольшанка-то? — отозвался один из купцов — Дед еще рассказывал, царство ему небесное, что в честь птицы назвали.
— Кто ж в честь птиц деревни называет? — спросил Ибо.
— Не смейтесь, молодой господин, — продолжил купец. — Сам-то я не очень в это верю, но вот дед говорил, что не простая то птица была. Вылезли на свет Божий легионы нечистой силы, и никто с ними справиться не мог, пока не появилась из лесов храбрая птичка. День она с ними билась, два, всю грудь ей закапала кровь от ран, а птица все не сдавалась. Только на третий день удалось ей переломить ход сражения и загнать нечисть обратно в норы. Вот на месте этого сражения и возникла деревенька, а название в честь этой чудо-птицы и решили дать.
Ван Ибо и Сяо Чжань переглянулись — им определенно стоило посетить столь неоднозначное место. Они подхватили свои дорожные мешки и спрыгнули с телеги, на которой ехали с последнего привала. Чжань махнул на прощание купцам и пообещал, что обязательно еще споет им свои баллады.
Дорожка до Ольшанки проходила сквозь залитый солнцем сосновый бор. В воздухе стоял пьянящий аромат нагретого дерева. Прямые стволы уходили высоко вверх, многие были оплетены голубоватыми бородами мха. Кое-где виднелись молодые сосенки. Прелая хвоя толстым слоем покрывала все вокруг. Но, несмотря на прекрасный денек, пения птиц не было слышно, не шуршало лесное зверье, не летали насекомые, только звуки шагов нарушали лесную тишину. Изредка виднелись листья брусники да бело-розовые цветки кошачьей лапки. Немного попетляв, тропинка вывела их к деревеньке, окруженной невысоким частоколом. Крики домашней птицы и лай собак не разносились по безмолвному лесу. Однако запахи дыма и выпечки говорили о том, что деревня все — таки обитаема. Дворов было не много, Сяо Чжань едва ли с десяток насчитал. Возле первого же на залитой солнцем завалинке сидела сухонькая старушка.
— Доброго здравия, молодцы, — прокряхтела она. — Никак заплутали малость?
— И вам не хворать, бабушка, — улыбнулся Сяо Чжань. — Это Ольшанка?
— Она самая, милок. Давно у нас не было гостей, — старушка с трудом поднялась.
— Бабушка, у вас праздник какой? — Ибо вышел чуть вперед. — Так вкусно пирогами пахнет.
— Праздник, милок, праздник. Да вы не стесняйтесь, проходите. Виллиса уже ждет вас, — прошамкала старушка и пошла в дом.
Ван Ибо подошел к Чжаню и едва заметно кивнул в сторону старухи. Что-то в ней было странное: то ли слишком теплый тулуп для лета, то ли обутые задом наперед валеночки, то ли отсутствие тени. Отсутствие тени определенно было странным, сами-то они ее отбрасывали. Чжань понимающе посмотрел на Ибо. Ему захотелось разобраться, что здесь происходит, но и про чудо-птицу забывать не стоило.
— Чего на пороге застряли, — в открытое окно дома выглянула девушка. — Или бабушка вас напугала своим видом? Проходите, не стесняйтесь. Устали, наверное, с дороги? А у меня уже и банька истоплена, и пирожки стынут.
Оставаться дальше на улице после такого предложения было бы подозрительно, и Сяо Чжань пошел в дом первый. Уже в сенях Ибо нагнал его и чуть слышно сказал:
— Не нравится мне все это гостеприимство, ничего не пей и не ешь, пока не разберемся до конца.
Чжань лишь молча кивнул и вошел в светлую горницу. Старушки нигде не было видно, лишь на печи кто-то кряхтел и ворочался, девушка же стояла посередине комнаты, уперев обе руки в бока. Она была высоко роста, в простом белом платье до пола, русые волосы водопадом падали ниже спины, голову украшал венок из полевых трав и цветов. Она хоть и улыбалась, но глаза были холодные, как родниковая вода, да и цвет имели такой же.
— Добрый день, прекрасная дева, мы вам точно не помешаем? — спросил Сяо Чжань, смущаясь.
— Точно не помешаете, — девушка всплеснула руками. — Вы к нам надолго или проездом?
— Да, как бы объяснить, — Сяо Чжань сел на деревянную лавку, взял в руки предложенный пирожок, повертел и положил обратно. — Король дал нам … нет, мне задание: найти чудо-птицу, что живет только в этих лесах и доставить ее ко двору. Вы о ней ничего не знаете?
Сяо Чжаню было неловко просить посторонних людей о помощи. Ибо в это время тоже подошел к столу и сел, пододвинул к себе поближе блюдо с пирожками, но брать ни один не стал. Девушка в задумчивости переводила взгляд от одного к другому и, кажется, что-то решала.
— Да, как же не знать о чудо-птице, — наконец вымолвила она. — Когда эта самая деревенька и названа в ее честь, только давно уже в этих местах никто не слышал ее волшебного пения. Удачно вы к нам зашли. Сегодня как раз канун того самого дня, когда по легенде птица нечисть победила. Вот мы и расстарались, пирогов напекли. Вечером еще костры жечь будем, хороводы водить да венки плести.
После долгой дороги Сяо Чжань с удовольствием бы отдохнул: в бане попарился да пирогов поел, но Ибо не позволил ему. Вместо этого шут потащил Чжаня прогуляться, подышать воздухом, будто они до этого мало гуляли и дышали. На все возмущенные крики Чжаня Ибо не обращал никакого внимания и целенаправленно вел менестреля мимо изб. На другом конце деревни нашлась мелкая речушка с тихой заводью. Только перейдя на противоположный берег Ибо выпустил чжанев локоть и позволил тому сесть.
— Ибо, что за шутки такие? — Сяо Чжань непонимающе смотрел на шута.
— Чжань-гэ, меня все время, что мы находились в деревне, не покидало чувство, что за нами пристально следят. Странная бабка, странная девушка, странное все. Когда ты последний раз видел село без домашней птицы, кошки или собаки. А тут пустота на улице, тишина во дворах и лесу. Прислушайся, что ты слышишь?
Сяо Чжань несколько минут пытался выполнить простую просьбу Ибо:
— Действительно, я ничего не слышу. Ни стрекота насекомых, ни пения птиц, ни кваканья лягушек только шелест листьев да шум ветра в соснах.
— Виллиса, что-то знакомое, — продолжал Ибо. — Все вертится в голове, но никак не дается. А помыться можно и здесь, речушка хоть и мелкая, но достаточно чистая и теплая.
И в подтверждение своих слов шут начал раздеваться. Он тщательно вытряс свой кафтан и положил его на берег, сверху кинул берет, рядом аккуратно поставил сапоги. Когда очередь дошла до нижней рубахи, Сяо Чжань невольно залюбовался кубиками пресса Ибо, гибким телом и сильными руками. То ли от полуденного солнца, то ли от вида полураздетого Ван Ибо, ему стало очень жарко. Помедитировав еще пару минут на красивого и мокрого Ибо, Чжань тоже стал раздеваться. Прохладная речная вода вмиг смыла с менестреля дорожную пыль, но от мыслей о шуте избавить она не могла. Он даже отошел подальше и отвернулся от того, но образы стройного, натренированного тела все стояли перед глазами: вот Ибо погружается под воду, вот он выныривает и стряхивает капельки с волос, запрокинув голову назад и выгнув шею, вот он облизывает губы и смотрит на Чжаня. «Ни до чего хорошего отсутствие нормальных отношений довести не может, на Ибо уже засматриваюсь. А ведь в замке меня ждет принцесса», — мысленно одернул себя Сяо Чжань.
Вернувшись в деревню уже ближе к вечеру, они заметили значительное оживление. По единственной улице куда-то вглубь леса шли местные. Виллиса встретила их возле крайнего дома:
— Пора, скоро начнется, — она потянула их за собой.
— Что начнется? — Сяо Чжань заинтересованно вертел головой.
Вокруг них становилось все больше народу, в основном это были молодые девушки в длинных белых платьях с цветами в распущенных волосах, но попадались и сгорбленные старушки, мужчин же он совсем не заметил.
— Празднование, — пожала плечами одна из проходивших мимо девушек.
На большой лесной поляне жарко горели костры. Кто-то тихонько напевал неизвестную песню, кто-то весело щебетал с подружками, ловко вплетая в венок очередной цветок. Виллиса подвела их к одной из таких групп:
— Каждый цветок что-то да символизирует, — сказала она, начиная плести. — Василек — веселость, колокольчики — смирение, папоротник — очарование, базилик — ненависть, лопух — назойливость.
— Чжань-гэ, а твоя-то не зря лопухом обзывалась, видать достал ты ее, — Ибо ткнул Сяо Чжаня локтем в бок и весело подмигнул.
— И вовсе не меня она называла! А ты откуда это знаешь, у лекаря же был?
— Да, так, рассказывали, — продолжил хитро усмехаться Ибо.
Виллиса протянула Ибо начатый венок, предлагая дальше продолжить самому. Сяо Чжань тоже не удержался, только если у девушек плести выходило скоро и ладно, то у него получалось лохматое нечто. Ему казалось, что цветы и травы не сочетаются между собой: то их было слишком много, то слишком мало, какие-то сладко пахли летом, другие почти не имели запаха. Теплая ночь опустилась на лес. Пламя костров взметнулось еще выше, возле них стали образовываться хороводы. Кто-то мягко положил венок Чжаню на голову, он обернулся и поднял взгляд — Ибо стоял совсем рядом за его спиной, и улыбался:
— Чжань-гэ, такой красивый с моим венком. Не хочешь мне свой подарить?
— Конечно, Ибо, держи, — Чжань протянул его шуту, но тот не спешил брать.
— Надень на меня, — Ибо наклонил голову чуть ниже, и в отблесках костров Сяо Чжаню показалось, что уши и шея Ибо заалели.
Чжань осторожно опустил венок на растрепанные волосы, из-под прижатой цветами челки на него блеснули два глаза. Вдруг все вокруг пришло в движение, откуда-то с другого края поляны раздалась музыка, девушки стали активнее втягивать друг друга в хороводы, кто-то не боясь жара прыгал через костры. Вскоре к Чжаню и Ибо подскочила одна из девушек и, весело смеясь, потянула их за руки, вплетая в танец. На мгновение Сяо Чжаню показалось, что из-под подолов танцующих стали мелькать козлиные копытца. В ту же минуту их с Ибо мягко подтолкнули к одному из костров, со всех сторон раздалось: «Прыгай, прыгай, прыгай!». Чжань взглянул на Ибо и одними губами произнес: «Ты со мной?». Ибо кивнул и крепче сжал руку Чжаня. Они разбежались и легко перескочили через костер. Лишь на секунду менестрель почувствовал, как огонь обдал его тело жаром. После успешного приземления, он подскочил к Ибо и крикнул:
— Мы сделали, мы с тобой это сделали! Мы перепрыгнули и не изжарились, Ибо! — и от охватившей его эйфории Сяо Чжань поцеловал шута в губы.
Немногим позже, поняв, что он наделал, менестрель отстранился:
— Прости, я не хотел, — Ибо поднял на него глаза и грустно улыбнулся одним уголком рта:
— Все нормально, Чжань-гэ, все нормально. Я понимаю — ты не хотел. Эта жаркая ночь, венки, костры и хороводы одуряют до потери сознания. Стоп, — Ибо вдруг резко оборвал сам себя.
— Что, Ибо? Ты что-то вспомнил? — но шут уже поспешно шел к краю поляны, увлекая Чжаня за собой.
— Подожди, дай немного подумать. Позабытое воспоминание, оно царапается в голове, никак не выйдет наружу. Это все так знакомо. Поможешь мне?
— Конечно, Ибо, все что хочешь. Как тебе помочь? — они уже подходили к кромке леса, здесь было не так жарко и шумно.
— Тебе не показалось странным, что за все время мы не встретили ни одного мужчины? Только девушки или старушки.
— Да, ты прав, только девушки. И, ты только не смейся, на миг мне показалось, что у некоторых не ноги, а копытца.
На этих словах Ибо резко развернулся к Сяо Чжаню, схватил его за руки и затараторил:
— Чжань-гэ, вот оно! Ты гений, понимаешь, гений! Я вспомнил. Давно-давно я читал одну книгу, там рассказывалось о древних существах — вилах. Чаще всего они являются в образе девушек, с венком на голове, в длинных волшебных одеяниях, прикрывающих копыта на ногах. Они способны превращаться в птиц и, если захотят, могут, как помочь тебе, так и убить. Это вилы, мы встретили вил. Иногда их так же называют…
— Виллисами, — выступая из тьмы, девушка прервала его. — Ты прав. Сегодня последняя ночь в году, когда мы принимаем человеческий облик, поем и веселимся до утра, но с первыми лучами солнца превратимся в птиц и уйдем до следующей весны.
— Так легенда о чудо-птице — ложь? — голос у Чжаня дрогнул.
— Одна красивая легенда наложилась на другую, — виллиса мягко улыбнулась. — Чем я могу еще вам помочь?
— Птица, значит, ее нет? Нам никогда не найти ее, Ибо, слышишь, — Чжань с отчаянием в глазах посмотрел на шута. — Я никогда не буду с принцессой.
Ибо повернулся к девушке, но та продолжала лишь стоять и слегка улыбаться им. Глубоко в душе, Ибо не хотел, чтобы Чжань находил эту чертову птицу. Но, видя, как больно менестрелю он пересилил себя и спросил:
— Повелительница, если вы способны нам помочь, прошу вас, пожалуйста… Я готов отдать вам все, что у меня есть, готов пойти на любую сделку.
— Пожалуй, — виллиса сделала паузу, словно издеваясь над ними. — Я могу вам помочь. Но вот только, что есть у тебя такого, чего нет у меня? — она хитро прищурилась. — Сердце, отдай мне свое сердце.
— Нет, Ибо! — Чжань дернул Ибо к себе. — Даже не вздумай соглашаться. Это мне нужна птица, а не тебе, значит я должен отдавать сердце.
— Твое сердце тебе еще пригодиться, отдашь его принцессе, — Ибо накрыл руку менестреля своей. — Я согласен, что нужно делать? — он повернулся к виллисе.
— Ничего, пойдем со мной.
Повелительница забрала с собой только Ван Ибо. Со своего места Сяо Чжань не мог слышать, о чем они говорили, только видел, как Ибо несколько раз согласно кивнул в конце разговора. В этот момент Чжань ненавидел себя за трусость, за то, что не он предложил сделку и не заметил, как виллиса подошла к нему:
— Твоя любовь ближе, чем ты думаешь. Присмотрись, как следует, ведь не просто так жасмин считают цветком страсти.
Эти слова сбили с толку Сяо Чжаня, и он мог лишь с растерянностью смотреть вслед удаляющейся повелительнице. Ибо же, как ни в чем не бывало, шутил и даже упросил Чжаня еще немного остаться на поляне потанцевать с волшебными существами.
Вернувшись в деревню с первыми лучами солнца, они никого из людей не нашли. В доме, где они познакомились с повелительницей, было тихо, только по столу весело прыгала серая птичка с розовой грудкой.