Сделайте меня умным

Тота не любил вспоминать день операции - ему тотчас же приходили на ум страхи, волнения и боль, связанные с ней. Лежа в палате за несколько часов до отправки в операционную, Тота размышлял: "Что, если я умру на хирургическом столе или проснусь, когда они еще не закончат? Или сойду с ума от препаратов, которыми меня накачают? Как тяжело!". Но его опасения были напрасными - получив наркоз, он провалился в забытье и даже не успел как следует разглядеть хирурга. После пробуждения его состояние больше походило на горячечный бред или временное помутнение рассудка. Он почти забыл первые часы, когда метался на больничной кровати, не зная, куда деться от одурманивающей головной боли. Единственное, что с трудом припоминал Тота - это наставления Немюра, требующего вести подробный дневник: - Я неспроста требую писать обо всех изменениях, которые вы заметите. Видите ли, господин Мацуда, качественный скачок может быть чересчур резким, и это негативно отразится на вашем психическом здоровье. В мозге начнут интенсивно образовываться новые связи между нейронами. Как вы их используете - ваше дело. Вы можете развить необыкновенную реакцию или цепкую память. Ваш предшественник, Чарли Гордон, пошел по пути накопления знаний - это было его страстным желанием. И я думаю, что его мозг не выдержал сверхнагрузки. Впрочем, это только мои предположения. В любом случае, будьте осторожны, не старайтесь объять необъятное. Хотя бы не делайте этого сразу. Тота горячо заверил профессора, что поначалу не станет перетруждаться. Да он и не смог бы рьяно взяться за работу, поскольку еще несколько дней чувствовал себя преотвратительно. Головокружения, слабость, тошнота и повышенная температура преследовали Тоту, смазывая радость осознания от того, что операция осталась позади. Относительно ясно он мог восстановить в памяти лишь день возвращения в управление полиции. На косые взгляды коллег Тота твердо отвечал заученной фразой о неуклюжем падении в магазине: - Не заметил чужую тележку, споткнулся и ударился головой о прилавок, - говорил он. - Какой же вы невезучий, Мацуда-сан! - эту фразу он слышал раз десять. - Да, бывает, - отвечал Тота с вымученной улыбкой. Вымышленное происшествие оправдывало и повязку на голове, и слабость. Больничный лист, выправленный для Тоты Немюром, не содержал конкретных сведений о цели операции, и отдел понемногу начал забывать о произошедшем. Лишь изредка то там, то здесь всплывала шутка о Тоте, умеющем даже в магазине найти приключения "на свою голову". Все вокруг охотно верили в то, что он может быть настолько неловким. Это чувствительно задевало Тоту, но выдавать истинную причину своего отсутствия ему хотелось меньше всего. Он боялся, что вновь станет предметом насмешек, если рискнет поделиться своей тайной. Иное дело L. Он с величайшей подозрительностью отнесся к отсутствию Тоты на вечерних собраниях команды расследования и не успокоился, пока сам не навел справки. Впрочем, он никому не передоверил чужого секрета, поскольку не видел в этом практического смысла. Кроме того, в текущий момент его занимали дела куда важнее, чем эксцентричный поступок не самого полезного члена команды - L внимательно изучал дневник, присланный вторым Кирой. - Мацуда-сан, - подозвал Тоту L, не отрываясь от разглядывания записей. - Да, Рюдзаки-сан, - уныло отозвался Тота. - Вы поедете в Аояму двадцать второго мая? Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы провести весь день на ногах? - Да, конечно! - воскликнул Тота. "Наконец-то настоящее задание!", - ликовал он. - Вы поедете туда вместе с Ягами Лайтом, - продолжил L. - Не исключено, что именно там будет второй Кира. Будьте внимательны и не выдавайте своих намерений. Помните, что второму Кире достаточно видеть лицо, чтобы убить человека. - Я вас понял, - ответил Тота. - В Аояме нужно искать дневник, тетрадь или записную книжку. Понимаю, это странное заявление, все равно что искать единственную конфету в магазине сластей. Но все же отнеситесь к нему серьезно. - Хорошо, Рюдзаки-сан. Тота был рад, что может принести пользу расследованию. В воображении он рисовал себе картины неспешной прогулки по шумному токийскому кварталу, где полно молодежи, ищущей развлечений. И даже мысль о том, что в Аояме их может подстерегать Кира, не портила ему настроения. Выйдя из отеля поздно вечером, Тота решил заглянуть в ближайший магазин, чтобы купить сигарет. Он похлопал себя по карману пиджака, проверяя, на месте ли сотовый. "Неужели я оставил его в номере? - похолодел Тота. - Если так, то это плохо. Рюдзаки завтра снова сменит отель, а мой телефон останется здесь. Вряд ли кто-нибудь из наших обратит внимание на оброненный сотовый. Его, конечно, вернут, но... А вот и он". Тота облегченно вздохнул, вынимая телефон из внутреннего кармана. Он совсем забыл, что переложил его туда еще днем. Вернув телефон в карман, Тота направился к пешеходному переходу. Едва он дошел до середины дороги, сотовый завибрировал, создавая неприятное щекочущее ощущение. Тота выудил его, раскрыл и поднес к уху. "Наверное, шеф Ягами звонит. Скорее всего насчет завтрашней поездки с Лайтом", - подумал он. - Мацуда-сан, это Рюдзаки, - услышал он тихий голос. - Да, я вас слушаю. - Пожалуйста, понаблюдайте за Лайтом в Аояме. - Хорошо, - удивленно пожал плечами Тота. "Такое чувство, будто Рюдзаки следил за мной и ждал, пока я отойду подальше от здания" - подумал он и невольно представил, как отодвигается штора на окне отельного номера и два внимательных черных глаза вглядываются в темноту, разыскивая фигуру Тоты. Возвратившись домой, Тота первым делом включил чайник и вышел на общее крыльцо покурить. Ему хотелось посмолить сигарету-другую еще при подходе к дому, но он взял себе за правило никогда не курить на ходу. Опершись на стену дома, Тота вдыхал дым и смотрел на звезды: "Когда я смотрю в ночное небо, то, кажется, чувствую, как планета несется сквозь черную пустоту с поразительной скоростью. И я вместе с ней". Он немного ослабил галстук, но поленился снять его. Несмотря на опасность завтрашнего предприятия, он чувствовал странное умиротворение. Виной всему могла быть поздняя весна и приятная, уже совершенно летняя погода. "И почему только Рюдзаки упорно преследует Лайта? - размышлял Тота. - Будто нет никого другого, кто мог бы тайно получать данные из внутренней сети полицейского управления. И что, если Кира хитрее Рюдзаки и нарочно наводит подозрения на невиновного? Нет, я не считаю себя умнее, куда уж! Но все же у меня есть сомнения". Тота почесал затылок, не ощутив под пальцами шрама, оставшегося после операции, и его мысли перетекли в другое русло. "Хирурги хорошо поработали, все сделали аккуратно. Когда сняли повязку, волосы на том участке уже немного отросли, и под щетиной уже ничего толком не прощупывалось, - вспомнил он. - Это даже хорошо. А то чего доброго у всех могли бы возникнуть лишние вопросы, которые мне совсем ни к чему". Затушив окурок в стоящей на полу пепельнице, Тота вернулся в дом. Чайник уже вскипел, и Тота заварил себе чашку растворимого кофе. С грустью смотря в черную воду, он ассоциативно вспомнил большую часть неприятностей последнего полугода, бесконечные походы за кофе для Рюдзаки и настроение у него испортилось. Он отставил чашку и взял в руки книгу, решив отвлечься от мрачных раздумий. Тота не был поклонником печатных изданий и редко читал что-то кроме рабочих документов. "Занятия с книгой", как он это называл, начались сразу после выписки из больницы. Тота понимал, что одной только операции недостаточно для развития интеллекта. Ведь что толку в способностях, если недостает знаний? И он решил методично прочитывать не менее десяти-пятнадцати страниц каждый день. Он был достаточно усердным для того, чтобы заставлять себя вновь и вновь садиться за книгу, превозмогая усталость после рабочего дня. Основная трудность была вовсе не в ежедневных занятиях, а в выборе книги для чтения. Вначале он хотел взяться за учебники, которыми пренебрегал в институте. Но воспоминания о смертельной скуке, вызываемой этими книгами, отвратили его от мысли снова приняться за учебную литературу. И он решил начать с произведений, которыми обычно увлекаются в молодом возрасте, ища свое место. В магазине он взял наугад первую попавшуюся книгу из научно-популярной секции. Ей оказалась "Сумма технологий". С трудом продираясь сквозь философские рассуждения, он едва понимал написанное. Слова были ему знакомы, но смысл, стоящий за ними, ускользал от Тоты. Он утешал себя, говоря, что после операции прошло слишком мало времени и потому качественные изменения еще не видны. И заставлял себя читать. Одну и ту же страницу, снова и снова. Не раз он засыпал с книгой в руках, просыпался через пару часов и понимал, что забыл прочитанное. Это означало, что опять придется вернуться назад на несколько страниц. Помимо чтения каждые три дня Тота подробно описывал свое состояние в дневнике. Ему не особенно хотелось делать ежедневные записи, но он помнил просьбу Немюра - через пару месяцев после операции выслать копию дневника. К этому времени, по его словам, должно было накопиться достаточно материала. Тота вздыхал, сетуя на переутомление, но все же заставлял себя. Он понимал, что эксперимент слишком важен и нельзя отказываться от данного Немюру обещания. Текущая запись не стала исключением - Тота едва смог заставить себя сесть за стол и взять в руки дневник. "Сегодня двадцать первое мая. Шрам на затылке уже не прощупывается, видимых изменений в уровне интеллекта нет. За последние три дня прочел тридцать две страницы "Суммы". Очень устал, дважды возвращался к прочитанному. Сейчас пытаюсь навскидку вспомнить текст, но в памяти всплывают лишь обрывки. Утром чувствовал головокружение, немного болел затылок. Когда уже будут видны изменения? Замечу ли я их? Жду с большой надеждой". Тота приостановился и взглянул на написанное. Почерк был его маленькой гордостью. Ровные, аккуратные кандзи заполняли страницу за страницей. В каждом ключе, на взгляд Тоты, было столько невыраженных эмоций, что школьный учитель каллиграфии вполне мог бы похвалить своего ученика. "Я всегда был старательным, - подумал Тота. - То, что другим достается само собой, мне дается только с большим усилием. Но сейчас от моей старательности мало пользы. Я повторяю за Рюдзаки все, что он скажет, но не понимаю, как он приходит к своим выводам. Мне кажется, что я чего-то не знаю. Такое ощущение, что мне не достает каких-то деталей, которые Рюдзаки не считает нужным упоминать. И без них картина расследования не складывается у меня в голове. Вот бы мне набраться смелости и как следует его расспросить". Тота представил, как L в этом случае испытующе посмотрит на него снизу вверх, исподлобья, затем отвернется и скажет что-нибудь вроде "Мацуда-сан, у вас есть доступ ко всем документам дела" или "Мацуда-сан, вам нечем заняться? Рассортируйте входящие документы вон в той папке". Отложив дневник, он хотел было вернуться к чтению, но глаза слипались, и Тота решил отдохнуть перед новым, нелегким рабочим днем. Хотя бы четыре часа.