Сделайте меня умным

Тота сел на гору подушек и подтянул одеяло до груди, чтобы не чувствовать себя раздетым. "Какое все белое! - подумал он - Похоже, я - единственное темное пятно на этой кровати. И зачем здесь так много подушек? Из них можно было бы выстроить целую стену". Кожей он чувствовал прохладу выглаженного белья, а множество подушек вокруг обволакивали его худые крепкие ноги. "Чувствую себя, как невеста, сидящая в свадебном торте", - смутился он. Краем глаза уловив движение, он обернулся - L вышел из ванной комнаты с полотенцем, обернутым вокруг бедер. - Рюдзаки, - сказал Тота, - зачем это нездоровое великолепие? У меня такое ощущение, что все это, - он обвел рукой пространство над кроватью, - здесь только ради этого случая. - Ты не понимаешь, - мягко проговорил L. - Мы могли бы заняться этим и на пыльном складе на ящиках из-под мониторов. И я уверен, ты запомнил бы это, как самый очаровательный опыт в твоей жизни. Я не прав? Тота промолчал. С бьющимся сердцем он смотрел, как L развернул влажное полотенце и бросил его на пол. - Как ты догадался? - выдохнул Тота после нескольких секунд молчания. - Нужно быть слепым и глухим, чтобы этого не заметить, - ответил L. - Заметь, я тоже хочу тебя. И делаю ударение на слове "тоже". И я слишком привередлив, чтобы заниматься любовью в пыльном углу. - Ты так обставил комнату, Рюдзаки, будто я изнеженная женщина, - сказал Тота с усмешкой. - Может быть, ты даже разрешишь мне курить в постели длинные дамские сигаретки. - Кури, Тота, - прошептал L, забравшийся на кровать. - И не волнуйся, я не воспринимаю тебя, как женщину. Он обнял сидящего Тоту и взял его ладони в свои. - Смотри - наши пальцы почти одинаковой длины, - сказал он и теплыми губами оставил поцелуй за ухом у Тоты. Тота прикрыл глаза, наслаждаясь теплом тела L. Ему не было нужды смотреть на руки. Он знал, что и ростом, и телосложением они с L схожи. Высвободив ладони, он встал на кровати, позволяя одеялу сползти вниз. Стоя обнаженный, он смотрел на L сверху вниз, а тот умиротворенно расположился на подушках, согнув ноги в коленях и немного разведя их. Оценивающе рассматривая Тоту, L спросил: - Ты хочешь быть верхним? Тота стиснул зубы и провел рукой по лицу - ему показалось, что щеки горят. Осознавая всю нелепость своего вида, он встал на четвереньки, нависнув над L. - Я тебе помогу, - сказал L, обхватывая член Тоты горячими цепкими пальцами. Закусив губу, Тота стремился навстречу сомкнутым пальцам, стыдясь своей неловкости и вожделения. L, напротив, не выказывал смущения и, не торопясь, ритмично двигал рукой, не давая Тоте обкончаться. - Стой так, - сказал L и подвинулся ниже. Тота послушно стоял на четвереньках, чувствуя, как L приподнял голову и обхватил губами его член. Ему пришлось призвать на помощь всю выдержку, чтобы не проталкивать член глубже в горячий рот с большими губами. В рот, который не раз осуждал его и давал указания, а теперь, влажный и зовущий, был открыт для него. - Не умирай, Тота, это только начало, - предупредил L, гладя рукой его напряженные бедра. - Ты выбрал сложную роль. Быть сверху тяжелее. - Ты обо всем подумал заранее, - прошептал Тота, глядя как L достает из-под кровати тюбик смазки и пачку презервативов. - Разумеется, - пожал плечами L. - Я привык просчитывать все на несколько ходов вперед. Сжав тюбик, L выдавил немного смазки на пальцы Тоты: - Ты не мог бы мне помочь? - спросил он, встав на колени и оперевшись локтями на гору подушек. С трудом справляясь с волнением, Тота потянулся за презервативом. Пачка, как назло, никак не хотела поддаваться и скользила в его пальцах. - Давай ее сюда, - прошептал L и протянул ладонь. Ловко открыв упаковку, он вернул Тоте резинку со словами: - Ты знаешь, как этим пользоваться? Тота кивнул, не найдя в себе силы ответить вслух. Он развернул презерватив на члене, взял тюбик и щедро выдавил смазку на ладонь. - Только не торопись, - сдавленно сказал L. - Хорошо, - выдохнул Тота. Ему было мучительно трудно сдерживаться. L полежал еще немного, а затем спрыгнул с кровати и вышел на балкон. Подняв с пола брюки, Тота пошарил в кармане и вынул пачку сигарет и зажигалку. Выйдя на балкон, Тота с наслаждением раскурил сигарету и протянул ее L. - Спасибо, Тота, я не курю. Втягивая в себя дым, Тота расслабленно смотрел на L и думал: "Мне кажется, что от самого его тела исходит сияние, - он помотал головой. - Впрочем, это просто следствие влюбленности. Я люблю его, я хочу его и, похоже, это самые счастливые часы в моей жизни". - Рюдзаки, тебя не смущает, что мы стоит голые на открытом балконе? - спросил он. - Нет. Мы достаточно высоко, чтобы нас было трудно разглядеть. Тридцать второй этаж. Кроме того - перегородка непрозрачна, если ты этого еще не заметил, - усмехнулся L. Тота затушил сигарету в металлической пепельнице, придвинулся к L и, обняв, поцеловал его. - Мне, пожалуй, не нужно курить, - сказал L. - Ведь ты делаешь это за нас двоих. Обожженый этим простым словом "нас", Тота стоял перед L, застыв. Он не знал, что делать. В голове всплывали наивные рекламные образы влюбленных, и это заставляло его чувствовать себя нелепым. - Ты такой серьезный, - тихо проговорил L. - Глядя на тебя, не поймешь - то ли ты собрался завоевывать весь мир, то ли просто задумался. Мне, Тота, не нужны чужие завоевания, я сам сильнее многих. Тота кивнул, подумав: "Да. Я ни на секунду не забываю, кто ты". - Не жалеешь, а, Тота? - Нет. Со мной никогда такого не было. Хотя я читал о чем-то подобном. - Читал? - Да. Никогда не интересовался литературой подобного сорта, пока не произошло все это, - Тота указал пальцем на собственный висок. - Я начал читать все подряд, без разбора. И произведения этого жанра оказались такими успокаивающими. В них зашкаливающий уровень взаимных нежности, благодарности и приязни. Хотя способ выражения - несколько противоестественный. Тота украдкой взглянул на L, ища в его лице неодобрение, но увидел только сочувствие. Он продолжил: - Я так ясно вижу между строк эти простые желания быть понятыми, принятыми и любимыми. В них могли бы быть описаны отношения хоть между разумными треугольниками - все равно посыл остался бы тем же. - Все хотят быть любимыми, - сказал L. - И ты. - И я. Тота с нежностью взглянул на L и мягко поцеловал его, наслаждаясь "сиянием" чужих эмоций, которые он мог читать в подрагивании ресниц, в учащенном дыхании, в легком, едва заметном румянце. - Ты заставляешь меня плавиться. - Расплавленное золото ничуть не хуже самородка, - ответил L. - У тебя золотое сердце, Тота. Ты сочувствуешь даже чудовищу. - Но ты не чудовище, - прошептал Тота. - Я говорю о Кире. Тота обнял L, притянув его к себе и наслаждаясь его близостью. Он разглядывал это знакомое и одновременно незнакомое лицо - молодое, упрямое, мужественное, очаровательное. - Точно тебе говорю, Тота, про нас еще снимут фильм, где мы будем киношными красавцами. Такими большеглазыми вьюношами с пухлыми губами. И фансервис. Много фансервиса. Тота толкнул L локтем, закатив глаза: - Ты невыносим. - Зато ты - само совершенство. Тота еще раз нежно поцеловал L в щеку и задал вопрос, который мучил его несколько последних дней: - Что с тобой происходит? Ты ведешь себя так, будто Кира все еще не пойман и мы все завтра умрем. - Может быть, так оно и есть, - проговорил L. - Как ни страшен Кира, он - не сама смерть. Пособник? - L пожал плечами. - Возможно. Хотя мне кажется, что это обычный человек, случайно получивший супероружие. Вроде и хочет применить для хорошего дела, а получается кровавое месиво. - А что ты сделал бы, если бы стал таким, как он? Если бы это "супероружие", как ты его называешь, досталось тебе. - Не знаю, - пожал плечами L. - А что ты ожидал услышать? Где же обычному человеку решить, что делать с такой штукой. Соблазн его применить был бы таким сильным, что он день и ночь жег бы меня. Может быть, съехал бы с катушек и стал вторым Кирой. В таких делах нельзя полагаться только на себя. "Поэтому у меня есть Ватари", - Тота будто прочел на лице L недосказанное вслух. - Я бы разделил любую тяжесть с тобой, - сказал Тота чуть слышно, переплетя пальцы своей руки с пальцами L. - Разделишь, - спокойно ответил L.