* * *
Юнги до сих пор сомневался по поводу того, что поддаться уговорам слишком предприимчивого, нетерпеливого и до краев заряженного юношеским максимализмом Чонгука было хорошей идеей. Да, его волновала возможность того, что у Джина теперь завязывались отношения. Да, ему в какой-то момент захотелось пробить головой стену от осознания, что он, однажды не решившийся, оказался не только сопляком, но и идиотом. Да… Просто да! Но ломиться теперь в комнату к другу Джина под благовидным предлогом, который, к слову, Чонгук теперь только придумывал, сосредоточенно сопя рядом, было так себе идеей. А если представить, что друг ни сном, ни духом, где Джин?.. — Стучи. — Чонгук остановился у нужной двери, благоразумно расположившись за плечом Юнги, который повернулся к нему, изображая на лице матерное недоумение. — В смысле? Это была твоя идея! И это ты со мной чуть не подрался, лишь бы я взял тебя с собой. — Ты знаком с ним, а я нет. — Чонгук скрестил на груди руки, своей брутальной татуировкой явно пытаясь оказать на Юнги психологическое давление. — Вот и познакомишься. — Юнги улыбнулся, собравшись сделать шаг в сторону, но Чонгук своими сильными, а лучше бы он качал мозги, руками легко вернул его на место. — Не балуйся. И он тут же постучал, оставив Юнги одного на линии огня. — Привет, Чимин. — И Юнги оставалось изображать теперь из себя дурачка, беспечно улыбаясь, глядя на недоумевающего шатена, который привычным движением зачесал от лица волосы. Влажные. Наверное, он только из душа. — А Джин не у тебя? — Привет, Юнги. — Чимин улыбнулся, чуть шире открыв дверь, как будто собираясь Юнги впустить, а потом Юнги увидел чуть позади полуобнаженного молодого человека и сам сделал шаг назад, позволяя Чимину тщательнее прикрыть дверь, закрыв собой просвет, хотя легче было бы просто выйти. — Вы хотите с ним подраться? Он теперь с любопытством смотрел на Чонгука, в большей степени уделяя внимание его телу и нательной живописи, пока Чонгук успел смутиться, побороться с собственным стеснением в рукопашную, затем победно протянув татуированную, чтобы быть убедительнее, руку для приветствия. — Чон Чонгук. — Приятно. Пак Чимин. — Молодой человек почти бесцеремонно разглядывал Чонгука, который продолжал смущаться, так и не научившись справляться с чужим умением флиртовать одним лишь только своим присутствием. Он вообще избегал таких людей, которые одним только взглядом и ленивым выдохом могли приковать к себе внимание. А тот, что стоял перед ним, явно был таким. — Так зачем баскетболистам Джин? — Чим, просто скажи — видел ты его или нет. — Юнги явно спокойнее переносил взгляд Чимина, чему Чонгук мог только позавидовать. — Мне казалось, вы достаточно близки. — Чимин пожал плечами, затем вновь бросив любопытный взгляд на Чонгука. — Это твоя охрана? — Я будущий парень Джина. — Прекрасный повод прекратить смущаться, гордо задрав голову. Лучше выглядеть дурачком, чем смущенным татуированным качком. Хотя, он на качка до сих пор не был похож. Недокачком. Юнги не стал поворачиваться, вместо этого сочувственно улыбаясь Чимину, который медленно качал головой, так же медленно переведя взгляд на Юнги. — Мальчик плохо принимает, мяч часто попадает в голову, а не руки… Поэтому он такой искрометный. — В любом случае, я Джина не видел. Написал ему, когда вернулся, сегодня после обеда, но ответа не получил. Учится, наверное. — Чимин пожал плечами. — Так что, если найдете его первыми, скажите, что у него больше нет лучшего друга. Все-таки полтора месяца не виделись. Чимин поджал губы, а Юнги поджал извилины, соображая теперь, в каком направлении соображать дальше. — Спасибо, Чим. Приятно было повидаться. — Юнги чуть кривовато улыбнулся. — Не против, если я как-нибудь зайду к вам? — Чимин заговорщицки прищурился, дернув бровями, заставив Чонгука вновь покраснеть, хотя это мимическое преступление было направлено не против него. — Ты знаешь, я всегда рад. — Юнги на этот раз улыбнулся расслабленнее, затем указав на Чонгука. — Правда, теперь с нами живет вот этот. — Этот меня не остановит от того, чтобы подружиться с ним. — Чимин улыбнулся неожиданно самодовольно и весьма забавно, затем положив руку Юнги на плечо, успев с игривым любопытством зыркнуть на Чонгука, который выпятил грудь, всем видом демонстрируя, что он не просто этот. — Только найдите Джина. — Извини, что побеспокоили. — Юнги сделал шаг назад, впечатавшись в грудь Чонгука, которому только предстояло прийти в себя. И Юнги не подал вида, но очень уверенно наступил Чонгуку на ногу, побуждая отступить. — Приятного вечера. — Взаимно, парни. Чимин проводил баскетбольную пару взглядом, заметив, что Юнги что-то выговаривал своему юному и смущенному партнеру по команде, а затем вернулся в комнату. — Я только что говорил с твоим будущим парнем. — Чимин встал напротив своей кровати, на которой, как у себя дома, но с позволения, развалился Джин, всё это время находясь в надежном укрытии от посторонних глаз. — Ты знал об этом? А ты, Хан? Успел разглядеть? Молодой человек, который до этого светил голым торсом, теперь, мечтательно улыбаясь, застегивал рюкзак, выпрямившись и быстро натянув футболку. — Только Мина. Годы идут, а он все такая же звезда баскетбола… — Это было сказано без намека на сарказм, и Хан на этот раз улыбнулся ностальгически. — Второго не разглядел. Кто из них твой будущий? — В идеале, оба. Но у них теперь соревнование за мое сердце, так что… — Джин пожал плечами. — Я жду финальный зачет. — Ты поэтому сбежал? — Хан обувался, пытаясь поддерживать со своим собеседником зрительный контакт. — Надеешься, что они переключатся друг на друга? — Ох, это настолько длинная история, что тебе не захочется ее слушать. — Джин закатил глаза, пока Хан, оперативно закончив и самодовольно улыбаясь, поднялся. — Мы не настолько близки с тобой, поэтому ты не собираешься откровенничать и теперь просто ждешь момента, когда я свалю. — Молодой человек ловко навесил рюкзак на широкие плечи, пока Джин смотрел на него с недоумением, а, может, даже удивлением. — Знаешь, после этого захотелось с тобой сблизиться… — Я подумаю об этом. — Хан тепло улыбнулся, затем направившись к двери, где его уже ждал Чимин. — Дженни привет. Когда вернешься? — Если повезет, среди недели. Ее родители в отпуске, квартира свободна и… В общем, ты понял. — Хан многозначительно посмотрел на Чимина, который игриво подмигнул ему, так, как будто понял даже больше. — Хорошего вечера. — И тебе. — Джин быстро поднялся, протянув Хану руку. — Спасибо, что разрешил полежать на своей кровати. — В любое время. Даже если на ней уже буду лежать я. — Хан невозмутимо поднял брови, затем широко улыбнувшись, уже схватившись за руку Чимина, который притянул его к своему плечу. — Всё, пошел. Он вышел, закрыв за собой дверь, и Джин вернулся на то место, что занимал до этого. — И как ты докатился до жизни такой? — Чимин облокотился на свой стол, скрестив на груди руки. — Или сначала откроем пиво? — Ты, кстати, был у врача? — Джин принял сидячее положение, но в его голосе и позе, несмотря на то, что она больше не была такой непринужденной, как хотелось бы, все же не было беспокойства или тревоги, и это Чимина также успокоило. — Спрашиваю только потому, что ты сам об этом говорил. — Был. И дядя врач меня уверил, что для развития алкоголизма одного бухающего отца мало. Мы с ним поговорили за жизнь, я рассказал, что оба мои деда ни разу за свою жизнь не спились и вроде не собираются… Короче, добрый доктор сказал, что одно то, что я пекусь о своем будущем, говорит в пользу того, что я не стану алкоголиком. — Чимин улыбнулся, затем потянувшись к ящику стола, достав блокнот и протянув его Джину. — Это для собственного успокоения. Дневник принятия горячительных. Похоже на детскую анкету, но вещь реально полезная. Джин с интересом рассматривал таблицы, графики и даже накарябанные фломастерами эмодзи, которые располагались в графе настроение после распития, затем подняв на друга взгляд, полный гордости. — Не смотри на меня так — это не подвиг. — Чимин почти силой выдернул у Джина блокнот. — Просто не хочу, чтобы те, кто знают мою историю, смотрели на меня криво каждый раз, когда я предложу пропустить по стаканчику. А остальным знать незачем. — Вот тут я согласен. — Джин кивнул, поднявшись. — Но всё равно я слежу за тобой. — Ты меня и споил первый раз. — Чимин многозначительно улыбался, прихватив Джина, который уже взял его за плечи, за талию. — А потом спас. — Ой. — Джин картинно закатил глаза, драматично коснувшись тремя пальцами лба, закатанные глаза для пущей верности прикрыв. — Кто кого спас, господин Пак. Но не будем терять время. — Вот именно так я и докатился до жизни такой. — Джин сидел на стуле, закинув ноги на подоконник, пока Чимин расположился рядом, приняв идентичное положение в пространстве, напротив открытого окна. — Мальчики меряются письками, и по условию конкурса, одна из писек должна оказаться в моих руках. Тот собственно и победит. А проигравший останется с собственной писькой в руке. Правила очень просты. — Джин сделал большой, пока еще прохлаждающий глоток. — Хочешь поучаствовать? — Как Юнги на это пошел? — Чимин ухмыльнулся. — Мне всегда казалось, что он даже не взрослый, а старый, а здесь… — В каждом взрослом дяденьке прячется маленький мальчик, а в случае Юнги, мальчик прятался очень тщательно. — Джин улыбнулся и замолк. — А второй? — Чимин теперь был так сосредоточен, как будто собирал сведения, которые затем, налепив на пробковую доску, собирался анализировать, обтягивая красными нитками. — А второй просто мальчик. — На этот раз Джин улыбнулся с теплом. — Который хочет казаться взрослым дяденькой. И в этом его главное очарование. Видел бы ты его глаза, когда он удивляется, восхищается или просто засмотрится… — На тебя. — Чимин поднял алюминиевую банку, поднеся ее к Джину, который повторил его движение. — За тебя. — И ты уверен, что они оба, и Юнги, и Чонгук, проявляют к тебе внимание только потому, что хотят определить, кто из них круче? — Я слышал это своими ушами, Чим. — Джин запрокинул голову, затем одним глотком допил пиво, отставил банку и вытянул над головой руки, потягиваясь. — Но это к лучшему, потому что если бы всё было взаправду, я бы очень мучился и так и не смог бы выбрать. — А если бы ты до этого определился с Юнги, этот выбор бы не встал. Между тобой и… — Ай, это дела давно минувших дней. Юнги это тот кот, который гуляет сам по себе, и если он не захочет о тебя потереться и влезть на коленки, самостоятельно решив его поласкать, ты лишь заработаешь инфаркт и расцарапанную рожу. Мне с ним просто, но он сложный. — Ну, ты тоже, знаешь ли, не детская книжка с картинками. — Чимин ухмыльнулся. — Я только недавно смог его приучить к тому, чтобы он не шипел, когда я кладу ему голову на плечо. Знаешь, как он раньше напрягался? Я прям чувствовал, как он каменеет и перестает дышать, но никогда не поднимал голову. — Почему? Бесстрашный? — Чимин тоже закончил с пивом, резко вскочив, когда понял, что забыл приготовленные заранее соленые снеки. — Мне это нужно. Потому что Юнги близок мне. — Джин потянулся к широкой тарелке, на которую Чимин просто свалил всё вкусное. Как делал всегда. Всегда, пока Джин его знал, как всегда дождавшись, когда Чимин первым запустит туда руку. — Не хочу, чтобы между нами была слишком большая дистанция. Да и это приятно. Даже для такого отъявленного социопата как я. Чимин резко прервал раскопки, посмотрев на Джина с осуждением и уже подготовленным внутренними присяжными приговором. А когда Джин попытался произвести впечатление социопата, насупившись и надув губы, при этом низко опустив подбородок, пытаясь прижать к его к груди, Чимин звонко рассмеялся, запрокинув голову, не справившись с управлением стула, слишком резко оставив его на двух ножках. И теперь пришла пора Джина смеяться, когда Чимин начал в воздухе мельтешить своими маленькими ручками, пытаясь спасти положение, которое спас Джин, вовремя, после того как поумилялся, успевший прихватить спинку стула и вернуть его в устойчивое положение. — Это знак, Джинни. Правда, пока не придумал, какой. — Чимин, испытав стресс, тут же взял с тарелки пригоршню орехов, затем направившись к ждущему их пиву. — Расскажи мне свой план. — У меня нет плана — чистая импровизация. Действую от противного. Моя главная задача — чтобы каждый из них считал себя победителем. А для этого… — Джин улыбнулся Чимину, который открыл для него пиво, сосредоточенно дуя щеки в ожидании подробностей. — Мне нужно дозировать внимание. — Флиртовать согласно составленному расписанию. — Чимин вновь занял свое место, только на этот раз отставил стол от подоконника чуть подальше, чтобы было меньше возможности и соблазна покачаться. — Хочу посмотреть, как ты флиртуешь с Юнги. Потому что второй сам тебя зафлиртует, судя по всему. — Чонгук... сладкий. — Джин самодовольно улыбнулся. — Прям вот… Слов нет. Плитка молочного шоколада. Тот самый тип, который громкий снаружи, а внутри ласково и стыдливо нашептывающий. Хотя… — Джин потерял в мечтательной улыбке. — Может я ошибаюсь. Нужно спровоцировать его как следует, потому что прижимая его к разделочной доске, я ничего не понял. Кроме того, что мог постоять так еще. — А если он влюбится? — А если я? — Джин повернулся к Чимину, который только закатил глаза. — А если в обоих? При том, что с Юнги я уже был на пути. И до сих пор не могу понять, что между нами. — Один любит и молчит, другой любит и молчит, и оба они — зрелые, самодостаточные долбоебы, попавшие в паутину судьбы, капкан злого рока, ловушку суровой реальности и очередь в кафетерии на втором этаже, куда не продраться, когда бы ты ни пришел. — Чимин озвучил это как остросюжетный боевик, и Джину оставалось только душить улыбку, приложившись к аллюминевой банке губами. — Его пухлые губы ласкают пиво, а могли бы вознести кое-кого на седьмое небо, где пухлозадые ангелочки сладкоголосо поют о любви, а… — Чим, харе. — Джин давился пивом и смехом, пока Чимин, с упорством и профессионализмом телевизионного диктора, объявляющего курсы валют, вещал, резко прервавшись. — Слушай… — Чимин приблизился к Джину, и Джин сразу оценил, насколько хитро и многозначительно сузились его всегда хитрые узкие глаза. — Бери обоих. Один раз живем, и когда, как не в студенческой общаге, мутить любовь на троих. — А это идея... — Джин задумчиво смотрел перед собой, то и дело прикладываясь к пиву. — Вот и я о том! Будем честными — они оба красавчики. Один — темпераментный холод, другой… — Чимин закатил глаза, пытаясь найти продолжение мысли на внутренней поверхности черепной коробки. — Тоже темпераментный холод, но мягко трогающий щечки румянцем, а не пробирающий до костей… — И трахаться с двумя в два раза приятнее, чем с одним. Только мне в этот гарем нужен будет евнух, чтобы всё как у людей. Поможешь? — Джин невозмутимо повернулся к Чимину, который уже профессионально быстро разгадал его сарказм. — Это охуенно тупая идея, Чим. — Ну, конечно, а играть с ними в их песочнице, просто ожидая момент, когда можно будет накормить обоих песком — дохуя умно, Джин. — Чимин улыбнулся. — А я ведь просто хочу найти человека, которому расскажу свою историю, и он такой Ох, помотало тебя, братан, а потом просто обнимет за душу и не отпустит. Без жалости, даже без сентиментального сочувствия — наелся. — Джин повернулся к Чимину. — Я многого прошу? Чимин поднялся, побуждая подняться и Джина, который запыхтел, но встал. — Ох, Джинни, помотало тебя… И руки крепко сцепились у Джина на талии, пока Чимин прижался щекой к его плечу, затем уткнувшись в него лбом, усилив хватку, в какой-то момент начав играть со своим другом в тюбик, пытаясь выдавить из него все плохие воспоминания. А потом… — Нет. — Джин улыбался, взяв руки Чимина в свои ладони, которые сцепил уже у него за спиной. — Ну пожалуйста… — Чимин поднял голову, пока Джин старался не смеяться. — Это не решит проблему, Чим. — Вместо смеха, Джин улыбался с нескрываемым обожанием. — У меня темперамент и отсутствие свободного времени. — Чимин дулся, пытаясь своими надутыми от досады губами присосаться к шее Джина, который знал все его уловки и ловко их присекал. — Тебя выгнали с проекта и тем самым освободили место для личной жизни. — Он отстранил от себя друга на безопасное для его члена расстояние, усадив на стул. — Будешь теперь чаще смотреть по сторонам. — У меня завышенные требования. — Чимин гордо поднял голову, гордо эффектно запустив в свои пушистые светло-каштановые волосы пальцы, которые затем сжал, обратив на Джина полный мольбы взгляд. — Ну пожалуйста. Ну один раз. Джину оставалось только засмеяться, вновь протягивая Чимину пиво, чтобы тот смог запить свое разочарование и несбывшиеся ожидания. — Чим, ты выбирай. Либо завышенные требования, либо темперамент. — Джин снисходительно улыбался, затем придвинувшись ближе к Чимину, который не ожидал такую резкую смену настроения, с игривой на достойную обсуждения глобальных проблем человечества. — Расскажи мне лучше о съемках и почему тебя так быстро освободили. Вопреки ожиданиям, Чимин многозначительно улыбнулся. — Освободили и дали рекламный контракт, который я на днях подпишу. Линия молодежной одежды. С легкостью покрою все расходы, связанные с обучением и общагой. — Теперь мне точно нужны подробности.* * *
— Бом, скажи. Я тебя когда-то обидел, да? — Юнги стоял напротив друга, в руках которого был лаконичный черный планшет с налепленным на него бланком. Стопкой бланков, которые он подготовил, чтобы раздать команде. — Юнги, на носу первая игра, и теперь самое время проверить физическую подготовку. Силу и выносливость. Стандартная процедура, как бы хорош ты ни был. — Кибом поднял на Юнги взгляд и теплую улыбку. — Я тоже буду его проходить. Чтобы было время подтянуться. Ну и чтобы было что показать руководству, потому что на мячики, форму и всё остальное универ выделяет деньги и справедливо желает знать, что мы здесь не пиво пьем. — Так давай я встану с тобой в пару! Я не говорил тебе… — Юнги приблизился к Кибому, перейдя на заговорщицкий шепот. — Но когда в твоих красивых длинных пальцах вижу секундомер… Я готов ставить олимпийские рекорды. — Вот и отлично. — Кибом положил на плечо друга руку, чуть его сжав. — Уверен… — Нет. Бом, это серьезный вопрос. Он убьет меня. Это машина для убийств. Я трогал его пресс — он может проломить им голову. Бом, ты не можешь так поступить со мной. Отдай мне Чхве. Я старый, он в меру упитанный — мы с ним и с секундомером поладим. — Юнги перешел на агрессивно умоляющий речитатив, пока капитан лишь снисходительно улыбался, затем повернувшись в сторону и начав искать кого-то глазами. — Гук! Ты в паре с Юнги! Юнги зажмурил глаза, пытаясь проснуться, но не рискуя пока щипать себя. Страшный сон. Нормативы по физподготовке в паре с человеком, который из этих нормативов состоял. Юнги не был силен. Он мастерски просматривал площадку, точно навешивал и непринужденно принимал, забивая с трех очков, но он не был ни спринтером, ни силачом. Он не очень любил спорт, который не предполагал наличие мяча в руке. Он всегда занимался своей физподготовкой только в той мере, чтобы этого хватило для рывка к корзине. Он не был настолько выносливым, чтобы не только отжиматься и качаться под секундомер, но и выносить самодовольное ехидство Чон Чонгука. Это было слишком. — Так. — Бом свистнул, привлекая внимание всех собравшихся в зале баскетболистов в количестве девяти штук. — Разбиваемся по парам и вдоль боковой разметки. Начинаем с интервального бега, до мяча, рывок и обратно, десять раз и смена. Затем по минуте пресс, отжимания от пола, скамьи, перекладина, потом отдых. И пока кто-то отдыхает, двое занимаются с резинкой, и пошире приставные! На резинке отдохнули — скакалка, десять мячей с двухочковой, пробежка в парах с ускорением и на перегонки. — Бом смотрел на свой планшет, на котором до этого тщательно делал пометки. — Выдаю пять секундомеров — всё как по часам. Выдаю табели с простыми карандашами — заполнять честно, но если за минуту будет меньше тридцати прямых скручиваний, с позором выгоню. Всем понятно? — Кибом расправил плечи, оглядев команду, которая согласно кивала. Кроме Юнги — он собирался заплакать, видя, как теперь Чонгук прямо на его до сих пор умоляющих Бома глазах наполнялся язвительной самоуверенностью. А ведь у Юнги даже не было шанса выиграть. С мячом на паркете — да. А вот со скакалкой… Раздался свисток, и все рассосредоточились по залу так, чтобы не мешать другу в установке олимпийских рекордов. Интервальный бег Юнги зачастую удавался, и он был мастером рывка с места. Правда, когда ты повторял это без мяча и десять раз подряд, сердце переставало воспринимать это как игру, превращая в тяжелую нагрузку. Юнги пытался справиться с дыханием, пока Чонгук лишь немного покраснел. Благо, он был лишь сосредоточен и не выказывал пока никакого желания Юнги поддеть. До определенного момента… — Мне задрать майку? — Он уложился на пол, пока Юнги опустился коленями на его стопы, придавливая к полу. — Хочешь посмотреть? — А ты хочешь показать? — Юнги улыбался в ответ, и Чонгук завел руки за голову, как будто теперь собирался отдохнуть. — Сорок пять. Можешь засекать. Юнги включил секундомер, на который решил смотреть, пока Чонгук профессионально пыхтя на скручивании, вышибая из себя воздух сильным сокращением мышц пресса, творил чудеса. Казалось, ему это ничего не стоило, пока Юнги оценивал, что так непринужденно ему достанутся только первые двадцать подъемов. Следующие десять — через боль. Остальные — на морально-волевых. Чонгук в этом плане восхищал. Юнги не смотрел прямо, но прекрасно отслеживал каждый раз, когда голова и строго заведенные за нее руки оказывались на верху. Он даже был красивым в этот момент. Не взмыленным, потным, всем видом просящим о смерти, как Юнги, а красивым. Как бывают мужчины на рекламах спортивной одежды или спортивных услуг. — Твоя очередь. — Чонгук ловко поднялся, пока Юнги записывал его результат. И думал о том, что он обязательно отомстит Бому тогда, когда тот не будет ожидать. А пока он закрыл глаза, максимально удобно устроившись на спине, следя за тем, чтобы поясница была прижата к полу, чтобы ее не надорвать. Таз немного на себя… Непринужденно ему дались только первые десять раз, потому что он с разбегу взял слишком подходящий только Чонгуку темп. Потом было сразу тяжело, но темп он не сбавил, уже чувствуя, как на завтра не сможет дышать. Слишком давно не скручивался. — Еще пять. Юнги остановился у коленей, все еще не открывая глаза, чувствуя, как лоб пульсировал, отдавая что-то в виски. Он не стал возвращаться на исходную, положив руки на колени и низко опустил голову. Открыл глаза, но светлее не стало, пока по спине полилась холодная вода, а ноги как будто начали неметь. — Юнги, я понимаю, что ты уже ветеран и пенсионер, но… — Чонгук вписывал результат на бумажку. — Юнги, ну вставай! Он стоял, смотря на все еще не шелохнувшегося Юнги снисходительно, уже придумывая шутки по поводу его пресса, блеклого результата и очень яркого эго, но Юнги продолжал сохранять неподвижность. — Юнгиииии. — Чонгук опустился перед ним на колени, аккуратно взяв за подбородок, чтобы поднять голову. Никакого сопротивления — только синие губы и серая кожа. И никакой паники — Чонгук прекрасно знал, что делать, мягко опрокинув Юнги на спину и схватив его за ноги, которые тут же поднял, чтобы кровь смогла вернуться к его голове. И было не до шуток. И если бы Чонгук не знал, что это просто резкое падение давления, с непривычки он бы подумал, что Юнги при смерти. И на этой мысли, заметив, что на и без того всегда бледное лицо Юнги возвращалась жизнь, Чонгук опустил его ноги, взяв бутылку воды, и аккуратно, чтобы не залить в глаза, с помощью пальцев, стал разбрыгзивать воду на его лицо, затем подняв за плечи. — Эй, Юнги. Попей. Станет лучше. Юнги неуверенно открыл глаза, мелко дрожащей рукой взяв бутылку, поднеся ее к губам. Перестало мутить, голова почти пришла в статическое положение, и как только в него проникла живительная влага, стало проще дышать. — Как ты? Кажется, Чонгук на самом деле переживал, пусть и выглядел спокойно. — Отрубился? — Юнги пришлось откашляться, чтобы перестать звучать как вымирающий вид. Переоценивших себя баскетболистов. — Не успел. — Чонгук улыбнулся, с облегчением видя, как розовели мертвенно бледные щеки. — Просто давление упало. Никто из ребят ничего не заметил. — Но ты будешь мне теперь это припоминать каждый раз. — Юнги закатил глаза, увереннее припав к бутылке воды. Чонгук смотрел на него прямо и не моргая, затем как-то странно улыбнувшись. — Конечно. Рассказал бы мамонтам, которые помнили тебя еще ребенком, но они вымерли. — Чонгук пожал плечами, затем подав Юнги руку. — Пошли, скажем Кибому, что ты не форме. Будешь только за мной записывать. Тебе бы сейчас хорошо выпить горячий сладкий чай… — Чонгук задумался, всучив Юнги листок и оглядевшись. — Только не говори, что ты будешь меня лечить. Я не поверю. — Юнги смотрел на Чонгука с таким подозрением, как будто всерьез ждал, что тот захочет его отравить, а не исцелить. — И не подумаю. Дома чай попьешь. — Чонгук однако надул губы, направившись к одной из скамеек. — Надеюсь, хотя бы писать ты сможешь без риска упасть в обморок. Только почему это звучало так, как будто Чонгук обиделся? — Гук, спасибо. — Юнги понял всё с первого раза. — Что смог привести меня в чувство. — Не за что. — Губы до сих пор дулись, пока их хозяин уже принял стойку на руках, вытянувшись в струну. Так красиво и точно, что хотелось засмотреться. — Считай. И почему Юнги раньше не обращал внимание на то, как это… Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…* * *
Вечер, после того, как они вернулись с тренировки, прошел слишком продуктивно и спокойно. Они удивительно единогласно, в священный вечер пятницы решили посвятить время учебе, сопя над ноутбуками, обложившись книгами, чашками, а кое-кто — стаканчиками с лапшой, на что Юнги закрыл глаза, довольствуясь тем, что открытое окно вполне подчищало за Чонгуком следы его гастрономических преступлений против собственной системы пищеварения. К завтраку они не приступили, находясь в не сознаваемом, но все равно отчетливом ожидании Джина. И если Чонгуку, возможно, в большей степени было любопытно, то Юнги чего-то боялся. Или опасался. Или просто не хотел услышать или увидеть... Или просто не хотел лишний раз упираться в собственную беспомощность во всем, что касалось романтики. Настоящей. Когда к другому человеку тянутся не только руки и член. Момент, когда дверь после интеллигентного стука открылась, наступил внезапно. И на пороге сразу возник Джин, немного помятый, но жутко довольный, о чем свидетельствовала рассеянная улыбка на его лице. Как мартовский кот, улизнувший с хозяйского подоконника прямо в объятия гормональной любви, по дороге успев откушать рыбьих голов. Отвратительно. — Ну, как всё прошло? — Чонгук поднялся, до этого с телефоном наперевес приняв горизонтальное положение. — Посмотри на его лицо, Гук, и прочитай по нему. — Юнги сидел напротив компьютера, к которому отвернулся лишь мгновение после того, как сам всё понял и прочитал. — Потому что это бестактный вопрос, который господину Киму не понравится и уменьшит твои шансы на получение его внимания. — Вы нашли общий язык? — Джин прошел к кровати, поставив на тумбочку бутылку воды, которую прихватил с собой, на самом деле опасаясь, что по дороге умрет от жажды. — Или тебя просто кто-то покусал, пока меня не было? Я готов за тебя мстить. Юнги закономерно не ответил, пока Джин повернулся в сторону Чонгука. — Всё прошло замечательно. Спасибо, что поинтересовался. — Джин весьма блаженно улыбнулся, затем откинувшись на спину и заведя руки за голову. — Не скажу, что я влюблен, но… — Значит, всё прошло не так уж и замечательно. — Юнги злорадно ухмыльнулся, а затем весьма демонстративно надел наушники, забросив на стол босые ноги, до этого подложив за спину подушку. Он теперь всем видом демонстрировал то, что ему неинтересно. И то, что ему было все равно, что теперь Джин смотрел на него с… любопытством. — Гук, вы ругались? — Джин повернулся к Чонгуку, который явно был настроен лояльнее. — Нет. — Чонгук отрицательно качнул головой. — Составишь мне компанию за завтраком? — Джин очаровательно улыбнулся, пока Чонгук в счастливой готовности, успев прислушаться к недовольному урчанию живота, кивнул. — А мне не предложишь? А вот теперь Джин направил в сторону Юнги до края удивленный взгляд, заметив, что тот теперь закусывал большим пальцем, как будто на самом деле был голоден. И раздражен. А почему? — Нет, Юнги. Ты своим тоном испортишь мне аппетит. Прежде чем приняться за дело, нужно прощупать границы. Подобраться к ним максимально близко, чтобы затем иметь представление о том, что может быть, если их переступить. Джин уже развернул слишком масштабную деятельность, на два фронта, значит в его случае вопрос границ был актуален как никогда. Но помимо тактик и стратегий, Джин думал о том, как именно и как приятно будет обратно получать себе расположение господина Мина… А также о том, как приятно и полезно будет провести время с Чонгуком. Чтобы прощупать его. И его границы. В счет их радостного и наполненного взаимопониманием и уважением добрососедского будущего. И только. Разумеется.