* * *
— Ты взял сумеречный горн? — Девушка с длинными черными косичками, которые она то и дело теребила под партой, низко к ней пригнувшись и изображая бурную писательскую деятельность, повернулась к Джину, который занимался ровно тем же. — Джен, я похож на миллионера? — Джин ухмыльнулся, на мгновение распрямившись и размяв шею. Как раз в тот момент, когда преподаватель за кафедрой отвернулся к экрану. — Ты выбил Малика! И не говори мне, что тебе просто повезло! Там вероятность меньше десятой процента! И даже если тебе повезло — ты прилично слился. — Джен звонко шипела, пытаясь быть тихой, при этом выглядывая из-под своих круглых очков, пока Джин ухмылялся. — Да, я завидую. И да, я жду, когда ты пригласишь меня в кооп и покажешь его во всей красе. — Я не играл уже несколько дней. — Джин вздохнул, затем перейдя на тихий и вкрадчивый речитатив. — У меня мобы сильные, и боюсь, что без горна или хотя бы трех книг Малик меня разочарует. — А ты его не качал? — Девушка чуть ближе придвинулась к Джину, чтобы говорить еще тише. — Ты знаешь, сколько на него нужно свитков?! — Джин шепотом возмутился, но очень убедительно. — Вот и я не знаю. И узнавать… — Джин, поднимись, пожалуйста. Я хочу услышать твою версию. Джин прикрыл глаза, затем посмотрев на свою соседку, которая всем своим видом теперь транслировала виноватое сочувствие. Но Джин поднялся, пока преподаватель, который, к слову, был весьма успешным на родине автором сценариев для кино и телевидения, облокотился на кафедру на один локоть, явно приготовившись к пытке. — Моя версия… — Джин расправил плечи, чуть приподняв подбородок. Как бы тебя не унижали — ты всегда можешь сохранить лицо. Особенно, когда к унижениям еще не приступили. Хотя, не унижению, какое там… К воспитанию. — Ничем не отличается от вашей, господин Мэн. — Да что ты говоришь… — Господин Мэн широко улыбнулся, запустив в чуть не доходящие до плеч седые волосы сразу две руки, остановив пальцы за ушами, помассировав мочки. Это ритуал? Джину надо будет запомнить. — Ну, тогда мне интересно узнать идею твоего сценария. Блять. Джин слишком углубился в перипетии своего увлекательного соседства и успел позабыть о главном деле его жизни. По крайней мере, на этот семестр. — Я… — Напоминаю, что подумать над идеей вы должны были еще неделю назад, и теперь, если ты меня разочаруешь, я впишу тебе минус два балла к итоговой читке. — Господин Мэн почти доброжелательно улыбался, затем став серьезным. — Идея, Джинни. И мы вместе с тобой порассуждаем. Ты можешь сесть. Идея… Кажется, Чимин что-то говорил о примере из жизни… — Три разных человека вынуждены жить на одной жилплощади. Сначала они… Соперничают. А потом находят подход друг к другу… — ...пока Джин пытался найти максимально пространные объяснения. — Для того, чтобы зрителю интересно было следить за чьей-то дружбой без привлечения постороннего любовного интереса, нужно иметь недюжий арсенал сюжетных поворотов, который заставит смотреть, открыв рот. Это сложно даже для меня. — Господин Мэн снисходительно улыбнулся. — Об этом лучше написать книгу. А для сценария, популярного, к чему стремимся, нужна другая мотивация. — Ну, тогда они начинают с соперничества, а кончают… — Одновременно и валятся на кровать, уставшие. — Романом? На троих. Потому что если не дружба, то… Можно было бы сделать их тройняшками, трагически разлученными в детстве, но это слишком драматично. — Это слишком неожиданно ожидаемый поворот. Но… — Господин Мэн теперь как будто всерьез задумался. — То есть, сначала они все соперничают, а потом в том же составе любят друг друга? — Мы с вами понимаем друг друга с полуслова. — Джин потряс указательным пальцем, многозначительно улыбаясь и при этом весьма элегантно уйдя от ответа. Какая к черту любовь на троих?.. По аудитории прошелся смешок, который остановился на улыбающемся лице господина Мэна, чуть углубив его трудовые, прорисовавшиеся от жизненного опыта и мудрости морщины. — Так не бывает, Джинни. От соперничества к полной взаимной любви. А даже если и бывает, ты никак не уложишь это в стандартные полтора часа экранного времени, не пожертвовав логикой. Зритель может не осознавать, но он всегда почувствует подвох. — Так пусть зритель и пишет сценарий, а не несчастный Ким Сокджин. — Третий лишний. Остается соперничество за одного, но в этом случае, этот самый один, который по сути будет главным лицом, обязательно потеряется в сюжете. — Да, так не должно случиться. — Джин уверенно качал головой. — Три главных героя. — А вот теперь Джин блеснет чешуей, воспроизведя в памяти зарисованную схему трехактной структуры сценария. — В качестве побуждающего происшествия — вынужденное переселение. Несколько препятствий в виде вполне бытовых проблем, которые, как мы знаем, иногда могут довести до криминала. А потом большой поворот к... — Взаимной любви. — Господин Мэн оторвался от кафедры, начав курсировать напротив ушедшей в режим сна интерактивной доски. — Дружбе. — Джин теперь невольно представлял на месте трех главных героев себя и своих соседей, а думать относительно них без их ведома и разрешения о любви было очень даже неприлично. — Нет уж, мы заговорили о любви. Значит, берем любовь. — Господин Мэн улыбался, защелкнув вокруг ноги Джина капкан. — Оригинально и очень сомнительно. — Что, даже вы не сможете написать такое? — Джин ухмыльнулся, затем только поняв, что это было немного вызывающе. Однако, преподаватель по сценарному мастерству был не из робких. — Я не могу, а ты — сможешь, если эта идея вообще пришла в твою голову. И знаешь что, Ким Сокджин… — Господин Мэн вернулся за кафедру, взявшись за свои записи. — Если тебе удастся — сокращу твой итоговый тест на один модуль. Итого, их будет пять, а не шесть, учитывая сложность и увлекательность поставленной перед тобой задачи. Это на самом деле оригинально и даже... весьма пикантно. — Преподаватель многозначительно улыбнулся, и Джин понял, что если что случится, именно с таким лицом он будет зачитывать его некролог. — Однако, вместе с тем, если ты не справишься, я вычту из итога семестрового экзамена десять баллов. — А если я… захочу поменять идею? — Джин, которого успел пробить холодный пот, уже очень сильно сомневался насчет того, что ему это удастся. Даже если учесть настоящее. И прошлое. И теперь явно незавидное и туманное будущее. — Я уже записал тебя. Так что, идею менять поздно. Сегодня вечером я оформлю все кейсы в соответствии с вашими пожеланиями и вышлю на почту. Зато в следующий раз ты будешь меньше болтать во время объяснения. В том числе, моего. Это было фиаско. — Откуда у тебя возникла эта мысль? — Джен с удивлением и сочувствующей задумчивостью смотрела на Джина, который успел почернеть примерно так же, как вдруг наполнившееся приближающейся грозой небо за окном. — Я с ней живу. — Джин буркнул это себе под нос. А ведь он мог придумать, что сначала двое сражаются за третьего, а потом вдруг понимают, что любят друг друга. После того, как третий умирает. Трагически. Выпав из окна, после того, как слишком вдохновенно, сидя на подоконнике, пробил себе лоб от абсурдности происходящего. Нормальный сценарий. Хотя… Третий может превратиться в призрака, который продолжит жить с теми самыми двумя, которые, чисто теоретически, с помощью спиритического сеанса… Интересно, а если заставить Мэна смеяться, он сменит гнев на милость? Потому что он уже заставил Джина заплакать. Ментально. Но ведь еще не вечер...* * *
— Вот, я теперь третий лишний. — Джин потерял аппетит и сидел за столом, без энтузиазма наблюдая за Тэхеном и Чимином, которые о чем-то шушукались, закончив на том, что Чимин попытаться пропихнуть в Тэхена шарик риса, пока тот ржал. Не шарик ржал, хотя это был бы на самом деле эффектный сюжетный разворот. — О какой вообще любви можно говорить, м? Услышав это, Чимин и Тэхен как по команде посмотрели на него, изобразив одинаковое недоумение на лице. — Между нами тремя? — Тэхен удивленно поднял брови, пока Чимин свои свел к переносице, начав что-то подозревать. — А почему нет? — Джин придвинулся к столу, перейдя на заговорщицкое нашептывание. — Будем соперничать за Чимина, а потом каааааак… Полюбим все друг друга! Как вам такое, м? — Джин, я рад, что у тебя появились эротические фантазии, и ты даже не стесняешься делиться ими, но это плохой план. — Чимин покачал головой, затем вдруг многозначительно улыбнувшись. — Но я знаю двух других отчаянно влюбленных, которые смогут тебя вписать к себе третьим, если уже не… — Ой, ну хватит, Чим. Ну серьезно — мне уже не смешно! Сай обыкался, а Хи умер со смеху, наблюдая за этим. — Джин закатил глаза, пока Чимин свои округлил. — Я вообще-то про Чонгука и Юнги. — Оу… — Джин задумался, затем краем глаза заметив, как сосредоточен был Тэхен, активно впитывая и анализируя то, что услышал. — Это не то, о чем ты думаешь. Мне просто нужен сценарий, в котором трое, которые до этого не могли спокойно жить вместе, начнут спокойно любить друг друга. И от этого сценария зависит мой финальный балл. Только и всего, пФ. — Джин всплеснул руками. — И всё это из-за Пак Чимина! — У меня алиби. — Чимин поднял вверх две руки. — Но тем не менее, я встрял на паре из-за твоего совета! — Какого? — Тэхен единственный был абсолютно спокоен, и его едва заметная улыбка немного воодушевляла. — Взять за идею что-то из моей реальной жизни. А в моей реальной жизни — два соседа, которые до этого соперничали, а теперь начинают жить душа в душу. Вот на этом я и погорел, потому что Мэн… схватил меня за яйца, скрутил их и пообещал откусить. И всё только потому, что я немного поболтал, пока он вещал. Неоправданная жестокость. — Джин удрученно и весьма раздосадовано качал головой, пока Тэхен посмотрел на Чимина. — Но ведь сценарии — это художественный вымысел, если только ты не работаешь документалистом. Чего стоит… просто придумать? Если это теоретически возможно, значит, ты имеешь право это воплотить. С выдумкой. — Тэхен обнадеживающе улыбался, пока Джин на самом деле задумался. — Жанр фантастики. — Чимин кивнул, поддержав эту идею. — Романтической фантастики. О! Потом сможешь запатентовать! Да и в конце концов, это может быть просто эксперимент. Секс втроём. Допустим. — Гениальная идея, Пак Чимин. Только вот мне надо написать в мелодраматическом жанре, а не сценарий для порно. — Джин сочувственно улыбнулся. Он сочувствовал себе. Потому что в душе не понимал, с чего нужно начать, зная только, чем нужно закончить. Это как задаться целью найти клад, когда у тебя на руках нет карты. Лучше бы это было порно. Весело-задорно. — А я уверен, что ты справишься. — Тэхен смотрел на Джина так прямо, будто пытался убедить в том, что был прав. — А я не уверен, но тебе большое спасибо. Я ценю. — Джин улыбнулся с налетом легкой, но беспросветной грусти. — В конце концов, у меня много времени. Узнаю у Юнги, где раздобыть вдохновение и каааааак… Главное, до этого не выйти в окошко, потому что на кон поставлено слишком много. — Скажу Чонгуку — он привяжет тебя за ножку. — Тэхен решительно кивнул, как будто это был обреченный реализоваться план. — Или обнимет. Потому что ножку ты отвяжешь, а вот вырваться из рук Гука… Эта миссия невыполнима. — Испытал на себе? — Чимин с каким-то неуместным сомнением посмотрел на Тэхена, который с гордостью улыбнулся. — Мы с ним дружим почти с детства. Я на себе успел испытать всё. — Прям всё? — Чимин продолжал сомневаться, припомнив вдруг, как два друга были близки. Тактильно. Он тоже был так близок тактильно с Джином, с которым дружил очень давно. И у него были на Джина вполне определенные эротические планы. — Ты ревнуешь? — Тэхен очень искренне удивился, пока Чимин очень искренне возмутился своим агрессивно скукожившимся выражением лица. — Ну, просто мы с Чимином тоже давно дружим, он тоже любит обниматься, но с определенными намерениями, которыми… — Джин начал отстранено, а потом пытался сдержать улыбку, когда заметил, что возмущение Чимина теперь перекинулось на него. — Эта тема закрыта! — Значит, я в безопасности? — Джин очень серьезно смотрел на Чимина, затем рассмеявшись, пока Чимин кривлял его и корчился. — Ладно, малыши. Это всё лирика. — Джин поднялся. — Вы доели, я почти отчаялся — нам пора. Потому что часы посещения нашей комнаты не резиновые.* * *
— Па, всё в порядке! Только пожалуйста — не говори ничего маме! Я прекрасно себя чувствую! Врач сказал, что ничего серьезного, и что я в скором времени смогу встать на обе ноги. — Чонгук пытался аккуратно стянуть ногу на пол, прижимая телефон плечом к уху. — Я не маленький! И у меня прекрасные соседи. Очень хорошие, пап. Они обо мне заботятся. — Чонгук посмотрел на дверь, которая отворилась без стука. — Юнги и Джин. Да, Джин который нас кормит и Юнги, с которым я играю в баскетбол. Паааап… — Чонгук нахмурился, пока вошедший Юнги соображал, надо ли ему выйти или можно просто притаиться в шкафу, притворяясь глухонемым. — Хорошо. Нет, не нужно приезжать! Пап, я в полном порядке! А ты… Портишь мне настроение. — Чонгук надул губы. — Я не маленький. — Чонгук закатил глаза. — Не говори маме. Нет, не говори! Мне всё равно! Я не хочу, чтобы она волновалась — хватит тебя. Я сам тебе позвоню, хорошо? Буду заниматься. Да, я помню. Всё, пап, пока. Мне обедать пора. Чонгук отложил телефон, скрестив на груди руки, пока Юнги смотрел на него задумчиво. — Не мое дело, поэтому говорить не буду. И он, по давно изученному и тысячи раз примененному на практике алгоритму, стал переодеваться. — Нет, говори. — Чонгук продолжал дуться, еще не отойдя от разговора с отцом. — Родителей нельзя ругать за заботу. Потому что они, возможно, единственные, кто заботятся, потому что на самом деле волнуются, а не чтобы подмазаться. Родители и Джин. Потому что я однажды с ним чуть не подрался, когда собрался с температурой идти на пары. — Я ведь уже большой. — Решимости в голосе Гука было чуть меньше, как будто он на самом деле прислушался. — Я тоже большой. Но не отказался бы, чтобы отец позвонил мне и отчитал меня за то, что я, например, пропускаю обеды. — Юнги закончил с переодеванием, и Чонгук заметил на его лице улыбку. Немного грустную. — Но не суждено. Теперь. Можешь считать, что я тебе завидую, потому что это на самом деле так. — А… — Чонгук понимал, что они подобрались к слишком личному, а он успел понять, что Юнги очень чтил личные границы. — Умер. Здоровье подвело. И, возможно, однажды подведет меня, судя по тому, как эффектно я хлопаюсь в обмороки. — Юнги ухмыльнулся, принявшись за разбор своей сумки, которую поставил на стул. — Я… сожалею. — Услышав это, Юнги посмотрел на Чонгука, который был теперь растерян, явно сомневаясь по поводу реакции на открывшиеся подробности. А потом нахмурился. — Ты не должен так говорить. — Запрети мне. — Юнги вновь ухмыльнулся, но без злого умысла. — Только не споткнись по дороге. — Он поставил сумку сбоку от стола, вновь развернувшись к Чонгуку, но уже с серьезным выражением лица. — Как нога? — Нормально. Болит меньше. — Чонгук уверенно кивнул. — Процентов на… Десять. С Половиной. — Ясно. — Юнги уселся на кровать. — Значит, на твои руки в магазине рассчитывать не придется. — Нет, ну я могу… — Чонгук начал искать в своей голове возможности, когда в дверь постучали, а затем сразу вошли. — Больной, проснитесь! Пора принимать снотворное! — Чимин вошел первым, первым за руку поздоровавшись с Юнги, затем только направившись к Чонгуку. — Как ты, будущий парень Джина? Чимин говорил серьезно, а Чонгук начал возмущенно краснеть. — Чим, ну перестань. — Джин снисходительно улыбнулся. — Или я заставлю тебя перестать. — Или Сай заставит, я в курсе — Чимин покачал головой. — Кстати, ребята. Когда вы разыскивали Джина, он прятался под моим одеялом. Слезно попросил предоставить ему политическое убежище, чтобы вас проучить. — Чимин наблюдал теперь за тем, как Тэхен уселся рядом с кроватью Чонгука, взяв его за руку и смотря глазами, полными преданной любви. Чонгук смотрел так же, но услышав уточнение по поводу их с Юнги розысков, поднял взгляд. — Ну а что? — Джин пожал плечами. — Хорошо же получилось. — Вот ты… говнюк. — Юнги хмыкнул, пока Джин самодовольно улыбнулся. — Мы с Гуком чуть с ума не сошли. Он, разумеется, чуть отчаяннее, но… — Мы обидимся. — Чонгук нахмурился. — А я тогда расплачусь. — Джин состроил расстроенную рожицу, затем улыбнувшись. — Или приготовлю вам вкусный ужин. — Мы не обидимся. — Чонгук кивнул. — Очень болит нога? — Тэхен решил, что теперь мог поинтересоваться, и Чонгук тут же прилег, чтобы быть с ним на одном уровне. — Ага. Но душа ведь всегда болит сильнее, так что мне еще повезло. Тэхен смотрел на Чонгука серьезно, а потом звонко рассмеялся, прижав его руку к своей щеке. — Гук, а ты, оказывается, философ… Надо с тобой выпить. — Юнги улыбался, уже отмахиваясь от Джина, который пытался заслужить его прощение, догадываясь о том, что Юнги не купится на один только ужин. — Убери свои руки! Юнги так забавно отбивался, что даже Чимин, хотя его легче всего было растрогать, улыбался. — Ну коооотик… Пока у Гука есть компания, пойдем сгоняем в магазин и пополним запасы продовольствия. Я куплю тебе молочка… — Джин теперь присел рядом с Юнги на стол, положив ему голову на плечо, носом уткнувшись за ухо, теперь старательно вдыхая и выдыхая, чтобы… Юнги заулыбался, дернувшись. От щекотки. — Ой! — Чонгук тут же поднялся. — Папа сказал, чтобы мы покупали продукты с моей карты и ни в чем себе не отказывали. Вы… — Чонгук чуть смутился. — Вы не отказывали, потому что папа очень благодарен… за меня. — Ну как бы мы тебя бросили, Гук. — Джин закатил глаза, затем хитро улыбнувшись. — Но папе твоему спасибо. И раз уж мы можем сильно не экономить — закажем доставку. И раз уж Чонгук угощает, ему выбирать ассортимент. Джин пошел к своему телефону, затем остановившись в задумчивости. — Ребят, как-то негостеприимно получается. Чем вас угостить? — Джин все в той же задумчивости смотрел главным образом на Тэхена, который повернулся к нему. — Чимина пиздюлями, это ясно, а вот чего бы ты хотел, Тэ? — Ну, ты договорился. — Чимин решительно встал, картинно закатывая рукава, пока Джин, все еще ожидая ответа от Тэхена, начал невозмутимо пятиться к двери. А затем он за ней скрылся, успев захлопнуть ее прямо перед лицом Чимина, успев позвать на помощь. Но Чимина было не остановить, и спустя минуту в коридоре раздался уже его смех. — Гук. Я беру свои слова обратно — ты не маленький. — Юнги качал головой, при этом улыбаясь.* * *
— Почему ты молчишь? — Тэхен смотрел на Чимина, который уже морально приготовился с ним проститься, теребя в руках ключи от комнаты, но пока не решаясь войти, встав чуть поодаль от двери, чтобы никому не мешать. — Это актерство? — Чимин с сомнением поднял глаза, заметив, что Тэхен искренне теперь удивился. — У тебя разгон от душки-хохотушки до альфача превышает скорость света. Значит, в чем-то из этого ты притворяешься. В чем? — Альфача? — Тэхен в сомнении сузил глаза, поджав губы. — Ты смотришь так, что хочется стянуть с себя штаны. Или с тебя, один хер. Говоришь низко, глубоко, как будто обмазывая каждое свое слово взбитыми сливками, настолько это хорошо ощущается. А ведь до этого дурачился и гоготал, буквально пять минут назад. — Я был в обществе друзей, а теперь я в обществе парня. Своего. — Тэхен продолжал недоумевать, пока Чимин закатил глаза. — Ой, знаю я вас, красавчиков. По тебе небось весь поток глотает слезы, а ты мне говоришь такое. Так вот знай — на меня это не действует. Твой парень, не твой парень. Можешь называть меня хоть Ваше Величество — раньше того, как мне не захочется, я не окажусь в твоей постели. — Чимин скрестил на груди руки, до этого поправив на плече сумку, которую еще раньше отказался дать Тэхену… поносить. — Я тоже знаю вас, красавчиков. И видел, как ты двигаешься и насколько раскованно держишься. Может, это мне нужно переживать за свою честь? Может, я называю тебя своим парнем, чтобы ты не переметнулся? Или потому, что это судьба? — Тэхен говорил вкрадчиво и гипнотизировал. Особенно своими карими глазами и длинными ресницами. И Чимин от греха подальше увел свой взгляд, не забыв скривиться, будто услышал нелепицу или съел лимон. — Судьба? Ну, точно. Этот аргумент посильнее того, что я твой парень, при том, что мы толком… Ничего толком не делали. — Помнишь, когда я засмотрелся на тебя, а потом получил мячом по голове? Вот это был знак. — Тэхен сделал шаг навстречу Чимину, пока Чимин, непонятно почему, сделал шаг назад. — А вот то, что мы ничего толком не делали, вообще не аргумент. Парой становятся не потому, что толком что-то делают, а потому что нравятся друг другу. — Мы взрослые люди, Тэ, и одного нравится уже недостаточно. — Чимин поджал губы. — Это поэтому ты теперь перестраховываешься? — Тэхен улыбнулся, и Чимин прямо посмотрел на него. — Потому что ты взрослый человек. Обвиняешь меня в том, что я играю, хотя преспокойно сидел у меня на коленках, и тебя не волновало то, что я актер, и красавчик, и звезда потока и бла-бла-бла. — У тебя удобные колени. — Чимин пожал плечами. — Вот если бы я сидел на коленях перед тобой — вот это был бы другой разговор. — Я помню, что ты воздерживаешься. — И вновь Тэхен улыбнулся. В этой улыбке не было желания обидеть или подколоть, но Чимина было не остановить, когда в ход шли его больные мозоли. — И продолжу воздерживаться, даже если зубы будет сводить, понял? — Он нахмурился, но Тэхен вновь сделал шаг к нему, а Чимин, ебаный случай, отступил, почти прижавшись к стене. Что это вообще такое?! — И не нужно здесь… — Что мы должны сделать толком, чтобы ты перестал сомневаться в искренности моих намерений? — Тэхен выставил руку рядом с его головой, и это был запрещенный прием, потому что Чимин слишком часто видел такое в фильмах, чтобы однажды не захотеть так же. Но он был кремень. Чуть потекший в собственные трусы, но все-таки несгибаемый. — Можешь спросить у Гука. Он тебе расскажет о том, как я веду себя, если влюблен. — Теперь ты еще и влюблен. — Чимин не мог не хмыкнуть, выставив перед собой, насколько это было возможно, пальцы, уперевшись ими Тэхену в грудь и начав их загибать. — Мы пара, я твоя судьба и ты в меня влюблен. Вот это комбо. — И ты влюблен. — Тэхен улыбнулся немного… опасно, затем взяв ладошку Чимина своими огромными красивыми пальцами, поднеся к губам. Это тоже был запрещенный прием, потому что все знали, что нет ничего более интимного, чем когда тебе целуют руки. — Хочешь, я тебе это докажу? Нет, ну что возомнил о себе, а? — Что ты о себе возомнил, а? — Чимин нахмурился, а потом… вытек из собственных трусов, окончательно размазавшись по асфальту. Он очень давно не целовался. С Джином целоваться было как-то тупо, потому что они просто помогали друг другу, без чувств и далеко идущих планов, а с кем-то… Казалось, что ласковый язык, оказавшийся между его губ, теперь ворочал его мозги, настолько кружилась голова. Возможно, это была гипергликемическая кома, потому что это было слишком сладко. Тэхен аккуратно подсунул руку под его шею, пальцами обхватив затылок, чтобы сильнее прижать к себе его пухлые губы. Так сладко не было никогда… Чимин двумя руками, как в спасательный круг, вцепился в бедра Тэхена, пока Тэхен второй рукой, остановившимися на шее пальцами не повернул его голову. Ооох… Медленно, с чувством, как будто в замедленной съемке… Как будто в замедленной съемке Чимин забыл о своем характере, прильнув к Тэхену. Да к черту вообще! — Тебе нужно было с этого начать. — Чимин отказывался открывать глаза. Отказывался отпускать. Отказывался понимать, что поцелуй прервался. — Честно сказать, я немного боялся. Что ты станешь отбиваться. Чимин все-таки открыл глаза, с сомнением смотря на Тэхена, который теперь своими этими совершенными пальцами, которые очень захотелось засунуть в рот, ласково поддерживал его голову на шее. Чтобы не покатилась. — А теперь вижу, что ты становишься мягким пельмешком, стоит только чуть-чуть надавить в нужном месте. — Я становлюсь твоим парнем, а не пельменем. — Чимин невозмутимо поднял брови, и Тэхен улыбнулся так, как улыбался с друзьями. Или был совершенно доволен жизнью. Широко и квадратно. — Ты с кем живешь? Я могу позвонить тебе ближе к ночи? Мы могли бы пообщаться по видео. М? Надо позвонить Хану и сказать спасибо за то, что он нашел себе девушку с приданным. — Пообщаемся. С удовольствием. — Чимин кивнул. — А пока мне пора. — И мне. — Тэхен сделал шаг назад, а потом быстро клюнул Чимина в щеку. — Продуктивного вечера. — Тэ. — Чимин был сама серьезность. — Я буду ждать звонка. — А я буду ждать, чтобы позвонить.* * *
— Ты был на высоте. — Юнги вполне воодушевленно мыл посуду, пока Джин уничтожал улики их алкогольного преступления. Потому что после того, что он пережил на паре по сценарному мастерству, ему нужно было утешение. Находить утешение в алкоголе было такой себе затеей, но в хорошей компании это было уже не утешение, а досуг. Тем более, вино. Это было благородно и даже полезно для кровеносной системы. Особенно в том интеллигентном объеме, что приняли они. — Очень хотел посмотреть на то, как вы будете набивать свои сладкие щечки. — Джин самодовольно улыбался. — Мы? Или только Чонгук? — Юнги ухмыльнулся, вспомнив, как умилялся чужому аппетиту. Возможно, это была нездоровая штука, но зато аппетит был штукой вполне здоровой. Особенно, когда его проявлял человек, одной травмированной ногой находящийся в болезненной реабилитации. — Да, Чонгук в этом плане слаще. — Джин подошел к Юнги, который уже тщательно расставлял скрипящую от чистоты посуду на сушителе. — Говоришь так, как будто успел попробовать. — Он взялся за полотенце, пока Джин прислонился к кухонной столешнице задом, упираясь в нее руками. — Было дело. — Он мечтательно улыбнулся, а затем — улыбнулся самодовольно, заметив недоумение на лице Юнги. Румяном. Его стоило спаивать только для того, чтобы смотреть, как розовеют его бледные щечки. — Опять с ним сосался? — Юнги поджал губы. — Я тоже. — Что? — Джин не успел сдержать слишком искреннее удивление. — Чтобы проучить одного недоумка. Мы с Гуком изображали парочку. — Теперь самодовольно улыбался Юнги. — Прям целовались… по серьезному? — Кажется, в Джине проснулось любопытство без какого-либо негативного оттенка. — Да. И я могу тебе с полной уверенностью сказать, что он отлично целуется. Но ты в курсе. — Ой, я целуюсь лучше. — Джин закатил глаза, затем покачав головой. — Ладно, это бравада. Ты прав. — Ты всегда скромничаешь, Джин. — Юнги сосредоточился. Серьезно сосредоточился. Слишком серьезно для расслабленного алкоголем момента. Джин смотрел на Юнги прямо, пользуясь тем, что он теперь не отводил взгляд, что мог себе позволить только от радости, усталости или плескавшегося в его крови красного сухого. — Только не говори, что ты хочешь сравнить. — Мы же соседи, правильно? У нас все должно быть поровну. Мы оба целовались с Чонгуком, но не целовались… между собой. — А ну-ка подойди. — Джин нахмурился, как будто собирался драться. Но Юнги подошел и сразу положил руки на плечи Джина, сцепив на его загривке пальцы. — По-пьяни не считается, знал? — Юнги улыбался, против воли голодными глазами примиряясь к губам. Может, он давно этого хотел?.. — А если ты захочешь повторить? — А если ты? — Юнги продолжал улыбаться, пока Джин продолжал думать, что вино на ужин было хорошей идеей. — Целуй тогда. — Он приподнял подбородок, забавно вытянув губы. — Хватит паясничать, Ким Сокджин. Ты портишь настроение. — Юнги скривился, а Джин, который до этого упирался в столешницу, положил свои руки Юнги на талию. Притянул к себе. И Юнги не стал отпираться, приникнув к мягким губам, которые до сих пор сохраняли вкус вина, к которому примешался вкус легкомысленного безрассудства. Самое сладкое, и Юнги завладел инициативой, пропустив между расслабленно приоткрытых губ язык. Но Джин неожиданно отстранился. — Подожди, ты хочешь по-серьезному?! Сцепленные пальцы Юнги поднялись к затылку Джина, и он вернул его губы себе. Улыбающиеся. Провокация, и Юнги повелся, теперь с большим энтузиазмом целуя, не давая Джину шанса ответить или уйти от ответственности. За свои слишком мягкие, слишком сладко ласкающие губы, к которым Юнги не мог не вернуться, слегка отстранившись и проведя по ним языком, по краю слизистой. Со стороны это выглядело бы слишком пошло, но в этом была особенная прелесть. Джин одобрил его инициативу, высунув между губ кончик языка, играясь и дразня. Опять провокация, и Юнги пресек ее. Глубоко и слишком нетерпеливо. Из-за вина. Из-за того, что было все равно. Чонгук замер в дверях. Он вернулся, чтобы… Просто чтобы не быть одному, но теперь понял, что помешал. Правда… Он почувствовал, как загорелись щеки, но он не опустил глаза. Как будто ему было десять, и по телевизору показывали взрослый фильм, а родители не успели перекрыть ему обзор. Непонятное, урчащее и щекочущее внутри волнение. Это было… Красиво. Чувственно. Невольно в памяти всплыли ощущения от губ Джина. От губ Юнги. Которые теперь целовали друг друга. Кажется, это было странно и даже неправильно. Если подумать. А если посмотреть еще немного… Волнительно. Что-то запретное, но при этом неопасное, манящее и обещающее что-то, за что тебе, возможно, будет стыдно, но о чем ты никогда не пожалеешь. Неясное, непонятное, но сердце забилось чуть быстрее. Особенно в тот момент, когда Юнги отстранился и посмотрел на него. А потом Джин. И щеки загорелись сильнее, пока взгляд, будто прячась и скрывая следы совершенного преступления, опустился в пол. — Извините. Я… Ну… — Пора купаться? — Джин звучал вполне миролюбиво и даже чуть игриво, и Чонгук поднял испуганные глаза. — Я… не помешал? — Если тебя ничего не смутило, не помешал. — Юнги пожал плечами, затем подойдя к Чонгуку. У него были… припухшие губы. А внутри Чонгука было… громко. От непонятных эмоций. — Ты что-то хотел? Помочь? Рассеянная забота, и Чонгук замотал головой. — Так, господин Мин, пока я буду купать нашего пациента, ты приготовишься к тому, чтобы прочитать нам сказку. — Джин бережно развернул Чонгука. — Разбежался. — Юнги ухмыльнулся. — Пока не разбежался. А вот когда Гук встанет на обе ноги… Пошли уже. Вредный, вредный кот! Они не злились. Даже не обиделись. А Чонгук… Не сможет сделать шаг назад, это точно.