История вторая
— С Днем рождения, малыш. Я улыбнулся, прижавшись спиной к стене, чувствуя, как рядом с моей головой уперлась одна ладонь, пока другая опустилась на мою поясницу, прижав мой живот к его прессу. Твердый. Я обожал пальцами прорисовывать его рельеф, чувствуя, как он сокращается под моими прикосновениями. — У меня для тебя подарок. Пока он шептал, слишком горячо и нетерпеливо обжигая кожу, его рука с поясницы заскользила под пояс моих джинсов, сразу пробравшись в трусы и сжавшись на ягодице. — Но сначала ты. Да, малыш? Сделаешь мне хорошо? Я поднял голову, смотря в узкие, черные глаза, заметив на его губах самодовольную улыбку. — Но ты ни разу не делал этого для меня. — Сделаю. — Его губы коснулись моей щеки. Шершавые. Он так и не пользовался бальзамом, что я ему подарил. — Давай. У нас с тобой много дел. Я стал неуверенно расстегивать его джинсы, несколько раз бряцнув пряжкой ремня. Пальцы почему-то не слушались, но шершавые, теплые поцелуи на моих щеках придавали мне смелости. Шестнадцать лет. Самое время. И я опустился на колени, когда он сделал шаг назад. Он сам вытянул из трусов вставший член, проведя им по моим губам, при этом придерживая за затылок. Он немного… пах. Раньше я не замечал этот запах, но теперь мне не очень хотелось… — Открой свой сладкий ротик. Я открыл, и скользкая головка оказалась между моих губ. Рука на затылке сжалась, и я зажмурился, когда член заскользил по языку. Он был соленый, и этот запах, чем ближе мой нос приближался к его лобку, становился… дурнее. Я почувствовал, как к горлу подкатило, заставив меня закашляться. Я уперся ладонями в его бедра. — Ох, что это я! Сегодня же твой праздник. — Он извинялся. Заботился, взяв меня за плечи и потянув наверх. Я потянулся к его губам, но он отстранился, при этом скривившись и как-то торопливо принявшись за мои джинсы. Он никогда не целовал меня, если я брал в рот его член. А теперь он справлялся расторопнее, чем я до этого, легко рванув вниз пояс и развернув меня к стене. — Джу, а если увидят? — Я распластался, пока он освобождал меня от джинсов, дернув их ближе к коленям, чуть расставив мои ноги. — Не увидят. Соседей нет. А парни знают, что у нас любовь и не будут мешать. — Он наклонился к моему уху. — Я просто хочу, чтобы ты запомнил этот момент. А для этого нужно что-то незабываемое. Я услышал, как треснул фольгированный пакетик. Презерватив. — Джу! Может, лучше в доме… — Я почувствовал как заколотилось мое сердце. — Ты не хочешь меня? — Он не сердился, но кажется был расстроен, и я ощутил укол вины. Я ведь сам постоянно говорил об этом… — Хочу. — Голос предательски задрожал. — Вот и умница. Обещаю, я не сделаю тебе больно. Одной рукой он обхватил меня, как будто боялся что я сбегу. А я схватился за него так, как будто хотел убрать руку. Он сжал мою ягодицу и оттянул её. — Расслабься, малыш. — Он убрал руку, сплюнув на ладонь. — Ты напряжен. — Джу… — Я не мог ничего с собой поделать, крепче вцепившись в его руку. — Я не хочу так. — Как так? — Он начинал раздражаться, ближе подтолкнув меня бедрами к стене, так, что я щекой чиркнулся о каменную облицовку. Кожа ненадолго загорелась, затем успокоившись холодом камня. — Я не смогу сделать из тебя мужчину по-другому. Он раздвинул мои ягодицы членом, уперевшись и надавив. Я сжался сильнее, неосознанно сделав движение назад, желая его оттолкнуть, но вместо этого ощутил острую боль. Как будто кто-то поджог зажигалкой между ягодиц. — Джу, не надо. — Теперь я пытался прижаться к стене, чтобы только уйти от этого, хоть не надолго… — Сначала всегда немного больно. — Он пыхтел, и я впервые ощутил запах пива от него. Пахнуло пОтом, когда он приподнял руку, которой меня удерживал, чтобы лучше обхватить мои плечи. — Потерпи. — Я… — Вновь эта боль. Потерпеть. Но я начал извиваться. Хлопок. Кожа на правой ягодице загорелась. — Я сделаю тебе больнее, если ты будешь дергаться. — Он как будто рычал, пытаясь звучать нежно. — Потерпи, ну же... И он стал решительнее проталкиваться в меня. Я хотел сбежать. Со всех ног. Даже со спущенными штанами. Я сжимался изо всех сил, сумев напрячь всё в своем теле, что могло оказать сопротивление, но становилось только больнее. Невыносимо. — Хватит сжимать очко. — Он злился. — Я порву тебя, если ты не перестанешь. Я задержал дыхание, как будто собирая остатки самоуважения, а потом опустил голову и со всей силы вонзился зубами в его руку. Он взвыл, а я почувствовал во рту вкус крови. Он тут же отпрянул от меня, что-то матерно захныкав, а потом резко развернув меня к себе. Удар. Он наотмашь ударил меня, и я услышав, как челюсть заскрипела, а на коже размазался обжигающий болью и унижением след. — Сука! Ты же сам ныл, что хочешь! Урод! — Он прижимал к себе руку, затем ударив меня еще раз. Уже не так сильно. — Вали отсюда! Чтоб я тебя больше не видел! Он кричал и плевался, а мои руки дрожали так сильно, что едва мог натянуть джинсы. Застегнуть я их просто не смог бы. — Съебывай. Не то по кругу пущу, и никто больше не сможет тебя трахнуть. Глаза заливало водой, и я надеялся, что если опущу голову, вода будет стекать вниз, и я смогу видеть. Я шел, а потом побежал. В расстегнутых джинсах, пропитавшийся его запахом и яростью. Все болело внутри. Он ведь… говорил, что я ему нравлюсь, дарил мне подарки, везде таскал с собой и улыбался так… Он… Я забежал за угол дома и опустился на землю, прижавшись спиной к стене и запрокинув голову. Всё болело. Разрывалось на части. Всё горело, и казалось, что он до сих пор дышал мне в затылок, прижимая к себе, удерживая в ловушке. Нужно остудиться. Охладиться. Смыть с себя. Смыть… Потому что слезы не справлялись.* * *
— Я знаю, что вы решили меня споить. — Джин стягивал кроссовки, облокотившись на стену, ворча что-то нечленораздельное и при этом эмоционально матерное. — Я ни разу не донатил в детскую компьютерную игру. И ни разу не выдавливал зубную пасту сразу в рот, а не на щетку. Я ни разу не пытался выиграть в автомате плюшевый пельмень. — Он отчаянно кривлялся, пока Юнги и Чонгук расположились в дверях, успев избавиться от обуви и сожалений по поводу своего преступного сговора. — Так вот знайте. Когда я бухой, я закрываю на замок... — Джин выставил вперед пальцы, которые собрался загибать. — Рот. Член. И задницу. Понятно вам? Всё, не подходите ко мне. Услышав последнее уточнение и поняв его примерно правильно, Юнги и Чонгук переглянулись, покорно отступив, когда Джин вознамерился их растолкать, очень агрессивно хмурясь и всем своим видом показывая то, что всё это он им с рук не спустит. И что они будут еще долго расплачиваться… Джин не знал, за что именно. Он даже остановился, застряв на пол пути в футболке, которую успел прилично стянуть. А за что он злился на Юнги и Чонгука? Ах, ну да! И Джин продолжил раздевание, как заправский стриптизер дернув пуговицу, ширинку и пояс джинсов вниз. Споили его! Выдали все его… Все его… Ладно, это было весьма безобидно, но Джин догадывался, ради чего все это затевалось. И когда он закрыл шкаф, оставшись в одном белье и прикрываясь халатом, он сразу заметил... — Хватит. На меня. Так. Смотреть. — Джин выставил вперед указательный палец, который вот-вот готовился воткнуть в две пары нетерпеливых и уже опасно настойчивых глаз, которые, между прочим, тоже были весьма не трезвы. И поэтому смотрели так прямо. И поэтому Джин решительно направился к двери, позабыв постесняться того, что он был слишком раздет. — Помоешь попу и всё нам расскажешь, правда? — Чонгук улыбался. И в отличие от Юнги, который в состоянии алкогольного подпития походил на комок румяного очарования, Чонгук становился более… смелым. Выглядел более дерзко, и Джин почему-то был уверен, что даже если теперь он начнет смущаться, это будет выглядеть по-другому. — На тебя… — Он остановился, покрепче прижав к груди халат и пальцами в воздухе рассеянно обрисовав лицо Чонгука. — Это из-за выпитого или из любопытства? Потом узнаю. И Джин скрылся за дверью, которую, спецэффектов ради и помня о том, что в блоке они были одни, закрыл с уверенным хлопком. Чтобы знали. Что с ним шутки плохи. Теперь главное — не ударить в кафель лицом. Неужели это всё было из-за сахара в вине, или в клубнике? Голова шла кругом, все внутри вертелось, звенело, но, на удивление и радости для, не хотелось это всё выплеснуть в унитаз. Не тошнило, не болела голова, особенно в тот момент, когда Джин подставил под прохладную воду лицо… Какая-то легкая эйфория, которую очень сложно будет уложить спать. То состояние, когда начинает тянуть на подвиги. Однако, Джин был достаточно опытен, чтобы это состояние вовремя распознать и задушить какую-нибудь смелую, нелепую и отвратительно неуместную идею на корню. Или идеи… Он вернулся в комнату, с каким-то невиданным облегчением обнаружив, что его дорогие соседи теперь готовились к отходу ко сну. — Я недолго. — Чонгук выскользнул из комнаты, пока Юнги расстилал постель. А Джин свою уже расстелил, прям в халате свалившись поверх одеяла. Насыщенный день. И он прикрыл глаза. — Ты же понимаешь, что я сказал это специально? — Джин теперь слышал только голос, но эта интонация, до верху наполненная чувством непонятного превосходства, так и не заставила его открыть глаза. Он только улыбнулся. — Чимин растрепал. Он любит делать интригующие вбросы, а потом бить себя пяткой в грудь, что не выдаст тайну. И он на самом деле не выдаст тайну, лишь поселив зуд в заднице того, кто полюбопытствовал. — Чимин мне ничего не говорил. — Юнги звучал так спокойно и опять с какой-то невнятной уверенностью в конечной победе, что у Джина появилось ощущение, что его поймали в ловушку. — Я догадывался о том, что у тебя был… нестандартный опыт. Ты слишком быстро сбежал после нашего с Гуком поцелуя. Очевидно, не из-за того, что тебе было неприятно. А потом смотрел на меня, когда Гука целовал. Я впечатлительный, Джин. А ты знал, как это будет выглядеть. Я бы мог подумать, что всё это совпадения, но в свете твоего опыта… — Я не собираюсь обсуждать свой опыт. Если ты считаешь его каким-то… неправильным, неприемлемым и всё остальное прочее — мне жаль, что разочаровал тебя. От этого мой опыт никуда не денется. И я не буду оправдываться, говоря, что был молод и наивен — я не жалею и до конца своих дней буду вспоминать с теплом. И, возможно, эрекцией, но это лишь до того момента, пока меня не сокрушит импотенция. — Я произвожу на тебя впечатление пуританина? Если я не люблю обжиматься без причины, это значит, что я трахаюсь только при выключенном свете и живот к животу? Серьезно? — Юнги очень искренне недоумевал и даже возмущался, и Джин открыл один глаз, посмотрев на него. — Мне показалось, что ты отнесся к этому… с предубеждением… — Джин вновь закрыл глаза, для надежности привалив их сверху предплечьем. — Тебе показалось. — И стали раздаваться звуки суеты. И логичнее всего было предположить, что Юнги раздевался, потому что дверь в комнату открылась и раздалось жизнерадостное… — Юнги, ты можешь идти. Джин открыл глаза, вытянув руки по швам и приподнявшись на локтях. — Знаешь, Гук, раз уж сегодня у нас вечер откровений… — Юнги прижимал к себе пижаму одной рукой, а другой как будто собирая не испарившуюся в махровое полотенце влагу с пресса Чонгука. Он просто повязал полотенце вокруг бедер. Просто… Низковато. Какого черта вообще этот обворожительно брутальный девственник такой… смелый?! — У тебя очень сексуальное тело. Щелкнув пальцами по одному из кубиков и заставив Чонгука сократиться и улыбнуться, Юнги последним покинул комнату в направлении ванной. Пока Чонгук направился к своему шкафу. — Гук, можно вопрос? — Джин сначала планировал чуть больше приподняться, но в итоге сел, наклонившись над ногами, схватив себя для опоры за щиколотки. — Да. — Чонгук остановился прямо напротив. Ладно, Джину теперь лучше изучить свой педикюр, потому что подточенное алкоголем самообладание никак нельзя было назвать его союзником. А перед ним стояла угроза. Сексуальная. — Ты же обычно смущаешься, а теперь щеголяешь почти голышом. В чем секрет? — В том, что ты сказал, что тебе нравится мое тело. — Чонгук, наверное, пожал плечами, потому что Джин не отважился посмотреть. — Я бы продолжил смущаться, если бы мои мышцы не вызывали в тебе никакой реакции, а так… — Мне кажется, или обычно бывает наоборот? — Джин поднял взгляд, который прилип. Нет, он на самом деле прилип, и усилие мысли никак не могло его оторвать, как Джин ни старался. Шоколадные соски. Прям как тот шоколад, что они до этого слюнявили по очереди. А этот шоколад… Ну, им с Юнги хватит, а Чонгук… Серьезно, Джин?! — Мне кажется, или я смущаю тебя? Если так, я могу одеться. — Чонгук улыбался и смотрел прямо Джину в глаза. Вот прямо внутрь смотрел, дотягиваясь до самого низа живота, где с изнанки пытался дотронуться до члена. — У тебя точно было мало опыта? — Вопрос сам вырвался, и Джин, который теперь пытался собраться с мыслями и придушить на корню свой предательский член… Почему вдруг его стало это волновать? Возбуждать. Один хуй. Что случилось? Неужели так сказывался озвученный вслух факт о том, что у него был секс на троих? Много секса на троих. А они втроем уже целовались. А они… Да нет, бред какой-то. — Меньше чем у тебя. — Чонгук ухмыльнулся, а затем притих, и Джин поднял глаза, заметив, что Чонгук направился к своей кровати. — Негативный опыт тоже опыт, знаешь ли. Просто о нем не очень хочется вспоминать и на него не очень хочется полагаться. — Гук. — Это улавливалось в воздухе, который стал тяжелее из-за застывшего в нем смысла. Джин поднялся, успев посильнее запахнуть халат и настигнуть остановившегося и развернувшегося к нему Чонгука (будто между ними были пара лестничных пролетов, а не метр). — Это ты о чем? Очень зыбкое поле. Джин знал о том, что сексуальный опыт — это крайне тонкая материя, которая способна порваться даже если лишь слегка, без намерения навредить, потянуть по краям. Поэтому он очень бережно относился ко всему, что касалось чужих эротических переживаний. Потому что он знал, как это может глубоко ранить. — Ты волнуешься за меня? — Чонгук удивленно округлил глаза, в которые Джин серьезно вглядывался, взяв его лицо в свои до сих пор горячие ладони. — Мне просто не понравилось. Вот и все. — Он поднял на Джина блестящий и на что-то решившийся взгляд. — Поэтому хочется этот опыт перекрыть новым. — Пахнет… планом, с легким оттенком провокации… — Джин в сомнении нахмурился, убирая руки от лица Чонгука, который очень вовремя перехватил его запястья, мягко сжав. Потому что Джин не собирался вырываться. — Нам нужны подробности. — Чонгук надул губы, заведя руки Джина ему же за спину. — Вы объединились в команду? Ах, вы и есть команда. — Джин закатил глаза. — В таком случае, вы можете обогатить положительными впечатлениями опыт друг друга. Джин мягко высвободился, направившись к своей кровати. И в этот самый момент вернулся Юнги, который решил не провоцировать его своей сексуальностью, явившись в своей обычной пижаме. — Юнги, я сделал всё что мог. Он не поддается. — Подойди сюда, Гук. — Юнги спокойно улыбался, до этого спокойно и задумчиво смотря на Джина, который закатил глаза, усевшись на край кровати и сцепив на груди руки. — Как тебе такой запах? Я знаю, ты разбираешься. Юнги откинул голову, и Чонгук, без лишних вопросов, наклонился к его шее. Джин смотрел, потому что теперь ему было любопытно, чем это кончится. Потому что это был неожиданный ход. Особенно в тот момент, когда Юнги заулыбался, в то время как Чонгук прижался к его шее губами. А потом отстранился. А потом прижался, чуть подтолкнув Юнги к двери, пока Юнги искренне протестовал, упираясь двумя руками в грудь, но… Он все-таки оказался прижатым спиной к двери. — Гук, это не по плану! — Чонгук продолжал целовать его шею, но Юнги почему-то лишь широко улыбался, еле сдерживая смех, как будто ему было щекотно. — Тебе нельзя столько пить! Юнги, чтобы как-то остановить разворачивающееся на его коже преступление против ее бледности, потому что Чонгук уже начал примеряться к засосам, приподнял его голову, взяв за подбородок и впился в губы. Чтобы их остановить, для верности между просунув язык. — Вы хотите услышать подробности или увидеть мой стояк? Неожиданно раздавшийся голос Джина сразу прервал только начавшуюся ласку. — Раз уж вы так хотите, даже разделись и засосались, я расскажу вам. — Джин поднялся направившись к шкафу, наверняка, чтобы переодеться. — Итак, мой опыт секса втроем. На самом деле, это очень развратно и грязно, потому что всегда хочется попробовать еще что-то. Особенно когда в задницу тебе уже напихали в разных позах, иногда даже без подготовки, и в этих моментах мы напоминали мне собак в период течки или гона… Но вообще, это больно и неприятно только пока кто-то не кончит — по сперме идет очень гладко. А спермы было много, потому что мы доверяли друг другу и вообще не стеснялись. Иногда даже пропускали обеды и ужины, успев накончать друг другу на лица, затем слизывая, как песики... — Джин закрыл дверцу шкафа, даже не взглянув на Юнги и Чонгука. — А еще мы вылизывали друг другу задницы, отсасывали… Сначала мы имели одного, в зад и рот, потом все имели, например, меня, и так по очереди, пока задницы не растягивались так, что в них можно было засунуть мандарин. — Джин мечтательно улыбнулся, затем откинув одеяло. — Вот и все подробности, мои милые друзья. И спасибо, что посчитались с моим желанием больше не говорить об этом. Что бы я без вас делал. И Джин присел на край и середину кровати, взявшись за телефон и как будто совершенно протрезвев, пока Юнги и Чонгука, прямо вдоль позвоночника, холодом прошиб стыд. Было немного стыдно, потому что Джин явно был немного разочарован или расстроен. А может, даже не немного. — Джин. — Чонгук первым среагировал, направившись к кровати Джина, который не поднял глаза, уставившись в телефон. — Прости. Мы не хотели… — Не катит, Гук. — Он качал головой, затем отложив телефон на стол. — Я оценил ваши актерские данные и тактические навыки. Но только теперь не нужно думать, что я буду относиться к вам так же хорошо, как раньше. — Ты угрожаешь нам? — Юнги теперь тоже подошел к кровати, но скрестив на груди руки. — Я вижу, вы спелись. Вот и отлично. ВАМ... — Джин сделал на этом слове особый акцент, подчеркнув его двойной красной линией. — У меня кишка тонка угрожать. А теперь встань, Гук. Я хочу лечь спать. — Джин, ты правда обидишься на это? Серьезно? — Юнги присел на край, рядом с подушкой, аккуратно ее подвинув, пока Чонгук опустился по другую руку от Джина. — Мне нужно знать, чтобы просить у тебя прощения. Гука можешь не прощать — мы его выживем отсюда. А вот меня… — Ах ты, предатель! — Чонгук нахмурился, затем потянув к себе Джина за локоть, побуждая повернуть голову. — Прости. Правда, мы не со зла. Мы посчитали, что это может быть забавно. Ну или не забавно… Но точно не обидно для тебя. — И поцелуй был частью плана? — Джин невозмутимо смотрел на Чонгука, отпихнув руку Юнги, которая собиралась опуститься к нему на колено. — Ну да. — Чонгук пожал плечами, невольно обратив внимание на то, что Юнги повторил свою попытку схватиться за колено Джина, который развернулся к нему. — Юнги, что непонятного? Ты гениальный тактик и стратег, отстань от меня. — Он нахмурился. — И встань. — Но я проиграл тебе. Значит, ты стратег более гениальный. — Юнги улыбнулся, а затем ловко ухватив Джина одной рукой за шею, со спины, потянул на себя, к своим губам. Нельзя было дать Джину шанс одуматься и сжать зубы, потому Юнги сразу использовал язык, чуть повернув голову, чтобы чувствительнее прижаться к пухлым губам. И Джин на удивление не сопротивлялся, с энтузиазмом отвечая, и Чонгук заметил, что его рука пробралась под футболку Юнги, остановившись где-то в районе лопаток. А еще Чонгук замер, пытаясь сообразить, что ему делать. Хотелось смотреть. Как тогда, на кухне, когда он застал Юнги и Джина… Вспоминать теперь было глупо, потому что на его глазах разворачивалось что-то намного более увлекательное. И не только на глазах, потому что он почувствовал руку Джина на своей спине. Как ему это удавалось: целоваться, гладить Юнги и… Пальцы, едва касаясь, заскользили по позвоночнику. Возможно, именно так он теперь трогал Юнги, который явно вошел во вкус, больше приоткрыв губы, затем чуть отстранившись, и Чонгук заметил… языки. Мягко, наверняка, до одури сладко... будто обволакивающие друг друга… Он привстал на одно колено, потянувшись к шее Джина, на которой были пальцы Юнги, которыми он удерживал его. Если бы он их убрал, Чонгук смог бы поучаствовать… Очень хотелось поучаствовать, прикоснуться, и рука Джина пробралась под край его полотенца, задержавшись на пояснице… Чонгук прикоснулся губами к пальцам Юнги. Разумеется, он мог не сообразить, что таким образом, чтобы не прибегать к грубости в контексте этого момента, Чонгук хотел его побудить убрать руку. Но он убрал. Запустив пальцы в волосы Чонгука, прижимая его к шее Джина. Черт. Это было… Одной рукой Чонгук упирался в бедро Джина, другую остановив на плече Юнги, пальцами пробравшись под край его футболки. Со стороны это наверняка выглядело странно, но ощущалось настолько… горячо, что казалось, повысило температуру тела. — Ммм… — Джин оторвался от Юнги, чуть запрокинув голову, давая простор губам Чонгука, которые не могли позволить ему открыть глаза. Только закатить их, заурчав от удовольствия. А потом к его шее присоединился Юнги, и сознание окончательно уступило место бессознательному. Но Юнги отстранился, потянувшись к Чонгуку, воспользовавшись тем, что Джин теперь крепко держал его за талию. Юнги наклонился, взял Чонгука двумя пальцами за подбородок и отобрал у шеи Джина его губы. Сладкие. Усердные. До головокружения целующие, вместе с языком. Джин слегка отклонился назад. Ему уже приходилось видеть, как сексуальные фантазии становились явью, но здесь… В этом моменте было все естественно. Как будто они стали жить вместе однажды только для этого, чтобы Джин смотрел, как Юнги почти развратно целовал Чонгука открытыми губами, пока Чонгук отвечал языком... И Джин нисколько не сомневался, спустив с Чонгука полотенце. Не время для секса, но с членом можно делать много увлекательных вещей… Чонгук торопливо выдохнул в открытые губы Юнги, когда почувствовал руку Джина на внутренней поверхности бедра. — Я могу продолжить? — Джин знал, что член Чонгука стоял, но… хотелось убедиться. Однако у него было два соседа, и незаметно вторая рука Джина, которая до этого крепко удерживала Юнги за талию в районе поясницы, переместилась к его бедрам, будто невзначай коснувшись… Стояка. Уверенного. И Джин улыбнулся, прекрасно понимая, что его собственный член нисколько не уступал. — Ты… у меня спрашиваешь? — Дыхание предавало, и Юнги пришлось выдохнуть, чтобы закончить, ощущая теперь, как Джин ребром ладони испытывал его член на прочность. И бедра сами подались навстречу. Это было неудобно, но кого вообще это волновало?.. — Ооох, Юнги… — Джин хотел продолжить, но Чонгук, взяв его двумя руками за шею, потянул к себе. И Джин потерял мысль. И стыд. Обхватив его член, большим пальцем собрав с головки каплю предсеменной жидкости. Достаточно, чтобы не было настолько сухо. И он решительно запустив свою вторую руку в штаны Юнги, сразу чувствительно сжав его член. Это была наглость, и Юнги поспешил ответить на нее, опустив руку на член Джина. Надавил. Немного болезненно, но следующее ласковое движение заострило дискомфорт во что-то приятное. До одури. И вновь, только уже под резинкой штанов. — Мы… — Теперь пришла пора Джина запинаться о собственные легкие. — Сможем так кончить? И в момент, когда Чонгук вновь поцеловал Юнги, Джин сам ответил на свой вопрос. Это было сумбурно, суетливо, неудобно, сухо, но настолько хорошо, что хотелось еще и еще. Целоваться, лизаться, даже кусаться, что позволил себе Джин, прихватив Чонгука за плечо. Нравилось всё. — Я… — Чонгук запыхался и при этом покраснел. — Я кончу… — Гук, сперма — не грязь. — Джин, почувствовав, из-за чего смущался его сосед, по мере сил подавал бедра навстречу движениям Юнги, который вновь применял грубость по отношению к члену Джина, но Джину нужно было больше. Значит, это была не грубость. — Сейчас… — Юнги запрокинул голову, задышав открытым ртом, дав понять Джину, что стоит немного… — Усерднее. Мммм… Проверим. Он резко выдохнул чуть завалившись вперед, на заботливо подставленное плечо Джина, который ощутил, как член в его руках стал пульсировать, а когда он коснулся головки, ощутил короткие выплески теплой спермы. И Чонгук решил поддержать своего соседа, уткнувшись носом в плечо Джина, глухо и сдавленно застонав, как будто был при смерти, на самом деле изливаясь в его руку. Два оргазма. И кровь быстрее стала приливать к члену, вместе с движениями Юнги. Джин кончил без дополнительных спецэффектов, просто уронив голову и перестав на мгновение дышать. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Ну… Эй! — Джин засмеялся, почувствовав на своих щеках с двух сторон губы. — Ну кто после такого нежничает! Вы… — Смеяться не хотелось. — Очень хорошие мальчики. — Как песики? — Юнги улыбнулся. — О, я однажды обязательно заведу собаку! — Чонгук забавно, потому что не слишком уместно, оживился, и на лицах Джина и Юнги как по волшебству появились улыбки умиления. — Но сначала нужно помыть ручки и лечь спать. — Джин на этот раз улыбнулся устало, и Чонгук, пользуясь тем, что ему было проще всего добраться до влажных салфеток, которые всегда были у него в наличии, соскочил с кровати, возможно, позабыв, что он был абсолютно голым. А вот Джин и Юнги явно больше не смогут забыть, почти одновременно загипнотизировавшись красивым спортивным телом. — Давай его просто сожрем? Хули он такой… — Юнги вздохнул. — Красивый. Но не только красивый. И теперь Юнги и Джин удивлялись, когда Чонгук стал самостоятельно, тщательно, но бережно вытирать их руки, максимально позаботившись о том, чтобы вся сперма осталась на салфетках, а не на ткани их штанов. И ему почти это удалось. Вообще, было очевидно, что эта постельная сцена была в большей степени инициирована алкоголем. Но вместе с тем, было ощущение, что они не будут об этом жалеть по утру. И, возможно, даже смогут вспомнить во всех подробностях.* * *
У них появился четвертый сосед, который был очень громким, назойливым и портил атмосферу даже своим присутствием. Неловкость. Если было что-то, что Джин не мог терпеть всей душой — это неловкость. Но здесь он сам был виноват. Потому что он нарушил главное правило, лежащее в основе сексуальных отношений на троих — договоренность. Прежде чем вступать на этот скользкий, из-за смазки и регулярно выплескивающегося из члена удовольствия путь, нужно все обговорить. Чтобы избежать неловкости. Чтобы избежать неверных выводов, непредвиденных условий и вынужденных решений. — Я покушал, спасибо. — Чонгук не отрывал взгляд от монитора, вновь натянув наушники, пока Джин стоял и думал, как он мог так… проебаться. Именно проебаться. Не ошибиться, не оступиться, а именно проебаться. — Юнги, у вас сегодня первая тренировка? — Он присел на кровать Юнги, пока сам Юнги сидел за своим рабочим столом, что-то активно конспектируя. — Да, но она закрытая. — Он повернулся к нему. — Волнуешься за Гука? Ревность? Джин нахмурился, ощутив в голосе Юнги… какую-то бяку. Кажется, начало, которое они положили, было еще хуже, чем Джин полагал до этого. Потому что теперь под угрозой были их добрососедские отношения. По его вине. Всё всегда было по его вине, потому что он всегда был ответственен. Но теперь не хотелось ничего решать. Пусть плывет само, течение в любом случае прибьет это к берегу. Или прибьет его. — Просто спросил. И Джин направился к своим учебным обязанностям, которые единственные его не подводили, всегда находясь рядом, иногда даже эротично нашептывая ему в уши дедлайнами. Ему нужен Чимин. А ведь даже Чимин променял его, выбрав Тэхена для своей первой рекламной съемки. Но Джин не обиделся, потому что Пак Чимин был, наверное, единственным человеком, в котором он был уверен как в себе. Ну, может не единственным, но очень надежным. — И что ты такой грустный? — Чимин огляделся. — Классное местечко. Ты угощаешь? — Как всегда. — Джин плюхнулся на стул, взяв в руки любезно оставленное официанткой меню. — Я не грустный, я… — Трезвый? Мы можем это исправить. — Чимин сел напротив, так же взяв в руки перечень блюд. — Я, кстати, показал Тэхену свой дневник трезвости. — А он что? — Джину не было все равно — просто он физически не мог проявлять воодушевляющий интерес. — Сказал, что я молодец, и что он уверен в том, что я никогда не встану на неправильную дорожку. — Чимин улыбнулся, затем нахмурившись. — Но теперь, думаю, он будет каждый раз заглядывать в мой стакан. — Если доверяет — не будет. — Джин закрыл меню, решив, что будет только пить. — Вот ты настолько мне доверяешь, что даже спаиваешь. — Чимин покачал головой. — Если ты захочешь, ты сам найдешь возможность. А если возможность всегда будет перед тобой, тебе будет проще определиться с тем, насколько ты в ней нуждаешься. — Джин откинулся на спинку стула. — Это, кстати, работает не только в случае алкоголизма. Чимин принял слова Джина за мудрость и на веру, углубившись в изучение блюд. — Что будете заказывать? — Улыбчивая девушка остановилась рядом с их столиком с блокнотом, и Чимин начал диктовать, пока Джин подпирал голову. — А вы, господин? — Очаровательная улыбка. — Лимонад. Любой на ваш вкус. — Джин ответил чуть кривее, но девушка кивнула, забрав меню и удалившись. — Ты отказываешься от еды? — Чимин нахмурился. — Джин, я не выдам Хи и Саю то, что ты невольно выдал. Я же дал тебе слово. — Ай, Чим, чтоб я еще переживал из-за этого. — Джин запрокинул голову. — Я бы мог давно тебе сказать, после того, как мы разъехались, но как-то привык все держать в тайне. — А разъехались вы… потому что… не поделили Сая? — Чимин сделал очень аккуратное предположение, и Джин, у которого не был сил и желания отпираться, кивнул. — Во дела… Поссорились? — Нет. Разошлись мирно, как в море корабли. — Джин вздохнул. — Правда, Хи пытался со мной подраться, но это был импульс. Отрицательный. В любом случае, я никогда не держал на него зла. — Ладно, с этим разобрались. А почему ты тогда грустный? — Чимин решил дальше не копаться, мысленно поставив галочки напротив всех своих оказавшихся достоверными предположениями, закрыв это дело. — Проблемы с соседями. Чимин настолько искренне удивился, что Джин приготовился собирать по полу его выкатившиеся глаза. — Вы же, кажется, жили душа в душу. Что случилось? Это все из-за вскрывшихся подробностей твоей биографии? Нет, они серьезно настолько… — Нет, Чим. Они меня не осуждали. Причина не в моем темном прошлом. — А в чем? — Чимин нахмурился, уже приготовившись надеть супер-геройский плащ и решить все проблемы и даже больше, как только Джин выложит их на стол. И Джин улыбнулся. — Я большой мальчик и смогу всё уладить. — То есть, виноват ты? Это недостоверно, потому что ты всегда считаешь себя виноватым, даже если ничем не шевельнул ради совершенной ошибки. — Чимин откинулся на спинку стула, вытянув перед собой руки. — Я буду тебя кормить. А ты не будешь ничего решать. Пусть сами решают. Их двое, а ты один. — Мы дрочили друг другу. — Хуже не будет. — И поссорились, когда кто-то из вас взял в руки линейку? — Чимин теперь не удивлялся и не торжествовал, готовясь выкатить победное А я говорил, что вы любовники. — Нет. Просто всё изменилось. — Джин пожал плечами. — Стало неловко. А ты знаешь, как я люблю неловкость. — А поговорить? Ты же не заставлял их, я уверен, а все остальное… Пф. — Чимин закатил глаза. — Они не идут на контакт. Я не могу их собрать за столом, не то чтобы начать разговор. И знаешь… — Джин задумчиво прищурился. — Вроде они не морозятся так уж сильно. Не смотрят косо, не шушукаются против меня. Просто… Неловко. И чуть более невозмутимо. Раньше между нами всегда что-то потрескивало, приятно и тепло, иногда чуть накаляясь, но теперь… Глухо. И я хуй знает, что делать. — Потрахаться нормально. После этого все сомнения отпадут. — Чимин даже чуть ударил по столу, для пущей убедительности. — Чим, дорога в ад устлана не благими намерениями, а твоими советами. — Джин вздохнул, издалека завидев свой лимонад. — Я серьезно, Джин. Вот мы с Тэ этот момент оттягиваем, хотя уже успели потереться членами, когда прощались. А знаешь почему? Чтобы больше хотелось. А тебе наоборот нужно этот момент поторопить, чтобы убить неловкость и… — Добить нашу дружбу. — Джин показал большой палец, зажав между губ трубочку и втянув в себя сладко-фруктовую холодную водичку. — Хотя я теперь хуй знает, что это за дружба. — Ладно, не хотите трахаться — поговорите. Начни, а если они не захотят продолжить — плюнешь им в их красивые рожи и придешь ко мне плакаться. Хан свалил надолго, так что, у тебя будет койка-место. Даже если Хан вдруг вернется, в слезах, я смогу вас двоих утешить. Но тебе придется спать на матрасике на полу. — Чимин рассуждал очень серьезно, уже рассматривая тарелку, взявшись за столовые приборы, затем подняв на Джина невозмутимо уверенный в будущем утверждении взгляд. — Джин, они смышленые парни, которые успели тебя распробовать и оценить. Просто поговорите. И начни с того, что ты заебался. В конце концов, позвони Саю и нажалуйся. Они не только поговорят с тобой, но даже попросят прощения. — Страшно представить, что будет, если Сай познакомится с Юнги. — Джин почему-то улыбнулся. — Они станут лучшими друзьями. — Чимин уже начал жевать, продолжая подозрительно пристально рассматривать блюдо. — Возможно, сначала героически попиздятся. Но замотав бинтами раны, затем обязательно побратаются. Схожие сложные характеры часто работают именно так. Но не переводи тему. Сегодня же поговори с ними. — Ага. Бегу и волосы назад. — Джин ухмыльнулся. — Тогда скушай пельмешек. Скажи Ааааа… — Чимин тянулся ко рту Джина, пока Джин… Почему всегда он?..* * *
Джин сидел на кухне, то и дело включая экран смартфона. Он не был виноват. Он никого не принуждал. Они сами хотели, и… Не этого хотели. Но терпеть больше не было сил. И изображать на себе дебильную улыбку тоже. Если не будет другого выхода — он свалит. Папа проспонсирует — будет снимать квартиру. — А почему ты сидишь здесь? — Первым на кухне появился Чонгук, сразу направившись к фильтрованной воде. — Где Юнги? — Джин уже не пытался изобразить из себя… что-то, что не имело ничего общего с действительностью. — Какой Юнги? — И вот Юнги теперь появился на кухне, последовав за Чонгуком, который передал ему стакан. — Если тебе интересно — нам даже пришлось принять душ в раздевалке, потому что мы завоняли всю площадку своим усердием. Последний раз я так потел на экзамене по специальности, когда понял, что пара клавиш западает. — Но мы же потренируем трехочковые завтра? — Чонгук серьезно насупился. — Ты пообещал Бому. — Только если ты научишь меня своей коронной обманке. — Юнги угрожал Чонгуку указательным пальцем, пока тот лишь рассмеялся, явив на лице свою фирменную кроличью улыбку. Спелись. Разумеется, на волне общих интересов. Из которых Джин выпадал. А может ну его всё нахуй? С чего вообще он должен все это терпеть? Всё это — это… Расхотелось говорить. Захотелось встать и уйти. И погромче хлопнуть дверью. Но вдруг он почувствовал на своих плечах руки, которые стали его настойчиво разминать, пока Юнги принялся за заваривание кофе. Для Джина. Потому что перед ним опустилась благоухающая кофейной бодростью и молочной пенкой чашка, пока рядом опустился Юнги вместе с такой же чашкой, но почернее. А потом Чонгук его обнял, прижавшись щекой к его щеке, пока Юнги любовался, самодовольно улыбаясь. — Хорошее настроение? — Джин держался из последних сил, чтобы не стряхнуть с себя Чонгука. — Ты созрел? — Юнги теперь был серьезным. — К тому, чтобы свалить от вас на все четыре стороны — вполне. — Джин, не обращая внимание на Чонгука, откинулся на спинку стула, но это не помогло ему снять с себя слишком крепкие руки. — Кто бы тебя еще отпустил. — Теперь ладони Чонгука придавливали плечи Джина к стулу. Джина к стулу. — Готов к тому, чтобы поделиться опытом… мммм… длительных сексуальных отношений на троих? Потому что… — Юнги придвинулся к столу. — Мне кажется, мы прошли посвящение.