Как поделить на троих?

      Юнги был заинтригован еще с вечера воскресенья, когда получил от Ше текстовое «можешь не делать на завтра уроки», потому что завтра, то бишь в понедельник, у Юнги было запланировано абсолютно ненужное теоретизирование о вещах, к которым жизненно необходимо прикладывать руки и слух, а не никому ненужные исторические справки. И Юнги решил довериться скрипачу, о чем не пожалел, когда с утра, проводив Джина и Чонгука на пары, специально встав пораньше, чтобы вместе позавтракать (с каких пор он стал таким сентиментальным...). Ему вновь позвонили из деканата. Уведомили, что сегодня он снимается со всех запланированных его расписанием пар и что в назначенное время его будут ждать в главном здании, в зале для больших собраний, у которого не было как такового названия, но была прекрасная акустика, новенький ремонт и пара тысяч посадочных мест. Именно там, по легенде, и будет проходить концерт и именно там, по воле злого рока, Юнги и закончится. Как аккомпаниатор, потому что больше он не подпишется ни на что подобное.       К моменту, когда он вступил в стены главного корпуса, коридоры уже почти опустели, разогнав всех студентов по аудиториям. Юнги легко нашел нужный ему зал, потому что он располагался на первом этаже и был единственным в своем роде, так что потерять или не найти его было бы в принципе проблематично. Особенно с вездесущими указателями, с большими буквами и картинками. Юнги выдохнул, а затем дернул дверь, которая почему-то не поддалась. Он дернул еще раз. И еще. А потом подошел один из сотрудников охраны и поинтересовался, как давно Юнги ударился головой, что теперь ломится туда, куда его не приглашали. И в тот момент, когда Юнги уже собирался вызывать на помощь своего скрипача, который теперь вновь наверняка опаздывал и из-за которого он отчаянно краснел, дверь отворилась.       — Юнги! Как я рад тебя видеть! — Ше широко и радушно улыбался, кивнув охране, схватив Юнги за руку и втащив в зал, затем закрыв за собой дверь. На ключ. Юнги был в ловушке. И стоящий на сцене рояль, находящийся в центре мягких софитов, его совсем не воодушевлял.       — Ты оценил мой план? — Ше теперь хитро улыбался, смотря на Юнги через плечо и направляя через стройные ряды мягких кресел к сцене. — Я его придумал, когда Пак озвучил мне твое расписание. Решил, что ты не захочешь спать на парах по теории, и выбил тебе лишний выходной. И Пак не сопротивлялся. А если я толкну на концерте благодарственную речь, он тебе еще и итоговые по всякой истории музыки зачтет вне очереди. Толкнуть?       Ше остановился, затем лихо взобравшись на сцену, смотря теперь на Юнги сверху вниз.       — Толкни меня с крыши. — Юнги обреченно, как на эшафот, взошел по лестнице, развернувшись к залу. А ведь на концерте он будет заполнен до отказа. Дирекция наверняка об этом позаботится отдельно.       — На. — Ше стал ему что-то протягивать, и Юнги, погрузившись в тяжелые раздумья, в свете этого бездумно протянул руку, затем подняв на довольного собой Ше удивленные глаза. — Твой любимый. Я всегда там беру, так что за качество ручаюсь.       Кофе. Со льдом. Даже через пластиковую трубочку пахнущий так, что хотелось кончить. Крепкий. Насыщенный. Наверняка, горький как участь Юнги. То, что надо.       — Спасибо, Ше. — Юнги поблагодарил сдержанно, вопя от радости внутрь себя, и сразу направился к роялю, заметив расположенные на подставке ноты. — Старый добрый Марчелло в транскрипции великого Баха. Адажио… — Юнги сделал глоток, мечтательно закатив глаза, а после быстро оглядевшись. — А где твой инструмент?       — В кейсе, на стульчике. Я хочу послушать, как ты играешь. — Ше теперь тоже держал в руках тот же, что у Юнги, фирменный стакан, устроившись прямо на полу, рядом с банкеткой, на которой расположился Юнги. — Сесть рядом ты не пригласишь, так что поставлю несколько зацепок на брюках.       — Ой, ну ты смотри какая сиротка… — Юнги закатил глаза, затем как будто невзначай подвинувшись. — Только сожмись побольше — мне нужен простор.       — Ты можешь сесть ко мне на колени. — Ше тут же поднялся, сделав несколько больших глотков и отставив напиток на безопасное расстояние, затем освободив и руки Юнги.       — Продолжишь в том же духе, и слушать будешь с улицы. — Юнги надулся, а Ше направил в него полный умиления взгляд. Ничего не менялось.       — Юнги. — Ше с первозданным восторгом наблюдал за скользящими по клавишам длинными пальцами, которые явно теперь примерялись к звучанию и настройке рояля. — А я тебя обманул.       — В чем? — Юнги пока с удовольствием отметил то, что инструмент явно недавно настраивали, потому что он звучал как новенький, при том, что наверняка и судя по всему являл собой солидный раритет.       — Я забыл о тебе, когда выпустился. — Ше вздохнул, пока Юнги улыбнулся. — Меня завертело так, что я может и мамино имя забыл бы, если бы она не переехала ко мне, чтобы контролировать. Но она уже давно уехала, если что. Как только я переехал в новые апартаменты. Так что… Я подлец.       — Всегда любил твою честность. — Юнги на самом деле не питал никаких иллюзий и сам всё прекрасно понимал. И только поэтому эта честность нисколько его не задела — наоборот.       — Но я, когда вошел в ритм и перестал головокружиться и блевать от слишком часто сменяющихся выступлений и конкурсов, всё вспомнил. — Ше перешел на какой-то странный шепот, пока Юнги внимательно изучал нотную запись. — Ты простишь меня?       Юнги решил сохранить интригу, поставив пальцы на клавиши для первого аккорда. Все-таки, руки помнили. Тогда он часто проигрывал это произведение, успев заучить его, во время аккомпанемента играя без нот, и теперь буквально чувствовал, как пальцы опережали мозги. Музыку учат руки, а не голова. Тебе кажется, что ты всё забыл, но стоит услышать однажды врезавшееся в память благодаря идеальному слуху созвучие, переход, задорное арпеджио, и вот пальцы уже бегут за музыкальной гармонией. Юнги улыбнулся. Возможно, это будет проще, чем он думал. А потом вдруг… Он замер, вытянув шею. Скрипка. Ше, как-то слишком незаметно соскользнув с банкетки, взял в руки свой инструмент, успев закатать рукава. И вступил так точно, что… Все-таки он был виртуозом. Несмотря на его возраст и все остальное неважное, он играл так, что хотелось плакать. Юнги не был сентиментальным и разжалобить его было сложно, но скрипка… Она всегда рассказывала истории так, что невозможно было остаться в стороне. А в руках Ше она не просто рассказывала. Она ласково напевала, нашептывала, затем вдруг переходя на заунывный, сжимающий сердце плач или тоскливое, надрывное стенание, которое можно было взять в руки, настолько реально оно отдавалось внутри. Музыка, от которой шли мурашки по телу. Музыка, которая пробирала до костей и в какой-то момент заставляла поджимать на ногах пальцы и заламывать пальцы на руках. Ше Юшенг.       — Юнги, не хочу ничего сказать, но тебе придется мне аккомпанировать. — Он самодовольно улыбался, заметив, насколько его аккомпаниатор теперь был заворожен, затем стремительно надувшись. — Подожди! Извини! Я… Эксклюзив! — Ше поднял вверх смычок, затем задумчиво прижав скрипку подбородком и выставив смычок на струны. — Крейслер. Радость любви.       И воздух тут же зазвенел от радостной, мажорной гармонии, которая, из-за нежного хулиганства, нисколько не теряла в своей проникновенности, затем вдруг сменившись ласковым, игривым уговором музыкальных созвучий. Как Джин. Тогда первая часть — это точно Чонгук, со своей детской очаровательный бравадой. И Юнги улыбнулся. Радость любви. Ну, разумеется. Хотя в их случае, это была радость секса. А секс — это занятие любовью. И получалось… Какой-то странный ассоциативный ряд, который… Откуда вообще ему это пришло в голову, и он прикрыл глаза, чтобы отдаться музыке, а не… Но ассоциации никуда не делись, и пришлось смириться с тем, что он слышал и что воображение выдавало ему, в какой-то момент заставив улыбнуться.       — Ше, тебе стоило с этого начать. — Услышав, что скрипка перестала рассказывать истории под талантливыми умелыми пальцами, Юнги открыл глаза, решив, что не будет скрывать восхищение. — Виртуоз. Я переименую тебя в телефонной книге, потому что после такого эксклюзива… Мудак не звучит.       Ше засмеялся, нисколько не обидевшись. Его вообще очень сложно было обидеть, потому что всё потенциально обидное отлетало от него, как от стены. Но он вдруг стал серьезным.       — Играй. Я всегда смогу под тебя подстроиться, но ты будешь чувствовать себя увереннее и будешь меньше переживать, если хорошенько поиграешь. Если хочешь, я выпрошу у Пака для тебя класс и удобное для тебя же время. Хочешь?       — Хочу. — На самом деле, если у Юнги будет класс, он сможет не только репетировать.       — Я знаю, чем ты будешь заниматься. — Юшенг, отложив скрипку, подошел к Юнги поближе, скрестив на груди руки и очень многозначительно улыбаясь. — У меня кстати, дома простаивает шикарный инструмент. Не поверишь, но я даже иногда за него сажусь. И ты мог бы садиться.       — Ай, ну хватит меня обхаживать! — Юнги сморщился, надув губы. — Всё. Не мешай. Я играю.       И он на самом деле вновь принялся за нотную запись, которую ему необходимо будет качественно воплотить в живую музыку. Ше был прав — чем больше практики, тем меньше дрожат руки. А теперь Ше вновь присел рядом, притаившись, прижавшись к его плечу, и затаил дыхание, как Юнги до этого. Время прошло, чувства прошли, а они всё завораживали, и завораживали друг друга, стоило только пальцам коснуться... музыки.

* * *

      — То есть, я могу не возвращаться на пары, правильно? — Юнги с сомнением смотрел на Ше, который аккуратно укладывал скрипку в кейс, и Юнги невольно подумал о том, что она наверняка стоила как хороший автомобиль.       — Правильно. Тебе не нужно возвращаться на пары. — Ше увлеченно кивал, в какой-то момент окунувшись в непонятную Юнги задумчивость. — Я всё уладил.       — Ну что бы я без тебя делал… — Юнги хотелось докопаться до того, почему его скрипач так резко поменялся в настроении, но Ше не реагировал. — Это был не риторический вопрос. Я правда хочу услышать, что мог бы без тебя делать. Все альтернативы.       Ше только улыбнулся как-то странно, затем направившись к выходу, первым выглянув из-за дверей, убедившись, что коридор был пустынен. Пары еще не кончились, плюс многие из студентов успели закончить занятия ранее. Нет, разумеется, то там, то здесь проскальзывали спины и ноги, но не задерживались. Поэтому можно было считать, что было пустынно.       — Ключи нужно оставить охране. Они уже предупреждены. — Ше наблюдал за тем, как Юнги сосредоточенно справлялся с замком, несколько раз его перепроверяя, чтобы потом его вдруг не обвинили в порче или пропаже казенного имущества. — Не получается?       — Ты же мог убедиться… — Не прокручивалось. — Что у меня руки не из жопы. Так что… — Никакой грубой силы, Юнги. И, наконец, раздался щелчок. — Вуаля.       Юнги повернулся, победно подняв ключ и остановившись. Потому что Ше Юшенг был в слишком опасной близости. Такой близости, что его парфюм без разрешения проникал в нос, дразня память ассоциациями. А в сочетании со всем тем, что произошло между ними… Не даром Юнги всегда, пусть и не осознанно и довольно глупо, казалось, что совместное музицирование это интимнее, чем секс. А Ше смотрел на него так прямо и так неожиданно серьезно, что Юнги опешил, обронив свое железное самообладание. А потом Ше поставил сбоку от головы Юнги свою ладонь, в другой сжимая кожаный кейс от скрипки.       — Вот с чего следовало начать.       И он приник к всё еще не пришедшим в себя и не успевшим прикрыться губам, явно теперь решившись идти в ва-банк. Такие забытые ощущения, что Юнги даже позволил себе на них задержаться, чтобы убедиться в том, что внутри всё же не екало. Пусть и было приятно. В конце концов, виртуоз и его первый мужчина. Но хорошего понемногу, и Юнги свободной рукой, чтобы не кусаться и не применять слишком откровенное насилие против первой скрипки нации, сжал пальцы в районе ширинки Ше, прихватив все прятавшееся за ней сокровище. Прихватил так, чтобы не было сомнений в серьезности его намерений. Намерений покалечить за затронутую честь. И Юшенг отстранился, правда…       — Юнги. Моего… смычка так давно не касались чужие руки, что... меня это вряд ли остановит. А вот возбудить... — Он говорил сдавленно и на полном серьезе, уронив голову Юнги на плечо, и Юнги… рассмеялся. Прямо ему в ухо, зато искренне, сразу отпустив его явно звенящие от недостатка ласки яйца и освободившуюся руку запустив в его волосы, ласково успокаивая и утешая.       — Если ты хотел меня остановить, мог бы просто сказать, что у тебя кто-то есть. — Он поднял голову, и Юнги все-таки смог разглядеть на его лице страдание, пока Юшенг пытался незаметно утешить и поправить рукой свое пострадавшее мужское достоинство.       — У меня кто-то есть. Кто-то, кого я на тебя никогда не променяю. — Юнги сочувственно улыбнулся.       — И между нами с тобой ничего не может быть. — Ше поджал губы, и Юнги коснулся его щеки, чтобы звучать убедительнее и проникновеннее. Все-таки, они были на территории актеров и режиссеров, а здесь всегда приветствовалась драма. Искусства и красоты ради.       — И между нами с тобой ничего не может быть.       — Тогда ты сам за себя платишь. — Ше выпрямился, взяв Юнги за руку. — У меня полтора часа до репетиции в Амфитеатре, так что мы успеем с тобой пообедать. Как друзья. Я понял, что ты крепкий орешек.       — То есть, Радость любви… — Юнги не стал вырывать свою руку, потому что Ше сам его отпустил, обняв за плечи и направляя к выходу.       — Это был флирт. Но твоему парню повезло. Правда, ты все равно со мной пососался. — Ше самодовольно улыбнулся.       — Ты меня заставил.       — Расскажешь об этом в суде.       — В каком? — Юнги закатил глаза.       — Я еще не придумал. Отдай дяде ключи! И пошли. Я голоден и расстроен. — И Ше театрально запрокинул голову, затем протолкнув Юнги через турникет. — Ты разбил мне сердце, а горе положено заедать!       — Так-так-так… — Джин увлеченно изучал находящиеся в его руках бумаги, пользуясь тем, что Чимин крепко держал его под локоть, продвигая по коридору в до этого указанном Джином направлении. — Чим, а ты уверен, что никто не заподозрит твою пропажу? — Он поднял на Чимина полный сомнения взгляд.       — Я сказал, что пошел отлить. Так что, никто ничего не заподозрит. — Чимин фыркнул, затем бросив быстрый взгляд в бумажки. — Что это?       — Список на пробы. — Джин, погруженный в изучение печатного текста, сам себе кивнул. — Нужно доставить на кафедру как можно скорее. И ты вряд ли успеешь вернуться за десять минут. Так что… — Джин продолжал вчитываться, пока Чимин закатил глаза.       — Кто вообще вправе осуждать кого-то за то, сколько он писяет? М? Вот ты мне скажи! — Чимин нахмурился, как будто на самом деле собирался услышать ответ, а потом замер, заставив Джина остановиться. — Тс!       Он толкнул его к стене, затолкав за располагающийся на колесиках информационный стенд.       — Ты чего? — Джин теперь сердился, чуть не споткнувшись о металлические ножки, пока Чимин вытягивал шею, затем бесцеремонно подтянув его к себе за воротник рубашки. — Ну ты грубиян!       — Это Юнги?       Чимин показывал своим коротким, но решительным пальчиком куда-то, и Джин тут же всмотрелся.       — Юнги. — Это был Юнги, без сомнений, а рядом…       — Со скрипачом? — Чимин так удивлялся, как будто вместо скрипача, а Юнги все-таки был музыкант, там был полицейский или пожарник. — Оу… А… Мне кажется, или вы... Эээ, а так можно было?       Джин пытался проанализировать то, что происходило на его глазах. Скрипач целовал Юнги. Потом Юнги схватил его за причинное место, причем… Судя по реакции скрипача, это было… не болезненно. А зачем хватать за яйца, если не для того чтобы… Джин неосознанно напрягся, на этот раз нервно сведя лопатки и расправив плечи.       — Мне кажется, или они флиртуют? — Пока Чимин сосредоточенно насупился, продолжая свою рекогносцировку. — Нет, ну точно. — А потом он повернулся к Джину. — У Юнги есть парень?       — Ты у меня спрашиваешь? — Джин теперь смотрел, как скрипач тянул Юнги к выходу, а Юнги не сопротивлялся. А до этого держал его за яйца. Целовался. Флиртовал. Что всё это могло значить? То, что он был близок с этим скрипачом. А… Его бывший был скрипачом! — Возможно, это его бывший. Но это совсем неточно.       — От бывшего до нынешнего один умелый хват за член. — Чимин покачал головой, затем, когда Юнги и скрипач скрылись, вытянув Джина из их импровизированного укрытия. — Мне казалось, вы на пути к счастливой соседской сексуальной жизни. Я что-то неправильно понял?       Делать выводы в подобной ситуации сразу было глупостью, но слишком уж очевидным было всё увиденное. Всё выглядело достаточно однозначно, чтобы выводы сами начали напрашиваться, хныча и расталкивая друг друга локтями.       — Наверное… — Джин не заметил, что его голос успел пропасть, и ему понадобился лишний вдох, чтобы вновь зазвучать как следует. — Мы с Гуком тоже что-то неправильно поняли.       — Так. — Чимин, заметив, что Джин как будто уже успел расстроиться, взял его за плечи, привлекая внимание. — Подожди делать выводы. Ты взрослый парень. Умный. Но… Блять, это реально походило на флирт. Не могу врать.       — Ладно. — Джин медленно направился в том направлении, в котором двигался изначально, подтолкнув вперед Чимина. — Пока ясно одно.       — Что? — Чимин взволнованно уставился на Джина.       — Что если пытаться усидеть на двух стульях, рано или поздно порвется попа. Прямо посередке, на две равные половинки. — Джин улыбнулся так, как будто уже собирался приблизить этот момент, гадко злорадствуя.       — Ну ты же всё выяснишь, правда? — Чимин улыбнулся, прекрасно зная, насколько грамотным Джин был дипломатом.       — Разумеется. — А теперь Джин не улыбался. И звучал так, что даже Чимину захотелось попросить политическое убежище. Потому что Джин однажды научился злиться, а не плакать, когда его что-то расстраивало. И Чимина научил, потому что злость выплеснуть проще, чем тоску. Защитная реакция. Интересно, как будет защищаться Юнги… — Пойдем, дружок. У нас много дел.

* * *

      — Устал? — Тэхен стоял рядом со своим автомобилем, весь такой красивый, широко улыбающийся и шикарный сам по себе, что Чимин почувствовал себя героем мыльной оперы. — Поехали поедим!       — Не хочу звучать, как влюбленный дебил, но… — Чимин обхватил Тэхена двумя руками за талию, затем с силой уткнувшись ему в грудь, будто подсознательно желая заглушить следующее признание. — Увидел тебя, и усталость как рукой сняло.       — Вы готовите что-то потрясающее, правда? Я сегодня видел в главном холле репетицию, но не смог задержаться, посмотреть. — Тэхен выглядел взволнованным, пока Чимин закатил глаза.       — Инновационные формы и методы работы в хореографическом коллективе. Нас просто попросили переодеться, а потом гоняли по уже станцованному, показывая и пережевывая разные организационные штуки. — Чимин уселся на пассажирское сидение, дождавшись, когда Тэхен займет водительское. — Я смог ненадолго слинять, чтобы помочь Джину со списками.       — Пробы? Так хочется, чтобы ему досталась теперь главная роль. — Тэхен вздохнул, затем посмотрев на Чимина с любопытством. — А ты был на его учебных спектаклях?       — Ох, Тэтэ, у меня было достаточно возможностей убедиться в том, что Джин великолепный актер. Еще до того, как он поступил сюда. — Чимин самодовольно улыбался, затем вспомнив о том, что им с Джином пришлось увидеть. И как отреагировал Джин. И стало интересно, как он вел себя теперь, столкнувшись с Юнги нос к носу. — А когда у вас возобновляются тренировки? А когда следующая игра?       — Финальная стадия стартует через три недели. Первый четверть-финал наш, но пока неизвестно, с кем именно мы схлестнемся. Жеребьевки еще не было. — Тэхен очень уверенно выруливал с университетской парковки, пока Чимин не мог налюбоваться его руками. Которые возбуждали в Чимине… чувство прекрасного, против его воли. — Регулярные начнутся недели через полторы.       — А не слишком это самонадеянно? — Чимин, как человек, примерно представляющий, что такое и для чего нужен тренировочный процесс, неважно, что ты тренировал, засомневался, и Тэхен улыбнулся.       — Ну во-первых, нам еще учиться надо. А во-вторых, все вышли на свой пик формы, отыграв уже достаточное количество матчей. Следовательно, тянуться вверх уже нет времени, а для того, чтобы поддерживать достигнутый уровень, не нужно рвать жилы. Можно перегореть, а мы итак уже поистрепались в игре с юристами. Морально. А кое-кто и физически. И я не только о Гуке.       — Кстати! — Шанс был невелик, но попытаться стоило бы. — А ты случайно не видел Юнги с кем-нибудь… ну… тебе неизвестным?       — В смысле? — Тэхен очень искренне удивился, а Чимин сразу уверился в том, что миссия не вызывать подозрения провалилась, еще даже толком не начавшись. — Ты имеешь ввиду после тренировок? Мы же учимся в разных корпусах.       — Вот в этом и проблема… — Чимин задумался, затем быстро придя в себя. — Да, после тренировок.       — После тренировок они слепляются с Гуком и идут домой к Джину. — Тэхен самодовольно улыбнулся. Как будто знал что-то, что не знал Чимин. — Я думал, ты в курсе.       — В курсе чего? — Чимин официально не был в курсе, только догадываясь.       — А я не могу сказать. Спроси у Джина, потому что я узнал из первоисточника. — Тэхен почему-то стал серьезным, а Чимин подумал, что увериться в том, что Джин взялся за старое, соблазнив сразу двух, было не так важно. Потому что на повестке стоял другой вопрос. — А почему ты спросил о Юнги?       — Ты же знаешь, что он участвует в концерте, да?       — Да. И даже знаю, что он будет аккомпанировать Ше Юшенгу. — Тэхен спокойно улыбался, пока Чимин пытался понять, когда он успел всё проспать. — Сегодня вывесили афишу.       — Оу… — Надо меньше смотреть под ноги и чаще по сторонам. — А кто такой этот Ше Юшенг? Знаешь?       — Скрипач — виртуоз. Выпускник нашего музыкального факультета, восходящая звезда и… Я слышал его однажды, когда ходил с подругой на концерт классической музыки в Амфитеатр. Он солировал среди других скрипок, стоя у рояля. И знаешь… — Тэхен задумчиво улыбнулся. — Со скрипкой в руках он похож на супер-героя, настолько хорош.       Чимин достал телефон, решив спросить у интернета, кто такой Ше Юшенг. И спустя несколько кликов рядом со строкой поиска, смог убедиться, что именно с ним флиртовал Юнги. Возможно, они с Юнги учились вместе, но Юнги был композитором, а не исполнителем, тем более скрипка…       — А его личная жизнь? — Вопрос получился настолько странным из его пухлых уст, что Тэхен уставился на него с недоумением. — Любопытство.       — Честно, я не интересовался его личной жизнью. Но если тебя интересует не только она, мы можем сходить на его выступление. Правда… Нужно посмотреть, что по билетам.       Хотел ли Чимин послушать скрипача-виртуоза? Ну, не так, чтобы сильно расстроиться, если не получится. А вот узнать, откуда между ним и Юнги были такие нежные чувства… На самом деле нежные, и Чимину до этого не приходилось видеть Юнги таким… Таким… Раскрепощенным и тактильным. А это значило, что они как минимум были давно знакомы, потому что судя по характеру, Юнги вряд ли бы подпустил кого-то левого к себе так близко. Может, это его бывший? Кажется, Джин это допускал... Хотя, судя по тому, что они увидели сегодня, как минимум нынешний.       — О чем ты задумался? — Тэхен с любопытством вглядывался в лицо Чимина, который вздрогнул, за шкирку вытащенный из собственных мыслей.       — Я видел, как Юнги целовался с ним сегодня, в главном корпусе, рядом с большим залом. — Он вообще мог об этом говорить? Джин не просил сохранить секрет, а Юнги и подавно. Но Тэхен вытянулся в лице так, что Чимин вдруг испугался того, что сделал неверный шаг не в ту сторону. Наверное, Джина лучше не приплетать, потому что тогда появится вопрос, почему не узнал Чонгук. А может, он уже узнал? В любом случае, Чимину лучше больше не давать комментарии.       — Ты уверен? — Кажется, Тэхен сомневался. Пока Чимин закатил глаза.       — Уверен. И за яйца его держал. И ушел затем вместе с ним. — Это не комментарии, это пояснения. И нужно было дать еще одни. — Тэ, они взрослые мальчики, по крайней мере, Джин, и сами разберутся… со всем.       — А Джин знает? — Тэхен был таким серьезным, что Чимину захотелось закричать. Или заплакать. Но точно броситься ему на шею, потому что с этими опущенными уголками рта, поджатой челюстью и агрессивно узкими глазами… Он был чертовски сексуален. Он был бы чертовски сексуален, даже если бы на его голове был бумажный пакет. Это был неопровержимый факт. И его не хотелось обманывать. Не моглось.       — Джин был рядом со мной в этот момент. Он всё видел.       — А Гук знает? — А вот это было опасно., особенно когда Тэхен потянулся к телефону. — Я скажу ему. Прямо сейчас.       — Ой, не-не-не! Я запрещаю тебе! Это наш с тобой секрет! Понятно? — Чимин выставил указательный палец, пока Тэхен с недоумением посмотрел на него.       — У Чонгука чувства, и я буду последней сволочью, если оставлю его в неведении. Тем более, я уверен, что ты не мог ошибиться. — Чувства?.. — Я скажу ему только про поцелуй, а он сам уже выяснит всё остальное, если захочет.       Так. С одной стороны — Чонгук имел право знать, особенно если у него чувства. Интересно, какие и к кому, и знают ли об этом остальные участники этого… равнобедренно-сексуального треугольника. С еще одной стороны — это была правда, и Чимин видел все своими глазами. Он сказал только то, что нельзя было опровергнуть, потому что все произошло на его глазах. Поцелуй, бессовестное хватание гениталий и совместное удаление в неизвестном направлении. Всё, без каких-либо дополнительных спекуляций. Это всё факт. Значит… Со всех сторон, Чонгук имел право знать. А вот Чимин теперь стал сплетником. Хотя… Возможно, он был благодетелем. Потому что рассказал только лучшему другу того, кто мог пострадать. Чувства. Вот о чувствах Чимин точно никому не расскажет, хотя Джину было бы интересно.       — Чим, я не скажу, что узнал от тебя. — Тэхен взял Чимина за руку, которую положил под свою ладонь на рычаг переключения передач. — Они были в главном корпусе, значит, я мог видеть. Скажу, что сам видел. Потому что я уверен в тебе, как в себе. Ты не обманешь. А я не могу промолчать в этой ситуации, даже если по итогу окажусь виноватым. А я надеюсь, что всё это недоразумение.       — Оптимистично. И благородно. — Чимин криво улыбнулся, на самом деле уже чувствуя, что сделал что-то не так. — Но тебе лучше сказать, что это моя информация. Потому что если Гук заговорит об этом с Джином, он узнает, кто именно всё видел. А тебя там не было. Так что… Да.       — Еще благороднее. — Тэхен улыбнулся, чуть больше сжав руку Чимина. — Спасибо, что сказал.       Чимин кивнул, пока Тэхен парковался. А когда он закончил, заглушив мотор, Чимин запрокинул голову, что-то зарычав.       — Почему у меня ощущение, что я проебался, а? — Он с тоской и надеждой смотрел на Тэхена, который уже успел снять ремень и выйти, направившись к Чимину, открыв для него дверцу и подав руку. — Ты обходишься со мной как с принцем.       — Ты и есть принц. — Тэхен улыбнулся, затем притянув к себе Чимина за руку и обняв. — И ты не проебался, а проголодался.       И вот теперь Чимин всё же повис на шее Тэхена. Всё-таки, он проебался. Только в каком моменте?..

* * *

      — А что это за пробы? Джин не успел мне толком рассказать, а я почему-то не интересовался… — Чимин подпер голову рукой, свободной взявшись за стакан с имбирным лимонадом.       — Джин старшекурсник, поэтому обучение актерскому мастерству у него проходит не как у меня, в формате лекций и семинаров, а в рамках так называемой актерской мастерской, которая более приближена к работе актера. Они ставят спектакли, и пробы определяют, кто в какой роли будет выступать. Потом начнутся репетиции. Это своего рода обобщение и закрепление всего изученного до этого. — Тэхен улыбался, изучая меню.       — Надо будет спросить у него поподробнее, а то он мне всё про сценарий, да про сценарий… — Чимин вздохнул.       — Что за сценарий? — Тэхен оживился.       — Задание по курсу сценарного мастерства. Но Джин называет это болью в заднице. — Чимин улыбнулся. — Тебя тоже будет ждать что-то такое.       — Я напишу сказку. — Тэхен мечтательно отвел взгляд в сторону. — О большой и чистой любви. Со счастливым концом.       — Мой маленький романтик. — Чимин потянулся, коснувшись лица Тэхена, потрепав его за щечку. — Ты и меня перевоспитаешь.       — А ты не веришь в любовь? — Тэхен, накрыв его ладонь, задержав ее на своей щеке, удивленно открыл глаза.       — Я верю в то, что двум людям может быть комфортно и приятно друг с другом настолько, что мысль о том, что нужно расстаться, становится пугающей.       — Ну, так это и есть любовь. — Тэхен пожал плечами, углубившись в изучение меню, чтобы, наконец, сделать заказ, а не выпрашивать у официанта время на раздумья.       Чимин оглядывался по сторонам. Здесь было и комфортно, и приятно, и достаточно малолюдно, чтобы назвать место уютным. И его внимание привлекла официантка, оглядывающаяся через плечо и что-то с улыбкой щебечущая. Чимин перевел свой взгляд на того, к кому она обращалась, направляясь к свободному и находящемуся достаточно близко от него столику, и Чимин вытаращил глаза, как будто это могло помочь ему получше рассмотреть.       — Мать твою. — Он сказал это достаточно громко, чтобы Тэхен отвлекся, посмотрев на него с недоумением. А Чимин поднялся.       Ошибки не должно было быть. Высокий рост, длинные черные волосы, спускающиеся ниже широких плечи... А потом, когда гость повернулся — хитрая улыбка пухлыми блестящими губами, по которым он привычно провел языком, готовясь что-то ответить… Узкие черные глаза, тонкий прямой нос, подпирающие потолок острые скулы...       — Эй, дяденька, а где вы потеряли своего охранника?       Чимин теперь с непередаваемым удовольствием наблюдал за тем, как молодой человек завертел головой, наконец, наткнувшись на него взволнованным взглядом. И улыбка стала шире. Возможно, потому что он тут же двинулся к нему на встречу, по-кошачьи гибко раскачиваясь, как всегда завораживая одной своей уверенностью.       — Что ты здесь делаешь? — Чимин улыбался, затем сжав в своих руках уверенно прильнувшую к нему талию, чуть прикрытую распахнутым пиджаком, под который Чимин сразу забрался.       — Ох, малыш, тебе стоило бы сказать, что ты рад меня видеть, а не вот это вот всё.       Чимин засмеялся, услышав в низком голосе урчащий нежностью каприз, а затем ощутив в волосах пальцы, которые игриво и бесцеремонно их взъерошили. А теперь эти пальцы взяли его за плечи, чуть отстранив, чтобы глаза могли получше разглядеть.       — Я рад тебя видеть, Хи. — Чимин продолжал беспечно улыбаться, затем встрепенувшись и обернувшись, пока Тэхен явно не понимал, что происходит. — Присоединишься к нам? Я здесь с Тэхеном.       — С тем красавчиком? — Хи удивленно округлил глаза, вытянув шею. — Если он не будет против.       И Чимин потащил его к их столику, пока Хи еле-еле успел дать комментарий удивленной официантке.       — Тэ, познакомься! — Чимин отпустил Хи, обращаясь к поднявшему Тэхену, который теперь с любопытством оглядывал вставшего напротив него молодого человека, очень походящего на тех, которых он регулярно видел на обложках. А может он его действительно видел?.. — Это Банг Хи. Мой очень хороший друг. Настолько хороший, что почти старший брат.       Хи протянул руку, которую Тэхен пожал со своей квадратно-широкой улыбкой, чем заставил Хи улыбнуться в ответ, вместо того, чтобы сохранять на своем красивом лице хитрую таинственность.       — Ким Тэхен. Очень приятно. Можешь звать меня Тэ. Или Тэтэ.       — Взаимно, Тэтэ. Чим мне рассказывал о тебе. Писал о тебе. И даже показывал фотографии. — Хи многозначительно прищурился.       — Да, Тэ, я не мог удержать в себе то, что у меня такой красивый парень. — Чимин самодовольно улыбался, затем засуетившись.       — Не беспокойся — я могу сам. — Хи свободно огляделся, заметив стоящий неподалеку стул, и каким-то магическим образом, одним только взглядом сделал так, что проходящий мимо официант этот стул ему подставил.       — Обычно это работа Сая. — Чимин уселся, очень хитро улыбаясь. — Почему ты без него?       Хи закатил глаза.       — Я угощаю. — А затем кивнул, заметив к руках Тэхена меню. — За счет Сая.       — Он не приехал? Я думал, вы как попугаи-неразлучники. — Чимин на самом деле теперь был удивлен, пытаясь вспомнить, когда последний раз видел их по-раздельности.       — Ох, ну тогда сейчас кто-то при смерти в самом центре Чэнду… — Хи схватился за сердце, изобразив трагическое сожаление. — Он работает.       — А кто такой Сай? — Тэхен привлек внимание, и Хи тут же повернулся к нему, теперь как будто виновато улыбнувшись, что проявил такую невежливость, забыв о новом знакомом.       — Сай — мой брат. Очень занятой. — Хи с грустью вздохнул, затем решительно положив обе руки на стол. — Но хватит обо мне! Я очень наглый, и теперь требую, чтобы вы мне рассказали свою историю любви. И не только любви. И вообще… Тэ, я хочу узнать больше о тебе, потому что я, знаешь ли, несу за Чимина ответственность… — Чимин закатил глаза, пока Тэхен заулыбался.       — Ему нужно будет отчитаться перед Саем. Который, наверняка, всё это время запирал его дома, не давая расширять их один на двоих круг общения. Поэтому он теперь такой жадный до новых впечатлений.       Услышав это, Хи придвинулся к нему, очень близко, прямо вглядываясь в глаза Чимина, но на самом деле, по ощущениям, в его душу.       — Не произноси его имя, если не хочешь, чтобы я расстроился. — И он мягко щелкнул длинным пальцем по носу Чимина, затем повернувшись к Тэхену. — Иначе я расскажу твоему красивому парню все твои секреты, о которых ты сам забыл. И да, это шантаж.       — Нет, это интересно… — Тэхен многозначительно закивал головой, затем передав меню в протянутые руки Хи.       — Ох, ну за что мне это всё… — Чимин так трагично запрокинул голову, что Тэхен взял его за руку, чтобы утешить. — Мне нужен адвокат. Может, пригласим Джина?       И это попало в цель, потому что Хи посмотрел на него так, как будто… Как будто это попало в цель.