* * *
Юнги сидел на диване, подпирая спинку и подлокотник, вытянув и согнув в коленях ноги, между которыми расположился Джин, очень удобно устроившись на его груди. Они смотрели телевизор и не смотрели на Чонгука, который сохранял молчание все это время, изредка разбавляя тишину недовольным чавканьем. Недовольным, потому что ему пришлось смотреть на то, с каким аппетитом Джин и Юнги уплетали ужин, от которого он отказался по идейным соображением. Мог бы поесть свою лапшу быстрого приготовления в другой комнате, но у них было строгое правило — еда либо на кухне, либо в гостиной. А Чонгук не мог не подчиняться ему. И до сих пор не верил в то, что Джин на самом деле его выгонит. А еще Чонгук не мог смотреть на то, как Джин и Юнги невозмутимо сплелись, скучающе уставившись в телевизор. Очень захотелось разбавить эту безмятежность, и Чонгук переключил телевизор, чтобы поиграть в приставку. Он приготовился гадко, но победно улыбаться, однако ни Юнги, ни Джин не обратили никакого внимания на это. Более того, Джин настолько удобно устроился в руках и ногах Юнги, что они целовались… Прямо на глазах у Чонгука. Лениво и так сладко, что Чонгук даже на расстоянии мог почувствовать вкус их губ, просто проведя по своим языком. Захотелось что-нибудь разбить. Чонгук не ревновал — он знал, что должен быть третьим! Что он должен был теперь находиться под боком Юнги, который должен был его обнимать. Как минимум. Или Чонгук мог бы полежать на коленях у Джина, который бы рассеянно перебирал его длинные локоны, бережно каждый раз выпутывая пальцы из особенно непослушных кудрей. Он обстрижется. Им назло. — Котик, давай пораньше ляжем спать? — Джин, не стесняясь и не обращая внимание на Чонгука, зевнул, взяв руку Юнги и прижав ее ладонью к своей щеке, при этом заискивающе нежно смотря ему в глаза. Его, значит, он отчитывал так, как будто Чонгук для него вообще ничего не значил, а Юнги готов был в попу целовать. — Устал? — Юнги улыбнулся, запустив свободную руку в волосы Джина, заставив его заурчать и, заулыбавшись, запрокинуть голову. — Я не помню, ты был сегодня у отца? — Он предложил мне полный рабочий день и ставку почетного отельера. Как в фильмах, знаешь? И я на самом деле, почти согласился, потому что мне нравится исполнять чужие мечты чужими руками, лишь бдительно руководя. — Джин звучал задумчиво, пока Юнги засмеялся, невольно посмотрев на Чонгука, который демонстративно повернулся к ним спиной, максимально близко придвинувшись к телевизору, слишком ожесточенно сжав джойстик. — Гук, отодвинься. — Юнги звучал строго, но широкая спина даже не дернулась. — Ты себе хуже делаешь, а не нам. — Кого ты будешь учить, когда он съедет от нас? — Джин вздохнул, а Чонгук тут же повернулся. — Никогда не думал, что нам придется на себе проверить утверждение про то, что любовь живет три года. — То есть, вы меня уже списали, да? — А ты сможешь жить с предателями, которые… — Юнги повернул к Джину задумчивый взгляд. — В чем мы там провинились? — Предательства вполне хватит. — Если вы надеетесь, что я буду спать на диване — хуй там. Я буду спать в кровати. Между вами. Помнится, это было одним из правил. — Чонгук злобно ухмыльнулся, пока Джин, переглянувшись с Юнги, только пожал плечами. — Справедливо. Ты всё-таки не чужой нам человек. — Точно? — Юнги взял Джина пальцами за подбородок, повернув к себе и слишком красноречиво взглядом приклеившись к его красивым пухлым губам, по которым Джин как будто нарочно провел языком. Чонгук смотрел, невольно нахмурившись от злости, и при этом чувствовал то, что теперь чувствовал Юнги — хотел его. И знал, что чувствовал Джин — желание доставить ему удовольствие, в готовности поддавшись на любую возможную провокацию. — Примем душ вместе? — Джин улыбался, невинно смотря в глаза Юнги, который без спешки приложился к его губам. Вместо ответа. Который Чонгук прекрасно знал.* * *
Это было настолько глупо, что даже неправдоподобно. Чонгук до последнего надеялся, что что-то изменится, и по этому поводу даже плескался в ванной дольше положенного, успев приготовиться к сексу (доведенная до автоматизма привычка, и когда Чонгук осознал, настроение упало еще ниже установленного до этого минимума), однако… Чуда не произошло. Джин и Юнги, уже полностью приготовившиеся ко сну и облачившиеся в пижамы, рассосредоточились по кровати, оставив Чонгуку место посерединке. Неужели их ничего не смущало? А кровать… Интересно, ее исполинской ширины хватит для того, чтобы они во время сна даже не соприкасались? Чонгук мог бы провести такой эксперимент раньше, если бы они по обыкновению не слеплялись вместе, оказавшись под одеялом. — Только не забудь, что ты спишь не один. А теперь Джин выглядел таким чужим, что Чонгуку захотелось заплакать. Но он был взрослым мужчиной, который… До сих пор не мог поверить, что их отношениям пришел конец, и что Джин с Юнги так спокойно его променяли на… Вычеркнули. Они его вычеркнули, вынесли за скобки и оставили совершенно одного, явно не испытывая по этому поводу никаких угрызений совести. — Оставь ночник. — Чонгук буркнул это под нос из гордости, прекрасно зная, что если Джин оставит ночник, он будет мешать ему уснуть. — Мне страшно с вами под одним одеялом. — Спокойной ночи, Юнги. — Джин никак не отреагировал, приподнявшись, чтобы посмотреть на Юнги, который тоже зачем-то оставил ночник. — Ты решил страдать вместе со мной от света в глаза? — Да, родной. — Юнги теперь зеркально повторял позу Джина, затем откинувшись на спину. — Спокойной ночи. Чонгук перевернулся на спину, скрестив на груди руки. Он не знал, что делать и что думать. Сердцем и всем остальным, что по праву принадлежало этим… гондонам, он не мог поверить, что это конец, но эти… гондоны были слишком убедительны, и повертев головой, Чонгук сразу заметил, что они отвернулись от него, уже засопев. Неужели… И Чонгук перевернулся на живот, поджав по себя руки и вдавившись носом в подушку. — Я не ожидал от вас такого. И, чтобы вы знали, это вообще-то обидно, если не сказать больно! Я думал, что между нами большая любовь, а вы… Бросили меня! — Чонгуку на самом деле нужно было только открыть рот, и он уже не успевал останавливать выливающиеся из него признания, которые на самом деле могли бы до этого излиться через глаза водой, настолько ему было обидно. — Я же… Я просто расстроился, что Бам на самом деле оказался нужным только мне, при том, что отец меня пытался убедить в обратном, а вы… Он меня ругал, отчитывал, а я просто вам доверился. Хотел вернуться, и чтобы вы меня встретили втроем. Бам радостный, вы… — Нет, кажется, всё, что не успевало протиснуться сквозь сжатые от обиды зубы, переходило к глазам, которые Чонгук сильнее зажмурил. — Ну и ладно! Ну и пусть! Я буду жить с родителями! Идите на хуй оба! Оба два! Это могло бы звучать обидно, если бы Чонгук в конце не шморгнул громко носом, не успев сдержать свою обиду. А потом Чонгук замер, когда почувствовал слишком аккуратные пальцы, которые слишком аккуратно, до конца стараясь быть незаметными, пробрались под его футболку, всей ладонью опустившись на поясницу, а затем чуть поднявшись по позвоночнику к лопаткам. Чонгук замер, а потом резко оттолкнулся от кровати, уперевшись в нее предплечьями и начав вертеть головой. — Ты не плачешь? — Это была рука Юнги, и именно Юнги теперь лежал на боку, до этого бесшумно перевернувшись. — Я боялся, что ты намочишь подушку и затребуешь другую, которой у нас нет. Чонгук смотрел на Юнги и прекрасно его видел, благодаря ночнику. И Юнги улыбался слишком спокойно, продолжая при этом рассеянно, но как будто увлеченно гладить Чонгука по спине, начав продавливать пальцами залегающую между сильными мышцами линию позвоночника. Чонгук не собирался давать реакцию (или не мог), но под настойчиво ласковыми прикосновениями все же дернулся. — Зайчик, тебе стоило с этого начать. С того, что ты прорычал в подушку. Повернись ко мне — у нас будет серьезный разговор. — Юнги перестал улыбаться, удобнее устроившись и подложив под щечку руку, до этого наглаживающую Чонгука, который перевернулся к нему лицом, до этого заметив, что Джин никак не реагировал, повернутый к окну. — Я попросил твоего отца забрать на время Бама не потому, что он мне не нравится, а потому что переживал за пса. Джин вынужден был уехать, у меня было очень много работы, а ты знаешь, что щенок сейчас очень нуждается во внимании. Я боялся, что не смогу ему дать его, в то время как твой папа, воспитавший уже не одного добермана, смог бы провести это время с пользой, тем более, он с охотой откликнулся и даже похвалил нас с Джином за сознательность. — Спокойно низкий, тихий, быстро перешедший на шепот голос так ласково шелестел, что Чонгук непроизвольно начал вслушиваться усиленнее. — Мне нравится Бам, Джину нравится Бам, и мы хотим жить с ним вместе. И жить с тобой вместе. Но мы с Джином не сможем вынести двух детей сразу. А ты повел себя как ребенок. — Вы обещали мне, что не будет никаких проблем! — Чонгук возмущенно шептал и при этом хмурился. — И не сказали, что отдали Бама — я узнал об этом от отца! То есть, вы сделали это за моей спиной! А я, между прочим, формально его главный хозяин, хотя бы судя по документам. — Да? — Юнги удивленно округлил глаза. — Формальный хозяин, который легко спихнул своего питомца на двух других, неформальных хозяев. Получается что? Что ты херовый формальный хозяин, Чон Чонгук, и тебе теперь стоит не щетиниться, а высказать нормально свои обиды, потому что мы с Джином заебались изображать из себя равнодушных и обгрызли друг другу уши от скуки, пока ты там плескался! Вот теперь Чонгук узнавал Юнги и смотрел на него широко открытыми глазами, затем дернувшись всем телом, когда ощутил… другое прижавшееся к нему тело. — Мы очень скучали. — Джин тихо урчал где-то рядом с ухом, не дав Чонгуку повернуть голову, обняв его через плечо и сжав пальцы у основания его шеи. — А ты с порога набросился на нас с претензиями, при том, что мы не успели настолько сильно провиниться. — Ну… Папа очень ругался. — Чонгук надул губы, смотря на Юнги, который чуть к нему придвинулся. — Причем, я даже не ожидал. Если бы вы меня предупредили, я бы… И вообще, ты меня выгнал! И ты, Юнги, его не остановил! — Ну, я дипломированный актер, а Юнги склонил на свою сторону угрозами. — По голосу было понятно, что Джин улыбался. — Будет тебе уроком, когда в следующий раз решишь так разговаривать. — Со своими папочками. — Юнги самодовольно ухмыльнулся, с удовольствием заметив, как щеки Чонгука налились очаровательным румянцем. — И пока отец тебя поругал, папочки бы вполне могли утешить. Если бы ты, войдя в дом, начал с того, как соскучился и рад нас видеть, а уже потом перешел бы к обоснованным претензиям. Чонгук пристыжено поджал губы, пока рука Джина незаметно оказалась под его футболкой, вернувшись в то же положение, что и до этого. И Чонгук невольно замер, ожидая, что пальцы хоть как-то заденут чувствительные к ласке соски, но Джин как будто нарочно был аккуратен. — Я обиделся на вас справедливо, и у меня был повод! Но… — Чонгук, дуя губы, запустил пальцы в волосы Юнги, с облегчением и удовольствием увидев, как Юнги прикрыл глаза, подавшись за рукой. — Я очень вас люблю и очень по вам соскучился. И не думал, что… Что это приведет к такому. — Джинни, кролик говорит, что любит нас и скучал. — Юнги не открывал глаза, ощутив, что рука Чонгука в волосах стала увереннее. — Поверим ему? — Только если у него встал. — Джин, чуть приподнявшись, зарылся носом в волосы Чонгука, прижав его еще сильнее. — Потому что у меня уже. Вообще, Чонгук не собирался ничего делать, но, наверное, за несколько лет это стало безусловным рефлексом его организма (и не только его, если говорить в контексте их отношений) — он слегка выгнулся, пытаясь вжаться в член. Слышу, что член встал — отправляюсь на его поиски. И эта мысль заставила Чонгука улыбнуться на грани неуместного смеха, в то время как его рука потянулась к члену Юнги. — Нам ничего не помешает его трахнуть. — Юнги самодовольно улыбался, схватив Чонгука за руку и самостоятельно проявив решительную инициативу, прижав его ладонь к своему стояку. — Даже он. — Юнгииии… — Голос Джина чуть срывался, потому что Чонгук, разумеется, из вредности, уже во всю елозил своим аппетитно круглым задом, пока Джин, из-за того, что у него было очень мягкое сердце, занялся его сосками, попеременно прокручивая их между пальцами, как будто ожидая, что Чонгук увеличит громкость своих выдохов, повысив их до стонов. — Мы же взрослые… Нам нужно конструктивно поговорить. — Джин, я… — Юнги сглотнул, когда Чонгук беспрепятственно проник под резинку его пижамных штанов, ласково, но крепко сжав его член, при этом смотря на него бесстыдно, и на его губы. — Конструктивно не… Гук, блять… — И Юнги вынужденно прервался, потянувшись к губам Чонгука, взяв его за подбородок. — Я верю, что он скучал и раскаивается. На самом деле, Юнги нередко задавался вопросом, как у них каждый раз получался такой секс. Возможно, потому что каждый секс был событием, к которому они готовились, что очень быстро всё равно стало привычкой? Хотя, даже если не готовились, в какой-нибудь неожиданным и до этого окрашенный скукой момент поддавшись страсти… Даже спустя три года возбудить мог просто взгляд. Улыбка. Какой-нибудь особенно чувственно удавшийся вдох или выдох. Как по щелчку пальца все светлые чувства и эмоции превращались в возбуждение, желание и даже в некотором смысле разврат. Но даже разврат до краев был наполнен чувствами. Возможно, они просто идеально подходили друг другу по темпераменту, настроению… Возможно, Юнги постарел, вдруг предавшись таким размышлениям в тот момент, когда Чонгук своим умелым языком пытался дотянуться до его гланд, сладко пресекая любое сопротивление его языка. Головокружительно. Нет, не так. Головокружительнее. С каждым годом он целовался всё лучше. Однако, стоило Юнги совершенно расслабиться, как Чонгук тут же ловко поднялся, усевшись на колени, пока Юнги и Джин смотрели на него распахнутыми от внезапного недоумения глазами. Особенно Джин, который только вошел во вкус и теперь пытался понять, что именно он сделал не так. — Как же я вас люблю… — И Чонгук тут же стянул с себя футболку, пропустив две пары абсолютно завороженных такой же любовью глаз. — Зайчик, давай договоримся, что все претензии ты будешь начинать с этого… И тогда мы никогда не поссоримся. — Только затрахаем друг друга до смерти. Как кролики. — Юнги пытался остановить на чем-то свой взгляд, но когда тебе нравится всё, когда ты хочешь всё… — Вам в вашем возрасте для этого немного надо… — Чонгук очень талантливо изображал снисходительное сомнение, пока Юнги и Джин переглянулись. — Не переживай, котик — я отомщу за нас. — Джин очаровательно улыбнулся Юнги, затем повернувшись к Чонгуку. — А-ну иди сюда, мелкий гаденыш! И Чонгук успел засмеяться, прежде чем Джин, схватившись за сильные предплечья, потянул его на себя, при этом подтянулся сам, и, оказавшись на коленях, крепко обнял Чонгука, вжавшись в его бесстыжие губы. И Джин готов был застонать, настолько это было нужно, важно и сладко, после их вынужденной разлуки и разыгранного спектакля. Он поглубже зарылся пальцами в мягкие пушистые волосы, с энтузиазмом натягивая корни каждый раз, когда Чонгук особенно рьяно принимался за его язык, пару раз возбуждающе прикусив нижнюю губу Джина, который в ответ лишь что-то довольно проурчал. — Котик, тут Чонгук тебе кое-что попросил передать… — Джин насилу оторвался от Чонгука, который уже протянул Юнги руку, помогая ему принять нужное положение. А потом он в последний момент, прежде чем отпустить его в объятия Джина, прижал к губам длинные пальцы. — Что мы оба тебя любим, но он целует руки, а я… Однажды они отменили правило, что заниматься сексом можно только в присутствии всех трех, из-за разъездов, но магия была в том, что когда кто-то из них оставались вдвоем, заниматься сексом не хотелось — только с тоской в унисон вздыхать по недостающему третьему. Потому что когда они оказывались втроем в одной постели, со стояками и скопившимися желаниями наперевес, всё ощущалось по-другому. Как будто у секса появлялась смысловая нагрузка, как будто удовольствие достигалось не только путем вполне закономерных и естественных ласк и фрикций, а чего-то еще, о чем размышлять никогда не оставалось ни времени, ни желаний — достаточно было принять как факт. — Вот на это я мог бы смотреть вечно. Чонгук опустился на пятки, с искренним упоением наблюдая за тем, как Джин, обрамив руками шею Юнги, потянул его на себя, опрокинувшись на спину и успев вовремя развести бедра, чтобы дезориентированный настойчиво ласковым языком Юнги не травмировал свой и его член. А потом Чонгуку вдруг пришла в голову мысль, и он решительно подвинулся к Юнги. — Вы слишком одетые. Ну же! Юнги оторвался от пухлых губ, выпрямившись на коленях между ног Джина, послушно подняв руки, когда Чонгук решил самостоятельно освободить его от пижамной рубашки, за что тут же был вознагражден нетерпеливо пылким поцелуем, стоило только Юнги поймать пальцами его подбородок, резко повернув к себе. Джин разделся самостоятельно, и пользуясь моментом, а именно — принятым сидячим положением, он обхватил Юнги за талию, языком быстро очертив срединную линию его пресса, закончив на соске, который для убедительности ласково сжал зубами. — Какие правила на игру? — Чонгук успел запыхаться самым волнующим образом, заметив, как после провокационной ласки Юнги что-то быстро шепнул Джину на ухо, заставив того самодовольно улыбнуться. — А мне? Если больше двух… — Секс получается продолжительнее. — Юнги кивнул, а затем жестом указал Чонгуку на место рядом с Джином. — Надеюсь, оральные ласки помогают развить ораторское мастерство. — Если сосут тебе — разумеется. — Джин многозначительно посмотрел на Юнги, затем ловко и неожиданно подцепив подбородок Чонгука, потянув его к себе. — Ты отказался от моего ужина и, наверняка, теперь хочешь что-нибудь положить в рот. — Ты обиделся? — Чонгук невинно поднял бровки, затем потянувшись к губам Джина, но тот остановил его стремление, переведя пальцы с подбородка на шею, чуть их сжав. — Хуже, Гук — я расстроился. — Джин медленно покачал головой, прямо смотря в глаза Чонгука, который именно в этот момент готов был на всё, что угодно. Как по мановению волшебной палочки в такие моменты он превращался в покорного, загипнотизированного кролика, который добровольно готов был идти на ужин удаву. — Я помогу тебе, Гук. — Юнги подвинулся к Чонгуку, который ободряюще или благодарно сжал на его бедре руку, пока Джин смотрел на Юнги с недоумением. — И кто-то говорил мне о строгости? — Он округлил глаза, пока Юнги, уперевшись руками в его колени, подтянулся, чтобы в эти глаза посмотреть. — Ладно, вам же хуже. Джин отпустил Чонгука, скрестив на груди руки и пустив весь свой актерский, подтвержденный дипломом потенциал на то, чтобы выглядеть отрешенным, но сам чувствовал, как внутри все завязывалось узлами от нетерпения. А Чонгук тем временем, смотря на Джина, наклонился к уху Юнги, что-то зашептав, что-то, что заставляло Юнги улыбаться. Причем, улыбаться так, что Джин заподозрил неладное, нахмурившись. — Так! Это… — Не дуй щеки, малыш, тебе понравится. — Чонгук ласково обрамил щеку Джина рукой, смотря на него с нежной снисходительностью, как будто уже знал, что Джина ждало и от чего он не отвертится, пока Джин восхитился тем, как быстро он сменил свое настроение с покорного зайчика до… ласкового дрессировщика. И градус в крови повысился. Настолько, что Джин не заметил, как цепкие музыкальные пальцы Юнги начали стягивать с него штаны — только мог неловко приподняться, немного растерянно наблюдая за тем, как рядом укладывался Чонгук, теперь мысленно отмеряя расстояние для чего-то, только ему известного, при этом стягивая с себя штаны. — Забирайся и хватайся за изголовье. — Чонгук с нежностью улыбался, пока Джин, поднявшись, с сомнением посмотрел на Юнги, который спокойно… чего-то ждал. — Что вы задумали? И вообще, Мин Юнги, план был такой, что мы наказываем своей любовью Гука, по очереди, чтобы он забыл… — Не видя на лице Юнги ни намека на то, что придуманному плану суждено было осуществиться, Джин с подозрением прищурил глаза. — Вы опять спелись против меня. — Не против, а ради, малыш. — Юнги ласково улыбнулся, мягко обхватив щеку Джина и еще мягче поцеловав его настороженно поджатые губы. — Лезь. Не задерживай свой оргазм. — А может всё-таки 69? — А может всё-таки ты засунешь свой член в мой рот? — Чонгук приподнял голову, смотря на Джина с неподдельным недовольством. И Джин не стал больше медлить, аккуратно расставив колени по бокам от головы Чонгука, немного приподнявшись и сдвинувшись так, чтобы не задушить его слишком глубоким проникновением. И губы Чонгука тут же ласково обхватили головку члена, настолько ласково и мягко, что Джин сразу расслабился, вместо изголовья, запустив пальцы в волосы Чонгука, с удовольствием сжав в руках длинные мягкие пряди. — Джин, подай, пожалуйста, смазку. Юнги почти требовал, и Джин решил сначала достать смазку, а потом уже посмотреть, чем он собирался заняться, при том, что выбора в этом положении у него было не так много. Джин наклонился вперед, почувствовав, как глубоко взял его член Чонгук, затем для опоры взявшись одной рукой за низкое изголовье, другой потянувшись к… Он дернулся, попытавшись выпрямиться, но чья-то рука слишком уверенно опустилась на его поясницу, не давая сменить положение, пока две другие так же уверенно развели ягодицы, помогая Юнги… Джин прикрыл глаза, пытаясь понять, что теперь происходило, потому что несмотря на весь свой опыт, ему ни разу не приходилось испытывать на себе одновременно все виды орально-откровенных ласк. А язык, с чувственным напором продавливающий анус, затем дразнящий его едва касающимися полизываниями, действовал очень откровенно. Как и горло, которое сокращалось вокруг головки его члена, заставляя Чонгука давиться, но он даже не думал прерываться. — Блять. Джин сразу же застонал, не стесняясь и забыв чуть прикрутить голос, который сопровождал надрывные и тяжелые выдохи и вдохи, которые неровно покидали и наполняли его легкие. Это было слишком… Слишком во всех смыслах, и Джин прекрасно понимал, что не сможет продержаться дольше. Ему нужна была передышка, потому что… — Тебе нравится? Это был голос Юнги, который будто бы услышал его мысленную мольбу в тот момент, когда Чонгук в очередной раз взял его член на всю длину, до этого выпустив изо рта, чтобы сделать вдох. Джин ощутил нежный поцелуй на своей правой ягодице. — Это не… Вместо ответа он выдавил из себя лишь протяжный стон, болезненно уцепившись за изголовье, другой рукой упираясь в прикроватный столик. Неудобно, но когда у тебя в заднице умелый язык, а твой член пытают горячими губами и тесным для него горлом… — Гук… Гу… Джин упал на предплечья, пытаясь справиться со взбесившимся в предвкушении оргазма телом. Сердце теперь перегоняло кровь с дикой скоростью, как будто не могло определиться, где Джину было приятнее — спереди, когда теперь Чонгук старательно втягивал щеки, доставляя члену до болезненного яркое удовольствие, или сзади, где Юнги начал помогать своим ласкам пальцем, растягивая мокрый от его же усердия анус, тут же утешая его и ублажая языком. Оргазм подкрался незаметно, и Чонгук в последний момент смог опустить голову, чтобы не захлебнуться короткими толчками выплескивающейся спермой. — Хороший мальчик. Голос Юнги почему-то тоже в любой момент теперь рисковал сорваться, и виной тому был Чонгук, который успел проглотить всю сперму, а еще успел дотянуться до члена Юнги, который помог ему соединиться с его собственным членом, сплюнув на его руку, чтобы обеспечить скольжение. Но эту ласку пришлось прервать, когда Джин совершил попытку сменить положение, в какой-то момент не почувствовав ног, успевшие окаменеть в районе бедер, которые были слишком широко расставлены и которые он неосознанно слишком сильно напряг. — Изверги. Просто перевалился на бок, затем повернувшись на спину. Он отказывался открывать глаза, и пусть оргазм уже успел отгреметь, у него еще свежи были воспоминания об испытанных ощущениях. Катастрофа. Оргазм вселенского масштаба. Возможно, потому что что-то новое, возможно, слишком неожиданно, и поэтому так ярко, но Джин не стал отвечать, когда его губ коснулись чьи-то губы. — Ты такой сейчас… — Это был Юнги, и услышав в его низком шепоте любовь и восхищение, Джин позволил себе самодовольно улыбнуться. — Но это только начало. — Я кончил, теперь ваша… Джин тут же открыл глаза, когда почувствовал, что Чонгук раздвинул его ноги, устроившись между ними, чуть подтянув к себе Джина и расположив его бедра поверх своих. Можно было бы возмутиться или задать вопрос, но Джин не успел, почувствовав в себе палец, который сразу очень удачно скользнул по простате, пробив его и без того усталое тело чем-то резким, почти болезненным, но при этом многообещающим. — Ты хочешь мне отомстить? — Джин не мог возмущаться. — Я вас обоих… Джин не смог договорить, потому что замер от негодования, недоумения или предвкушения, когда Юнги, успев подложить под его голову подушку, чтобы помочь шее, поставил колени по бокам от его плеч, прямо перед лицом Джина демонстрируя свой красивый член. Не просто красивый, и Джин прекрасно это знал, поэтому сразу взял его в рот, мягкими губами туго обхватив головку, которую облизал по кругу, затем, чуть приподнимая голову, по языку начал пропускать член в горло. Он не заметил, как внутри оказался второй палец, но почувствовал, как остро член реагировал на руку Чонгука, которой он мягко сжимал и разжимал его яйца. Это была пытка — пытаться вызвать эрекцию после того, как она успела опасть вместе с оргазмом, но Джин не жаловался. В гиперстимуляции было особое удовольствие, которое, если получать дозировано, только волновало и придавало ласкам особый вкус, а не пугало болью. Не больно, а остро, и Джин принялся сосать член Юнги с большим энтузиазмом, на что Юнги стал с большим энтузиазмом реагировать, но недолго. — Наши сладкие вкусные губы… — Юнги неожиданно быстро оказался сбоку от Джина, наклонившись к нему и мягко поцеловав, затем отстранившись и так и замерев. — Ты бы себя сейчас видел… Истомленный, уставший, раскрасневшийся… Потемневшие губы приоткрылись, темные глаза как будто осоловели от возбуждения, придавая лицу томную, слишком сексуально свидетельствующую об удовольствии красоту. Притягательность. Та самая, которая пробуждает внутри первобытные инстинкты. И чтобы спастись, Юнги перевернулся, нагнувшись к наполовину мягкому члену Джина, проведя по не до конца окрепшей длине языком, пока Чонгук аккуратно вытащил свои пальцы, быстро наклонившись к Юнги и так же бережно облизав неуверенно твердый член. — Сможешь трахнуть меня? — Юнги выпрямился, повернувшись к Джину, который от неожиданности предложения нашел в себе силы приподняться на локтях. — Гук тебя, а ты меня, потому что я хочу тебя в себе. Пойдет? — Пойдет. — Гук, взяв Юнги одной рукой за шею, потянул к себе, поцеловав с языком, который Джин мог видеть, невольно залюбовавшись этой нежной развратностью. И уверенности стало больше. — Ты просто боишься, что не дождешься своей очереди и спустишь раньше времени в ладошку. Чонгук смотрел на Юнги с любовью, но в голосе было неприкрытое и провоцирующее самодовольство. — Я тебя с утра выебу так, что ты забудешь, как чистить зубы — Джин свидетель. — Юнги спокойно улыбался, пока Чонгук, судя по его лицу, уже нетерпеливо ждал этой расплаты. — Но сначала… — Присаживайтесь, господин Мин. — Джин вытянул руки, как будто приглашая не присесть, а заобнимать его до смерти, к чему Юнги тут же приступил, ловко перекинул ноги через бедра Джина. — Я помогу, котик. — Чонгук успел нежно поцеловать Юнги в щеку, прежде чем выдавить на пальцы смазку, чтобы теперь комфортно растянуть Юнги. Который смог совершенно расслабиться и облегчить Чонгуку эту заботу, пока Джин ласково и нежно нацеловывал его щеки, улыбаясь Юнги прямо в губы в те моменты, когда Чонгук касался его члена, игриво дразня чувствительно напряженную головку. И момент, когда можно было приступить к главному, не пришлось долго ждать. Юнги чуть сдвинулся ближе к животу Джина, пока Чонгук поднял его бедра, одним движением смазав и свой член, и между ягодиц, сразу приставив к анусу головку, которая мягко и туго вошла, заставив Джина чуть прогнуться в пояснице. — Гук, ему нравится. — Юнги наклонился к приоткрывшимся губам Джина, мягко их поцеловав. А потом пришло время Юнги замереть, когда Джин взялся за его бедра, потянув на себя, дав возможность Чонгуку всё проконтролировать. Проконтролировать мягкое проникновение, проследив за тем, чтобы полностью окрепший член Джина вошел до основания, а затем только сделать первое движение. И Чонгук, мягко сжав его бедра, подал свои вперед, удобнее устроившись на коленях, пока Джин сжал свои руки на талии Юнги, который сразу попытался войти в ритм, подстраиваясь под пока осторожные, но глубокие толчки Чонгука, не отказавшего себе в удовольствии поцеловать поджавшиеся плечи Юнги. — Откинься, котик. — Голос Джина прерывался короткими и шумными выдохами, и он протянул руки Юнги, который переплел их пальцы, получив дополнительную опору, прежде чем откинуться на грудь Чонгука. — Поцелуй его за меня. Просто целоваться было приятно, а целоваться, чтобы порадовать Джина — катастрофично вкусно, и именно такие поцелуи обычно удавались лучше всего — когда третий, который тоже должен был бы участвовать, смотрел со стороны. Но Джин не мог долго находиться в стороне, став с большей амплитудой двигать Юнги, член которого теперь елозился по его животу. Джину было неудобно самому толкаться, но в таком положении он все равно мог контролировать проникновение и рассчитывать силу, потому что… На члене Чонгука, особенно, когда пошел на второй заход, продержаться дольше больше сложно. И дыхание само собой начало учащаться, когда Чонгук, отпустив Юнги, еще больше приподнял бедра Джина, совершив первый жесткий толчок, ударившись о его бедра. Джин потянул Юнги к себе, чтобы дать Чонгуку возможность… Он всё контролировал теперь, с восторгом, обожанием и чувством глубокой романтической ответственности смотря на спину Юнги, прям по позвоночнику взглядом спустившись к его круглой попе и члену Джина. Они все теперь были связаны. Не только искренними чувствами, но и удовольствием. Больше нечего было ждать, и Чонгук, сжав руки на упругих бедрах Джина, стал методично и глубоко в него вбиваться, пока член Джина, который придерживал Юнги, по инерции входил в него, с каждым новым движением как будто пытаясь проникнуть чуть глубже, выбивая из Юнги сдавленные стоны. Это был сакраментальный момент — надрывные вдохи и выдохи, звуки жестко и тесно соприкасающихся тел, стоны, движения, которые с каждым мгновением становились все более резкими, беспорядочными, из последних сил подбирающимися к разрядке. Чонгук ощущал, что Джин начал сокращаться вокруг его члена, что говорило о том, что он уже был на грани. — Юнги… Закончить мысль Джину не удалось, но Юнги понял, схватившись за свой член, тут же начав его судорожно надрачивать. Он еще не готов был кончить, но почувствовал, как кончил Джин, выгнувшись и оторвав от матраса поясницу, изливаясь в Юнги, бесконтрольно сокращаясь на члене Чонгука, в голову которого, еще не успевшую окончательно затуманиться ожиданием неминуемого оргазма, пришла идея. И он, аккуратно выйдя из Джина (который был теперь слишком чувствительным, чтобы не застонать что-то болезненное в ответ на это), присунул член между ягодиц Юнги, до этого легко стянув его с обмякшего члена Джина. Вошел легко, мягко, но тесно скользя по сперме, не уставая возбуждаться от этой мысли каждый раз как в первый. Хватило нескольких методичных движений, чтобы Юнги излился на живот Джина, а Чонгук, в последний момент вытащив член, начал разбрызгивать сперму по круглой ягодице Юнги, все же не отказав себе в удовольствии размазать несколько капель по сжавшемуся анусу, продавливая его провожающей оргазм головкой члена. — Гук… Юнги не звучал недовольно — изможденно, и Чонгук прижался грудью к его спине, дотянувшись до его щеки, а затем и до подставленных губ Джина. В такие моменты они абсолютно синхронизировались и начинали даже дышать в унисон, наслаждаясь не только перенесенным наслаждением, но и моментом безусловной близости. Возможно, с течением времени это будет становиться более важным, чем просто получить оргазм. — Спасибо, зайчик. — Юнги перевалился на бок, дождавшись, когда Чонгук закончил его вытирать, теперь наиболее близко находясь к салфеткам. — Иди к нам. Джин сдвинулся, освобождая место Чонгуку, который, быстро закончив с его животом, до этого стерев остатки смазки между его ягодицу, упал на кровать, успев перевернуться на спину, прежде чем его торс обвили уставшие нежные руки. — Мои любимые папочки. — Чонгук расправил плечи, чтобы позволить любимым папочкам прижаться крепче. — Простите, что я сразу начал с претензий. Я знаю, что можно спокойно поговорить. И… буду стараться. — А ты прости, что я не посоветовался и с тобой, прежде чем передать Бама твоему отцу. Честно сказать, боялся, что ты начнешь обижаться, а я никак не смогу тебя утешить на расстоянии и придется… Глупо, да. — Юнги прервал мысль, ощутив на своем лбу мягкие губы. — В таком случае и я прошу прощения, что начал, пусть и несерьезно, выселять тебя из дома. Я хочу, чтобы вы лишний раз услышали от меня, что я никогда не выгоню вас с Юнги отсюда. Даже если мы когда-то расстанемся. Это мой дом пока в нем есть вы. — Джин поднял голову, будто почувствовав на себе слишком серьезный взгляд сразу двух пар любимых глаз. — Что? Слишком сентиментально? Это месть. За ваш сговор. — На самом деле, мы давно думали о чем-то таком с Гуком. Примерно с того вечера, когда ты устроил нам… — Юнги запнулся, потому что в голову тут же пришли воспоминания, от которых до этого забывшийся оргазмом член вновь рисковал прийти в себя. — Потому что я люблю вас. И потому что не я один такой самоотверженный, а значит… — Джин лукаво улыбнулся. — Кто следующий? — Гук. Мелким надо уступать. — Юнги улыбнулся самодовольно, прижавшись губами к груди Чонгука, быстро лизнув находящийся рядом мягкий сосок. — А давайте завтра вместе съездим за Бамом? Папа сказал, мама ужин приготовит. Хорошо проведем время, я обещаю. — Чонгук почему-то спрашивал это осторожно, настолько, что Джин и Юнги как по команде удивились. — Откуда сомнения? Разумеется, съездим. И если ты, Гук, думаешь, что мы обижаемся на твою маму, что она в нашу первую и единственную встречу не кинулась нам на шею — ты ошибаешься. Мы прекрасно понимаем, какой это шок для матери, а твоя была очень вежливой. — Джин мягко улыбнулся, чуть подтянувшись к Чонгуку, прихватив его двумя пальцами за подбородок. — Мы с Юнги взрослые мальчики и всё понимаем. И на этой прекрасно ноте предлагаю спать! Джин резко поднялся, схватившись за край смятого у изножья одеяла, быстро и не без помощи натянув его на их голые плечи. Это должно было стать рутиной, чем-то пусть и приятным, но безусловно привычным, однако в один момент сразу в трех головах пронеслась одна важная и ни разу не покидающая голову мысль: Как же мне всё-таки повезло...