obsessed

(Приди ко мне как холодная ночь, как ранний дождь. И согрей меня как самая тёплая весна, когда я навсегда закрою глаза) Холодная ярость ругани никак не проходила и портила настроение Джиёну, он разговаривал со своими парнями гораздо более озлобленно и отдавал приказы, как будто отрубал головы. Сынри же он вовсе игнорировал, предпочитая делать вид, что парня и вовсе нет, почти не касаясь его, что обычно делал, когда находился рядом. И озлобленным волком кидался обвинениями — Тэян морщился и отвечал что-то, Бобби старался не отсвечивать, а Сан с Хонджуном заперлись в столовой и делали вид, что трапезничают полдня. К счастью, ближе к ночи, приехал Ким Ханбин, правая рука и первый помощник Тэяна. Чем именно занимался молодой человек и какую работу он выполнял, Сынри не имел ни малейшего представления, но каждый его визит сопровождался скорым уездом Джиёна. И этот раз не стал исключением — Джиён сказал что-то на японском, хмурясь, и в сопровождении кучи парней из охраны бросился на улицу. Внутренний двор, утопающий в ночи, быстро опустел, остались только охрана по периметру дома и любимцы Джи, разгуливающие и вынюхивающие нарушителей. Сынри с тоской уставился на пустой двор и зашторил окна. Рисковать и идти в отдельную спальную комнату он не стал, смиренно укладываясь в общей с Джи постели, решив, что если его высочество вернётся среди ночи и не обнаружит любимую игрушку на месте, то разозлится и всё равно притащит на место. Такое уже однажды было, спасибо, больше не надо — концерт стоял, как будто приехала Селена Гомес. Прислуга разок просунула голову, интересуясь, надо ли что-то принести, больше же никто не смел заходить. И Сынри попытался заснуть. Часто ему приходила в голову мысль сбежать, но она умирала, едва напарываясь на счастливые воспоминания жизни рядом с Квон Джиёном. С ним было… неплохо. Спокойно, если не считать взрывов его характера, безопасно, если закрыть глаза на опасную работу и смертоносных конкурентов, сыто и тепло, он ни в чём не нуждался, будучи под его крылом. Квон не требовал никаких невероятных подвигов, делать что-то, учиться или работать, вообще ничего. Лишь бы Сынри был дома, когда Джиён возвращается и подобно послушной зверушке просился на ручки. Дами говорила, что взгляд её младшего брата становится куда более мягким и тёплым, стоит только ему завидеть Сынри поблизости. Сам же особо не замечал никаких изменений, всё та же колючка и злыдень, никакой разницы, может только, орёт чуть тише и рявкает реже. Ночью Джиён так и не вернулся. Племянник Квона, маленький Ыну, ходил в частный сад и по утрам обычно дом был весь в суете, пока собирался маленький господин. Дами любила возить его сама, но часто ей приходилось уезжать ни свет ни заря, так что капризный Ыну, который недавно справил второй год жизни, ездил с нянечками и водителем. Сынри, сонно зевая и вяло отмахиваясь от завтрака, смотрел, как малыша уговорами и обманом выводят из дома. — Господин Квон не возвращался, — отчиталась молодая девушка в форме гувернантки, вежливо опуская глаза в пол и не смея смотреть на любовника господина, разгуливающего в не совсем одетом виде. — Вам подать завтрак в столовую или в спальню Господина? Сынри поёжился и, углядев белобрысую макушку Хонджуна, поспешил к парню. — Я не буду завтракать, спасибо! — Но, господин! В гостиной Сан встретил его упрекающим взглядом, сходу кидаясь обвинениями: — Ты и вчера не шибко поужинал, опять поцапались с Боссом, если снова сбросишь в весе — он нам головы открутит. Хонджун перевёл на него ленивый взгляд, держа в руках глубокую кружку с непроглядно чёрным кофе. Следы на его лице стремительно заживали, то ли дело было в косметике, то ли в быстрой регенерации, но Хон уже утром выглядел вполне хорошо. Сынри не мог игнорировать облегчение, которое окутало его при виде молодого человека. — Чем ты его опять разозлил? — взгляд блондина, вопреки тёплым мыслям Сынри, похолодел. — Он орал на всех вокруг, пока стены не задрожат, знаешь, как девочки с кухни плакали? А нам знаешь как несладко? — Я тут при чём? — он даже умыться не успел, а его уже отчитывают! Дивный день! — Ты хлопаешь дверями перед его носом, он хлопает по носам нас, и обычно это заканчивается не счастливым концом, потом приезжает Тэян, и дальше хоть удавись как плохо. — Надоело, — холодно бросил Сынри, разворачиваясь на пятках, чтобы скорее свалить в спальню, и не вылезать оттуда пока не умрёт с голоду. Почему он должен это выслушивать? — Стоять! — Сан схватил его за руку, почти бережно, разворачивая и оглядывая критично с ног до головы. — Босс велел вывести тебя на улицу, ты день ото дня только бледнее становишься. — То ли ещё зимой будет, — ухмыльнулся Сынри. — Если вашему Боссу захотелось загорелых накаченных парней в своей постели, то это не мои проблемы, поищите их на сайтах для… — Остановись! — взвыл Хонджун, закрывая лицо ладонями. — Господи, пожалей нас! — Мы пойдём по магазинам, присмотрим тебе пару костюмчиков, часиков, не знаю, всяких побрякушек. И не ходи по дому раздетым, Босс увидит — выколет нам глаза! И всё же пришлось ехать, Сынри и раньше-то особо не любил ходить по магазинам, он был просто мальчишкой без работы и богатых родителей, откуда бы взялись деньги. Но и сейчас мало что изменилось, он при деньгах, в окружении охраны (ещё хотели вызвать одного из подчинённых Дами, чтобы не прогадать с выбором одежды!) и с кучей свободного времени, а желания таскаться по брендовым бутикам так и не приобрёл. Он до смерти упирался, почти убегая из-под надзора, так что в Дом Гуччи он влетел с полпинка, щедро подаренного разъярённым Хонджуном. Охрана позади них плелась тёмной тучей, пакеты росли в геометрической прогрессии, казалось, купили то, что не нужно, но его конвоиры были неумолимы. Закончили ближе к четырём часам дня, Сынри почти падал от голода, пропустивший ужин и завтрак. На предложение пообедать в благородном филиале знаменитой сети быстрого питания его бравые сторожевые одновременно скривились. Так что пошли в ресторан китайской кухни с именитым шеф-поваром, где их уже ждали и встретили как горячо обожаемых гостей. Западный зал с видом на удивительно зелёный сад с причудливыми деревьями (чёрт возьми, не май месяц, как им это удаётся) был полностью забронирован для них. Их проводили к длинному столу, единственно накрытому из всех многочисленных. Освещение было таким приятным глазу, тепло-закатным, что Сынри даже глаза прикрыл, давая наконец глазам отдохнуть от искусственного освещения. — Это любимое место Босса, — обронил Сан, помогая Сынри усесться. Господи, он так привык, что с ним возятся как с маленькой принцессой, что даже ругаться не хотелось. — Он передал тебе пожелания приятного аппетита и спокойной ночи, и что сегодня тоже вернуться не сможет. И небольшой подарок в качестве извинений. Сынри запрокинул голову, оглядываясь на Сана, стоящего позади. Тот улыбался ямочками, протягивая руку куда-то в сторону, чтобы забрать из рук подоспевшей официантки огромный букет голубых сиреней, Сынри никогда не видел, чтобы они были такого цвета. Букет выглядел тяжёлым, габаритным, и девушка почти с кряхтением передала его, странным образом не поднимая глаз на Сынри, и не встречаясь с ним взглядом. Он охнул, желая подняться с места, чтобы взять в руки цветы, что чудесно пахли, но Хон опустил руку ему на плечо и велел поставить их в центр стола. Аромат разносился просто потрясающий, Сынри не мог глаз оторвать от них, ощущая странное копошение в груди. Он смотрел на них и почти чувствовал незримое присутствие мужчины здесь, совсем рядом. Этот подарок означал — я всегда думаю о тебе. И это не могло пройти бесследно для души — Теперь мы можем вкусно поесть, — довольно ухмыльнулись парни и Сынри, чувствуя себя сконфуженным и смущённым, согласно кивнул. Букет после трапезы до машины нёс сам Сынри, почти утопая в запахе свежести и весны, чувствуя, как нечто тёплое расцветает в его груди. Дорога домой сделалась такой приятной, он всё время окунал лицо в бархатистость лепестков, наслаждаясь их прикосновениями к разгорячённой коже. Хонджун лукаво улыбался, оставаясь довольным произведённым эффектом. Когда машина притормозила перед домом, и Сынри не без помощи вышел из транспорта, Хон придержал его за рукав нового пиджака цвета благородного вина. — Позволь сделать фотографию для Босса, — он ухмыльнулся, отходя на пару шагов. — Выглядишь как картинка, мышонок, улыбнись. И Сынри даже на секунду не засомневался, прижимая к губам сирени, прикрывая глаза и улыбаясь. Даже если мужчина сегодня не приедет, он решил спать в их спальне, но не потому что боялся его гнева, совсем наоборот. Он укладывался в прохладной постели, прижимаясь лицом к чужой подушке с надеждой, что когда он проснётся, то окажется в жаждущих объятьях.

***

Обычно Сынри старались не оставлять одного ни на минуту, если он покидал пределы безопасной и просматриваемой зоны особняка. Сан говорил, что есть слепые зоны, это были в основном те мелкие пространства, куда бы здравомыслящий человек не сунулся, и обычно никак не влияли на неприступность особняка. Охрана в деловых костюмах шастала туда-сюда, прислуга ухаживала за осенним садом, за кухней, за тем, чтобы жители дома ни в чём не нуждались. И Сынри сам особо не спешил нарываться на неприятности, он был умным и за свою мнимую свободу боролся не физически, сбегать из охраняемого дома, чтобы потом его приволокли обратно, он не видел смысла. Поэтому, когда стоя в саду, он увидел, что непоседливый Ыну рванул вслед за одним из щенков прямо к воротам, то особо не раздумывал и бросился следом. Никого рядом не оказалось, чтобы можно было окликнуть и позвать на помощь для поимки беглеца и потому, пришлось бежать одному. — Стой! — Ыну заливисто смеялся, пытаясь догнать одного из щенков помёта ротвейлера и совсем не слушал, что ему там кричат. — Подожди, тебе туда нельзя! О том, что ему тоже туда как бы соваться не стоит, Сынри не думал. Он лишь помнит, как Хонджун распинался о том, что шляться около-рядом-вблизи-неподалёку от ворот и ограждающего забора даже с внутренней стороны дома нельзя, там расположены различные капканы и ловушки. Убить не убьют, но покалечить вполне могут. И Хон говорил это так убедительно, несколько раз переспросил, обещает ли Сынри туда не приближаться, даже рядом не дышать. Пока бежал за маленьким сорванцом, аж вспотел в ожидании, когда же услышит детские крики и плач. Ыну уже остановился, усевшись прямо на мокрой траве в своих светлых бермудах, тиская и обнимая щенка. Сынри добежал, усаживаясь рядом, тяжело дыша, когда услышал, что за ним тоже уже погнались. — Господин! — верещала гувернантка, слишком напуганная и крикливая для данной ситуации. — Там собаки, господин! Там собаки! Сынри поднял голову, наконец, расслышав звуки быстрого приближения. К ним на быстрой скорости мчалась свора собак, они даже не лаяли, очень тихие и быстрые, они неслись к ним с одной целью. Растерзать. Сынри вскочил на ноги, хватая малыша на руки, маленький пёсик вывалился из хватки ребёнка, затявкав от боли. Наклоняться и рисковать он не стал, сразу же бросаясь бежать. Ыну не понимая что происходит, завозился в руках. Ворота находились далеко от самого особняка, утопая в зелени высокой травы, из-за чего и углядеть заранее приближающихся гостей Сынри не смог. И бежать сейчас, с ношей, после того как уже совершил маленькую пробежку, было крайне тяжело. Ыну, не понимая, почему они оставили его маленького друга, брыкался в объятиях и мешал спастись. — Охрана! — кричала женщина, не знающая куда бросаться, чтобы помочь. — Охрана, возле ворот! Там маленький господин! Уберите собак! Уберите собак, там господин Ыну! — Не бойся, — задыхался Сынри, он слышал сбитое дыхание буквально за своей спиной. Видел, как к нему бегут Хонджун с Саном и понимал, что они не успеют. Он решил бежать, пока их не нагонят, а когда всё же повалят… — Если я сейчас упаду, ты беги, ладно? Ыну странно затих, вслушиваясь в его голос, вцепляясь пальчиками в ворот его футболки, в которой он выбежал, не задумываясь, вслед за ребёнком. Каждый шаг давался тяжело, натужно, он уже отцеплял от себя мальчика, чтобы тому было легче сразу же бежать, как только Сынри упадёт. — Это игра такая, ты только не оборачивайся, ладно? Я отпущу тебя и ты должен как можно быстрее добежать до тёти Сон, вот прям со скоростью, — он замолчал, уже не в силах говорить. — Быстро, как можешь, ладно, малыш? Только… только не оборачивайся. — Х… Хорошо, — залепетал мальчик, вытягивая ноги, чтобы встать на землю твёрдо. — А ты? Ты будешь играть? — Конечно, — пот катился по вискам, они словно бежали вечность, но прошло секунд пятнадцать-двадцать. — Сей… Он постарался не закричать, когда почувствовал толчок, ожидая боли от укуса, от зубов, впившихся в его плоть, но ничего не произошло. Он просто покатился вперёд, сначала падая на колени, вопреки договорённости, обхватывая мальчика руками и наваливаясь сверху. Он зажал его, накрывая своим телом, чтобы не дать собакам добраться до него. Дыша тяжело и загнанно, он ожидал, что в них сейчас вцепятся и растащат в разные стороны и представить себе не мог, что может сделать, чтобы не дать мальчику пострадать. Лишь смело надеяться, что к ним подоспеют раньше, чем мальчика растерзают. Но ожидаемой боли не было, никакого рычания над душой, ни острых клыков — ничего. — Сынри! — он узнал голос Хонджуна, распахивая глаза и поднимая голову. — Сынри, хэй, малыш, всё хорошо, всё в порядке, отпусти господина! Вы в безопасности, можешь уже… Ыну, притихнув, послушно лежал в его руках, мелкие травинки нежно оглаживали его детскую кожу щёчек и ручек, когда Сынри опустил лицо вниз, чтобы посмотреть, что с его маленьким пассажиром всё в порядке. — Не ударился? —  спросил Сынри, не в состоянии заставить себя разжать пальцы. Адреналин всё ещё носился по его венам, пока он отмечал все мелкие детали — мальчик выглядел едва напуганным, но дышал легко и глубоко, его глаза поглощали весь свет и казались больше обычного, на нём не было ни царапины, и он вполне уверено кивал. — Нигде не болит? Покажи! Сан упал рядом, широко раскрытыми глазами оглядывая их, протягивая руки, но, всё ещё не касаясь его. — Где собаки? — опомнился он, подтягивая ребёнка ближе к себе, чтобы обнять. Он не был уверен, что сможет отпустить малыша от себя сейчас, когда инстинкты внутри вопили защищать. — Ну, они… Когда Сынри оглянулся назад, за свою спину, то увидел, что вся протоптанная ими дорожка травы усеяна телами собак, неподвижно откинувшихся на бока, а земля вокруг них залита кровью. Её было много и она странно пахла, заставляя сморщиться. Он ближе прижал голову малыша к своей груди, не давая увидеть, что маленькое тельце щенка, с которым играл Ыну, тоже неподвижно, но растерзано. Собаки первым нагнали его. — Босс приехал как никогда вовремя, — пошутил Сан, мелко дрожа. Сынри только сейчас заметил — широко раскрытые ворота, уже въехавшая колонна машин, охрана, наконец-то добежавшая до них и Джиён, протягивающий тяжёлый глок обратно Бобби. — И как никогда злой, — пробормотал Сынри, даже отсюда чувствуя скверное настроение мужчины. От Джиёна за версту несло кровожадной яростью, он стоял возле машин на подъезде к особняку, не отрывая взгляда от них, рассевшихся на земле и переводящих дыхание. — Он перестрелял своих псов, — произнёс Хонджун мёртвым загробным голосом, в котором сквозило неверие. — А ведь их специально привезли из Сингапура для охраны особняка, пока Босс живёт тут. Жесть. Когда Квон наконец двинулся к ним, Хон с Саном закопошились, словно ожив и вскакивая на ноги. Маленького Ыну забрали из рук, Хон надёжно придерживал племянника Джи в руках. Сынри встал на неверные и дрожащие ноги, опираясь на острое плечо Сана, чтобы не упасть. Колено саднило, он стёр себе кожу, когда упал. Машины тронулись, заезжая дальше на территорию, пока Бобби и Джиён шли прямо к ним. Лицо Квона почти ничего не выражало, он шёл, уперев одну ладонь в бедро, а другой придерживая очки на макушке, чтобы те не слетели.  — Дядя Джи! — завозился в руках Ыну, спеша на руки мужчине, едва тот подошёл к ним, желая поскорее поделиться новостями. — Дядя Джи, мы играли в дого… дого… — Догонялки, — почти пропел Джиён, подхватывая ребёнка на руки и прижимая к себе. Ыну радостно защебетал, в какой-то момент вспомнив о щенке и собираясь обернуться, чтобы найти друга глазами и показать его дяде, но Джи прижал его лицо к себе для поцелуя и всунул в пальцы плюшевую игрушку, которую гувернантка Сон уже принесла. — Мой маленький принц, тебе пора на плаванье, мама уже ждёт тебя там. Ты обещал мне, что научишься плавать супер-пупер скоро, помнишь? Мальчик легко обманулся игрушкой и с весёлым кличем на ручках Хонджуна ринулся покорять неподвластные волны бассейна в детском центре развития. Джи молча проводил его глазами, прежде чем впериться взглядом в съёжившегося Сынри. — Ты… ты вернулся, — не имея ни малейшего представления, что сказать, ляпнул Сынри. С таким злым Джиёном он дела имел крайне редко, предпочитая не лезть на рожон, и обычно успевал сливаться куда подальше, когда разворачивалась буря. — Как… Как дела? Джи проигнорировал его вопросы, подходя ближе, внимательно оглядывая цепким взглядом. По дрогнувшим губам, по темнеющему взгляду и хмурой складке между бровей Сынри понял — видок так себе, на обложку никак. — Идти можешь? — спокойно спросил мужчина, касаясь самыми кончиками пальцев уголка губ. Сынри от души прокусил нижнюю, всё это время глотая слюну, перемешанную с кровью. — Сильно испугался? — Чуть-чуть, — смущённый нежным тоном и ласковым огнём в чужих глазах, почти прошептал Сынри. Он удивлённо отшатнулся, но был пойман за подбородок, когда Джи, не стесняясь присутствующих, прикоснулся губами к болящему уголку губ. Сан, стоявший совсем рядом, сконфуженно отвернулся, в то время как Бобби и не думал уводить глаз, продолжая смотреть. Ранки коснулся тёплый влажный язык, скользя по сухим губам, смачивая их, Сынри не успел ответить на нежный жест, как поцелуй уже прекратился. — Идём в дом, — Джиён потянул его за ладонь, переплетая их пальцы знакомым утешением. Сынри ощутил, что наконец-то в безопасности и опасность правда отступила. — Если не можешь идти, я понесу тебя. — Не надо, — он опустил голову, пряча смущение. — Я могу… сам. Они шли гораздо медленнее, чем могли бы, Сынри старался не отставать, но всё равно тормозил их. На входе столпилась прислуга, приветствуя хозяина дома, на что обычно вежливый Джиён смерил их недовольным взглядом. Ясно, тяжёлый разговор им только предстоит пройти. Усадив пострадавшего на диван в гостиной, Джи уселся на пол, чтобы подтянуть его ногу себе на колени и осмотреть кровоточащую рану. Кожа вокруг посинела и опухла, ближайшие пару дней будет явно дискомфортно двигать ногой. Девочки в формах поспешили к ним с аптечкой и Квон жестом отогнал их, собираясь сам заняться лечением. Когда он резким движением разорвал штанину, обнажая кожу, прислуга поспешила отвернуться под напряжённым взглядом хозяина дома. У Квона был странный бзик относительно допустимого вида Сынри. Он ещё в первые дни всем сказал, что пялиться и слюнявить взглядом его любовника нельзя — касалось всех, как мужчин из охраны и личного подчинения Джиёна, так и немолодых женщин и совсем юных барышень из прислуги и нянечек. Дами тогда заливисто смеялась, но Квон оставался непреклонным. И что удивительно, он не ставил ограничений Сынри в одежде, он мог ходить даже в открытой майке, но когда он вышел топлес в одно из пасмурных завтраков, Хонджун и Сан так голосили и орали, чтобы тот оделся, что больше он так не рисковал. Джи терпеливо дул на ранку, пока дезинфицировал и наносил мазь, в конце налепил пластырь и поцеловав коленную чашку. Даже закончив, мужчина не спешил подняться, он сидел, откинувшись на руки и позволяя ступне Сынри упираться в свою грудь. Смотрел таким долгим, нечитаемым взглядом, словно пытался что-то отыскать на лице Сынри. Будь Сынри с кем-то другим, каким-нибудь другим мужчиной, то давно бы высказал все свои претензии — не надо так пялиться, я не экспонат, есть что сказать — говори. Но это был Джиён, если ему угодно молча пялиться и смущать, что же, Сынри умеет держать язык за зубами. Когда он думал, тишину ещё чуть-чуть и можно будет потрогать руками, Джи заговорил неожиданно удивлённым голосом: — Я не могу без тебя жить. Сынри вздрогнул, когда тишина в гостиной была нарушена. Он, не мигая смотрел на мужчину, сидевшего почти у его ног. Что он только что сказал? — Честно скажу, я собирался запереть тебя здесь, рядом с моей сестрой, под охраной, и по возможности приезжать к тебе как минимум раз в неделю. Но понял, что моим домом станет то место, где будешь ты, а вечно напрягать свою сестру не хочется. Предчувствие чего-то плохого лизнуло затылок и Сынри почти прошептал: — И что ты решил? Джиён ухмыльнулся, обхватывая горячей ладонью его щиколотку и, не отрывая взгляда от его глаз, медленно поцеловал выпирающую косточку. — Я заберу тебя в Сингапур, моя радость. Ты будешь жить в моём доме рядом со мной. Сынри был в ужасе от перспективы переехать из Кореи. Здесь была его семья, вся жизнь прошла тут, он не представлял как это — покинуть родные пенаты, да ещё с мужчиной. Да ещё в качестве кого! Как постельная грелка! Последняя мысль так разозлила его, что он почти заехал мужчине в грудь пинком, но вовремя остановился. Негодование и нежелание чётко отразились на его лице, так что Дракон почти прошипел: — И это не обсуждается, детка, мы переедем в конце следующей недели. Советую закончить все свои дела здесь. И с лицом, переполненным чистой ярости, он поднялся со своего места и двинулся в направлении своего кабинета. Сынри откинулся на спину, со стоном закрывая лицо ладонями. Кажется, идея сопротивляться физически не выглядела теперь такой глупой, если его увезут отсюда, то плакала его свободная жизнь, шансов сбежать станет не просто мало, их не будет вообще. Хонджун зашёл в гостиную с пледом наперевес, сразу же кидая его на ноги опустошённого и вымотанного Сынри. — И? — удручённо спросил Хон. — Что ты не так сказал на этот раз, мышонок? Босс опять пошёл рвать и метать, ты слышишь крики и мольбы? Даже выходки Чон обходились нам меньшей кровью, а она знаешь как любит драмы-мелодрамы? И эти её гормоны, там хоть стой, хоть падай. — Хонджун, — бесцветно прошептал он, прерывая потом чужой болтовни. — Он хочет забрать меня в Сингапур. Навсегда. — Это плохо, мышонок, — серьёзно произнёс парень, зарываясь пальцами в белоснежных волосах и понижая голос. — Там ты не просто не сможешь без его разрешения уехать, ты там даже умереть без его ведома не сможешь. Босс, когда туда возвращается, совсем другим становится. Тут он с сестрой, с племянником, с тобой ещё человеком стал. А там… Ты даже понятия не имеешь… Каким чудовищем он становится.